Ты получишь свои 50 тысяч марок, с
которыми вошел в дело и, кроме того, я от себя еще дам тебе 75 тысяч, ты
сможешь уехать отсюда и где-нибудь в провинции открыть свое предприятие.
Писем мне не пиши и забудь обо мне...
Он помолчал и вытер платком свои подслеповатые глаза.
- Что с тобой случилось? Не понимаю! Ну, в общем, прощай. Вот тебе чек
на 125 тысяч марок. Иди.
Он не подал мне руки и позвонил секретарю.
- Господин Кренке уезжает, - сказал он вошедшему клерку,
- пусть примут у него дела кто-нибудь из отдела.
Я вышел вслед за секретарем. Передача дел заняла весь день и только к
семи часам вечера я вернулся домой. Отремонтированный "Оппель" Уже стоял во
дворе, покрытый брезентом. Хозяйка встретила меня у входа:
- Я без вашего разрешения пригласила мастера. Ваша машина теперь в
полном порядке. Надеюсь, вы позволили бы это?
- Да, фрейлен, я благодарен вам. Сколько это стоит?
- Все десять тысяч марок.
- Включите в мой счет.
- Хорошо. Вы будете ужинать с нами?
- Нет, благодарю. Пусть принесут кофе в комнату.
- Я распоряжусь.
- Черт возьми, - размышлял я, оставшись один в своей комнате, из-за
сумасбродной девицы я потерял работу, связи, знакомых и единственно родного
человека - тестя. Судьба жестоко обошлась со мной. теперь у меня 125 тысяч
марок, вернее, уже 115 наличными деньгами и пустота в будущем. А что мне
еще принесут эти экстравагантные женщины? Пока не поздно, нужно от них
избавляться, - осенила меня блестящая мысль. Я достал карты из чемодана и
направился в уборную, чтобы выбросить их в унитаз, но по дороге передумал.
- Теперь уже все равно, я потерял связи с внешним миром, так пусть хоть
они разнообразят мне жизнь. Все же они лучше, чем уличные проститутки.
Опустив карты в карман, я вернулся обратно. Делать ничего не хотелось.
И даже когда принесли кофе, я не прикоснулся к еде - аппетит пропал.
Вдруг зазвонил телефон, я снял трубку.
- Кто это? - услышал я женский голос.
- А кого вы хотели?
- Рэм, это ты? - прошептал голос. Я узнал Мари.
- Да, я, - неохотно ответил я. "Что ей надо?".
- Ты не узнал меня? Это я, Мари. Мне нужно с тобой пого-
ворить.
- О чем?
Мари растерянно помолчала. Я услышал ее взволнованный голос.
- Я сейчас приеду к тебе. Ты слышишь меня, Рэм?
- Слышу. Но приезжать не надо. Это повредит твоей репутации. Я теперь
отверженный.
- Для них, но не для меня. Я искала тебя весь день и, наконец, нашла. Я
приеду.
Мне было скучно, а Мари симпатичная женщина. Я согласился.
Через 15 минут она вошла в мою комнату. Не снимая и шляпы и шелкового
плаща, она села в кресло у двери, едва переводя дух, выпалила:
- Рэм, я поеду с тобой. Мне надоела вся эта жизнь, эти старческие
бессильные лобзания, эти пошлые ухаживания, пьянки и оргии. Я хочу жить,
как человек. Я тебя люблю давно и страстно. Когда ты женился на Элизе, я
хотела убить ее...
- Во-первых, я никуда не уезжаю, - прервав каскад ее безумных
признаний, ответил я, - а во-вторых, не нужны мне никакие женщины, и я тебя
не люблю.
- Боже, что он говорит! С ужасом воскликнула она, вскочив со стула, -
неужели эта уличная девчонка лучше, чем я? Да ведь ты еще не чувствовал,
какое у меня тело, ты не видел мою наготу, ты не представляешь себе, какая
я женщина.
