Дерзкий маневр
дрангариоса вдохнул надежду в его эскадру и поколебал дух его противников.
Около двадцати прорвавшихся кораблей прекратили преследование флагмана и
бросились в бегство, отступив к пригородам Видессоса на противоположном
берегу Бычьего Брода.
Для них битва была закончена. Другая часть флота Бурафоса, видя, что
ситуация резко изменилась, перешла на сторону победителя и напала на своих
бывших соратников.
Туризин пустился в пляс. Забыв о своем императорском достоинстве, он
хлопал Марка и гонца Зигабеноса по плечам и хохотал, когда они отвечали
ему тем же.
Десятка полтора кораблей мятежников продолжали, однако, сражаться.
Скаурус не удивился, увидев на одном из них вымпел адмирала-предателя.
Зная, что битва проиграна, Элизайос Бурафос и преданные ему моряки
продолжали драться, чтобы дать возможность спастись остальным. Они бились
искусно и яростно, и все же сражение закончилось быстрее, чем ожидал
трибун. Белые флаги один за другим стали подниматься на мачтах кораблей
мятежников, и вскоре последний капитан Бурафоса сдался на милость
победителя.
- Потопи их всех! - крикнул Гаврас возбужденно, но через секунду
неохотно добавил: - Нет, не делай этого. Они понадобятся мне когда-нибудь
в битве против Намдалена. - Он обернулся к Марку: - Я должен думать о
будущем, и, черт бы меня побрал, я думаю о нем. Проклятая должность
Автократора заставляет меня слишком много думать. - Гаврас вздохнул,
вспомнив, как свободен он был в своих помыслах и поступках прежде, пока
еще не стал Императором.

В Неорезианском порту Император снова повеселел. Порт был заполнен
толпами солдат и горожан. Для видессиан победное возвращение Леймокера
было зрелищем, которое обидно упустить. Кроме того, солдаты знали, что
теперь они наконец смогут лицом к лицу встретиться с Баанесом
Ономагулосом: щита, который прикрывал его от них, больше не существовало.
Туризин приветливо кивал каждому капитану, сходившему с корабля на
берег. Он делал вид, что все они равны перед ним, и не пытался отделить
моряков, отплывших с дрангариосом, от бывших мятежников. Последние, зная
его вспыльчивый характер, приближались к нему с опаской, но Туризин был
так счастлив, что радость победы перевесила злобу на тех, кто изменил ему.
Галера Тарона Леймокера подошла к берегу последней из-за полученных в
бою повреждений. На обоих бортах недоставало нескольких весел, гребцы,
сидевшие на них, погибли; в палубе зияла большая дыра. Солдаты Гавраса
радостно приветствовали адмирала, который не обращал на них внимания до
тех пор, пока трирема не была пришвартована. Лишь после этого он помахал
им рукой и ловко, как юноша, спрыгнул на берег. Толпа приветствовала
победителя восторженными воплями и дрангариосу пришлось изрядно попотеть,
прежде чем он добрался до Императора. Низко поклонившись, Леймокер сказал:
- Я полагаю, мое донесение было доставлено Вашему Величеству
своевременно и смогло успокоить вас.
Склонившись в поклоне, он едва заметно подмигнул Скаурусу, чего
Туризин, к счастью, не заметил. Император густо покраснел и шумно втянул
ноздрями воздух. Он уже готов был разразиться проклятиями, но, заметив,
что Марк изо всех сил пытается скрыть улыбку, сдержался.
- Ты чересчур простодушен, черт бы тебя побрал! - проворчал он,
обращаясь к адмиралу. - Я говорил это не один год, запомни.
- Это значит, что моя работа закончена и мне пора назад, в камеру? -
Дрангариос ответил Туризину шуткой, но прозвучала она, как показалось
Скаурусу, не слишком весело.
- После страха, который я из-за тебя испытал сегодня, ты, несомненно,
заслуживаешь этого. - Глаза Туризина внезапно сверкнули. - Ага, кто же это
у нас сегодня в гостях?
Два моряка подвели к Императору пленника; им пришлось поддерживать
его за руки - вся левая сторона красивого лица была залита кровью. Его
сильно ударил камень, выпущенный из пращи.
- Тебе лучше было бы остаться в Питиосе, Элизайос, - промолвил
Туризин, разглядывая мятежного адмирала.
Бурафос гневно посмотрел на Туризина и тряхнул головой, пытаясь
прогнать застилавший глаза туман.
- Мы держались неплохо, пока этот проклятый камень не уложил меня на
палубу. Впрочем, и цель у него была завидная. Найдись подобная на вашем
флоте, и мои катапульты бы не промахнулись. - Бурафос плюнул под ноги
Тарону Леймокеру.
Шутка вышла слабой, но Марк почувствовал уважение к силе духа
мятежника, который мог так разговаривать в подобную минуту.
- Больше такой возможности тебе не представится, - сказал Туризин.
