- Все, что нам нужно сейчас, - это победа. И чем быстрее, тем лучше.
Но это означает штурм, и я дрожу всякий раз, когда думаю об этом, -
проворчал Гай Филипп.
- Ни разу не видал я еще двух таких мрачных мужиков, - заметил
Виридовикс. - Мы не можем идти, мы не можем остаться. Драться мы тоже не
можем. Так, может, просто напьемся, если уж не остается ничего другого?
- Я слышал советы, которые нравились мне меньше, чем этот, - хмыкнул
Гай Филипп.
Отсутствие логики, обычное для кельта, раздражало Марка. Усмехнувшись
и склонив голову, он иронически спросил:
- Ну и что же нам теперь делать, когда ты перебрал все варианты?
- Я еще не исчерпал их, милый мой римлянин, - парировал кельт, и
глаза его сузились. - Ты оставил в стороне коварство и заговор, а Гаврас
этих возможностей не забывает. Ты слишком честен и доверчив, чтобы найти
выход, но, как знать, не отыщут ли его другие?
Скаурус одобрительно замычал - в словах Виридовикса была доля правды.
Однако ему не слишком понравилось то, что кельт подразумевал под словами
"честен и доверчив". "Простофиля" - вот что имел он в виду. Марк не думал,
что заслужил такое определение.
Марк не стал повторять ночи, проведенной с проституткой. Ее объятия
не решили проблем, которые возникли у него с Хелвис. Раздоры их, если уж
на то пошло, стали глубже. Все чаще и чаще тишина, разделявшая их,
напоминала душное одеяло. Трибун вздохнул с облегчением, когда неприятные
мысли эти были прерваны появлением рослого видессианина - императорского
гонца для поручений. Он выпил последний глоток светлого видессианского
пива - вино здесь было слишком сладким, чтобы пить его по утрам - и
сказал:
- Я слушаю тебя.
Гонец поклонился ему, как любому старшему по званию командиру, но
Скаурус заметил его слегка поднятую бровь и поджатые губы - для
аристократов-видессиан пиво было напитком простолюдинов.
- В палатке Его Величества во втором часу дня будет проходить
офицерский совет.
В Видессосе, как и в Риме, день и ночь делили на двенадцать частей,
считая от восхода солнца до заката. Трибун взглянул на небо.
- Ну что ж, времени достаточно, чтобы подготовиться.
- Не желаешь ли ты глоток эля? - спросил Виридовикс посланца,
протягивая ему маленький бочонок с пивом. Марк видел, как под
огненно-рыжими усами кельта зазмеилась улыбка.
- К сожалению, не могу, - ответил посланец Туризина. Голос его
по-прежнему ничего не выражал. - Мне нужно передать поручение другим
офицерам.
Поклонившись во второй раз, он исчез.
Как только гонец скрылся с глаз, Гай Филипп хлопнул Виридовикса по
спине.
- "К сожалению, не могу", - передразнил он видессианина. Центурион и
кельт громко рассмеялись, забыв свои ссоры.
- А не выпьешь ли ты глоток эля? - спросил его Виридовикс.
- Я? Великие боги, нет! Терпеть его не могу.
- Ну что ж, нет смысла пропадать хорошему напитку, - сказал
Виридовикс и, припав к бочонку, сделал большой глоток.

Командиров, собравшихся в палатке Туризина, было легко разделить на
тех, кто знал о падении Резаины, и тех, кто еще не знал об этом. Волны
нетерпения пробегали по первой группе, хотя едва ли кто-нибудь мог
сказать, чего, собственно, ждет. Остальные сидели спокойно, как на любом
другом офицерском совете, когда ничего особенного ожидать не приходится. В
течение первых десяти минут казалось, что так оно и будет.
Совет начался с того, что двое крепких охранников приволокли в
палатку видессианского лейтенанта с длинной козлиной бородкой и
испуганными глазами.
- Ну, что еще стряслось? - нетерпеливо спросил Туризин, барабаня
пальцами по столу. У него были куда более срочные и важные дела, чем этот
трясущийся юнец, что бы он там ни натворил.
- Ваше Величество... - дрожащим голосом начал лейтенант, но Гаврас
взглядом заставил его замолчать и обратил взор на старшего стражника.
- Арестованный, зовущийся Пастиллас Монотэс, вчера вечером в
присутствии своих солдат нанес Вашему Величеству злобное и грязное
оскорбление. - Голос солдата, обвинявшего Монотэса, был лишен всякого
выражения.
Видессианские офицеры, сидящие за столом, замерли с вытянувшимися
лицами, а Туризин насторожился. Намдалени, каморы и римляне понимали
свободу выражений как нечто само собой разумеющееся, но здесь была
Империя, старое государство, переполненное правилами, строго
регламентирующими отношение к членам императорской фамилии. Даже такой не
вполне традиционный император, как Туризин, не мог потерпеть неуважения к
своей высокой особе без того, чтобы не упасть в глазах подданных. Марк
сочувствовал испуганному молодому офицеру, но знал, что не осмелится
вмешаться в решение этого совета.