Ее глаза загорелись диким злобным блеском. Она страстным порывистым
движением стала срывать с себя одежду.
- Вот, смотри, смотри, какая я голая, - закричала она в исступлении, -
я никогда не раздевалась догола перед своими любовниками.
Через минуту на ней остались только чулки и туфли. Голое холеное тело
красавицы, ее красивые полные руки, круглые, твердо стоящие груди, стройная
талия и длинные изящные ноги не могли не вызвать у меня чувства восхищения.
Но не больше. Мне не хотелось ее. Я даже не ощутил желания прикоснуться
рукой к ее груди. Она почувствовала это безразличие к себе и совсем
обезумела.
- Ну, что? тебе не хочется меня? Или я еще недостаточно раскрылась? Ну
вот, смотри...
С этими словами она бросилась на диван и, развернув ноги в стороны,
повернулась ко мне всем своим существом, позируя влажными от похоти
глазами. Я подсел к ней и, невольно созерцая открытые взору прелести
красавицы, погладил рукой по животу.
- Ну что же ты? Разве я не хороша?.. Какую женщину тебе надо? Я буду
такой, какой ты захочешь меня видеть.
Она обняла меня за шею и, покрывая поцелуями лицо, шептала:
- Рэм, милый, возьми меня, я сгораю от безумного желания соединиться с
тобой, впивать в себя частицу твоего могучего тела. Рэм, - дико вскрикнула
она и, расстегнув мои штаны, вытащила безвольно скрюченный член.
- А-а-а!.. - вскочила Мари, схватившись за голову.
- Боже мой! Боже мой! - шептала она, торопливо одеваясь и, даже не
взглянув на меня, выскочила из комнаты. Мне не хотелось ее, но чувство
мужского бессилия перед такой фурией было тягостно и оскорбительно. Солнце
зашло. Быстро темнело. Я зажег свет и сел к столу.
Происшедшее так потрясло меня, что я стал тяготиться жизнью, мне
показалось, что жизнь проходит мимо меня, и я ее только наблюдаю.
Неприятное сознание безнадежности бытия поразило меня своей остротой. Я,
почти не сознавая, что делаю, дастал браунинг, навел курок, выстрелил в
голову. Вместо выстрела звонкий щелчок ошеломил меня и отрезвил. Я
удивленно посмотрел на револьвер и ко мне медленно стало возвращаться
спокойствие, перешедшее в апатию. Стреляться мне уже не хотелось. Я
заинтересовался, почему не произошел выстрел. Взвел курок и, наставив
пистолет в форточку, выстрелил. Звука я не слышал. Браунинг выпустил
ослепительный язычок пламени и с диким криком поднялась с соседнего дерева
стая сонных галок. Через минуту прибежала хозяйка.
- Что случилось?
- Ничего, я испытывал новый пистолет. Прошу извинить меня за
причиненное беспокойство.
Дама мило улыбнулась.
- О, ничего, я думала, лезут воры. Спокойной ночи, господин Кренке.
- Доброй ночи.
Хозяйка ушла. Совершенно успокоившись, я принял ванну и, накинув на
голое тело халат, сел к столу писать письмо Мари. Я хотел ей об'яснить все
и рассказать про карты. Но письмо не клеилось, и я бросил ручку. В гостиной
на первом этаже басом пробило 12 ударов. В углу на диване кто-то завозился.
Я зажег большой свет. Наивно выпучив глаза, на меня с нескрываемым
интересом смотрела причудливо одетая девушка со смешными переплетенными
косичками, перевязанными у самой головы красными ленточками. На ней были
синие шелковые чулки-рейтузы и белый в красный горошек бюстгалтер, туго
стянувший круглые, как шары, груди. Она сидела, поджав под себя ноги и
опершись руками за спиной. Мы долго, молча, наблюдали друг друга. Я
заговорил первым.
- Ну, здравствуй, пупсик!
- Здравствуйте.
- Как тебя зовут?
- Не знаю.
