У Жильбера были любовницы, я вам об этом уже говорила. Но он всегда остерегался связей, влекущих за собой всякого рода осложнения и потерю времени.— Но он мог любить мадам Жав. Сердцу не прикажешь.— Это я заметила бы.— Вы не искали встреч с Негрелем после того, как его допрашивали в полиции?— Я не раз звонила ему. Днем подолгу разговариваем по телефону. Если я сейчас и не хожу на улицу Сен-Пер, то лишь потому, что он предпочитает держать меня, насколько это возможно, подальше от скандальной истории, к тому же возле его дома постоянно дежурят фотографы.— А как отреагировал на все это ваш отец?Она мгновение помедлила с ответом.— Сначала он был раздосадован, поскольку для адвоката всегда неприятно оказаться причастным к подобной драме! Я откровенно с ним поговорила обо всем, и он понял меня — мы с отцом большие друзья. Он предложил Жильберу в случае необходимости воспользоваться его профессиональными услугами.— Он что-либо ему советовал?— Я не слушала их разговор, но знаю: если Жильбера опять вызовут на допрос к следователю, папа будет его сопровождать как адвокат.— Вы встречались с женихом в субботу вечером? Рискну предположить, что вы предпочитаете проводить воскресные дни вместе.— Нет, я его не видела, поскольку в субботу во второй половине дня уехала с родителями из Парижа за город.У нас небольшой домик в Сенпоре, где мы проводим выходные. Жильбер присоединился к нам в воскресенье утром, приехав с первым же поездом. Машины у него нет.— Он не выглядел озабоченным?— Нет. Был такой, как всегда. Мы провели часть дня, катаясь на каноэ, а папа, у которого с утра в понедельник были дела, отвез его вечером в Париж на своей машине.— Вам доводилось когда-либо навещать жениха во время его работы на бульваре Османн?— Один раз. Я случайно оказалась поблизости, захотелось увидеть место, где он трудится. Вообще люблю окунаться в атмосферу его жизни, чтобы мысленно быть с ним вместе.— Вас впустила Жозефа?— Да, служанка. Правда, тогда я еще не знала, что ее зовут Жозефа.— Вы ожидали в приемной?— Да, как клиентка. Там дожидались своей очереди еще двое.— Вы были в других помещениях. За пределами кабинета для консультации?— Я побывала всюду.— Включая жилую половину?— Нет, я говорю о рабочих помещениях, тех, что расположены слева.Говорила она без всякого смущения. Тогда мы решили проявить настойчивость:— Включая и спальню?Ничуть не покраснев, она ответила, глядя нам в глаза:— Не только спальню, но и ванную комнату, забитую чемоданами».Мегрэ передал газету со статьей жене и, пока та читала, исподтишка поглядывал на нее, ибо знал, какой пассаж больше всего привлечет ее внимание. Так и случилось. Дважды или трижды она вздыхала. В конце концов вместо того, чтобы повернуться к нему, она стала смотреть на стоящую под разгрузкой баржу.— Странная девушка, — наконец прошептала она.Желая подразнить ее, Мегрэ сделал вид, будто не расслышал.Прошло еще немного времени, и она спросила:— Ты согласен?— С чем?— Ты разве не прочитал? О ее визитах на улицу Сен-Пер… О спальне… В мое время… — Тут она замкнулась.Комиссар не хотел доставлять ей огорчения, но тем не менее рискнул напомнить:— А ты уже забыла тот небольшой лесок в долине Шеврез?Если Мартин Шапюи не краснела, то мадам Мегрэ залилась густым румянцем.— Не можешь же ты считать, что это то же самое?— Почему?— Но это же было за неделю до нашей свадьбы.— А у них за два месяца.— Если бы они поженились!— Если они не поженятся, то никак не по ее вине.Мадам Мегрэ дулась на мужа чуть ли не четверть часа.Они добрались до края парапета канала, потом шли почти вдоль самой кромки воды, останавливаясь возле каждого рыбака, когда она наконец улыбнулась, не в силах более сердиться на него.— Почему ты так сказал?— Потому что это правда.— И ты с хвастливым видом поведал бы об этом журналистам?Не найдя ответа на этот вопрос, Мегрэ предпочел набить трубку. И в тот момент, когда остановился, чтобы ее разжечь, по земле и по его шляпе застучали крупные капли дождя. Глава 5Алиби доктора Жава Хорошая погода, стоявшая более недели, испортилась, и гроза бушевала почти всю ночь. Утром похолодало, кое-где висели клочья тумана, а солнце бледным пятном едва проглядывало сквозь тучи, как это бывает в феврале.Но не капризы погоды нагоняли на Мегрэ тоску. В тот момент, когда он выходил за своими газетами, жена, как и накануне, поинтересовалась:— У тебя есть какие-нибудь планы на сегодня?Он ответил, что нет, как, впрочем, говорил это и раньше.— А тебя не огорчит, если мы пообедаем дома?Он не сразу понял, куда она клонит.— Почему бы это должно было меня огорчить?Тогда мадам Мегрэ вздохнула:— У меня что-то разболелись ноги, хотелось бы денек передохнуть.