– Когда-то там были большие острова, – объяснил Дэвид. – На одном из этих островов и жили предки Тренчера. Сейчас трудно утверждать наверняка, но, скорее всего, они были ныряльщиками. У них были те же имена, что и у современных полинезийцев, – значит, они не так уж давно покинули сушу. Отца Тренчера звали Тенча. Свое прозвище Тренчер взял в память об отце. «Тренчер» – это «человек из впадины», из впадины Тонга… Когда их остров поглотило море, они смогли выжить. Они вернулись в прошлое – невероятно далекое прошлое, когда все живые существа обитали только в воде.
– Ты имеешь в виду, что Джо Тренчер – это… – Я задумался, подыскивая подходящее слово. – Что-то вроде тритона?
– Отец называет таких, как он, амфибиями. Они – мутанты. Их легкие могут работать как жабры. В воде они чувствуют себя лучше, чем на суше.
Я покачал головой, вспомнив, как хрипел и задыхался Джо Тренчер, выйдя на берег. Теперь мне все стало ясно.
– Когда-то Тренчер был моим другом, – с сожалением сказал Дэвид. – Бывая у отца, я надевал акваланг, и мы вместе выходили в океан. Конечно, мы погружались не слишком глубоко – на триста метров, не больше. Я смотрел, как он приручает ящеров. На морском дне он показывал мне такое, чего не увидишь через иллюминатор… Но потом все переменилось. Отец проклинал себя. Он говорил, что из-за мутаций психика амфибий очень неустойчива и, войдя в контакт с внешним миром, они стали чересчур агрессивными. Теперь Тренчер ненавидит отца, да и других людей тоже. Это он похитил меня во время рекордного погружения. Он заранее готовился к этому. Вспомни все те странные события, которые происходили во время сдачи норматива, – пропавший эхолот и тому подобное. Все это проделки Тренчера. Тогда, на глубине четырехсот метров, я даже обрадовался, увидев его. Ведь я не знал, что происходит в подводных владениях моего отца. Честно говоря, я так и не понял, как все произошло, – наверное, Тренчер оглушил меня. Очнулся я в батискафе, который плыл к впадине Тонга. Тренчер взял меня в заложники и пригрозил убить. Так он решил воздействовать на отца. Но у моего отца твердый характер. Он привык считать себя властелином подводной империи и поэтому очень редко идет на уступки.
– И как же тебе удалось спастись? На лице Дэвида появилась улыбка.
– Маэва… – тихо сказал он. – Маэва – это моя подруга. Она тоже из племени амфибий, но она не поддерживает мятежников. Мы подружились с ней еще в детстве.
Вместе играли, вместе смотрели, как Джо Тренчер укрощает подводных ящеров. Когда мы подросли, мы стали всерьез изучать подводный мир. Мы обследовали пещеры в подводных горах. Это было не совсем безопасно – в пещерах откладывали яйца и вскармливали своих детенышей ящеры. Летом у них брачный сезон, и в это время мы воздерживались от экспедиций. Кстати, вот еще одна загадка ящеров: под водой нет времени года, но эти рептилии имеют что-то вроде генетического календаря… В общем, два месяца назад Маэва сумела проникнуть в батискаф. Она передала мне письмо от отца и иденитовый контейнер. С ее помощью мне удалось бежать в батискафе Тренчера. Естественно, за мной бросились в погоню… Я не знаю, заподозрил ли он Маэву. Надеюсь, что нет.
При этих словах Дэвид озабоченно вздохнул и снова продолжил:
– Оставшись без батискафа, Тренчер преследовал меня верхом на морском ящере. В открытом море ящер способен плыть с фантастической скоростью, поэтому они сумели догнать меня… – Он сделал паузу. – Остальное ты знаешь. Теперь они преследуют не только меня. И времени у нас совсем немного.

