..Я закрыл глаза, забыв на минуту, что однажды эта женщина уже замышляла убить меня. С трудом я удержался от желания взять ее за руку.Такси остановилось на перекрестке, и я услышал прерывистое дыхание Рондины. Она вся дрожала от страха. Она знала, что умрет, но не могла знать, когда это произойдет, Я мрачно усмехнулся про себя, потому что именно этого и добивался.У ресторана мы вышли, и, пока я расплачивался с шофером, она молча стояла рядом с безмолвным вопросом в глазах. Да, Рондина всегда оставалась сама собой. Если она убивала, то в этом чувствовался ее особый стиль. Настоящая леди!Мы вошли в ресторан, и я выбрал свободный столик в боковой нише. Заказав виски с содовой и бифштексы, я внимательно посмотрел Рондине прямо в глаза. Когда принесли выпивку, я взял свой стакан и, приподняв его, слегка кивнул своей спутнице.— Ты делаешь огромную ошибку, Тайгер, — произнесла она, отпивая глоток из своего стакана.— За свою жизнь я сделал одну единственную ошибку это поверил однажды тебе. Но, клянусь, этого больше никогда не повторится.Лед в ее глазах вдруг растаял, и они стали теплыми и немного влажными, как ее губы. Это был старый трюк моей Рондины, и она не разучилась пользоваться им.Она подняла подбородок, слегка закинув назад голову, и я стал искать взглядом шрамы от пластической операции, но не нашел.— Мне не понятно твое поведение, Тайгер, — сказала она. — Ты все еще хочешь убить меня?— Да!— Но зачем тогда этот поход в ресторан?— Чтобы ты немного рассказала мне о себе, удовлетворив тем самым мое любопытство. Как тебе это удалось, Рондина?Она удивленно подняла брови.— Что именно?— Войти в семью Кейнов?Она твердо посмотрела мне в глаза.— Я родилась в ней. Если хочешь, можешь справиться у моих родственников.— Мне и так это подтвердили, но у меня на этот счет есть другое мнение.Она достала сигарету и, подождав, пока я протяну ей зажигалку, сказала, глядя на меня поверх язычка пламени:— Как же, по-твоему, это произошло?— Предположим, что существует древняя почтеннейшая английская фамилия с гордыми традициями и незапятнанной репутацией. Вдруг некто обнаруживает «скелет в шкафу» — никому не известное кровавое пятно на родовом гербе, Как поступит эта семья в подобном случае? Вероятно, всеми силами постарается замять скандал. Это старый, проверенный трюк, дорогая, Рондина опять побледнела, и я понял, что пуля угодила в десятку. Она нервно смяла сигарету, но потом довольно быстро взяла себя в руки, — Чем ты шантажировала Кейнов, Рондина? Она холодно процедила сквозь зубы:— Как бы мне хотелось задушить тебя.— Я это знаю...Потом она подавила в себе ненависть и довольно хладнокровно спросила:— А почему бы тебе не узнать об этом у самих Кейнов?— Я это непременно сделаю. У меня есть люди, которые специально занимаются подобными делами. На днях я разослал твои фотографии специалистам по пластическим операциям. Рано или поздно я узнаю, кто омолодил твое личико. А может быть, тебе это сделали в России?Она улыбнулась, — Это придется тебе самому выяснить, Тайгер.— Совершенно верно, дорогая. Ты в любом случае солжешь мне, как всегда.Официант принес бифштексы, и, подождав, пока он уйдет, мы снова продолжили наш разговор — игру в вопросы и ответы. Это очень походило на фехтование на шпагах. Но, несмотря на все, мне было приятно находиться с Рондиной, как и раньше, когда мы стояли по разные стороны — враждующие любовники.— Можешь проверить...— Хорошо. Кто твои родители? — спросил я между двумя глотками виски.— Ричард и Агнес Кейн. Отец родился в 1892 году, а умер в 1951 году. Мать родилась в 1896 году и пока еще жива, — Улыбнувшись, Рондина продолжала:— Сестры: Рут, Патриция и Диана. Братья: Верном и Джон. Диана и Джон погибли во время войны... Точные даты...— Не нужно. Обрисуй фамильный герб Кейнов.— Два единорога держат щит с поперечными полосами, под ними свиток с надписью...— Ты здорово зазубрила это, — прервал я ее. — У тебя всегда были большие способности. А ты помнишь Кола-Хэггерти, Рондина? — небрежно спросил я.Она положила вилку и вопросительно глянула на меня.— Кого?Невероятно! Человек не может так лицемерить!— Ты убила его. Сразу же после того, как прошила мне грудь двумя пулями.Вилка задрожала в ее руке.— Тебе неприятно вспоминать об этом, дорогая? Черт побери! А я вот совершенно хладнокровно думаю о тех, кого убил. Они заслужили это, так что сентиментальности тут излишни. — Я сделал большой глоток из своего стакана. — Или ты теперь сама боишься?Она опять полностью овладела собой, — Нет, — покачала она головой, — Я не боюсь.— Напрасно, дорогая. У тебя есть все основания для этого.Мы продолжили наш обед, перебрасываясь иногда короткими фразами.