– Много яблонь побьет, – сказал Роб. – Вот не знаю, куда положить. – Он протянул мне тарелку, и я заметила, как он взглянул на часы, но не так поняла. Роб потянулся к висевшей на спинке стула куртке.– Бриони...Его виноватый взгляд, который у другого, кого любила бы меньше, я назвала бы подлым, был весьма красноречив.– Знаю, – сказала я. – Ничего не говори. Ты должен пойти покормить кур.Оказывается, я ждала этой улыбки. Одиннадцать коротких часов – и одним полувзглядом, шутливым и нежным, он смог покорить меня. Мы ковали собственные цепи.– Куры, наверное, давно спят. Миссис Гендерсон покормила их за меня, но, боюсь, мне нужно сходить в поместье и все осмотреть. Я всегда на ночь осматривал места для посещения, а сегодня, когда Андерхиллы уехали в Лондон...Я прижала руку к губам...– Ах, Роб, я совсем забыла! Я же так и не позвонила Кэти и не сказала, что не могу приехать! Утром я пыталась, но никто не отвечал, и я хотела потом позвонить из Вустера, но вылетело из головы. Ужас!– А что, нельзя позвонить сейчас? Еще нет и десяти. Возможно, они тебя простят, если ты объяснишь причину своей забывчивости. Скажешь им?– Еще бы! Они будут в восторге, я знаю. Они часто тебя вспоминают. Но сейчас я не могу им позвонить, я даже не знаю, где состоится прием. Я должна была приехать и там поужинать с ними, а потом все вместе мы бы отправились на прием. А теперь они уже ушли... Ужасно с моей стороны!– Я бы на твоем месте не беспокоился. Они подумают, что ты опоздала на поезд или что-нибудь такое. В крайнем случае, они позвонят сюда и выяснят, что случилось.– Надеюсь. Я еще раз позвоню им на квартиру.Роб все еще колебался.– Так ты не против, если я сейчас уйду? Меня не будет, наверное, около часа. Если хочешь, я подожду, пока ты позвонишь, и мы пойдем вместе. Хочешь?Я покачала головой:– Нет уж, иди. И не торопись. Я позвоню, потом приму ванну, и здесь нужно прибрать. Боже, как я им скажу?.. Забавно будет объявить, что я неожиданно вышла замуж. Ты сам бы как это назвал, Роб, – несчастный случай, Божий промысел или как?Он улыбнулся.– Нет, оставлю это тебе. Может быть, это прояснится утром. – Между тем он проверял двери и окна. Потом подошел ко мне. – А теперь, Бриони Гренджер, как твой муж могу я получить ключ?Я подошла к бюро, где по-прежнему кучкой лежали вещи моего отца, взяла ключ и протянула его Робу.– Теперь он твой , Эшли , – скользнул знакомый образ.– Теперь мой. Наши глаза встретились, и сигналы сразу ослабли. Он осторожно взял ключ, словно не смел прикоснуться ко мне, и, чуть поколебавшись, улыбнулся и ушел. Дрозд замолчал, но вскоре снова запел.Я набрала номер Андерхиллов и сидела, тщетно ожидая, что кто-нибудь возьмет трубку. Оказалось, что мне даже очень кстати этот час наедине с собой. Только странно было – в такой короткий срок организовать свой медовый месяц.У Андерхиллов никто не отвечал. Я повесила трубку и взбежала по лестнице наверх, в спальню. Оказалось, что миссис Гендерсон, Бог ее благословит, побывала и там. Она постелила на двуспальную кровать свежие простыни, аккуратно их заправила. В ванной висели чистые полотенца. Она даже принесла вещи Роба, выложила бритвенные принадлежности, пижаму, халат и чистую рубашку на утро. Комната была вымыта, и запах мастики смешивался с ароматом первоцвета, стоявшего пышным букетом в вазе на подоконнике.