- А все люди и должны быть на одном полюсе.
- А на другом? - ухватил, как ему показалось, мысль Строкач.
- На другом человека в нашем понимании нет. Мы сами плодим зло и
вызываем силы тьмы, когда оступившегося человека метим каиновой печатью.
Чего после этого от него приходится ждать? В Древнем Египте выбивали зуб
преступнику, греки и римляне выжигали на плечах клеймо, в средние века в
Западной Европе ворам отрезали уши, разбойникам - носы, клятвопреступникам
- пальцы, а то и руку целиком, мошенникам надсекали ушные раковины. Когда
безухий попадался на краже - его казнили. Подняться из такого положения
мог только очень сильный человек.
Строкач промолчал, раздумывая, наконец спросил:
- Когда вы видели последний раз Валерию Минскую? Расскажите
поподробнее.
- Мы говорили с ней о вещах довольно отвлеченных. В частности, о
праве того или иного учения вмешиваться в течение живой жизни. Также и о
праве судить, которого не имеет никто, ибо действенное учение заключается
вовсе не в словах. Это сила, которая ведет множество душ, сливая их в
одну...
Когда Засохин закончил излагать содержание бесед с Валерией, в голове
у Строкача образовался такой винегрет, что оставалось только изумляться.
Он чувствовал себя измочаленным, и не стал подниматься к Хотынцеву-Ланде,
тем более что сейчас его занимали вовсе не экстрасенсорные и
парапсихологические занятия последнего, а история одного небольшого
уголовного дела, имевшего место два десятилетия назад.

В архиве Строкач всегда бывал не без удовольствия. Его никогда не
переставало изумлять, до чего устойчивая штука - человеческая психика, как
она многообразна и в то же время консервативна. Так, в какой-нибудь
пропыленной папке сороковых годов можно было отыскать ключик к новейшим
уголовным "подвигам" или объяснение загадочного поведения
подследственного, которого в те поры и на свете-то не было.
Впрочем, в деле Засохина ничего необычного не обнаружилось. Обычная
история, без всякой "изюминки". В некий день восемнадцатилетний гражданин
Засохин И.П. встретил на улице свою бывшую одноклассницу Лушину И.С.
Спустя некоторое время к ним присоединился некто Ивочкин А.А., несколько
дней назад уволенный в запас из рядов советской армии, и попросил у
Засохина закурить. При этом он, как засвидетельствовал оказавшийся
поблизости Лелето Д.Д. - еще один бывший одноклассник Засохина, - Ивочкин
осыпал Засохина и девушку нецензурной бранью и угрозами. Когда выяснилось,
что у Засохина сигарет нет, Ивочкин схватил его за ворот и ударил по лицу.
Ответный удар Засохина оказался последним в этой стычке. Экс-десантник
рухнул, ударившись затылком о ступень парадного, и потерял сознание.
Засохин остановил такси, и вместе с Лелето они доставили пострадавшего в
больницу, где он через три часа скончался от кровоизлияния в мозг.
Экспертиза определила, что Ивочкин находился в состоянии опьянения средней
степени тяжести. Засохин был задержан прямо в больнице - там в приемном
отделении случайно находился лейтенант Самохвалов, недавно вступивший на
должность участкового инспектора.
Дело ясное, как божий день. Суд длился всего несколько часов, вынеся
приговор - четыре года общего режима. Кассационная жалоба осталась без
удовлетворения. Засохин не стал добиваться пересмотра дела и через полгода
после рокового происшествия с хмельным десантником отправился отбывать
срок. За время содержания в следственном изоляторе взысканий не имел.
- Таким образом, Павел Михайлович, человек, в прошлом совершивший
убийство, ныне проповедует что-то вроде непротивления злу насилием.
- Это не совсем так, Игорь. Я еще не вполне разобрался, но мне
кажется... Хотя об этом после. Что там наши подопечные?
- Олег Жигарев оказался натурой разносторонней. Взять сегодняшнее
утро: с семи - полтора часа тенниса на корте, к девяти уже был на базаре,
ходил по рядам радиолюбителей, приценивался к каким-то микросхемам...
- Может, случайно забрел?
- Какое там! С завсегдатаями здоровается по-свойски. Один даже
обронил: "Что это тебя вчера не было?"
Строкач протянул:
- Значит, интересовался, но ничего не купил? Ну-ну. Во всяком случае,
если на рынке его знают, это уже хорошо. Там у нас информатор на
информаторе. И вообще - я говорил тебе, что обандероленные пачки по десять
тысяч с подписью кассира Ивановой, известные тебе, были выданы в банке
директору одного очень малого предприятия, которое и в самом деле состоит
из одного человека - его самого. Так вот, он мне доверительно сообщил, что
этими упаковочками он рассчитался при покупке долларов в скверике напротив
Внешэкономбанка у незнакомого ему кавказца, которого опознать вряд ли
сможет, потому что всех примет у того - вид человека с рынка, ну, там -
щетина, запах псины и прочее.