Да, времени у нас было немного, и бежало оно на удивление быстро.
Вернувшись на Бермуды, Дэвид снова затаился в маленькой квартире на втором этаже коттеджа. Боб, Роджер и я продолжали ходить на занятия в академии.
На следующий день нам было не до обдумывания планов. До выпускной недели осталось всего несколько дней, а впереди у нас был еще один экзамен. Когда ты втянут в такое приключение, сосредоточиться на теории Мэхэна и физике жидкого тела очень непросто. И все-таки мы должны были уткнуться в учебники.
Мы не смогли отдохнуть и после экзамена. Ведь началась подготовка к выпускному параду. Облачившись в парадную форму, мы принялись маршировать по плацу. Главными участниками этой церемонии были курсанты-выпускники, но и на нашем курсе каждый надеялся однажды принять присягу офицера-подводника. Может быть, поэтому мы старались изо всех сил.
Естественно, маршировать нам приходилось под горячим, ослепительно ярким солнцем. Долгожданные облака появились только к вечеру. Над морем стали сгущаться темные грозовые тучи. Они, погромыхивая, постепенно затянули все небо, и разразился ливень.
Мы все бросились врассыпную в поисках какого-нибудь укрытия.
Залезая под днище ремонтируемого вельбота, я увидел, что там уже прячется какой-то курсант. Он снял свою : промокшую фуражку и, стряхнув с нее воду, добродушно улыбнулся. Я сразу узнал Илэдио Энджела.
– Джим! – радостно воскликнул он. – Джим Иден! Мы так давно не виделись!
Пожав ему руку, я понял, что разговор пойдет о Дэвиде Крэкене. Но я не знал, что сказать.
Илэдио был лучшим другом Дэвида, его соседом по комнате. В академии едва ли нашелся бы еще один человек, который так часто вспоминал Дэвида, как Лэдди Энджел. Но что я мог сказать ему?
– С того дня, как ты послал письмо Джейсону Крэкену, – продолжил Илэдио, – я каждый день вспоминаю про Дэвида. Никак не могу поверить, что он пропал. В глубине души я до сих пор надеюсь, что он не погиб, что ему как-то удалось спастись… Но – хватит об этом! – На его лице опять появилась улыбка. – Лучше расскажи, как у тебя дела. Мы иногда встречаемся в коридоре или во дворе, но у нас никогда не бывает времени поговорить. Так что можно сказать «спасибо» этому дождю!
– Конечно… Ты прав… – Я смущенно покашлял. – Я тоже очень рад поговорить с тобой. Только, знаешь… – Я вытянул руку и изобразил на своем лице радостное удивление. – Дождь-то, по-моему, уже кончился! Извини, сейчас я очень спешу, а вообще нам, конечно, надо почаще видеться!
Я выскочил из-под вельбота и бросился под непрекращающийся ливень.
Я заметил, каким взглядом проводил меня Илэдио, – в его глазах не было злобы, только горечь разочарования. Он явно не ожидал от меня такой черствости. Но что я мог поделать? Дэвид постоянно твердил, что его спасение должно остаться тайной, а я не мог разговаривать с его лучшим другом, не мог и словом обмолвиться о том, что он остался в живых.

Эта мысль еще долго не оставила бы меня в покое, но когда я, мокрый до нитки, пробегал по двору, меня громко окликнули:
– Иден! Курсант Иден, остановитесь!
Я замер на месте и взял под козырек.
Меня остановил старшекурсник, стоящий на посту возле главного корпуса академии. Он с неохотой поднял руку для ответного приветствия, и в рукав его непромокаемого плаща стала тотчас же затекать вода. Старшекурсник смерил меня хмурым взглядом.
– Вам приказано немедленно явиться в приемную начальника академии. Там вас уже ждут.
Интересно, кто бы это мог быть?
Если курсанта вызывали к начальнику академии, то думать «зачем?» разрешалось только на бегу. Впрочем, сейчас меня вряд ли можно было упрекнуть в медлительности. Мне не терпелось узнать, кому я понадобился. Если это был Дэвид или кто-то, связанный с Дэвидом, – значит, меня ожидали неприятные новости. Настолько неприятные, что из-за них пришлось нарушить всю нашу конспирацию.
Но мои мрачные предчувствия не оправдались.
Вбежав в приемную начальника академии, я, даже не оглядевшись по сторонам, отдал честь и вытянулся по стойке «смирно».
– Курсант Иден по вашему приказанию прибыл…
Только после этого я увидел, что в приемной никого нет, никого, кроме… С кресла поднялся человек, который, по идее, должен был находиться на другом конце света. Гидеон Парк!
Негр улыбнулся знакомой белозубой улыбкой.
– Джим! – сказал он своим мягким, певучим голосом. – Твой дядя сказал, что тебе срочно нужна помощь. Вот я и прибыл.

11
ВЫПУСКНАЯ НЕДЕЛЯ

Гидеон Парк! Высокий, темнокожий, добродушный – увидев его в приемной начальника академии, я почувствовал радостное облегчение. После тех переделок, в которых нам довелось побывать, я испытывал искреннее уважение к этому человеку.
Теперь у нас появлялся реальный шанс осуществить самые дерзкие планы.
Наш разговор продолжался всего несколько секунд. Я шепотом объяснил ему, как добраться до курортной виллы и где найти Дэвида Крэкена. Гидеон внимательно выслушал меня, подбадривающе подмигнул – и исчез. Я со спокойным сердцем вернулся в общежитие и стал ждать вечернего построения.
В этот вечер я уже не мог отлучаться с территории академии, но неиспользованное увольнение было у Боба. Сразу после ужина он отправился на встречу с Дэвидом и Гидеоном Парком. Он отсутствовал около четырех часов и вернулся буквально за несколько секунд до отбоя.
– Все в порядке! – прошептал он мне, разбирая свою койку. – Гидеон привез деньги!
– Сколько? – тоже шепотом спросил я (если бы наши разговоры услышал дежурный офицер, то не обошлось б без взыскания, а получать взыскание в самом конце учебного года было неприятно).
– Вполне достаточно. Девяносто семь тысяч долларов, Джим! Я никогда не видел такую сумму наличными!
– Девяносто семь тысяч… – задумчиво повторил я. – Мне кажется, дядя Иден отдал все до последнего цента.
При этой мысли я обеспокоенно поднял голову подушки.
– Боб! – снова прошептал я. – Мы непременно должны довести наше дело до конца. Насколько я знаю своего дядю, чтобы добыть такие деньги, – ему пришлось по уши влезть в долги. Он пошел на это только ради того, чтобы выполнить свое обязательство перед Джексоном Крэкеном. Если мы попадем впросак – не сможем помочь Крэкену и не вернем дяде деньги, у него будут крупные неприятности.
– Это понятно, Джим, – ответил со своей койки Боб. – Завтра Гидеон отправляется в Саргассо. Он внесет залог, и мы будем официально допущены к аукциону. В общем, подождать осталось совсем немного.
– Ты сказал Дэвиду, что я видел Лэдди Энджела?
– Я… я забыл про это, Джим, – после секундной паузы ответил Боб. – Понимаешь, ведь я был там всего несколько минут…
От неожиданности я даже сел в постели.
– Как несколько минут? Но ведь ты отсутствовал четыре часа!
– Мне пришлось кое-где задержаться, – извиняющимся голосом пробормотал Боб. – Я…
Совсем рядом в коридоре послышались шаги дежурного офицера, и нам пришлось прервать разговор. Но, засыпая, я не переставал ломать голову над тем, что заставило Боба Эскова так быстро покинуть виллу и провести несколько часов в неизвестном месте.