У меня была куча времени. Я приняла ванну, нашла роскошную ночную рубашку, что купила в Фуншале, и села причесываться. После ухода Роба не прошло и получаса, но было уже совсем темно, и в ночи не светили даже луна и звезды. Откуда ни возьмись, небо затянули черные тучи, и фрибургские розы стучали по стеклу под порывистым ветром. Я замерла с расческой в руке, прислушиваясь. Шквальный ветер усилился. Я слышала, как все громче он шумит в саду, как плещется вода о гальку на берегу пруда. Роб умел предсказывать погоду – ночь будет ненастная.И тут я услышала, что он вернулся. Внезапный стук дождя в стекло почти заглушил легкий щелчок пружинного замка. В комнату ворвался свежий сырой воздух.Я обернулась к двери, но Роб не поднялся по лестнице. Он тихо прошел по гостиной и остановился.Больше ни звука. Казалось, он неподвижно стоит, прислушиваясь. Я представила себе: голова наклонена – он, наверное, думает о том, что будет, когда он поднимется наверх.Дверь из моей спальни выходила на маленькую площадку, с которой лестница спускалась в гостиную. Накинув халат, я вышла и перегнулась через перила. Внизу было темно. Я видела, как Роб стоит у двери, держа руку на выключателе.– Роб? Ты быстро вернулся. Знаешь, миссис Гендерсон даже приготовила спальню и выложила твои вещи...И я, помертвев, замолкла. Услышав меня, он быстро обернулся и взглянул наверх. Это был не Роб. Это был мой троюродный брат Джеймс.Несколько долгих секунд мы молча смотрели друг на друга. Почти как Ромео и Джульетта, мелькнуло у меня в голове, но мысль совершенно не показалась забавной. В голове отдавалось: проклятье, проклятье, проклятье. Пока мир не ворвался к нам, у нас должна быть наша ночь.Но возможно, я еще могла ее спасти. Пройдет еще минут двадцать, прежде чем Роб вернется из поместья. Если я успею со всем покончить, объясню Джеймсу, что случилось, и выпровожу его...– Джеймс... – начала я, спускаясь по лестнице.И снова остановилась. Дверь коттеджа опять открылась, и вошел Эмори. Он вынул из замка ключ, оставленный там Джеймсом, и положил в карман, после чего осторожно закрыл за собой дверь. Обернувшись, Эмори увидел меня. Мне не было видно выражения его лица, но он замер, словно пораженный:– Бриони! Я думал, ты в Лондоне!– Как видишь, нет, – тихо сказала я, переводя взгляд с одного близнеца на другого. – Я забыла о приеме. Глупо, правда? Ну вот вы и здесь. Что вам надо?– Забыла о приеме? – Голос Джеймса звучал странно, совершенно не в его обычной уверенной манере. – Что ты хочешь этим сказать?– То, что сказала. Вы, кажется, тоже забыли.– Ну, это не совсем так. – Развязность Эмори была слишком явной, чтобы быть искренней. – Наше приглашение отменили. Полагаю, надо сказать спасибо тебе.– Возможно. И это привело вас сюда?Я видела в темноте, как они переглянулись. Между ними словно проскользнула электрическая искра.– Я увидел, что у тебя горит свет, – сказал Джеймс, будто бы это все объясняло.– Да? – холодно проговорила я. – И все же непонятно, зачем вы явились в мой дом и откуда у вас ключ. И к тому же вы пришли, думая, надеясь, что меня нет. Ну?– Дело в том... – начал Джеймс, но Эмори перебил его:– Мы думали, ты в городе, и одолжили ключ у миссис Гендерсон.В слове «одолжили» не прозвучало никакой иронии, но я знала, что, если бы они виделись с миссис Гендерсон, она не могла не рассказать им о нашей с Робом женитьбе и они бы знали, что мы будем дома. И я перевела для себя слова Эмори: миссис Гендерсон держала ключи на гвозде у себя на двери, а она, как большинство дверей в деревне, редко запиралась. Значит, братья, улучив момент, прикарманили ключ и пришли сюда.