- Знаю. Когда же ты начнешь воевать сам, Гаврас? Ты стравил меня с
этим навозным мешком, а потом бросил его на меня. Какой же ты после этого
воин?
- Такой, что стал повелителем вас обоих, - сурово ответил Туризин и
повернулся к морякам. - Отвести его к Кинегиону.
Они уже уводили Бурафоса, когда Гаврас, внезапно вспомнив о чем-то,
остановил их.
- В память о службе, которую ты когда-то сослужил мне, Элизайос, твои
земли не будут конфискованы в казну. Кажется, у тебя есть сын?
- Да. Это очень щедро с твоей стороны, Гаврас.
- Он не был моим врагом и никогда не пытался причинить мне вреда.
Твоя голова не будет украшать Майлстоун.
- Ты волен делать все, что хочешь. - Бурафос пожал плечами. - Я не
слишком забочусь о своей голове после того, как игра проиграна. - Он
повернулся к матросам. - Пошли. Полагаю, вы хорошо знаете дорогу.
Сопровождаемый стражниками, Бурафос вышел, и шаги его стали намного
тверже.
- Он умирает с честью, - сказал Марк, - не сумев удержать свои мысли
при себе.
- Это так, - кивнул Император. - Но лучше бы он жил с честью.
Трибун не нашелся с ответом и промолчал.

Небольшая кучка зевак глазела на корабль, стоящий у пирса.
- Что это там написано на борту? - поинтересовался Гай Филипп. Буквы,
покрытые солью, расплылись и выгорели.
- "ПОБЕДИТЕЛЬ", - прочел Марк. Старший центурион поджал губы и
пробормотал:
- Он никогда не заслужит этого названия.
"Победитель" качнулся на волне. Более широкий, чем обычные
тонкобортные корабли видессиан, он нес широкий квадратный парус, обвисший
сейчас из-за отсутствия ветра. С берега видны были банки для гребцов, так
что корабль мог а случае необходимости маневрировать.
- Это суденышко построено не вчера, что правда, то правда, но оно
благополучно доставит нас до Присты, а это главное, - уверил друзей
Горгидас, разбиравшийся в кораблях значительно лучше римлян, и придвинул к
себе ногой большой кожаный мешок. Марк помогал греку укладывать вещи и
знал, что не менее половины его веса составляли свитки, перья, стилос и
несколько пакетов сушеных чернил.
- Император не теряет драгоценного времени, - заметил трибун. -
Прошла всего неделя, как мы одержали победу на море, а ты уже едешь в
Аршаум.
- Давно пора, - проворчал Ариг, сын Аргуна. - Я уже соскучился по
своей горячей лошади.
Пикридиос Гуделес еле заметно вздрогнул.
- О, больше тебе скучать не придется, ведь лошадь, насколько я знаю,
является единственным средством передвижения в степях. Боюсь, что и мне
придется снова к ней привыкать. - Он обернулся к Скаурусу: - Новые военные
кампании против узурпатора и каздов будут не легкими. Солдаты аршаумов,
скорее всего, не сумеют принять участие в первой, но к войне с каздами
вполне могут успеть.
- Разумеется, - кивнул Марк.
Туризин доверял Гуделесу настолько, что решился послать его
специальным эмиссаром в Аршаум, и это удивляло римлянина. Он не мог понять
причин такого доверия и склонен был думать, что Император просто убирает
со сцены потенциального противника. Впрочем, какими бы соображениями ни
руководствовался Гаврас, в паре с чиновником он, потакая своей
подозрительности, послал военного - Ланкиноса Скилицеза. Скаурус плохо
знал этого крепко сложенного человека с жесткими чертами лица и не был
уверен, не является ли он братом Скилицеза, погибшего в ночной схватке
около года назад. По крайней мере, одно качество свидетельствовало в
пользу пригодности Скилицеза для такого поручения - римлянин слышал, как
тот разговаривал с Аригом на языке кочевников. Возможно, он вообще
специализировался на информации по Пардрайским степям.
- Есть еще одна причина для спешки, - вступил в разговор Скилицез. -
Прошлой ночью пришли новые донесения из Присты. В степях появился Авшар.
Боюсь, он снова набирает солдат, и нам надо опередить его.
Марк издал возглас огорчения, и остальные, услышав это известие,
разделили его чувства. В глубине души трибун был уверен, что князю-колдуну
удалось благополучно улизнуть из Видессоса, но прежде он хоть мог тешить
себя надеждой, что тот запутается в собственных кознях.
- Ты уверен? - спросил он Скилицеза.
Тот твердо кивнул. Он не похож на обычного болтливого видессианина,
подумал Марк.
- Пусть духи помогут нам встретиться с ним, - Ариг выразительно
взмахнул рукой, словно в ней был меч.
Марк восхитился его мужеством, но не здравомыслием. Многие выражали
подобное желание, но исполнение его не доставило им большой радости.
