Ни за что и не под каким предлогом.
- Почему? - Удивилась она и заглянув в палату понимающе улыбнулась. Все в порядке. Больная Лютикова уже заканчивает свои утренние процедуры и через две минуты вы можете смело входить.
На всякий случай переждав не три, а целых десять минут я робко постучал в двери и только потом осторожно заглянул в палату. Одетая Лютикова сидела на кровати и никакой опасности не представляла. Инна лежала на одной из двух свободных коек и сразу меня заметила. За доли секунды в её синих глазах промелькнуло все, начиная от гнева и заканчивая радостью, которую быстро сменила тревога.
- Хорошо, что не наоборот. Господи, какая она взвинченная. Глаза воспаленные, не иначе как всю ночь проревела. Похоже, что ещё от вчерашнего не отошла. Как она воспримет новую беду? Как отреагирует на исчезновение своей дочери? - Подумал я подходя к ней. - Прости, Синеглазка, кто же знал, что так получится...
- Не надо, Константин Иванович. - Облизав губы попросила она. - Ваши соболезнования никому не нужны. Не называйте меня Синеглазкой. Это противно и слащаво. Вы были на даче у Николая Александровича? - Ровно и равнодушно спросила она, словно мой ответ её абсолютно не интересовал. - Он жив?
- Он жив и без единой царапины сейчас находится у своего соседа по даче, Ивана Гавриловича. Там он чувствует себя в полной безопасности. Многословно и с жаром ответил я пытаясь отдалить главный вопрос.
- Это хорошо. - Чуть заторможенно заметила она. - А почему вы не говорите, что с моей дочерью? Вы не успели? Вы приехали слишком поздно? Говорите, не волнуйтесь, я уже все знаю. Не знаю только когда они оттуда её забрали.
- Сразу после того, как вы с Владимиром Валентиновичем уехали с дачи. - Чувствуя себя последним негодяем торопливо ответил я.
- То есть, когда я приехала к вам за помощью, то помогать уже было некому? Они её уже похитили. Боже мой, куда же смотрел отец?
- Он пытался её защитить и даже бросился на них с кулаками, но что значит дряхлый старик против двух молодых подонков. Они связали его и сбросили в подполье. Оттуда, полуживого, мы его извлекли сегодняшней ночью. Но вы напрасно говорите, что помогать уже некому. Поверьте, мы с Максом сделаем все возможное, чтобы вернуть вам Викторию.
- Я уже в это не верю, но очень бы хотелось.
- Откуда вам стало известно, что Вика похищена. У вас был Николай Александрович или Максимилиан Ухов?
- Если бы так...К сожалению не было ни того, ни другого. Вот, читайте. - Взглядом она показала на тумбочку, где из под баночки с медом виднелся сложенный вчетверо листок. Ничего хорошего не ожидая я вытянул бумагу и развернув прочел кривые печатные буквы нацарапанные простым карандашом.
"Привет, шалава!
Ты ищо не здохла? Сука, на этот раз тебе повизло. Осталась живой. Вякнишь хоть слово и мы замочим тибя пряма в бальнички. И не только тебя. Твая маленькая шлюха у нас. Если хочешь увидеть её живой, приготовь ещё четыре штуки баксов, толко без фокусоф. Закрой язык на замок если тебе дарага её жизнь.
Тваи добрадетели."
Письмо было написано на обороте телеграфного бланка, на его лицевой части теми же самями корявими буквами значился адресат: "Соколовской Ине Николаивне". Никакой надежды на то, что на нем мы могли бы выявить отпечатки пальцев отправителя, не было. А на море ошибок внимания обращать не стоило, скорее всего, оно служило отвлекающим фактором.
- Как оно к вам попало? - На всякий случай укладывая письмо в полиэтиленовый мешок спросил я. - Каким образом и когда?
- Сегодня утром мне принесла его Катя, наша медсестра. Когда она шла на работу, её остановил какой - то мальчишка и попросил передать его мне. Вы можете её найти возле ординаторской в рекреации. - Предупреждая мой вопрос пояснила она. - Но вряд ли вы сможете узнать, что - то существенное, я её уже спрашивала.
- Но все - таки я попробую. - Выкладывая на тумбочку апельсины ободряюще улыбнулся я. - Что принести и можно ли вообще мне к тебе приходить?
- Мне ничего не нужно, все приносит мама, а приходить?.. Как хотите. Что-то в себе поборов ответила она и закрыла глаза давая понять, что аудиенция окончена.
Медсестра Катя оказалась никем иным, как тем самым длинноногим кузнечиком. На этот раз она находилась на своем боевом посту и выглядела куда как авторитетней. Снисходительно разрешив задать ей несколько вопросов она значительно подтвердила.
- Да, действительно, сегодня утром я вручила письмо больной Соколовской.
- Прекрасно. - С восторгом глядя на её куринную шейку и чувственный ротик восхитился я. - Катя, но мне бы хотелось знать кто отправитель письма? Кто вас попросил оказать эту маленькую услугу?
- Какой - то беспризорный пацанчик лет десяти - одиннадцати.