Эмори сверкнул улыбкой, которая, однако, не соответствовала тону: он что-то торопливо соображал:– Я понимаю, это чертовски бесцеремонно, однако время поджимает. Но раз уж ты здесь, это только облегчит все дело.– Какое дело?– Нам кое-что нужно, и довольно срочно.– Понятно.Я действительно думала, что понимаю. Поплотнее запахнув халат и затянув кушак, я стала медленно спускаться. И вдруг, с прихлынувшей к сердцу кровью, вспомнила все неразрешенные тайны. Так ясно, будто мой возлюбленный снова повторял мне, я вспомнила, что при случае эти двое могут быть опасны. Возможно, подумала я, они сообразили насчет серебряной ручки и явились сюда... Но нет, они думали, что я в Лондоне; их визит не имел ничего общего с той тайной.Я решительно отвела эти мысли и сосредоточилась на настоящем и на том, чтобы держать свое сознание закрытым для Роба: если бы он прочел этот искаженный образ страха, мгновение назад зигзагом пересекший мое сознание, он бы бросился сюда, и неловкая сцена – конечно же, не более чем неловкая – могла бы стать безобразной. Время еще есть, чтобы решительно разобраться с этим делом и выпроводить братьев, подумала я.Я спустилась с лестницы. Свет из спальни, проливаясь на площадку наверху, осветил лицо Джеймса. Оно казалось напряженным и бледным; глаза горели, как мне показалось, злобой. Как можно непринужденнее я сказала:– Уже поздно. Как видите, я уже ложилась. Что вам нужно? Наверное, книги? Ну извините, они подождут до утра. – Я подошла к окну и стала задергивать занавески. – Эмори, включи свет, так лучше. Брука все равно здесь нет. Я говорила тебе, что отнесу его оценить. А остальные я хочу подержать несколько дней, если можно. А потом – добро пожаловать. Если вы хотели еще что-то обсудить, это может обождать. А раз здесь нет предмета вашего вожделения, я полагаю...– И твоего тоже, – сказал Джеймс.– Что?Бросив занавески, я резко обернулась. Эмори тоже обернулся. По моим голым ногам пробежала мелкая дрожь, словно вздыбилась кошачья шерсть.– Ты ждала Роба Гренджера. Она приняла меня за Гренджера, – пояснил Джеймс брату. – Она крикнула, что спальня готова, а потом вышла. Похоже на то.– Роба Гренджера? – переспросил Эмори и пробормотал: – Так, так, так!Тишина на два удара сердца, пока глаза обоих братьев смерили меня с головы до ног: распущенные по плечам волосы, расческа в руке, шлепанцы, запах шампуня, халат, из-под которого виднелся подол ночной рубашки.Я подошла к камину, села в кресло и спокойно посмотрела на обоих.– Да, Роба Гренджера! А теперь, если не возражаете, я бы попросила вас уйти. Он скоро придет, и всем будет лучше, если вас здесь уже не будет.Джеймс медленно шагнул вперед. Похоже, он был потрясен. До меня вдруг дошло, что его действительно волновало: той ночью в саду он не просто выполнял план расторжения траста.– Извини, Джеймс, – тихо проговорила я. – Что я могу сказать? Только то, что для меня это так же неожиданно, как и для всех, правда. Мне больше ничего не оставалось... ты знаешь, как я к тебе относилась в юности. Ну, не получилось. Оказывается, это был Роб Гренджер, все время, просто до сих пор я этого не знала. Знаешь, это как разлив Северна: сначала ничего не замечаешь, но потом наводнение смывает все на своем пути.Эмори издал приглушенный звук, который можно было принять за смех, потом нетерпеливо проговорил:– Слушай, Бриони, нам наплевать, что ты спишь с Робом Гренджером. Оставь это, близнец. Разве ты не видишь, это все здорово упрощает.– Что упрощает? – спросила я. – Я не сплю с Робом Гренджером в том смысле, как ты это понимаешь. Сегодня утром мы поженились. Теперь тебе понятно, почему я забыла о приеме у Андерхиллов и почему хочу избавиться от вас обоих?