— Приказать, чтобы ее высекли? — поинтересовался Самос.Талена побледнела.— Нет, — ответил я.— Раск из Трева отдал меня одной женщине-пантере, ее звали Вьерна. Так я попала в северные леса. Мой нынешний хозяин, благородный Самос из Порт-Кара, купил меня на берегу Тассы и доставил в Порт-Кар на цепи, прикрепленной к кольцу, вделанному в борт его корабля. А здесь, несмотря на высокое рождение, меня поместил вместе с простолюдинками.— Ты всего лишь рабыня, — сказал Самос.— Я дочь Марленуса из Ара, — гордо возразила Талена.— Насколько мне известно, попав в лес, ты попросила своего отца выкупить тебя, — медленно проговорил я.— Да, — подтвердила Талена. — Я это сделала.— А тебе известно, что Марленус поклялся на своем мече и щите с гербом Ара, что отказывается от тебя, что ты больше ему не дочь? — спросил я.— Я не верю, — сказала Талена.— Ты ему не дочь, — повторил я. — Ты теперь не принадлежишь ни к какой касте, у тебя нет Домашнего Камня, нет семьи.— Ты лжешь!— Опустись на колени перед кнутом! — приказал Самос. Талена сразу стала какой-то жалкой и медленно встала на колени. Скрещенные запястья протянуты вперед, как будто связаны, голова опущена к самому полу, спина открыта кнуту.Она задрожала, и я понял, чего смертельно боится и с чем прекрасно знакома эта рабыня — Талена познала поцелуи горианского бича, которым пороли непокорных рабов.Словно по мановению волшебной палочки, в руке Самоса появился меч и мгновенно проник за ворот ее одеяния, еще мгновение — и Талена останется обнаженной.— Не наказывай ее, — попросил я Самоса. Самос сердито посмотрел на меня. Эта рабыня вела себя слишком нахально.— К его сандалиям, рабыня, — приказал Самос. Я почувствовал, как губы Талены прижались к моей сандалии.— Простите меня, господин, — прошептала она.— Встань, — сказал я.Она поднялась на ноги и отступила на шаг. Я видел, что Талена боится Самоса.— Ты лишилась всего, — продолжал я. — Хочешь ты того или нет, но твой статус ниже, чем у последней крестьянской шлюхи, у которой есть Домашний Камень.— Я тебе не верю, — заявила она.— Ты не забыла меня, Талена? — спросил я.Она опустила ворот своего одеяния и обнажила шею.— Я ношу ошейник, — только и ответила она, и я увидел простой, гладкий, серый ошейник дома Самоса.— Сколько она стоит? — обратился я к Самосу.— Я заплатил за нее десять золотых монет, — равно душно отозвался он.Казалось, Талена была поражена, что ее продали за такую смехотворную сумму. Однако для девушки в ее совсем уже не юном возрасте на побережье Тассы это была прекрасная цена. Несомненно, она стоила так много только из-за того, что была ослепительно красива. Впрочем, если бы ее как следует одеть и выставить на продажу на рынке в Тьюрии или Аре, Ко-Ро-Ба или Тарне, можно было бы выручить куда больше.— Я дам тебе пятнадцать, — предложил я.— Очень хорошо, — сразу согласился Самос.Правой рукой я достал кожаный мешочек с золотом, висевший у меня на поясе, отсчитал монеты и протянул их Самосу.— Освободи ее, — сказал я.Самос, общим ключом, которым он множество раз замыкал и отмыкал рабские ошейники, открыл замок и снял тонкую металлическую полосу с прелестной шеи Талены.— Теперь я и в самом деле свободна? — осведомилась Талена.— Да, — сказал я.— Я должна была бы принести своему хозяину тысячу золотых, — заявила она. — Как дочь Марленуса из Ара, цена за право быть моим свободным спутником составляет тысячу тарнов и пять тысяч тарларионов!— Ты более не дочь Марленуса из Ара, — повторил я.— А ты лжец. — Она с презрением посмотрела на меня.