Вдруг захотелось куда-нибудь смотаться, и я знаю, что тебе бы тоже не помешало. Ты слишком много работаешь.
Мне нравится, когда окружающие замечают, как много я работаю. Когда много работаешь, то начинаешь собой гордиться, когда тебя нахваливают другие люди. Я приосанилась:
– Наверное, ты прав, – скромно заметила я. – А что ты задумал?
Бенджамен выпрямился и посмотрел на меня:
– Как насчет поездки на Блок-Айленд?
Я не спросила, как он догадался о моей любви к этому месту. Бенджамен обращал внимание на любую мелочь.
– Я бы с удовольствием туда съездила, – ответила я.
Одно дело знать, что мне нравится какое-то место, но совсем другое – пригласить меня туда. Я испытала некоторое благоговение. Бенджамен явился предо мной Рыцарем в Сияющих Доспехах, Принцем на Белом Коне, о котором мечтает любая женщина.
– Отлично, – сказал Бенджамен, не подозревающий, что я только что произвела его в рыцари. – Я позвоню, забронирую нам номер. Когда ты хочешь поехать?
– Когда угодно, – ответила я на автомате, но потом перестроилась в рабочий режим: – Так… Что, если я поработаю в пятницу, а мы поедем в субботу и останемся, скажем, до понедельника. Как тебе такой план, идет?
А сама подумала, что вряд ли он сможет. Все-таки у Бенджамена есть работа. Я зачастую забываю, что живу с мужчиной, который работает с девяти до пяти. Скорее всего, он сейчас ответит «нет», и мы начнем спорить, чья работа важнее.
– Конечно, – сказал Бенджамен.
Я проглотила все приготовленные доводы в пользу своей работы и со смиренным видом взяла корзину с бельем.
Если вы когда-нибудь поедете на Блок-Айленд, то советую остановиться в отеле «Маниссес». Мне всегда казалось, что в этом названии есть что-то южное («только здесь Маниссес, а не Манассас, поправлял меня Бенджамен), хотя на самом деле это название дали острову индейцы племени наррагансет, оно означает Остров Маленького Бога. Да, у этого племени слова короткие, но емкие. Отель назван в честь острова и напоминает пожилую леди, вечно брюзжащую и скучную, но все еще элегантную, несмотря на то что ей пошли бы на пользу подтяжка лица и более тугой корсет. В нашем номере (по традиции номера назывались в честь затонувших у берегов острова кораблей, и наш носил гордое название «Палантин») имелась ванна с гидромассажем, приятное анахроничное дополнение к викторианскому стилю, но самым притягательным был бар. Необычные коктейли, вид на бухту и стиль, который никогда не выйдет из моды.
Мы заказали столик в ресторане на семь и в шесть спустились в бар. Мне хотелось выпить какой-нибудь синий коктейль, всегда любила напитки ядерных цветов, но Бенджамен, по-видимому, выбрал альтернативу заранее, поскольку нас ждала бутылочка шампанского.
– Что это? – спросила я. Ладно, признаюсь, временами я немного торможу.
Бенджамен обменялся с барменом многозначительными взглядами, бармен вытащил пробку, осторожно выстрелив ею прямо в свою руку, а потом разлил напиток по бокалам. При этом бармен широко улыбался. У меня появилось неприятное чувство, что я забыла застегнуть молнию на платье или что-то в этом роде.
– Что? – повторила я.
– А вот что… – Бармен открыл коробочку прежде, чем передать ее мне. Да, признаюсь, иногда я торможу по-страшному. На синем бархате ярко сиял бриллиант, и, как это ни абсурдно звучит, мои глаза наполнились слезами.
Ну, может, я одна такая романтичная «мадам».
* * *
Возможно, я была такой романтичной, поскольку почти ежедневно мне приходилось быть прагматичной и давать разумные объяснения происходящему.
Такое случается, когда вы проводите кучу времени, наблюдая, как люди разрушают собственную жизнь, когда вы – проводник, через который они зарабатывают деньги, а потом тратят их на что-то, что может лишить их жизни, например на наркотики.
Когда я только начала работать, то не особенно задумывалась обо всем этом. Я закрывала глаза и отрицала изнанку своего бизнеса. Я слишком высоко парила в облаках от азарта, что занимаюсь чем-то запретным, из-за денег, из-за того, что внезапно стала важным персонажем бостонской ночной жизни, и не могла думать ни о чем ином. Я смотрела на мир с позиции пупа земли, но профессия «мадам» поощряет эгоизм, поскольку иначе я не добилась бы успеха.