Потом я расплатился, и мы вышли на улицу. Нас можно было принять за супружескую пару, и никому не пришло бы в голову, что это идут палач и жертва.На углу Бродвея и 44-й авеню я остановил такси и мы сели в него. Я назвал шоферу адрес Рондины и откинулся на спинку сиденья, мысленно улыбаясь, Рондина была на пределе своих нервных сил, чего я и добивался.Она положила свою сумочку на сиденье между нами, Я мимоходом прижал ее бедром и по характерной твердости понял, что в ней лежит пистолет. Дождавшись, когда она повернется к окну, я незаметно открыл сумочку, вытащил обойму из пистолета и снова закрыл ее. Обойму я сунул себе в карман. Все это не составило большого труда для меня. Полковник Корбинет хорошо обучил нас, и мы все еще помнили его уроки.Рондина не стала возражать, когда я вышел из машины и вместе с ней проследовал в дом. Я отстал от нее на пару шагов, когда она остановилась около портье и перекинулась с ним парой слов, Портье что-то ответил ей и посмотрел на меня. Что-то негромко произнес и швейцар. Теперь они оба внимательно смотрели на меня. Рондина спросила, сколько времени и переставила свои, часы. Таким образом, два свидетеля могли опознать меня и назвать точное время нашего прихода.Рондина не догадывалась, что я пошел с ней вовсе не для того, чтобы привести приговор в исполнение. Время для этого пока еще не настало.Войдя в лифт, она нажала кнопку двенадцатого этажа.— Неплохо сработано, Рондина, — заметил я.Она поняла, что я имел в виду, и победно улыбнулась.— Ты считал меня совсем уж бездарной?— Ни в коем случае. И сейчас я смог лишний раз удостовериться, что за время нашей разлуки ты успешно совершенствовала свое мастерство.Она загадочно улыбнулась.— Может быть...Она так держала сумочку, что в любой момент могла выхватить из нее пистолет. Правда, заметно это было только профессиональному взгляду.Я взял у Рондины ключ и открыл дверь номера. Она прошла в прихожую, но не закрыла за собой дверь и спросила меня:— Ты выпьешь на дорогу, Тайгер?— Охотно.Она повернула выключатель, который, казалось, обслуживал всю квартиру. Сразу же зажглось несколько ламп в разных углах комнаты, а из скрытого динамика послышались первые такты симфонии Брамса.Рондина сняла пальто и небрежно бросила его на спинку кресла. Направившись к бару, она машинально поставила сумочку на сиденье и на некоторое время увлеклась манипулированием со стаканами и бутылками.— За твое здоровье! — произнесла она, протягивая мне стакан.Она отпила немного из своего стакана и, поставив его на журнальный столик, прошла в спальню, оставив дверь открытой, Через минуту она вышла оттуда в голубом стеганом халате, под которым, как я знал наверняка, ничего не было. При каждом шаге развевающиеся полы халата открывали призывную белизну ее стройных ног, а высокий пояс поддерживал ее грудь, видневшуюся в глубоком вырезе, Я был разочарован. Нет, не внешностью Рондины, — она была все так же хороша, как и прежде, — а тем, что она сочла меня простаком, способным клюнуть на ее старые уловки.Во всяком случае, она облегчила мне выполнение моего намерения.— Прелестно, — заметил я. — Ты можешь заработать кучу денег, позируя для обложек журналов. Она улыбнулась.— Благодарю. Ты допил свое виски?— И жду второго стакана.— Сейчас.Она не заметила, как я вылил свой первый стакан в вазу с цветами и быстро приготовила мне второй напиток. Я сделал глоток и подошел к окну. Квартира Рондины выходила окнами на центральный парк, и отсюда был виден весь его громадный прямоугольник, в котором огоньки машин ткали замысловатую световую паутину.— Славная квартирка, Рондина, — заметил я, — Наверное, на тысячу в месяц тянет? А если учесть твое жалование в ООН, то она явно тебе не по карману, — У меня есть рента, — заметила она. — Мое положение в ООН обязывает меня поддерживать определенный статус. И моя семья считает точно так же.— А у меня есть для этого другое объяснение.— Какое же?Я повернулся и посмотрел на Рондину. Она стояла в центре комнаты, сознавая свою вызывающую красоту.— Я полностью согласен с тем, что у тебя есть побочный доход. Только источником является не семья Кейнов, а враждебное нам правительство.Она покачала головой. Тут мне в голову пришла идея.— Допустим, что ты сказала правду, но только наполовину. Возможно, деньги тебе дают Кейны, но только за то, что ты держишь их в руках, зная какую-то тайну их семьи, — я торжествующе ухмыльнулся. — Великолепная работа. Отличное алиби для налогового и полицейского ведомства.Рондина опять побледнела.— Через несколько дней я узнаю тайну «твоей семьи», — продолжал я. — То, что смогла сделать ты, могу повторить и я. Кроме того, я действую не один. Мне помогают парни, которые способны отыскать песчинку на пляже.