— С твоего разрешения, я удаляюсь, — вмешался Самос.— Останься, Самос, — попросил я.— Ладно, — ответил он.— Очень давно, Талена, мы были спутниками и заботились друг о друге.— Я была глупой девчонкой тогда, — бросила Талена, — а теперь я взрослая женщина.— И я стал тебе безразличен?Она пристально посмотрела на меня.— Я свободна, — заявила она. — И могу говорить все, что пожелаю. Посмотри на себя! Ты даже ходить не можешь. Не в силах пошевелить левой рукой! Ты калека, калека! И ты мне отвратителен! Неужели в твоей голове могла возникнуть мысль, что такая женщина, как я, дочь Марленуса из Ара, станет думать о подобной развалине? Взгляни на меня. Я красива. А теперь посмотри на свое отражение. Ты калека. Заботиться о тебе? Да ты глупец, глупец!— Да, — с горечью ответил я, — глупец.Она отвернулась, и ее дорогое одеяние зашуршало в воздухе. А потом Талена взглянула мне прямо в глаза.— Жалкий раб! — прошипела моя бывшая спутница.— Я не понимаю, — пробормотал я.— Я позволил себе, — вновь вмешался Самос, — хотя в то время не знал о твоих ранах и параличе, рассказать ей о том, что произошло в дельте Воска.Моя правая рука сжалась в кулак. Я был в ярости.— Сожалею, — добавил Самос.— Тут нет секрета, — сказал я, — многие об этом знают.— Удивительно, что твои люди не бросили тебя! — вскричала Талена. — Ты предал свой кодекс! Ты трус! Ты недостоин меня! И, спрашивая меня о том, как я к тебе отношусь, ты наносишь оскорбление свободной женщине! Ты предпочел рабство смерти!— Почему ты рассказал ей о событиях в дельте Воска? — спросил я у Самоса.— Чтобы убить любовь, если она еще оставалась между вами.— Ты жесток, — заметил я.— Истина жестока, — пожал плечами Самос. — Рано или поздно, она бы все равно узнала.— Но почему ты рассказал ей?— Чтобы она стала к тебе равнодушна и хорошо служила тем, чьи имена мы не будем сейчас упоминать.— Я никогда не стала бы заботиться о калеке, — заявила Талена.— У меня остается надежда, — продолжал Самос, — вновь призвать тебя на высокую службу огромной важности.Я рассмеялся.Самос покачал головой.— Мне слишком поздно стали известны последствия твоих ран. Я сожалею.— Теперь, Самос, — сказал я, — у меня совсем другие проблемы. Я и себе-то не могу служить.— Я сожалею, — повторил Самос.— Трус! Ты предал кодекс чести! Слин! — вскричала Талена.— Все, что ты говоришь, — правда, — негромко ответил я.— Насколько мне известно, — сказал Самос, — ты хорошо сражался за частоколом Саруса из Тироса.— Я хочу, чтобы меня вернули к отцу, — холодно проговорила Талена.Я достал пять золотых монет.— Этих денег, — сказал я, обращаясь к Самосу, — должно хватить для безопасного путешествия на тарне в Ар, в сопровождении охраны.Талена опустила на лицо вуаль.— Эти деньги будут тебе возвращены, — презрительно бросила она.— Нет, — возразил я, — возьми их как подарок в память о наших прошлых отношениях, когда я имел честь быть твоим спутником.— Она самка слина, — угрюмо сказал Самос, — злобная и неблагодарная.— Мой отец отомстит за это оскорбление, — холодно ответила Талена. — Ждите отряд тарнов.— Твой отец отрекся от тебя, — бросил Самос, повернулся и вышел.Я продолжал держать монеты в руке.— Отдай мне деньги, — сказала Талена.Я протянул к ней правую руку ладонью вверх. Она подошла и схватила монеты так, словно боялась прикоснуться ко мне. А потом встала в нескольких шагах передо мной, зажав деньги в кулаке.— Как ты уродлив! Мне противно смотреть на тебя!Я молчал.Талена пошла к выходу из зала. У двери она остановилась и снова повернулась ко мне.