Я подошел к ней и сразу же захотел проникнуть под бюстгалтер, она
встрепенулась и отстранила меня рукой, твердо сказала:
- Не шалить.
- Ну, а что тогда делать?
Она усмехнулась.
- Все вы одинаковы.
- Кто это вы?
- Мужчины. Неужели нельзя иначе обращаться с женщиной?
Я помолчал.
- Как это иначе?
- Хотя бы повежливей. Я у вас еще не более 10 минут.
Она встала с дивана и, осторожно ступая по полу на пальчиках, прошла к
столу.
- Мне кажется, что в определенном возрасте мужчины по-особому относятся
к женщинам, и, предупреждая мой вопрос, продолжала назидательным тоном:
- Типы лет 18-19 относятся к женщине с благоговением, как к божеству,
они испытывают больше прелести видеть ее, чем чувствовать. Они всегда
нерешительны и ждут от женщины чего-то необыкновенного... Молодые люди лет
20-28 еще восторженно влюбчивы и стремятся как можно больше почувствовать и
увидеть. Они уже более развязны, но еще сумасбродны и смешны... Мужчины
28-35 лет - сама страсть. Они забывают посмотреть на ту, с кем живут, и
упиваются одним ощущением ее. Они гасят свет прежде, чем лечь в кровать,
потому что стесняются сами своих безудержных порывов страсти; делающих их
порой безобразно пошлыми. В возрасте от 35 до 42 лет рассудок мужчины уже
властвует над плотью. Они долго и тщательно выбирают предмет своей любви и
поклонятся ему, как будто живут не видением, а ощущением, создавая такие
утонченные формы своих сношений с женщиной, что порой безумно очаровывает
молодых и неопытных девушек, и не позволяет себе ничего грубого и
непристойного по отношению к женщине. Во всем у них лоск и вежливость,
достойные подражания. С 48 лет мужчина, чувствуя свою физическую слабость,
становится еще более скуп на плотскую близость и возмещает это, как может,
флиртом и ухаживанием за женщиной, не слишком строго выбирая возраст и
внешность... Эти люди всегда галантны и милы. Они почти безвредны. И только
иногда вспышка бурной страсти повергает их в водоворот вожделений и
ощущений, из которого они вываливаются еще более немощными и постаревшими.
После 60 лет мужчина преврашается в сосунка.
Она засмеялась и умолкла.
- Откуда вы это знаете?
- Люди говорят, а я проверяю... Вам 25-26 лет. Не правда ли?
- Вы не ошиблись, я на рубеже этих двух возрастов.
- С вами нужно быть поосторожнее, - лукаво прищурив глаза, сказала она,
- вы развязны и сумасбродны.
- Чепуха.
- Если чепуха, попробуйте вести себя, как юнец. Не прикасайтесь ко мне
, а наоборот, изобразите искреннее раболепие и преклонение предо мной. Не
можете...
- Я не протестую, - смущенно пробормотал я, сбитый с толку ее
глубокомысленной прозорливостью. - ну хорошо. Я не буду изображать наивного
восхищения вашей красотой, но я не прикоснусь к вам, раз вы считаете это
невежливым и бестактным.
- Я этого не говорила, - быстро ответила она, - если бы все мужчины
были так робки и нерешительны, как юнцы, женщинам пришлось бы жить с
собаками. Но всякой женщине, уважающей хоть немного себя, хочется побыть с
мужчиной как человек с человеком, прежде чем отдаться на поруки животным
страстям и наслаждениям, когда разум уже спит, а плоть безраздельно
торжествует.
- Вы великолепны!
- Этот восторг - пережиток вашей юности. Он вам идет!
- Боже, что бы вы от меня хотели?
- Не более того, чего вы от меня. Будьте сами собой, не нужно детских
комплиментов.
- Вы странная.
- Нет. Обыкновенная. Просто до сего времени вам попадались женщины,
котрые не уважали в себе человека. Вот скажите, что, например, вам больше
всего нравится в женщине?