- Кстати, я заметил и еще кое-что необычное. Среди этих
радиоторговцев шныряют и ребята с Кавказа, чего раньше не бывало. Тоже
приглядываются, перешептываются о чем-то. Но эти с Жигаревым не
заговаривали, хотя и поглядывали на него как на известную особу. Точнее,
как на врага, с которым заключено перемирие.
- То есть, как на конкурента, - заключил майор. - Ну, что ж,
поглядим, что там за конкуренты...
И действительно, не потребовалось и получаса для того, чтобы
выяснить, что Жигарев известен на рынке довольно давно, но скупка
ворованных микросхем, содержащих около миллиграмма технического золота
каждая, - одно из его последних увлечений.

Олег Жигарев день провел не впустую. Намотался по городу сам, помотал
и наблюдение. Строкач изучил отчет с особым вниманием. Из пяти адресов, по
которым побывал Жигарев, поставил "галочки" против двух: частная квартира
и ювелирная мастерская Дома быта Заводского района...
На втором этаже у выкрашенной суриком двери майор трижды нажал две из
четырех кнопок кодового звонка. Едва слышно трижды промурлыкала мелодия.
Минута прошла в ожидании, и это не понравилось Строкачу. Он довольно
громко произнес, обращаясь к двери:
- Лев Георгиевич, это Строкач из угрозыска! Не валяйте дурака, я
знаю, что вы дома. Я вам только что звонил по телефону...
- Ну конечно, какие же могут быть сомнения? Порядочному человеку
всегда рады. - Обладатель тихого скрипучего голоса тем не менее приоткрыл
дверь на короткую цепочку, всмотрелся, покачал головой, закрыл снова и
наконец впустил майора. - Проходите. Сами знаете, какие нынче времена.
- Ну, у вас ведь превосходная пятизарядка... Я знаю, что
зарегистрированная, и что охотник вы прекрасный - тоже.
- Ну, какая сейчас охота, Павел Михайлович? Смех да и только! А
охотники?! С обрезом да исподтишка, а дичь - такие, как я. Вот и вы,
небось, пришли не в гости.
- Я вам совет дать пришел, Лев Георгиевич. - Строкач притворил
неожиданно массивную дверь. - Не связывайтесь вы с техническим золотом.
Это раз. А второе - не забывайте старых друзей.
Старик взглянул на Строкача с упреком.
- Вот, а вы говорите. Всегда одни неприятности. Вы же знаете, что я
ни с приисковым, ни с каким иным краденым никогда не работал.
- Всем известно, что вы, Лев Георгиевич, - человек уважаемый.
Старик кивнул, голова у него слегка тряслась.
- Не надо, майор. А с этим щенком я с самого начала не хотел дела
иметь.
- Однако когда Жигарев пришел вчера к вашему сыну в Дом быта - он,
говорят, неплохой ювелир, не позорит отца, - тот все-таки соблазнился
крупным кушем. Да и чего ему было опасаться - они одноклассники, и вообще,
Жигарев человек деловой.
- Оставьте вы его в покое, Павел Михайлович! Какой из него бизнесмен?
Он ювелир, мастер. И потом - он ведь не знал, что это золото, как бы вам
сказать... - старик замялся.
Строкач подхватил:
- Не знал, что золото - техническое, а насколько это выгодно - знал?
- и, жестко: - Где металл, который доставил Жигарев?
Ответ последовал после секундного колебания:
- Должен привезти. Он за ним и поехал.
- Боится с собой возить? Приходил договариваться?
Пауза длилась чуть дольше.
- Говорит, что-то еще не готово. Сегодня вечером, перед приходом
позвонит...
...Родюков прибыл сразу после звонка. Жигарева еще не было. Спустя
минут десять появился и он - как всегда, веселый и небрежный, этакий
баловень публики. Квартира ювелира была достаточно просторной, чтобы
спрятать в ней взвод мотопехоты, но что-то с первых секунд насторожило
осмотрительного "золотопромышленника" - скорее всего, это было выражение
лица старика, причем Строкач не мог поручиться, что непредумышленное.
Жигарев резко повернул к выходу, но его тут же подхватили под белы руки,
заломив левую за спину, а правую выдрав из кармана пиджака.
Странное было у парня выражение лица - презрительно-недоуменное. Тем
не менее на нем не было страха, как у многих мужиков покруче. Он резко
шаркнул ногой - и из левой штанины выпал маленький, но увесистый
нейлоновый мешочек. Жигарев проводил его печальным взглядом и успокоился
окончательно.
Родюков потянулся было поднять, потом спохватился.
- Подними немедленно! Нечего тут сорить.
Жигарев улыбнулся.
- Что поднять? Свой срок? Нет уж, будьте любезны - сами.