– Смир-рно!
Усиленный динамиками, голос начальника академии эхом раскатился по двору, и все курсанты вытянулись в струнку.
– Повзводно – шагом марш!
Духовой оркестр заиграл гимн академии. Курс за курсом мы проходили торжественным маршем по огромному двору академии.
Это был последний день выпускной недели. Мы шли мимо установленной посреди двора трибуны, сворачивали на посыпанный коралловой крошкой пандус и там расстраивали ряды.
Учебный год подошел к концу. Мы с Бобом стали старшекурсниками и имели в своем распоряжении целое лето.
Кроме того, сегодня был день начала аукциона, и нам предстояло наконец узнать, станем ли мы полноправными владельцами «Касатки».
Мы с Бобом поспешили в общежитие. С суровой дисциплиной было покончено. Холлы и коридоры заполнили обалдевшие от радости курсанты – смеющиеся, гомонящие, громко обсуждающие планы на лето. Даже дежурные офицеры, против обыкновения, снисходительно улыбались и пожимали руки тем самым «салагам», с которых еще утром снимали стружку.
Мы быстро переоделись в белую повседневную форму и направились к воротам. Часовые по-прежнему были суровы и подтянуты, но стоило нам по привычке щелкнуть каблуками и потянуться к нагрудному карману за пропуском, которого у нас не было, как нам ответили ироническими улыбками:
– Теперь вы предоставлены самим себе, ребята! Приятно вам провести время!
Мы с Бобом кивнули и бодро пошагали вперед. Но тут же нам пришлось остановиться.
– Боб Эсков! Джим!
Даже не обернувшись, я понял, кто нас окликнул.
Илэдио Энджел! С самым решительным видом он спешил за нами.
Увидев его серьезные глаза и крепко сжатые губы, мы с Бобом досадливо переглянулись. Все эти месяцы нам удавалось ускользать от него. Я лишь однажды столкнулся с ним носом к носу – во время ливня, под перевернутым вельботом – и был вынужден неуклюже ретироваться. Но сейчас, когда нам особенно сильно мешало его присутствие, он все-таки настиг нас!
Подбежав к нам, Илэдио с облегчением перевел дыхание.
– Джим! – решительно сказал он. – Подождите, я пойду с вами.
– С нами? Но, понимаешь, Лэдди…
– Нет, – он упрямо покачал головой. – Со мной не надо спорить. Я много думал, и я знаю, что прав… – Тут он укоризненно улыбнулся. – Я спросил себя: почему Джим Иден обошелся со мной так грубо? Я не мог сказать, что ты не из тех людей, которые обычно так поступают. Я долго искал ответ, а потом понял, что ты не хотел говорить со мной о чем-то конкретном…
И он с обезоруживающей искренностью посмотрел мне в глаза.
– После того как ты ушел, я еще долго сидел под этой лодкой. Дождь лил как из ведра – хотя ты сказал, что он кончился. И я понял, что ты что-то скрываешь. Что это может быть за тайна? Мне не надо было много думать. Я видел, как изменилось твое лицо, когда я назвал одно имя. Потом я заметил, что ты часто уходишь куда-то вечером. Уходишь в то место, где тебя ждет какой-то человек. Человек, который не хочет, чтобы его видели…
На его лице появилась торжествующая улыбка.
– Так что твоя тайна – больше не тайна: я знаю, кто этот человек! Поэтому, Джим, мы пойдем все вместе к моему другу, который не пропал в глубинах океана, а прячется где-то рядом. Мы пойдем к Дэвиду Крэкену!

Луч сканирующего устройства – розовато-коралловый при солнечном свете – остановился на моем лице.
– Вам разрешается войти, – проскрежетал голос электронного сторожа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22