Мы даже не знаем, как вас отблагодарить…
— Ты вполне меня отблагодаришь, если впредь не станешь в подобных случаях отмалчиваться до последнего, — ответил Киртиан, достаточно строго, чтобы привратник понял, что лорд говорит серьезно. — Если что-то происходит — обращайтесь к аптекарю. Если обычные лекарства не помогают, идите к лорду Селазиану. Я ведь ради этого и держу его на службе. Должен же он хоть как-то отрабатывать свое жалованье!
— Да, лорд Киртиан, — прошептал привратник, кланяясь еще ниже. — Непременно, мой лорд.
— Вот и продолжайте в том же духе, Бекер, — сказал Киртиан и зашагал дальше, оставив привратника заниматься своим делом.
— Линдер, напомни лорду Тенебринту, чтобы он поговорил с аптекарем, ладно? — бросил Киртиан через плечо, когда они со слугой преодолели уже половину коридора.
Толстый светло-серый ковер под ногами скрадывал шум шагов. И хотя алебастровый потолок и стены из белого мрамора с зелеными прожилками были не очень внушительными, Киртиану подумалось, что смотрятся они вполне достойно. — Я не могу допустить, чтобы мои люди и дальше болели только из-за чрезмерного доверия к этому.., этому полутравнику-полушаману! Я вообще не стал бы его держать, если бы люди на этом не настаивали!
— Лорд Киртиан.., некоторые из нас вообще побаиваются лишний раз обратиться к лорду — не то что докучать ему своими болячками, — нерешительно отозвался Линдер. — Вы иногда забываете, что, хотя многие здешние жители родились здесь и выросли у вас на службе, большинство все-таки прибыло из-за границ поместья, а в остальном мире порядки совсем другие.
— Вот потому-то я и прошу тебя напомнить лорду Тенебринту, чтобы он поговорил с аптекарем. Я подозреваю, что этот тип нарочно подогревает подобные страхи своих пациентов. И если это и вправду так, я желаю это пресечь. — Киртиан нахмурился. — Предки! Нам только не хватало, чтобы у нас тут начался мор, и все из-за типа, уверенного, что погремушка из костей и всякие варева лечат все на свете. Он же их потчует этим, пока люди не умирают!
— Лорд Киртиан, я бы, с вашего позволения, сперва попросил сержанта Джеля сказать аптекарю пару слов. — Киртиан краем глаза заметил, что Линдер улыбается. — Сержант бывает на диво убедителен.
Киртиан кивнул. Они свернули из главного коридора в боковой, ведущий к покоям членов семейства.
— Хорошо, Линдер. Делай как знаешь. Но не забудь поставить Тенебринта в известность. В конце концов, он — мой сенешаль.
Линдер скользнул вперед и распахнул расположенную справа дверь, прежде чем Киртиан успел к ней прикоснуться.
— Слушаюсь, лорд Киртиан, — отозвался он.
Киртиан перешагнул порог своих покоев, и его тут же окружили слуги.
Во владениях других лордов их именовали бы рабами.
Да, правда, официально Киртиан считался их владельцем.
Но если бы кто-то из этих людей пожелал уйти отсюда, ему достаточно было бы подать прошение лорду, и его тут же отпустили бы. Киртиан уж как-нибудь изыскал бы способ переправить их на территории, занятые волшебниками или свободными людьми. Но никто об этом пока что не просил: окружающий мир был слишком враждебным, неуютным и опасным, чтобы кого-то туда тянуло.
Киртиан и его мать — а прежде его отец и дед — пользовались уважением, почтением и даже любовью не только со стороны людей, проживающих в поместье, но и со стороны немногочисленных эльфов, признавших их своими синьорами. Самыми значительными были три вассала: вышеупомянутый Тенебринт, занявший пост сенешаля еще до рождения Киртиана, врач Селазиан, уже несколько веков изучающий болезни эльфов и людей, и лорд Пеленаль, агент Киртиана, ведающий всеми внешними делами поместья.
Киртиан с матерью точно так же зависели от порядочности Пеленаля, как Пеленаль зависел от них — но он никогда не давал ни малейшего повода усомниться в его надежности. Пеленаль покупал новых рабов, обсуждал условия контрактов и выторговывал наилучшую цену за сельскохозяйственную продукцию — поместье Прастаран было едва ли не самым доходным из всех эльфийских владений. Пеленаль относился к числу наиболее презираемых существ — эльфийских лордов, почти лишенных магии. Пеленаль был наилучшим агентом, какого только можно было пожелать, — но из-за скудости магии он никогда бы не достиг столь почетной должности. Никогда и нигде — кроме как на службе у семейства Киртиана. И Пеленаль это знал. Он не раз видел, как эльфы, превосходящие его магической силой, унижались ради крох со стола великих лордов. И Пеленаль выражал свою благодарность наиболее осязаемым из доступных ему способов.