— В моих жилах, — гордо сказала Талена, — течет кровь Марленуса из Ара. Мне отвратительна даже мысль о том, что трус и предатель, вроде тебя, навсегда лишившийся чести, когда-то меня касался. — Она позвенела зажатыми в кулаке монетами. На руке была надета перчатка. — Благодарю вас, сэр. — И отвернулась.— Талена! — крикнул я.Она в последний раз взглянула на меня.— Не стоит меня благодарить, — сказал я.— И ты отпускаешь меня, — презрительно усмехнулась она. — Ты никогда и не был настоящим мужчиной. Мальчишка, слюнтяй. — Талена подняла вверх кулак с зажатыми монетами. — Прощай, ничтожество. — С этими словами моя бывшая свободная спутница вышла из зала.А я снова остался сидеть один во мраке, размышляя о множестве вещей.Как мне теперь жить?«В очерченном мечом круге, — говорится в воинском кодексе, — каждый мужчина — убар».Когда-то я был одним из лучших меченосцев планеты Гор. Сейчас я калека.Талена уже, наверное, прибыла в Ар. Какой страшный удар ее ждет! Теперь она точно узнала, что лишена наследства и что отец от нее отказался. Она попросила о том, чтобы ее выкупили — поступок рабыни. Марленус, защищая свою честь, поклялся на мече и на медальоне убара, что у него больше нет дочери. Талена разом лишилась и принадлежности к касте, и Домашнего Камня. Самая жалкая крестьянская шлюха, охраняемая правами своей касты, может с презрением смотреть на Талену. Даже у рабыни есть ошейник. Я знал, что Марленус выставит дочь, от которой отрекся, на всеобщее обозрение в клетке, чтобы ее позор не бросил тень на его репутацию. Она будет пленницей в Аре. Даже не сможет назвать Домашний Камень Ара своим. Талена будет подвешена обнаженной на сорокафутовой веревке под аркой высокого моста, чтобы пролетающие мимо на тарнах всадники секли ее своими кнутами.А я молча смотрел, как она уходит.Даже не попытался остановить.И когда Телима убежала из моего дома, когда я был полон решимости отыскать Талену в северных лесах, я позволил ей уйти. На моем лице появилась улыбка. Истинный горианец — я это прекрасно знал — последовал бы за ней и привел бы обратно, в ошейнике и наручниках.Я вспомнил о Велле, которую когда-то звали Элизабет Кардуэл, мы повстречались с ней в городе Лидиус, в устье реки Лаурия, за границей дальних лесов. Я любил ее и хотел невредимой вернуть на Землю. Однако она не посчиталась с моими желаниями. Ночью, пока я спал, Велла оседлала моего тарна, могучего Убара Небес, и сбежала в Сардар. Когда птица вернулась, я в ярости прогнал ее. А потом встретил Веллу в пага-таверне в Лидиусе; она стала рабыней. Ее побег был смелым, но безрассудным поступком. Я восхищался ею, но каждый должен отвечать за свои действия. Она решила рискнуть и проиграла. Той ночью, в постели, после того, как я насладился ею, Велла попросила меня выкупить ее и освободить. Это был поступок рабыни — тут она ничем не отличалась от Талены. Она осталась в той пага-таверне. Рабыней. А перед тем, как уйти, я сообщил ее господину, Сарпедону из Лидиуса, что она прошла обучение и является рабыней для наслаждений, а кроме того, владеет искусством возбуждающих танцев — для него это оказалось приятной неожиданностью. Я не стал возвращаться в таверну той ночью, чтобы посмотреть, как Велла танцует для посетителей таверны. У меня были другие дела. Она не посчиталась с моими желаниями. Да и была-то всего лишь женщиной. Из-за нее я лишился отличного тарна.