Иначе говоря, ее страшило не посещение ресторана, а прогулки по Парижу, что ей навязывал муж после этого.Какой же сегодня день? Находясь в отпуске, он потерял счет времени. Должно быть, уже пятница — конечно, она устала.— Ну ладно, я пошел, — негромко проронил он.— Ты вправду не пал духом?— Нет.Конечно, мадам Мегрэ устала, к тому же ей требовалось время, чтобы привести в порядок свой гардероб, ведь каждый день, чтобы доставить удовольствие, она надевала разные платья, а столько летних туалетов у нее не было.Да, не следовало ему заставлять жену питаться в сомнительной забегаловке, что возле бульвара Шапель, а затем тащиться пешком под дождем. А он-то думал, что это ее забавляло! Оба они тогда промокли, а Мегрэ при порывах ветра ее подзадоривал:— Представь, что ты на берегу моря!Впрочем, все это было не важно, просто у нее действительно побаливали ноги.Он купил свои газеты и, несмотря на прохладную погоду, уселся в уголке террасы кафе и заказал ставший уже традиционным кофе.Утренние газеты не сообщали ничего нового относительно интересовавшего комиссара дела. Они довольствовались повторением, причем менее подробным, сообщений, опубликованных вчера в вечерних выпусках.Мегрэ ощутил пустоту, как если бы дознание застыло на мертвой точке. Он даже почувствовал себя обманутым. И первой его мыслью было: «Чем же тогда они занимаются?»Комиссар подумал о Жанвье и других инспекторах с набережной Орфевр, по долгу службы призванных разгадывать такие сложные загадки, и прошло довольно много времени, прежде чем над огорчением вновь возобладало чувство юмора, и он посмеялся над самим собой, сообразив, что у него сработал рефлекс среднего читателя, которому не дали своего — пару раз в день — чтива. В какой-то момент у него, как у заурядного гражданина, возникло впечатление, будто полиция бездействует, и теперь он стал лучше понимать настойчивость репортеров, штурмовавших дверь его кабинета в ходе расследования какого-нибудь сенсационного дела.«Сообщите нам хотя бы что-нибудь новое, комиссар, любую мелочь!»Он наскоро просмотрел газету: прогноз погоды на различных курортах и модных пляжах, остроты кинозвезд, дорожные происшествия — и дошел до длиннющей статьи о будущем телевидения.Остаток утра прошел спокойно. Он побродил по улицам, посетил пару небольших бистро, где выпил аперитива… Когда он вернулся домой, его ожидал домашнего приготовления цыпленок и мадам Мегрэ, уже сожалевшая о том, что наговорила ему утром.— Ты не рассердился?— Из-за чего?— Надеюсь, ты не подумал, что мне скучно с тобой?Это все мои ноги…— Я знаю.— Тем не менее тебе ничто не мешает пройтись одному, побывать на людях.Возможно, вскоре вновь разразится гроза или просто задождит, потому что и небо стало беспросветно серым.Солнце совсем скрылось. Мегрэ не знал, куда теперь направить свои стопы, но все же вышел, ворча. Вместо того чтобы пойти налево, на бульвар Вольтер, он свернул вправо, и когда уже добрался до площади Республики, в самом деле начался дождь, расчерчивая все вокруг серыми штрихами.Мегрэ зашел в знакомое кафе, как раз напротив мэрии, где в заднем зале находилась бильярдная, и сказал себе, что, подвернись сейчас хороший партнер, он бы с удовольствием с ним сыграл очков на двести. Когда-то раньше он неплохо играл на зеленом сукне. Любил следить за перемещениями шаров, которые, если придать им соответствующее вращение, выглядят почти разумными, любил слушать стук, который они издавали, ударяясь друг о друга.Оба бильярдных стола были закрыты чехлами. Напротив, возле окна, сидели игроки в белот, и Мегрэ устроился неподалеку от них. Со своего места он видел карты сразу двух игроков, и один из них не преминул начать оборачиваться к нему и подмигивать всякий раз, когда на руках у него собиралась хорошая масть.В конечном счете здесь было довольно уютно. Старший из четверых игроков, вероятно пенсионер, некогда вращался в высоких административных кругах, ибо являлся офицером ордена Почетного легиона, а его партнера называли профессором. Впрочем, он, возможно, был простым преподавателем лицея.— Пики-козыри, еще раз пики-козыри и туз…Отставник был единственным, кто, помимо Мегрэ, протянул руку, когда в зал заскочил разносчик газет. Однако занятый картами, он довольствовался тем, что не глядя положил свой экземпляр на соседний столик.Наконец-то появилось кое-что новенькое. Уголовная полиция — Мегрэ в этом нисколько не сомневался — не бездействовала, просто дважды в день представлять сенсационные новости прессе она, конечно, не могла.Первая страница пестрела многими заголовками, но самыми крупными были следующие:«АЛИБИ ДОКТОРА ЖАВА», «ИНСПЕКТОР ЖАНВЬЕ В КАННАХ», «ДРАГОЦЕННОСТИ УБИТОЙ».