А у короля Драстэна только потемнело в глазах, но через некоторое время тьма сменилась непроницаемой светлой пеленой тумана. Казалось, он парит в этой дымке и слышит рядом с собой голоса.
— Да, ваше высочество, я уверен: он будет жить.
— Хвала небесам! — прозвучал дрожащий голос принца Джона. — Но будет ли он здоров?
— Ax! Это вопрос! — вздохнул кто-то пожилой. — Пока он спит, ответа на этот вопрос не даст ни один лекарь. Можно лишь ждать, а когда он очнется, будем посмотреть.
— Я не сплю, — проговорил король Драстэн, но почему его слова звучали так вяло, так замедленно? Почему ему было так трудно произносить их? Он заставил себя разлепить тяжелые веки и увидел принца Джона и доктора Урзатца, которые озабоченно смотрели на него. За их спинами король разглядел гобелены, развешанные по стенам его опочивальни, увидел занавески балдахина на собственной кровати. Он попробовал сесть — как ему показалось, дерзко и решительно, но на самом деле всего лишь едва пошевелился. Королю стало страшно, и, чтобы скрыть страх, он закричал:
— Чума на вас! Вы меня не слышите? Я не сплю!
На этот раз он расслышал собственный голос — вот только получился набор нечленораздельных звуков, а не связные слова. Драстэну стало еще страшнее, и он бы закричал, но тут к нему рванулся Джон и схватил за руку:
— Он просыпается! Как вы, отец?
— Стоило ли так трястись? — проворчал король. — Я в полном здравии!
Но это было не так, и он сам это понимал. Он не слышал произносимых им слов — вместо них звучало какое-то мычание.
С другой стороны к нему приблизился лекарь и взял за руку.
— Рад видеть, что вы пришли в чувство, мой повелитель. Вы помните, что с вами стряслось? — И, прежде чем король успел ответить, лекарь добавил:
— Позвольте, я вам напомню. Вы собирались выпить после тоста за королеву и упали без чувств.
Король нахмурился, стараясь припомнить то, о чем рассказывал лекарь.
— Простите мне мое нетерпение, ваше величество, — извинился лекарь, наклонился к королю, осторожно приподнял веко на одном его глазу, затем — на другом и внимательно вгляделся в зрачки. Выпрямившись, он распорядился:
— Сожмите мою руку, ваше величество.
— Что за дребедень такая? — проворчал Драстэн, но снова услышал нечто вроде ослиного ржания. Это его настолько напугало, что он решил молчать, но просьбу лекаря выполнил. Урзатц довольно кивнул, взял короля за другую руку и попросил:
— Теперь сожмите мою руку этой рукой, ваше величество.
Король удержался и не произнес заготовленной колкости и сжал руку лекаря.
Лекарь не изменился в лице.
— Вы сжали мою руку, ваше величество?
— Что за идиотский вопрос... — Но, услышав собственное мычание, Драстэн не договорил и, крепче сжав губы, решительно кивнул — на самом деле весьма вяло.
— А я ничего не почувствовал, — заметил Урзатц.
— Что это значит? — испуганно вскричал Джон.
— Это значит, что его величество получил укол стрелой эльфа, — ответил принцу лекарь и снова обратился к королю. — Некий проказливый дух прицелился в вас из своего крошечного лука, и его стрела угодила вам в висок. Порой крестьяне отыскивают малюсенькие наконечники эльфийских стрел в дорожной пыли после грозы. А у вас наконечник стрелы проник в мозг, и пока он не покинет ваше тело, вы будете испытывать затруднения в речи.
Король в ужасе вытаращил глаза, но постарался, елико возможно, скрыть охвативший его страх.
— Ваша речь будет звучать нечленораздельно, — продолжал Урзатц, — и вам будет тяжело двигать правой половиной тела.
Король гневно мотнул головой.
— Спокойствие, ваше величество, — сказал Урзатц и погладил руку Драстэна. — Разве жизнь не важнее тела, разве целостность самого тела не важнее того, что некоторое время вам придется ходить прихрамывая?
— Нет! — прокричал король, и на этот раз принц и лекарь его расслышали.
Лекарь улыбнулся:
— Вот видите, ваше величество! Немного усилий — и вас уже можно понять. Будете упражняться — и в один прекрасный день вновь заговорите, как встарь, — так же хорошо, как прежде!
— Но моя нога! — взвыл Драстэн. — Моя рука!
Урзатц пустился в объяснения, сделав вид, что что-то понял из мычания короля.
— Вам придется очень стараться — столь же упорным образом, как тогда, когда вы начали учиться искусству владения мечом, когда объезжали дикого жеребца. Но если вы не отступитесь и будете упражняться непрестанно, вы наберетесь сил, и в конце концов отравленный наконечник стрелы покинет ваше тело. И тогда вы сможете снова ходить — ну, может быть, останется лишь легкая хромота.
— Я... буду учиться ходить? Как грудной младенец? — взвыл король, обиженный на такую жестокую несправедливость. Джон снова взял его за руку:
— Вы не будете один, отец! Я буду с вами изо дня в день, я утешу вас, поддержу. Только скажете мне, чего желаете, — и все мигом будет сделано!