Она сказала мне, что я стал более жестоким и похожим на горианца. Но я не знал, так ли это. Истинный горианец, размышлял я, не оставил бы ее в пага-таверне. Истинный горианец купил бы ее, привел к себе в дом и поместил вместе с другими женщинами — еще одна прелестная рабыня для сладостных утех. Я улыбнулся собственным мыслям. Элизабет Кардуэл, в прошлом секретарша из Нью-Йорка, была одной из самых прелестных маленьких шлюх, которых я когда-либо видел в рабских шелках. На ее бедре стояло тавро в виде четырех рогов боска.Нет, я обошелся с ней совсем не как истинный горианец. Я не привез ее в свой дом в рабском ошейнике, чтобы она служила мне.Я не забыл, как шептал ее имя, лежа в горячечном бреду в замке Тесефон.Мне стыдно вспоминать об этом — то было проявление слабости. И хотя я лишен возможности двигаться, не могу сжать в кулак левую руку, я твердо решил навсегда избавиться от подобных слабостей. Во мне еще многое осталось от жителя Земли — стремление к компромиссам, да и кое-какие другие недостатки. Я не стал истинным горианцем.Я размышлял о том, как жить дальше. «Не спрашивай, как жить, — живи, и все».И еще я думал о причинах своей болезни. Лучшие врачи Гора осматривали меня. Но мало что могли сказать. Впрочем, мне удалось выяснить, что мой мозг в полном порядке, как и позвоночник. Медицинские мужи пребывали в недоумении. Раны были действительно жестокими, я должен время от времени испытывать боль, но паралич… Они не видели никаких причин для этого.Однажды в мою дверь по собственному почину постучался какой-то врач.— Впустите его, — приказал я.— Это ренегат из Тарии, человек без рода и племени, — сказал Турнок.— Впустите его, — повторил я.— Это Искандер, — прошептал Турнок.Мне было хорошо известно имя Искандера из Тарии. Я улыбнулся. Он не забыл город, из которого его изгнали, сохранив в своем имени. Прошло много лет с тех пор, как он в последний раз видел гордые стены своего родного города. Однажды, за стенами Тарии, Искандер вылечил молодого воина тачака, по имени Камчак. За помощь, оказанную врагу, его изгнали из города. Как и многие другие, он пришел в Порт-Кар. Здесь его дела пошли в гору, он стал личным врачом Саллиуса Максимуса, который в свое время был одним из пяти убаров, управлявших Порт-Каром, еще до того, как власть перешла к Совету Капитанов. Саллиус Максимус слыл знатоком поэзии и ядов. Когда Саллиус сбежал из города, Искандер остался. Он даже был вместе с флотом Порт-Кара двадцать пятого се'кара. Саллиус Максимус после этих событий попросил убежище в Тиросе, которое и было ему даровано.— Привет тебе, Искандер, — сказал я.— Привет и тебе, Боск из Порт-Кара, — ответил он.Искандер из Тарии подтвердил слова других врачей, но, к моему удивлению, сложив инструменты в сумку, заявил:— Раны были получены от клинков, сделанных в Тиросе.— Да, — ответил я, — так оно и есть.— Я полагаю, в ранах осталось слабое заражение, — заявил он.— Ты в этом уверен? — спросил я.— Я не смог обнаружить его, — ответил Искандер, — но никакого другого объяснения, на мой взгляд, тут быть не может.— Заражение?— Отравленный клинок, — пояснил он. Я ничего не сказал.— Саллиус Максимус живет в Тиросе, — добавил он.— Я не думаю, что Сарус из Тироса стал бы пользоваться отравленным клинком, — заметил я.Подобные вещи, как и отравленные стрелы, не только противоречили кодексу воина, но и вообще считались недостойными мужчины. Яд — оружие женщин.Искандер пожал плечами.— Саллиус Максимус, — сказал Искандер, — изобрел такой яд. Он использовал его в малых дозах на взятых в плен врагах, в результате те оказывались парализованными от шеи до самых пяток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44