И это было неплохо, поскольку реальной властью, политической властью Совета великих лордов Киртиан не обладал. Его единственным источником власти была экономика — и этой властью он во многом был обязан искусной управленческой политике Пеленаля.
А эта власть тоже значила немало.
Пока слуги роились вокруг Киртиана, раздевая его и увлекая в сторону ванной комнаты, тот ненадолго позволил себе расслабиться. Политическое влияние приходит и уходит, и даже магические способности могут со временем иссякнуть — но экономика была куда надежнее, хоть ее и недооценивали. Дед Киртиана прекрасно это понимал.
А вот отец — не очень. Но отцу служил Тенебринт, и этого оказалось довольно, чтобы поместье продолжало процветать. А Пеленаль прекрасно вписался в эту систему.
Главной деталью ванной комнаты, облицованной все тем же мрамором с зелеными прожилками и оснащенной разнообразными серебристыми штучками, была ванна, достаточно длинная, чтобы Киртиан мог в ней вытянуться во весь рост, и такая глубокая, что ему там было по подбородок. Но сейчас в ванной мало что можно было разглядеть: ее заполняли клубы пара. Киртиан осторожно забрался в ванну. «Когда отец исчез, все могло бы обернуться очень скверно, если бы у мамы не хватило здравого смысла поинтересоваться у Тенебринта: не знает ли он какого-нибудь надежного эльфа, способного представлять интересы поместья во внешнем мире?» Киртиан погрузился в горячую воду, благоухающую можжевельником. А ведь мама — не менее примечательная личность, чем дедушка, только на свой лад. Чем больше Киртиан узнавал о процветании их поместья, тем сильнее поражался: и как только этого удалось добиться? А ведь это все благодаря Тенебринту и Пеленалю! Они изучали потребности других поместий и собственные ресурсы с пылом воинов, выходящих на битву. И торговали так удачно, что соседям оставалось только вздыхать от зависти или делать вид, что процветание ресторана их совсем не трогает.
Киртиан закрыл глаза. Над водой курился пар и наполнял ванную ароматным туманом. «Ни один лорд не посмеет бросить мне вызов, — с удовлетворением подумал Киртиан. — И даже двое-трое разом. Вряд ли им это понадобится: я же не лезу в политику. Да они и просто не посмеют. Ведь эта земля кормит и одевает добрую треть из них. Это плоды наших трудов каждый день подают им на стол. И от нас к ним поступают самые лучшие вина и самые красивые шелка».
Конечно, искушенный в магии эльфийский лорд способен превратить воду и пепел в прекрасное вино и изысканные яства — но они все равно останутся водой и пеплом и никого не смогут насытить. Подобные иллюзии требовали огромного вложения магической силы — а для нее можно найти куда лучшее применение. Да и иллюзорное золото никакой коммерческой цены не имеет — в отличие от золота, хранящегося в сокровищнице Киртиана.
Киртиан не раз спрашивал у Тенебринта, как вознаградить его за верную службу, но тот никогда ничего не просил, кроме самых обыденных вещей. Киртиану частенько казалось, что второго такого существа, настолько довольного жизнью, как лорд Тенебринт, на свете нет. Жена Тенебринта обожала своего супруга, а во всем, что касалось управления поместьем, ему была предоставлена полная воля. А для Тенебринта главным удовольствием — не считая дел семейных — была возможность проверять на практике свои теории, касающиеся организации хозяйства. За прошедшие десятилетия он отсеял множество способов, не дававших удовлетворительных результатов, и теперь занимался тем, что согласовывал между собою самые удачные находки. Единственное, чего не хватало Тенебринту для полного счастья, так это ребенка. Но тут Киртиан ничем не мог ему помочь.
«А если бы мог, то непременно помог бы. Наверное, мы расплачиваемся малодетностью за долголетие». И это было воистину печально, потому что если и существовала на свете эльфийка, созданная для материнства, так это жена Тенебринта, леди Серьяна.
«А если бы у них появилась дочь, это сильно упростило бы жизнь всем нам». Ну и что, что она была бы маленькой?
Киртиан с превеликим удовольствием подождал бы, пока она повзрослеет. В конце концов, уж чего-чего, а времени у него предостаточно. Ну да, постепенно даже эльфы стареют и умирают, но до этого Киртиану было еще несколько столетий.
Правда, последнее время стали поговаривать, будто кто-то из эльфийских лордов открыл способ увеличивать плодовитость при помощи магии… Может, стоит попытаться выяснить, много ли истины в этих слухах? И попробовать купить услуги такого мага…
«Только вот это повлечет за собой другие проблемы…»
Да, на первый взгляд это решение казалось самым простым, но, подобно тихому омуту, подобная «простота» могла таить в себе множество ныне незаметных сложностей.
«Такая услуга может оказаться мне не по зубам. Вдруг маг захочет получить в уплату рабов? Ведь не могу же я отдать кого-то из моих людей в настоящее рабство! Вдруг он захочет кого-то из моих бойцов? Или Джеля?»