- А не жалко, Олег Константинович? - Строкач достал из кармана
носовой платок и потянулся за мешочком. - Давай, Игорь, пора. Зафиксируй
эту потерю уважаемого бизнесмена.
- Докажите! - в голосе Жигарева не было привычного напора.
- Докажем. Сейчас пальчики откатаем, пробы ткани возьмем. Дело не
новое.
- Не новое. Только все это косвенные улики!
- Поехали, мальчик. Я - главная улика против тебя. - Строкач был
абсолютно серьезен.

- И что - так его и отпустим? - возмущенно спросил Строкача Родюков,
когда они остались одни в их кабинете в горотделе.
Строкач, перекладывая бумаги в папке, сухо заметил:
- Жигарева отпустит закон... если сочтет нужным. Пока что он
задержан, и ты это отлично знаешь. И задержан не с поличным...
- Пять слитков - этого мало?
- Пойдут в госбюджет. Тысяч на двести потянут. Уверен, Жигарев
мысленно волосы на себе рвет, для него это крупная потеря, ведь он, в
сущности, мелкая пташка и к серьезным делам не имеет отношения. Между
прочим, он и в утро убийства шлялся по рынку в поисках нужного товара.
Можно, конечно, выделить все это в отдельное производство, перетрясти
базар, может быть, в конечном итоге, выяснить, у кого Жигарев скупал
микросхемы - там всяк донесет друг на друга, только не для протокола. Ну,
поднажмем, кто-то даст и в суде показания, и что? Если на каждом углу
спекулируют водкой и сигаретами, почему нельзя торговать и радиодеталями?
Ведь не все же, в самом деле, добывают из микросхем золото, случаются и
радиолюбители. Да и, честно говоря, золото для нас металл второстепенный.
Нам бы что-нибудь попроще, не столь благородное.
- Теличко имеете в виду? Черт, что за дом - за кого ни схватись, все
какие-то концы лезут. Хорошо, хоть Скалдина не было на месте. Польша есть
Польша.
- Ты, видать, и доблестного майора в подозреваемые записать
примериваешься? Нет, все-таки нагрузки у тебя маловато, - Строкач поостыл
и, казалось, склонен пошутить.
- Майор, конечно, чист. Жигарев пока у нас, а на Теличко, по-моему,
мы вообще напрасно время тратим. Пьет целыми днями взаперти.
- Но ведь вдрызг не напивается, не хулиганит - уже хорошо. Опять же и
присмотрен. Не спеши. Есть у меня один канал, попробуем через него
разобраться.

- Давно-таки не виделись, Павел. Ну как там Фемида, не балует,
небось, своих служивых? - молодцеватый седой подполковник чувствовал себя
совершенно раскованно в холостяцкой квартире Строкача. - Ты, однако, как
погляжу, не бедствуешь. Торгаши сами таскают или приходится объезжать
базы? Ага, физиономия кислая, значит на дом не несут. Сам виноват -
распустил сволочей, дал потачку.
Строкач, усмехаясь под нос, неспешно ворожил, накрывая стол,
перемещаясь с салатами и соленьями из кухни в гостиную. Его кулинарные
дарования были в новинку только для тех, кто редко с ним сталкивался -
как, например, подполковник Лютый, которого Строкач неожиданно разыскал и
затащил к себе.
Столкнуться им пришлось пять лет назад в ситуации для Лютого
критической и едва не закончившейся для подполковника сроком. Любовь к
казенному имуществу в душе подполковника (тогда еще майора) пламенела с
особенной силой.
Линейной милицией была задержана команда "корабейников",
направлявшихся в Китай, в их багаже оказались вороха новенького армейского
обмундирования - шинели, ушанки, кожаные ремни и прочее. Разведенные по
разным комнатам, "коробейники" взахлеб торопились дать показания, чтобы
поспеть раньше других и все-таки отправиться по своей турпутевке, а не в
обратном направлении. От них потянулась ниточка к армейским складам, и в
частности, к майору Лютому.
Дохлое это дело о расхищении армейского имущества Строкач дожимать не
стал, как говорится, спустил на тормозах. Выпотрошив Лютого на допросе,
как он один это умел, Строкач убедился в безнадежности дальнейшего
расследования, которое обречено было неминуемо увязнуть в трясине
армейской неразберихи. Дела накатывали одно за другим, и волей-неволей
Лютого пришлось оставить в покое.
Как ни странно, и по прошествии пяти лет подполковник помнил, кому
обязан свободой и погонами, а впрочем, мог полагать, что и материальчик
кое-какой в отношении его сохранился. Самое главное во всем этом было то,
что Лютый был начальником Скалдина, ведал командировками, и в его власти
было отрядить офицера или в аул под Джезказганом, пусть и со всем
известным наименованием Байконур, или за границу, где размещались
российские воинские части.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15