Конечно, это была бомба, хотя я не собиралась так ее бросить. Однако она не взорвалась, как я ожидала. Эмори шагнул вперед, и теперь они стояли по обе стороны кресла, глядя на меня. Хоть я и привыкла к их сходству – играла с обоими в детстве, – что-то было жуткое в этих одинаковых застывших жестких лицах.Но я заметила разницу. Джеймс побелел, как бумага, он выглядел совершенно больным, словно в его душе что-то сжалось. Взгляд же Эмори таил незнакомое – что-то бесцветное и жестокое, прищуренные серые глаза ничего не выражали.Я твердо сказала:– Да, мы поженились. Это в самом деле произошло совершенно неожиданно. Я расскажу подробнее в другой раз. Мы вдруг узнали, как много значим друг для друга. Вот так... Вот.Я перевернула руку на колене ладонью вверх, словно передавая им слово.Пауза, казалось, затянулась навеки. Потом оба заговорили разом, Эмори быстро начал:– Значит, сейчас он придет? Как скоро?Джеймс обрел голос, но казалось, он говорит с трудом.– Значит, ты собираешься остаться в Эшли? Здесь?– Этот коттедж гораздо лучше, чем у него на ферме, – сказал Эмори.Наверное, я разинула рот. Беседа принимала явно нелепый оборот, или так могло показаться, если бы не холодные глаза Эмори, направленные на меня, как на мишень, с таким выражением, словно быстрые мозги Эшли оценивали ситуацию, которой я пока не понимала.– Нет, – сказала я немного резко, – не собираюсь. У меня есть еще новости для вас. Я бы все равно завтра сообщила об этом. Мы собираемся эмигрировать. Роб думал об этом уже давно, а сегодня мы обсудили это с мистером Эмерсоном. И я тоже хочу уехать. Так будет лучше всего, сами видите. – Я взглянула на Джеймса и попыталась улыбнуться. – Я говорила тебе, что мне нужно только время, чтобы мое будущее решилось само. И вот оно решилось. Так что, видимо, и ваши проблемы разрешены?Джеймс не ответил. Его взгляд переместился с меня куда-то выше. Я посмотрела на Эмори. Братья молча советовались через мою голову, словно меня здесь и не было. Это всегда раздражает, но в данной ситуации меня это не на шутку встревожило.Эмори проговорил:– Можешь больше не волноваться, близнец.Я приподняла брови:– Разве это не касается вас обоих? Я хочу сказать, что готова расторгнуть траст. Я уже сказала это сегодня мистеру Эмерсону.Ответа не последовало.Моя сверхчувствительная антенна поймала какой-то мощный и требовательный сигнал, который не передать словами.Глаза Джеймса были по-прежнему прикованы к брату. Эмори кивнул, потом улыбнулся мне:– Ты должна простить нас, что мы вроде бы так стремились выжить тебя, но ты знаешь ситуацию. Конечно, это чудесное известие о трасте. Ну а раз все так хорошо для всех устроилось, мы можем тебя поздравить. И жениха, конечно, тоже.Простые, обычные слова, даже добрые. Но я уловила в них нагловатую расчетливость, и мне было нечего ответить.Джеймс избавил меня от такой необходимости. Он с прежней тревожной настойчивостью вел какую-то свою линию:– Значит, ты продашь и полосу у коттеджа?– Ну да, – медленно проговорила я. – Я еще не думала об этом, но почему бы и нет? Я не хочу, чтобы это стало какой-то помехой. Мы сюда не вернемся.С лица Джеймса сошло напряжение, оно порозовело. Похоже, мне следует по-новому взглянуть на своего троюродного брата. Он не только страстно стремился обладать собственностью, но и жаждал моего отъезда. Эмори застолбил мои слова как обещание:– Какая прекрасная новость!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35