- В каком смысле?
- Во всех отношениях. Я имею в виду ее внешность, ее внутреннее
содержание как человека.
- Поверьте, я не могу ответить на этот вопрос. По-моему, каждая женщина
привлекает внимание мужчины по разному. Одна - своим умом, другая - веселым
характером, третья - своей красотой, - четвертая - телом и т.д.
- Я с этим не спорю. так женщины действуют, как воспринимают это
мужчины, которые не обратят внимания на ум, но будут увлечены ее фигурой,
другого покорят глаза и нежные черты лица и он не обратит внимания на
плоскую грудь и отсутствие талии... Ну, а вы что больше всего цените в
женщине? Ум, красоту ног, талию, грудь, что?
- Я ценю в женщине больше всего простоту.
- Сказать так, значит ничего не сказать. Простота бывает разная:
скромная, наивная, искусственная, развратная. Вам все равно?
- Вы меня уже сбили с толку. Я уже сам запутался.
- Ну, не будем говорить об этом.
Она подошла ко мне и встала возле дивана. Рассматривая ее, я заметил,
как топорщится шелк волосиками на ее лобке, как играют светом изгибы ее
живота и бедер.
- Вам хочется схватить меня и растерзать? - спросила она, угадав мои
мысли, - а ведь это и портит всю прелесть взаимоотношений мужчины и
женщины. Ведь если женщина пришла отдаться мужчине, то она хочет прежде
всего получить максимум удовольствия в этом. И только в меру своих
способностей ведет дело к этому. А мужчина, ломая все ее замыслы и мечтания
в животном порыве страсти хватает ее как вещь и, безобразно распяв,
овладевает ее плотью безумно, исступленно, бесчувственно. Для многих женщин
это оскорбление и не совсем приятно. Женщины умеют красиво отдаться сами. А
если бы мужчины умели дожидаться этого сами, они получили бы в тысячу раз
большее наслаждение.
Бом-бом-бом - пробили часы в гостинной. Она не обратила на это
внимания.
- Я тоже хочу вас! И я отдамся вам так, как я хочу! - сказала она после
минутного молчания. Нелли - так она себя назвала, развязала ленты в
косичках и распустила волосы. Лицо ее сделалось строже и еще
привлекательнее. Потом она расстегнула бюстгалтер и сняла его совсем.
Полные, круглые, как шары, груди едва свисали вниз. Я вскочил с дивана,
намереваясь броситься к ней.
- Сидите! - властно приказала она, прикрыв грудь руками. Потом она
сняла рейтузы и, аккуратно сложив все это на стуле, подошла ко мне. Я
боялся к ней прикоснуться и молча ждал, что будет дальше. Нелли села ко мне
на колени и, приподняв за подбородок мое лицо, стала целовать меня в губы.
Я отвечал на ласки лаской, все более и более разгораясь. Она вдруг
спрыгнула с моих ног и подбежала к кровати:
- Раздевайся!
Я быстро сбросил халат и, оставшись голым, кинулся к ней. Мы долго и
нежно ласкали друг друга, постепенно приближаясь к самому главному.
Наконец, она легла на спину, и, схватив своими руками ноги под коленями,
прижала их к своему телу.
- Рэм, я жду!
Ей не пришлось долго ждать. Я быстро влез на нее и погрузил свой член в
раскрытое влагалище. Возбужденные игрой и ласками, мы быстро кончили. Нелли
сразу вскочила, свалив меня на кровать, и с наслаждением стала вытирать
рукой мой еще крепко стоящий член. Я просунул свою руку ей между ног и с
удовольствием ощутил густую горячую слизь, отягивающую всю мою ладонь.
- Вот и все, - сказала она, укладываясь возле меня, - теперь и говорить
нечего. По крайней мере, после этого в чувствах и мой разум спит, как
младенец.
Она повернулась ко мне и скороговоркой закончила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16