— Не смей опекать меня, мальчишка! — выругался король Драстэн.
Джон нахмурился:
— Не... Вы что-то еще сказали, а потом сказали — «мальчишка»!
Лекарь с интересом взглянул на принца:
— Так вы его понимаете, ваше высочество?
— Немного понимаю вроде бы. Я вас правильно понял, отец?
Драстэн, лупая глазами, уставился на сына и неохотно кивнул.
— В сражении мы взяли в плен графа Тундина, — напомнил отцу Джон. — Но его младший сын дрался рядом с лордом маршалом. Так что же нам теперь — держать в плену отца и сына?
Драстэн простонал:
— Зачем говорить о такой чепухе в такое время?
— Помедленнее, — умоляюще проговорил Джон, и Драстэн наконец понял, для чего сын задает ему вопросы.
— В темницу, — медленно, слово за словом произнес он, — заточить только отца. Сын станет графом.
— Говоришь, в плену оставить отца?
Сердце Драстэна забилось чаще. Он кивнул.
— А с сыном? С младшим сыном что делать?
Стараясь говорить еще медленнее и разборчивее, Драстэн произнес:
— Графом пусть станет сын.
— Ты объявил, что младший сын отныне нарекается графом Тундином? — пытливо спросил Джон.
Уголок губ Драстэна приподнялся — видимо, он хотел улыбнуться. Он кивнул.
— Прекрасно! — Джон обеими руками сжал руку отца. — Вы сможете править страной, отец мой! Я буду приходить к вам с вопросами о правлении королевством и буду слушать ваши ответы до тех пор, пока не пойму их! Все ваши приказы я буду передавать министрам и присматривать за тем, чтобы они исполнялись в точности! Я буду приходить к вам и говорить с вами дважды в день, трижды в день — столько, сколько нужно, а если не потребуется — то хотя бы раз в день, чтобы отужинать вместе с вами! — Джон поежился. — Ибо вы должны знать, отец мой, как страшнотостаться мне без вашего покровительства! Как важно для меня, чтобы вы были живы и придавали мне силу воли, потребную для бесед с министрами!
На миг страх Драстэна за собственное существование уступил место страху за сына — ведь теперь у него остался всего один сын! Он сжал руку Джона и пробормотал:
— Крепись, сынок! Я помогу тебе, я всегда откликнусь на твой зов! Как я могу покинуть тебя, когда ты будешь вершить мой труд?
Джон обрадованно улыбнулся и постарался подбодрить отца:
— Будьте мужественны, отец мой! Вы одолели многих врагов, великих врагов, а с таким крошечным справитесь наверняка.
* * *
Через полчаса Джон вернулся в свои покои. Он закрыл за собой дверь и испустил громкий вздох, согнувшись в поясе.
— Что, трудновато пришлось? — спросил его некто зычным баритоном.
Джон резко выпрямился, вспомнив о заранее назначенной встрече.
— Все прошло более или менее неплохо, Ниобит. Как ты сказал, так все и вышло.
Глава 12
Джон отошел к стоявшему неподалеку от двери столу и налил себе дрожащей рукой вина.
— Заклинание... подействовало, как ты обещал. Я его понимал, и больше никто. А как ты заставил эльфов выстрелить в него?
— Не все колдуны могут рассказать, — уклончиво отвечал Ниобит. Он не сказал Джону о том, что выстрел стал для него такой же неожиданностью, как для всех остальных. Вот только он быстрее других извлек из случившегося с королем преимущество. — Разве я не обещал вам, что вы начнете править через шесть месяцев после нашего уговора?
— Обещал, — кивнул Джон. — Вот только я не знал, что престол достанется мне ценой войны.
— Война бы так или иначе грянула, — небрежно проговорил Ниобит. — Если бы ваши родители не стали драться друг с другом, они пошли бы войной на Меровенс. А теперь в том, что в вашего отца угодила эльфийская стрела, вы можете обвинить лорда мага и объявить, что он это подстроил, чтобы удержать Бретанглию от нападения на Меровенс, его жену и детей.
Глазки принца Джона сверкнули.
— Да-да-да, это может очень хорошо получиться!
Он уселся на стул напротив Ниобита.
— Мне жаль, что ваш путь к власти отягощен смертью братьев и хворью отца.
По выражению лица Ниобита можно было судить лишь о том, что ему почти все равно. Джон отмахнулся:
— Ой, ты уж мне поверь, я не терзаюсь! Я бы сам убил братьев. Гагериса — за насмешки, а Бриона — за наглость и снисходительность. Что же до отца — то ему еще мало досталось.
Рука Джона крепче сжала кубок. Он вспомнил о том, как мать непрестанно попрекала отца в измене за изменой. Видимо, все это было чистой правдой.
— Понимаю, — кивнул Ниобит. — Вы всегда были младшеньким, вами все помыкали. И то, что вы станете править страной, — только справедливо.
— Ещ-щ-щ-ще бы, — прошипел принц Джон и уставился на плещущееся в кубке вино.