На территории больницы их тут много ошивается. И мальчишки и девчонки. Они тут живут и ночуют возле котельной. Побираются немного, сигареты у больных стреляют и даже подрабатывают, тем что не ходячим больным оказывают мелкие услуги, то домой к ним за чем - нибудь сбегают, то в магазин за сигаретами или за бутылочкой. В общем прижились они тут капитально.
Несколько раз в году, силами милиции, на них устраивается форменная облава. Ди только все без толку. То ли они это предчувствуют, то ли их кто-то предупреждает, но они, загодя, тараканы прячутся по щелям и норам известным только им одним, а уже к вечеру вся их вшивая банда исправно выползает на волю. Если и отловят пять, шесть беспризорников, то уже через неделю они вновь пополняют ряды своих товарищей. Убеждать и бороться с ними бесполезно.
- Спасибо вам за интересную лекцию. Катя, а какова численность этой армии?
- Спросите, что - нибудь полегче. - Рассмеялась медсестра. - Откуда ж мне знать? Хотя, на мой взгляд, их не меньше полусотни. А может и больше, а может и меньше, они ведь все на одну рожицу. По одежде их тоже не определишь. Сегодня он в одной куртке, а завтра её продаст и украдет другую. А может быть просто меняются между собой одеждою. Их сам черт не поймет.
- Катюша, а вы смогли бы узнать среди них того пацана, что передал вам письмо?
- Да, но только потому, что у него есть характерная примета. На правой руке, на тыльной стороне кисти у него черное родимое пятно размером в доперестроечный пятак. Именно правой рукой он протягивал мне письмо.
- Спасибо, Катенька, вашей наблюдательности можно только позавидовать.
Со скучающим видом праздношатаюшегося человека я добрел до кочегарки, которая соседствовала с пищеблоком, где, по моим понятиям, вшивая шпана устраивала свои тусовочные оперативки. Интуиция меня не подвела. Правда, обнаружил я там совсем не то, что ожидал. Вместо толпы голодных оборванцев копошащихся в пищевых отходах, я увидел только четверых шкетов и одну их юную подругу.
Примостив свои тощие задницы на спинке скамейки они хрустели чипсами и вызывающе смотрели на проходящий люд. Одежда их, если и не была изыскана, то выглядела довольно терпимо. Единственное, что выдавало в них беспризорников, так это неумытые ряшки, заросшие грязью руки, больше похожие на куринные лапки, да нестриженные грязные патлы свисающие прямо на глаза.
Усевшись напротив я картинно достал пачку сигарет и с шиком закурил. Реакция последовала незамедлительно. Хруст прекратился и самый старший малявка пропищал.
- Дядя, а ты "Кемел" куришь?
- Нет, сам я курю более дешевые сигареты, а "Кемел" ношу исключительно для вас. - Ответил я абсолютно серьезно и правдиво.
- Ладно заливать. - Понимающе ухмыльнулся он. - Может угостишь?
- Может и угощу. - Неопределенно пообещал я. - Я отдам вам всю пачку, но только в том случае если вы мне поможете отыскать одного вашего корифана.
- Это какого? - Сразу насторожился попрошайка. - Как его зовут?
- Этого я и сам не знаю. Мне только известно, что у него на правой руке большое родимое пятно черного цвета. Знаешь такого?
- Это неважно, знаю я его, или не знаю. Зачем он тебе?
- Дело у меня. - Многозначительно ответил я. - Надо мне с ним одну проблему перетереть. Перетолковать кое о чем, а о чем, это тебя не касается.
- Ладно, давай сюда сигареты. - Снисходительно согласился бродяжка.
- Обойдешься, детям курить вредно! - Заржал я потому, что заметил, как сидящий посередине конопатый шкет судорожно втянул свои конечности в рукава куртки. Соскочив со скамейки я рванул его за шиворот и словно котенка, за шкирку задрал высоко вверх. Да он и вел себя как котенок, шипел, пищал, матерился и царапал воздух скрюченными пальцами своих лапок. Утащив его в кустарник, подальше от людских глаз и недоброй молвы, я подвесил его за воротник на прочный березовый сук и деловито спросил.
- Мальчик, в милицию хочешь?
- Нет. - Не задумываясь, категорично пропищал он и я понял, что встреча с нашими правохранительными органами для него крайне не желательна и не только по факту его бродяжничества, но по причинам куда более серьезным.
- Тогда будем говорить, отрок ты мой занюханный? Будешь говорить?
- Буду, только не в милиции. - Даже не пытаясь бороться тут же сдал он позиции.
- Кому и за сколько ты сегодня оказал услугу? Кто тебя попросил передать письмо для Инны Николаевны Соколовской? Расскажи мне подробно как было дело и тогда с тебя отпущу с миром. Надумаешь врать - через шесть секунд окажешься в лапах участкового. Ты любишь здешнего участкового?
- Нет, когда я его кусаю его за руку он бьется резиновой палкой мне по жопе. - Дрыгнулся пацанчик наверное вспоминая те неприятные моменты, когда случалась зкзекуция. - Больно, когда палкой по ж...