А если бы эту трудность удалось преодолеть, появились бы новые — уже с самой девушкой. «Я могу ей не понравиться. Или понравиться, но не настолько, чтобы выходить за меня замуж. Она может влюбиться в кого-нибудь другого — да хоть в того же Пеленаля». Киртиан скривился. Не может же он принуждать девушку выйти за него замуж только потому, что ее помолвили с ним с колыбели.
И какая тогда будет польза от этой сделки?
"Джель прав. Надо предоставить маме разобраться с этим вопросом по своему усмотрению, — решил Киртиан.
Сердце его слегка сжалось, но одновременно он, как ни странно, испытал облегчение. — Вот за обедом я ей об этом и скажу. Она так обрадуется, что позволит нам брать штурмом все, что угодно, вплоть до ее собственного дома!"
Глава 4
К тому моменту, как Линдер снова наполнил кубок Киртиана холодной водой, молодой лорд успел отлежаться, и боль в перетруженных мышцах утихла. Киртиан сидел в ванне так долго, что едва не заснул прямо там — да, наверное, и заснул бы, если бы не два обстоятельства. Во-первых, желудок Киртиана настойчиво напоминал, что ему давно уже не доставалось ничего, кроме воды. А во-вторых, Киртиан знал, что мать ждет его, чтобы поужинать вместе, и что она из вежливости не съест ни кусочка, пока он не придет. Конечно, утолить голод было бы нетрудно: слуги принесли ему тарелку с едой. Но Киртиан вовсе не хотел бы проявлять невежливость по отношению к матери!
"И вообще, грубо обходиться с матерью неразумно.
Ведь она знает все о твоем детстве — в том числе и такое, чего ты из стеснительности предпочел бы не вспоминать".
Киртиан неохотно выбрался из воды, роняя капли на мраморный пол, взял у молодого слуги мягкое белоснежное полотенце и жестом слугу отпустил. Завернувшись в полотенце, Киртиан вернулся к себе в спальню и обнаружил, что его там уже поджидает чистая смена одежды. Наряд выбрал Линдер — так, чтобы он гармонировал с туалетом матери Киртиана. Это был незначительный штрих — но мать ценила подобные штрихи, а слугам они особых хлопот не причиняли. Да они и не тяготились этим, ибо любили ее не меньше, чем сын.
К облегчению Киртиана, подобранная одежда оказалась простой и удобной: туника и брюки из тяжелого янтарного шелка, со скромным узором по вороту и поясу, вышитым бронзовым бисером. Значит, мать сегодня в непринужденном настроении. Может, она даже захотела поужинать на балконе, примыкающем к малому обеденному залу, чтобы полюбоваться оттуда на танцы их подчиненных-людей и послушать музыку.
Киртиан знал из рассказов матери, что другие эльфийские лорды имеют обыкновение создавать в своих обеденных залах причудливые иллюзорные декорации — более простой вариант иллюзий, которые Киртиан повидал на тех немногочисленных эльфийских празднествах и сборищах, на которых ему довелось побывать. До чего же это, наверное, скучно: сидеть среди полностью подвластного тебе пейзажа и постоянно знать, что произойдет в следующую минуту! Киртиан предпочитал настоящую погоду, настоящие закаты, изменчивые картины настоящей, жизни. Впрочем, его никогда не трогали даже самые искусные иллюзии — ведь никакие фантазии не могли сравниться с красотой реального мира. Даже в покоях Киртиана имелась всего одна-единственная иллюзия: пейзаж, который нравился ему в любое время года и в любую погоду. Киртиан сотворил в углу своей гостиной лесную поляну и водопад.
Эта иллюзия служила входом в его покои, и благодаря ей гостиная казалась куда больше, чем на самом деле. Киртиан с легкостью мог бы устроить на месте иллюзии настоящий водопад, но тогда в гостиной сделалось бы куда более шумно, чем ему хотелось бы. Три комнаты, из которых состояли покои Киртиана, всегда выглядели так, как были устроены: серые ковры, белые стены и потолки, простая мебель без украшений, сделанная из березы, с толстыми подушками — серо-голубыми, серо-зелеными и сланцево-серыми. Комнаты заполнял мягкий, невесть откуда исходящий свет. Его можно было погасить при помощи простенькой команды. Ну да, магия — но не иллюзия.
Киртиан натянул мягкий, удобный шелковый наряд, надел домашние кожаные туфли и подпоясал тунику подходящим по цвету кушаком. Быстренько оглядев себя в зеркале, дабы убедиться, что он ничего не позабыл, Киртиан отправился в обеденный зал, предоставив уборку слугам. Коридоры освещал все тот же неведомо откуда исходящий свет. Единственным украшением здесь были небольшие столики, расставленные вдоль стен на некотором расстоянии друг от друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70