— Тайгер...— Что произошло с твоими братом и сестрой, которые, якобы, погибли во время войны? Может быть, нам так повезет, что мы разыщем кровавое пятно на гербе Кейнов.— Дьявол!Рондина швырнула в меня стакан, но промахнулась. Он ударился о стенку и разбился, Я не пошевелился.— Они мертвы. Оставь мою семью в покое! — ее голос прерывался. Я улыбнулся.— Дорогая, — произнес я устало. — Какая у тебя плохая память! Ты совсем забыла Тайгера, радость моя. Неужели ты не помнишь, что я не останавливаюсь на половине дороги? Я разузнаю всю подноготную этого дела и лишь потом приму решение, которое погубит тебя и как агента врага, и как женщину. Я слишком сильно любил тебя и поэтому смертельно ненавижу сейчас. Вспомни, дорогая, о чем мы мечтали в конце войны. Иметь домик на берегу моря и кучу детишек. Сколько детей ты хотела иметь от меня? Ах да, четверо! Боже, как счастлив был я тогда, и как глуп! Я совершенно ослеп от любви. Я подарил тебе жизнь и совершенно забыл о деле, а потом ты дважды выстрелила в меня. Любовь? Черт побери! Да ты не знаешь, что это такое.Взгляд Рондины стал печальным. Она по-прежнему была великолепной актрисой.Неожиданно она произнесла:— Ты меня еще любишь, Тайгер? Я ответил, не раздумывая.— Конечно, люблю! И никогда не перестану любить. Но это не помешает мне тебя убить. В душе у меня давно все перегорело.— Ты действительно жаждешь моей смерти?— Да. Я сделаю это, как только узнаю о тебе все. Симфония приближалась к торжественному финалу. Наступил подходящий момент для выполнения задуманного.Я присел на ручку кресла со стаканом в руке и внимательно посмотрел на Рондину.— Сними халат.Она удивленно округлила глаза. Ее руки непроизвольно потянулись к вырезу халата и стиснули отвороты, Я встал и медленно подошел к ней. Рондина шаг за шагом отступала назад, пока не упала на низкую софу, Я вплотную подошел к ней.— В чем дело, моя радость? Разве я не видел тебя десятки раз обнаженной? Я знаю каждый сантиметр твоего тела, так что можешь не разыгрывать из себя недотрогу.— Тайгер!..Дрожание ее губ было настолько естественным, что я поверил бы ей, если бы это была не Рондина.— Сними, — приказал я, — или мне это сделать самому? Она откинулась на спинку софы и вжалась в мягкие подушки. Вряд ли она испугалась бы больше, если бы я наставил на нее пистолет.— Прошу тебя, — прошептала она, — Зачем? Я усмехнулся.— Ты решила, что я тебя хочу тебя изнасиловать? Нет. Я хочу посмотреть только, как далеко зашла твоя пластическая обработка.Прошло несколько секунд, прежде чем Рондина решилась.Закусив губы, она оторвала руки от спинки софы и встала на ноги. Дрожащими пальцами она расстегнула пояс и рывком сорвала с себя халат, отшвырнув его в сторону, и застыла, вызывающе глядя на меня, как трагическая актриса на сцене.В одно мгновение я словно вернулся на двадцать лет назад, в тот день, когда Рондина и я прятались в полуразвалившемся сарае во Франции, а вокруг рыскали партизаны, которые искали нас. Сильный летний ливень смыл все следы. И, убедившись в собственной безопасности, мы начали танцевать от радости, и эта вакханалия закончилась неистовыми счастливыми объятиями.Рондина плясала на земляном полу, срывая с себя одежду, и, прежде чем броситься мне на шею и увлечь за собой в сено, она застыла на секунду в полутьме сарая с распростертыми объятиями, и каждый мускул ее великолепного тела шевелился и дрожал от вожделения — белая, живая статуя неземной красоты.И вот теперь она стояла так же, плотно стиснув гордый рот. И опять дрожь завладела всеми мышцами ее тела, но на этот раз это была дрожь ненависти, -Да... неплохо, моя дорогая. Врачи проделали титаническую работу — мне было нелегко говорить холодно и спокойно. — Парафиновые впрыскивания, невидимые швы, строгая диета, регулярная гимнастика и массажи могут стереть следы двадцатилетнего промежутка времени. Но воспоминаний уничтожить нельзя.Я со смехом отступил от нее и, повернувшись, направился к двери.Я слышал, как Рондина что-то воскликнула, с трудом сдерживая рыдания. Ее окрик застал меня в дверях.— Повернись, Тайгер! Я оглянулся, В руке ее был пистолет. Открытая сумочка валялась на полу.— Я могу убить тебя, если захочу.— Нет, не можешь. Ты слишком многое забыла за это время, — я вынул обойму из кармана и бросил к ногам Рондины. — Вот, держи. Попробуй выстрели из заряженного, если, конечно, успеешь.Она с изумлением уставилась на бесполезный кусок металла в своей руке, потом от отчаяния и ненависти зарыдала, как ребенок, и, выронив пистолет, опустилась на колени, закрыв лицо руками.В этом и была вся Рондина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15