- Чем же именно этот Монотэс оскорбил меня? - спросил Император. В
его тоне слышалась официальность, принятая при дворе.
- Ваше величество, арестованный говорил, что единственное, на что вы
способны, - это осадить Видессос, что вы трусливый шакал, евнух с сердцем
курицы и человек с рыком льва и душой мыши. Это его собственные слова,
сказанные им, по-видимому, в состоянии сильного опьянения.- При последних
словах в тоне гвардейца проскользнула наконец нотка человечности.
Туризин внимательно посмотрел на Монотэса, который от страха;
казалось, становился все меньше и меньше прямо на глазах.
- Любопытную помесь зверей я собой представляю, а? - сказал он и
усмехнулся.
Надежды Скауруса на благополучный исход дела возросли. Замечание
Императора не было похоже на прелюдию к суровому приговору. Искренне
заинтересованный, Гаврас спросил:
- Мальчик, неужели ты действительно сказал обо мне все это?
- Да, ваше величество, - пролепетал несчастный юноша, и его лицо
стало бледным, как шелк-сырец. Он глубоко вздохнул и вдруг выпалил: -
Худшего мне было бы не придумать, даже если бы я выпил море вина!
- Какое неуважение, - пробормотал Баанес Ономагулос, но Туризин
весело улыбнулся и закашлялся, чтобы скрыть разбиравший его смех.
- Заберите его и выведите наружу, - приказал он страже. - Дайте ему
несколько тычков по заднице и гоняйте, пока винные пары не улетучатся из
его башки. Я трусливая мышь, а? - фыркнул Император, вытирая выступившие
от смеха слезы. - Ну, убирайся отсюда, живо. Чего ты здесь торчишь? -
обратился он к бормотавшему слова благодарности Монотэсу.
Юноша чуть не рухнул на землю, когда стражи отпустили его, и кое-как
выполз из палатки.
Вместе с ним исчезло и веселье Туризина.
- Все ли здесь? - спросил Император.
Несколько стульев еще пустовало. Когда наконец последний вождь
каморов ввалился в палатку, Туризин бросил на него яростный взгляд,
нисколько, впрочем, не смутивший кочевника. Гнев оседлого человека не
много стоил в его глазах - даже если тот и был Императором.
- Очень приятно, что ты соизволил присоединиться к нам, - начал
Гаврас и тут же, оборвав сам себя, выпалил. - Предлагаю передвинуть
палатки к стенам и начать штурм города через два дня.
Наступила тишина, взорвавшаяся через секунду множеством голосов.
Скаурус еще никогда не видел, чтобы командиры Туризина так возмущались.
- Тогда ты лопух и потерял остатки мозгов, которые у тебя еще были! -
перекрывая все вопли, гремел голос Сотэрика.
- Как ты объяснишь это сумасшествие? - вторил ему Аптранд, сын
Дагобера.
В то время как Сотэрик пылал гневом, в голосе более старшего
намдалени слышалось только холодное любопытство. Он глядел на Туризина
так, словно перед ним был трудный текст, описывающий древние деяния Фоса.
- Намдалени никогда не знают, что происходит вокруг, - заметил Гай
Филипп, однако недовольные крики сидящих вокруг офицеров заглушили его
голос, в котором прозвучала легкая неприязнь - для профессионального
солдата информация означала иногда жизнь. Намдалени наемники по призванию,
слишком часто попадали впросак из-за своей неосведомленности. Скаурус
понимал неодобрение старшего центуриона, как понимал и то, почему солдаты
Княжества порой не знали о происходящих вокруг событиях. В глазах
видессиан они были не только еретиками, но и людьми, готовыми напасть на
Империю, если ситуация будет подходящей. Неудивительно, что новости так
медленно доходили до них.
Туризин подождал, пока утихнет шум, и Марк, зная, что Император
наиболее опасен, когда контролирует свой гнев, насторожился.
- Я потерял свои мозги? - холодно повторил Гаврас, смерив Сотэрика
взглядом, словно орел, глядящий на бегущего далеко внизу волчонка. Сотэрик
дрогнул и отвел глаза. Трибун невольно восхитился силой духа своего
шурина, если не его здравым смыслом.
- Да, клянусь Игроком, - ответил намдалени. - Сколько времени мы
просидели здесь, ничего не делая и ожидая, пока осажденные подохнут с
голоду? Чего ради сейчас тебе вдруг приспичило лезть на стены? Из-за того,
что какой-то щенок недостаточно почтительно отозвался о своем Императоре,
ты готов начать этот дурацкий штурм и угробить свою армию? Это настоящий
идиотизм, я тебе скажу.