— Собственно, вы уже ею правите, — напомнил ему Ниобит. — И правите на деле, а не на словах.
— Да, нужно лишь, чтобы еще несколько недель за мной маячила тень папаши, — согласился принц Джон, — а потом все бароны признают меня королем. Несомненно, я буду передавать баронам только те приказы отца, которые будут в моих интересах, а если я издам несколько указов, о которых папаша не будет иметь понятия, — кому какое дело?
— Совершенно верно, — кивнул Ниобит. — Но на некоторое время отец вам понадобится — пока вы будете править только как регент.
— Верно, верно, — согласился Джон и наморщил нос, словно унюхал что-то вонючее. — Будь проклят Брион! Почему только исчез его труп, хотел бы я знать? Если бы я смог доказать, что он подох, я бы сразу стал королем!
— Вы уж мне поверьте, сам он никак не смог бы перенести куда-либо свое тело, — сказал Джону Ниобит. — Подозреваю, тут поработал лорд маг Меровенса.
Джон бросил на Ниобита подозрительный взгляд:
— Ты винишь его во всех моих бедах, верно?
— И у меня есть на то причины, — решительно отозвался Ниобит. — Его цель — добиться того, чтобы Бретанглия ослабла настолько, что не смогла бы напасть на Меровенс. Чем больше он все запутает, тем меньше опасность для его женушки. Нет, ваше высочество... а быть может, уже «величество»? — вам нужно подождать, покуда вы не возьмете под свою власть всех баронов и церковь и покуда папаша ваш не отправится в мир иной. Будете вы коронованы или нет — бароны все равно восстанут против вас, если у них это получится. Даже королю Драстэну порой приходилось усмирять бунты, хотя народ любил его за то, что при нем в стране царили покой, и процветание.
— О, я тоже сделаю страну спокойной и процветающей, — мурлыкнул Джон и уставился на пламя в камине. — Очень спокойной и очень процветающей — для меня.
* * *
Два дня спустя на закате Мэт и его спутники добрели до очередного постоялого двора. Собравшись войти туда, Мэт кое-что заметил и, тронув сэра Оризана за плечо, остановил его.
— Что вас обеспокоило? — спросил рыцарь и посмотрел в ту сторону, куда смотрел Мэт.
— Птица, — ответил Мэт.
Его спутники увидели крупную черную птицу, похожую на ворона-переростка. Птица сидела на подоконнике и заглядывала в окно кабачка.
— Наверное, надеется на пару-тройку корочек, — пожал плечами сэр Оризан. Сержант Брок кивнул:
— Вороны — они вечно объедками кормятся.
— Рад бы вам поверить, — неуверенно промолвил Мэт и пошел следом на товарищами. И вдруг ворон повернул голову и устремил на Мэта зоркий, пристальный взгляд. Мэта пробрала дрожь. Он никогда не видел такой злобы во взгляде птицы, такой обнаженной ярости и желания напасть.
Затем ворон снова сосредоточил все внимание на окне кабачка и вновь стал обычной черной птицей — ну разве что крупноватой. Мэт медленно вошел в кабачок вслед за спутниками.
Войдя, они попали в море гомона. Внутри царили разговоры, смех, звучали обрывки песен, стук деревянных тарелок.
Подавальщицы, держа подносы с едой повыше, сновали между столиками. Стаканы и кружки вздымались вверх в ответ на произносимые тосты.
— Да тут вечеринка, — заметил Мэт. — Что они, интересно, празднуют?
Сэр Оризан пожал плечами:
— Жизнь.
— Как думаете, удастся нам нынче переночевать здесь? — спросил сэр Оризан.
— Будем надеяться, — вздохнул Мэт.
— Не хочу вас обидеть, лорд маг, — сказал сэр Оризан, — но этот ваш бохан — на редкость надоедливый пакостник.
— Не так громко, — прошептал Мэт. — Он может услышать и воспринять ваше замечание как комплимент. — Более спокойным голосом он добавил:
— Честное слово, мне ужасно перед вами неудобно, братцы, но это вовсе не мой бохан. По крайней мере моим он стал не по моей воле.
— Но пока он будет почитать нас с сержантом членами вашего семейства, со всеми нами ничего дурного не должно случиться, — заключил сэр Оризан. Он окинул взглядом зал и покачал головой. — Поздно мы явились. Ни одного свободного стола нет.
— Есть. Вон там, в дальнем углу, — указал сержант Брок. — Там только один человек сидит.
Этот человек согнулся дугой, глядел в свою пивную кружку и что-то бормотал себе под нос.
— Не самая приятная компания в мире, — вздохнул Мэт. — Но только за тем столом и есть места. Будьте готовы к тому, что этот тип попортит нам аппетит.
— Я бы предложил добраться до следующей деревни и заглянуть на тамошний постоялый двор, — сказал сэр Оризан. — Предложил бы, если бы уже не поступили именно так и если бы уже не стемнело. Наверное, не стоило вам уговаривать нас шагать до этой деревни, лорд маг.
Похоже, затевался занудный спор.
— Но мы и так продвигаемся слишком медленно, — возразил Мэт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57