Гай Филипп снял с пояса меч и передал Горгидасу.
- Возьми, - сказал он, - если это порождение змеи гуляет на свободе,
он может тебе пригодиться.
Грек был тронут подарком, хотя и попытался отказаться от него:
- У меня нет опыта владения таким оружием. Да и учиться этому мне не
хочется.
- Все равно возьми его, - настаивал Гай Филипп. - По мне, так хоть в
мешок засунь, но возьми обязательно.
Старший центурион говорил так, будто наставлял легионера, а не вручал
подарок другу, однако настойчивость его была вызвана заботой, и Горгидас
понимал это. Он принял меч со словами благодарности и сделал именно то,
что посоветовал ему Гай Филипп, - засунул его в мешок.
- Очень трогательно, - усмехнулся Гуделес. - Ну, а теперь давайте
подсластим прощание.
Он вытащил флягу, отпил глоток и передал Скаурусу. Вино было легким.
В самый раз для Гуделеса, подумал трибун.
С берега на корабль была переброшена доска. Капитан "Победителя",
крепкий мужчина средних лет, крикнул:
- Эй, ребята, пора уже подниматься на борт! - Он махнул рукой,
приглашая их.
Ариг покинул землю Видессоса, даже не оглянувшись. Правой рукой он
поддерживал саблю, левой - висящий на боку мешок. Скилицез последовал за
ним и был столь же невозмутим. Пикридиос Гуделес издал театральный стон,
взваливая на спину свой мешок, хотя не похоже было, чтобы тот весил
особенно много.
- Береги себя, - приказал Гай Филипп Горгидасу, хлопнув его по спине.
- У тебя слишком доброе сердце, так не годится, парень.
Врач раздраженно фыркнул:
- Зато ты набит дерьмом до отказа, даже глаза коричневые.
Он крепко обнял обоих римлян, поднял свой мешок и последовал за
остальными.
- Помни, я собираюсь прочитать то, что ты напишешь о своем
путешествии, постарайся, чтобы книга была хорошей, - крикнул ему Марк.
- Тебе нечего беспокоиться, Скаурус, ты будешь ее читать, даже если
мне придется привязать тебя к столу и тыкать рукописью тебе в лицо. Это
достойное наказание за то, что ты напомнил мне о моей читательской
аудитории.
- Ну, что там, закончили погрузку? Все на борту? - спросил капитан,
когда грек поднялся на палубу. - Отчаливаем!
Два полуголых матроса втащили на борт доску, еще двое прыгнули на
пирс, чтобы перебросить толстые швартовы.
- Эй, подождите отчаливать, отплывать, как там это у вас называется!
Пирс задрожал под грохочущими подкованными сапогами Виридовикса. На
голове кельта был шлем, а за спиной - мешок. Лицо его покраснело и взмокло
от пота. Судя по громкому пыхтению, Виридовикс примчался из римской
казармы в ужасной спешке.
- Что случилось? - в один голос опросили Марк и Гай Филипп,
обменявшись тревожными взглядами. Если не считать сражений и любовных
похождений, в характере культа не замечалось стремительности.
- Ага, так ты все-таки пришел проститься со мной! - крикнул Ариг,
спрыгивая на берег.
- Нет, дело в другом, - ответил Виридовикс, со вздохом облегчения
сбросив свой мешок на доски пирса. - С твоего позволения, я тоже
отправлюсь в путешествие.
Скуластое лицо кочевника расплылось в улыбке.
- Что может быть лучше? Ты наконец попробуешь наш знаменитый кумыс, о
котором я столько рассказывал.
- Ты что, парень, совсем свихнулся? - Гай Филипп указал пальцем на
"Победитель". - Это же корабль. Если ты кое-что забыл, то желудок твой
быстро взбодрит твою память.
- Я помню, - простонал кельт, вытирая лицо рукавом, - но выбора у
меня нет. Или я сажусь на корабль, или мне придется познакомиться с
секирой палача. Когда я плыву по морю, мне хочется умереть, но если я
останусь, это желание исполнится слишком быстро. От этого я не в восторге.
- Секира палача? - спросил Скаурус и перешел на латынь. - Женщина
выдала тебя?
Поскольку они не называли имен, Ариг и матросы не могли догадаться, о
чем идет разговор.
- Черт бы побрал проклятую шлюху! - ответил Виридовикс на том же
языке. Обычная жизнерадостность покинула его, он был расстроен и
рассержен. Уловив блеск в глазах Марка, он добавил: - Мне не нужны твои "я
же говорил" и все такое прочее. Ты предупреждал меня и был прав. Будь во
мне хоть капля твоей предусмотрительности, я бы не вляпался в эту историю.
Это признание открыло трибуну всю глубину огорчения кельта, никогда
не устававшего прежде насмехаться над холодностью и расчетливостью скучных
римлян.
- Так что же случилось?
- Ты не догадываешься?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57