- Следи за своим языком, островитянин, не забывайся! - прорычал
Баанес Ономагулос, испытывавший к намдалени застарелую неприязнь, которая
поборола даже его неоднозначные чувства к Туризину.
Другие видессианские офицеры неодобрительно заворчали. Если бы
Сотэрик говорил таким тоном с Маврикиосом Гаврасом в присутствии Туризина,
младший брат Императора наверняка бы взорвался. Но сейчас дерзкая речь
намдалени была обращена к нему самому, и Туризин ответил серьезно и прямо,
как делал это прежде его старший брат.
- Сейчас я объясню тебе "чего ради" мы должны штурмовать город,
Сотэрик, сын Дости, - сказал Император. Сотэрик, казалось, был ошеломлен,
услышав свое полное имя. Вспомнив, как старший Гаврас точно так же назвал
когда-то и его самого, Скаурус понял, что Туризин позаимствовал еще один
из приемов Маврикиоса.
- Итак... - Туризин в нескольких фразах описал создавшееся положение.
Голос его звучал устало и нетерпеливо, и молодой намдалени, чувствительный
к насмешкам, которые были неотъемлемой частью характера и речи видессиан,
прикусил губу в раздражении и замешательстве.
- Нам надо взять город штурмом, но совсем другой вопрос -
с_м_о_ж_е_м_ ли мы это сделать? - с трудом выдавил он.
Сотэрик не стал говорить, что никто: ни видессиане, ни захватчики -
не смогли еще одолеть эти стены штурмом. Все сидящие за столом и так
хорошо знали это.
- Ты посылаешь нас штурмовать город, - неторопливо произнес Аптранд,
- я не знаю, удастся нам его взять или нет, но боюсь, что в любом случае
штурм этот будет дорого стоить Княжеству. Ведь мы платим своей кровью,
Туризин.
Скаурус не мог удержаться от одобрительного кивка - потерявший своих
солдат офицер наемников не имеет более ничего для продажи.
- Тогда убирайтесь в ледяной ад Скотоса! - рявкнул Туризин, потеряв
всякое терпение. - Забирай своих намдалени и уходи домой, если не можешь
отработать жалованье. Ты говоришь, что платишь кровью? Я плачу вдвойне,
наемник, потому что каждый человек, который падает по обе стороны стены,
враг он или союзник, уменьшает мою силу, ведь я Император Видессоса и все
люди этой страны - мои подданные. Ну иди, убирайся отсюда! Меня тошнит от
одного твоего вида!
Когда Гаврас замолк, Марк взглянул на Аптранда. Ему казалось, что
намдалени сейчас уйдет из палатки. Сотэрик в самом деле отодвинул свой
стул и начал подниматься с места, но Аптранд взглядом остановил его. В
горячих и гневных словах Туризина была правда, ускользавшая от него
раньше, и он остался, чтобы поразмыслить над этим.
- Пусть будет так. Через два дня - штурм, - сказал после недолгого
молчания Аптранд, отдал салют и вышел вместе с Сотэриком.
Совет закончился через несколько минут. Офицеры по двое, по трое
выходили из палатки, переговариваясь и судача, как записные сплетницы. Уже
у выхода Марк встретился взглядом с Туризином, который все еще обсуждал
что-то с адмиралом Бурафосом. В глазах Императора светилось нескрываемое
торжество, и Скаурус внезапно подумал о том, что сейчас, уговорив
намдалени принять участие в запланированном им штурме, Гаврас, быть может,
одержал свою главную победу.

Армия Туризина готовилась к штурму. Вперед выдвинулись лучники,
выкатили готовые прикрыть атакующих баллисты для метания камней и тяжелых
стрел. Колчан каждого лучника был полон, каждый таран защищен специальным
навесом, и тараны эти с бронзовыми бараньими головами на концах медленно
подтягивались на цепях к воротам.
- Впечатляет, - сказал Гай Филипп, наблюдая за подготовкой к штурму.
- А на стенах, я полагаю, уже кипятят масло, чтобы устроить нам теплую
встречу.
- Absit omen [Да не послужит дурным знаком (лат.)], - ответил Марк
латинской поговоркой, не слишком, впрочем, надеясь на благоприятный исход
штурма. Все, что они сделали, готовясь к атаке, было отлично видно со
стен, и видессиане хорошо знали о том, что происходит, несмотря на
старания Гавраса хоть как-то скрыть и замаскировать приготовления к
штурму.
- Если бы в городе нашелся хоть один командир, у которого осталось
немного мозгов и мужества чуть побольше того, которое нужно, чтобы
переварить бобы и навонять после этого, он напал бы на нас прямо сейчас и
загнал в море, - проворчал Гай Филипп, наблюдая, как солдаты движутся к
городским укреплениям. На расстоянии они казались не больше муравьев.
- Не думаю, чтобы такой смельчак нашелся, - отозвался Скаурус. -
Чернильные души держат своих генералов под каблуком, иначе те давно бы уже
это сделали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57