- А он, по твоему, должен тебя туда целовать? - Невольно заржал я снимая его с дерева. - Ладно, ханыжка, рассказывай, у меня мало времени.
- А что там рассказывать? - Попытался вывернуться он из моих ухватистых рук, но припечатанный к березе, наконец - то одумался и начал давать показания.
- Я, дяденька, сегодня утром шнырил совсем в другом месте. Прикинь, у административного корпуса. Там лекари пожирнее и тачки у них покруче. Ну я со щеточкой канаю, с понтом пыль с ихних тачек стряхнуть, а сам кнокаю, у кого что в тачках лежит. Так надо. Некоторые козлы на пинках гонят, а другие, лопухи, бабульки мне отстегивают, а бабы, козы драные, конфеты дают, или ещё какую - нибудь парашу. За час насобирал я полтишок и целый карман глюкозы. Ну и думаю, - теперь до вечера у меня перерыв. Сел на скамейку, вытащил хавку и хотел позавтракать. Ну а тут этот лопоухий хмырь рядом сел.
- Пацан, ты писать можешь? - Спрашивает он.
- Могу, меня в прошлом году перевели в четвертый класс.
- А хочешь заработать? - опять спрашивает он.
- Смотря какая пахота и сколько башляшь. - Отвечаю я ему.
- Хорошо забашляю, а работа, легче не придумаешь. - Лыбится он. Всего - то делов, написать под мою диктовку письмо, всего - то несколько слов, а потом отнести его к двадцатому корпусу и там передать его какой нибудь врачице для одной моей знакомой. А за это я дам тебе стольник. По рукам?
- Годится. - Согласился я и он тут же достал прозрачный пакет, в котором лежала бумага, карандаш и точилка. Он велел мне заточить карандаш и своими руками достать бумагу. А потом он начал диктовать мне слова, которые я записывал. Я их хорошо не помню. Только помню, что он обещал ту шалаву замочить и её маленкую шалаву тоже замочить, если она его закозлит. Я написал все, что он мне продиктовал, а потом я ему прочитал. А у него ржачка напала. Смешно, говорит, пишешь, пацан. Потом я отнес письмо к двадцатому корпусу и попросил какую то врачицу отдать его той бабе, а только потом он отстегнул мне бабки.
- Похоже на правду. - Разочарованно вздохнул я. - А какой он из себя, ты помнишь? Худой - жирный, длинный - короткий? В чем одет, какая у него рожа? Сколько лет?
- Молодой, вроде студента. Такие возле института кучкуются и пиво пьют. Одет в новую черную куртку и синие джинсы. Ростом он пониже тебя будет, но не короткий и не жирный. Не худой тоже. Средний. А про рожу его чего скажешь? Фейс как фейс, клевый. Телки от таких тащатся. Только нос него красный, распухший, он все время сморкался, наверное сильно простыл. И ещё колеса у него прикольные... Вот ты какой размер носишь?
- Сорок четвертый. - Поднимая для убедительности ногу ответил я.
- Значит у него сорок восьмой будет. Ну что? Я тебе все рассказал, давай сигареты и сделай так, чтобы я тебя долго искал.
- Сосун засратый. - Развернув его на сто восемдесят градусов я поддал ему коленкой под зад, а сам спорым шагом отправился в драмтеатр, где мне предстояло разрешить ещё один немаловажный вопрос.
Сидевшая на проходной вежливая, но принципиальная тетка, упорно не хотела пускать меня в обитель Талии и Мельпомены. То ли она боялась, что я своим видом могу ранить нежные актерские души, или даже ввергнуть их в глубокий шок, то ли наоборот опасалась за мою слабую психику. Неизвестно чем бы все это кончилось, не прийди мне на помощь один из знакомых лицедеев.
- Батюшки, кого я вижу! - Приятно дохнув на меня свежайщим перегаром воскликнул местный корифей. - Да это же сам Книппер - Данченко! Какое счастье. Беся Львовна, чтоб я так жил, немедленно пропустите эту глыбищу! Этого мастодонта сцены! Давно из Белокаменной? Оставьте, Беся, я сам введу его в наш убогий балаган.
Ты по делу, аб выпить рюмку водки с Краевым - Вольским, или по пустякам? - Поднимаясь по лестнице сокровенно спросил он.
- По пустякам, Андрюша. - Печально вздохнул я. - По рюмочке мы в другой раз.
- Врешь ты все. - Выпятив губу обиделся он. - И что же тебя к нам привело?
- Нужда, Андрюша, нужда и тяга к познанию. Отведи ка ты меня к самому лучшему вашему парикмахеру, или гримеру, словом к тому кто занимается усами.
- Своими усами мы занимаемся сами, а накладными волосами, бородами и усамии, занимается Саня. Лучше не бывает, Тебе на третий этаж, третья дверь налево. Если одумаешься, то местонаходение моей гримерной ты знаешь, она для тебя открыта. И учти, сегодня в спектакле мастер и корифей сцены не занят, а от репетиций я свободен вплоть до завтрашнего утра.
Поднявшись на третий этаж я постучал в дверь с табличкой "парикмахерский цех" и получив приглашение очутился в просторной комнате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47