Для одного раза этого было предостаточно, и Мегрэ перестал следить за игроками, погрузившись в чтение.«Дело о трагедии на бульваре Османн, — писал Лассань-проныра, — за последние сутки приняло новый оборот, что позволяет в дальнейшем ожидать сюрпризов.Как представляется, заслуга в этом целиком и полностью принадлежит инспектору Жанвье, который в отсутствие комиссара Мегрэ, все еще находящегося в отпуске, руководит расследованием.С самого начала расследования в департамент Приморские Альпы была направлена мобильная бригада, которая допросила мадемуазель Жюссеран, няню маленькой Мишель Жав, все еще находящуюся на вилле «Мария-Тереза».Что же за сведения получила там уголовная полиция?Их нам не сообщили, но вчера утром один из наших репортеров, крутившийся на набережной Орфевр, последовал за инспектором Жанвье, который в спешке выехал оттуда на машине.Эта слежка, если будет позволено так выразиться, привела нашего сотрудника в Орли, где инспектор Жанвье устремился в самолет, почти сразу же взлетевший.Мы немедленно позвонили нашему корреспонденту на Лазурном берегу и оказались в курсе нового витка этой истории.Как мы уже сообщали, мадемуазель Жюссеран до сих пор отказывалась от каких бы то ни было заявлений, и репортеры только и могли, что время от времени наблюдать, как она прогуливалась с ребенком в саду виллы «Мария-Тереза».Этот особняк, снятый на шесть месяцев доктором Жавом, расположен за чертой города и находится чуть ли не на широте Калифорнии. Окрашенное в желтый цвет здание построено в начале века, в эпоху расцвета стиля рококо. При вилле довольно обширный парк, заросший эвкалиптами и зонтичными соснами.В течение трех дней местные журналисты и фотографы напрасно томились ожиданием перед воротами, которые открывались только для того, чтобы пропустить поставщиков продуктов.Инспектор Жанвье зашел на виллу вместе со своим коллегой из Канн, и их встреча с мадемуазель Жюссеран длилась более трех часов.— Мадемуазель Жюссеран — женщина лет пятидесяти, может несколько старше, с суровыми манерами, бледным и малоподвижным лицом, — особа, судя по всему, неприветливая. Она долгое время работала медсестрой в частной клинике, и, кажется, именно там доктор Жав и отыскал ее, когда у него родилась дочь.Она не замужем, и, глядя на нее, даже трудно себе представить, что в ее жизни был хотя бы один мужчина.Наш корреспондент сообщил об укладе жизни, которую вели супруги Жав в Каннах до того момента, как произошла трагедия.В их распоряжении был большой «понтиак» серого цвета, на котором они приехали из Парижа, однако Эвелин Жав, кажется, сама никогда не садилась за руль. Доктор же пользовался машиной каждое утро, чтобы отвезти жену с ребенком и няней на пляж, где сам не задерживался, поскольку тут же отправлялся на ближайший теннисный корт и тренировался там с профессионалом по два часа.Эвелин Жав на пляже не поддерживала никаких знакомств. Она купалась в море вместе с ребенком, а потом ложилась на песок — всегда под зонтом, скрываясь от солнечных лучей, — передоверив заниматься малышкой няне.К полудню доктор Жав забирал их и отвозил на виллу «Мария-Тереза».Наш корреспондент, которому удалось поговорить с кухаркой, нанятой из числа местных жителей на период отпуска Жавов, спросил ее:— У них все шло гладко?— Я не знаю.— Случалось ли им ссориться?— Ничего подобного не слышала.— А не приходилось ли вам хотя бы иногда видеть, как они целуются?— О месье…Послеполуденное время доктор проводил либо в глубине парка за чтением медицинских трудов, либо прогуливался по Круазет, где неизменно выпивал аперитив в баре «Мажестик».Выйдя из особняка «Мария-Тереза», инспектор Жанвье выглядел озабоченным, отказался от каких бы то ни было заявлений и поспешил в аэропорт. Но сегодня утром, уже в Париже, вероятно, после обсуждения ситуации со следователем Комельо, он решил встретиться с журналистами и сообщить им некоторые подробности своей поездки.Происходившее несколько напоминало пресловутые пресс-конференции в Белом доме, хотя, разумеется, в уменьшенном масштабе. Каждый из присутствовавших задавал вопросы. Инспектор ответил не на все.А теперь в нескольких словах о том, как провели доктор Жав и его жена часы, предшествовавшие смерти последней.Речь идет о версии, выдвинутой мадемуазель Жюссеран.В пятницу, часов в девять вечера, пока ее муж совершал прогулку, Эвелин Жав позвонила в Париж и имела с кем-то довольно продолжительный разговор.Инспектор Жанвье не скрыл от нас, что номер ее собеседника установлен и закреплен за квартирой доктора Негреля на улице Сен-Пер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17