Но с течением времени мои приоритеты менялись и стали закрадываться сомнения. Я усомнилась, настолько ли я белая и пушистая невинная овечка, как я себе периодически говорила. Усомнилась, могу ли я продолжать заниматься своим делом и при этом чувствовать себя хорошим человеком.
Дело в том, что я посылала девочек туда, куда ни за что не пошла бы сама, заниматься тем, чем не стала бы заниматься сама, и при любой возможности, снова и снова отправляла бы их к клиентам. Я занималась этим, как и все остальные, ради денег, причем зарабатывала достаточно, чтобы надолго заглушить совесть.
В какой-то момент вы проходите через стадию самооправдания. Я знала, а иногда даже была уверена, что если бы эти девочки не работали на меня, то они работали бы на кого-то другого, и, скорее всего, этот кто-то обращался с ними намного хуже, чем я. Я достаточно хорошо была знакома с методами работы других бостонских эскорт-служб, не говоря уже об уличных сутенерах, чтобы понимать, что я – деликатес в мире секс-индустрии.
Кроме того, я оправдывала себя тем, что привлекаю особую касту клиентов. Девяносто процентов моих клиентов, как я уже говорила, представители среднего класса, которые хотят обычного секса безо всяких там выкрутасов. В большинстве случаев это постоянные клиенты, с которыми я имею дело годами. Я их знаю и, насколько это вообще возможно в нашем мирке, доверяю им, по крайней мере считаю, что смогу с ними справиться. Так что если какая-то девочка приходит ко мне после работы в другом агентстве, то я считаю это новой ступенькой в ее жизни, ступенькой к лучшей жизни. Иногда девочки уходят из «Аванти», поскольку находят для себя что-то получше. Иногда они просто переживают ту черную полосу безденежья, которая толкнула их на панель, и двигаются дальше, а я поздравляю себя с тем, что сыграла достойную роль в их успехе.
Потом в какой-то момент я вообще перестала искать объяснения.
А сейчас? Я не чувствую вины за то, что делаю, хотя и не пытаюсь обмануть себя, что я мать Тереза. В этом веке все мы пожинаем плоды нашей пуританской истории. Америка – единственное место во всем мире, где можно вовсю демонстрировать убийства по телевизору, но при этом нельзя показать даже часть соска, и это неправильно. Я даю возможность двум взрослым людям провести время вместе, он получает оргазм, а она – деньги, и, честно говоря, я не вижу в этом ничего плохого.
Но, на мой взгляд, и хвастаться особо нечем. Это просто работа, и всегда ею была, просто раньше я до смешного идеализировала ее, и в какой-то момент сама потеряла путеводную нить.
Да, действительно, когда занимаешься чем-то незаконным, это возбуждает. В нашем обществе бытует мнение, что все нелегальное – это романтично и круто, и именно такой я себя видела – Персик Вне Закона, сексуальная и соблазнительная, умная, но умеющая сочувствовать, этакая Королева Бостона. Под этим лозунгом я миновала сложные времена и опасные моменты, от которых, возможно, и не смогла бы избавиться никак иначе.
Но с возрастом положение «вне закона» теряет притягательность, перестает быть таким уж крутым. Я забеременела. Я вышла замуж. Возможно, игры с законом были неотъемлемой частью моей профессии, но я уверена на все сто, что меня они больше не возбуждали.
Я пережила период влюбленности в свою работу, когда она казалась мне гламурной и крутой, потом я какое-то время стеснялась ее, потом мне наскучило быть «мадам», и вот наконец подошла к своему теперешнему отношению – это только работа и ничего более. У меня есть свой бизнес, и я хорошо им управляю. И как любой работающей жене и маме, сложнее всего совместить работу и семью.
Любая женщина, занимающая руководящий пост, скажет вам то же самое…
После переезда в Чарлзтаун я стала осторожнее. Раньше я не задумывалась о том, как меня воспринимают соседи. Мне тогда вообще было плевать на соседей, если уж на то пошло. Но теперь мы мило общались с пожилой четой, живущей в нашем доме, я познакомилась с продавцами магазинчика за углом, куда каждый день бегала за сигаретами, хотя Бенджамен, моя мать, его мать и почти все мои друзья и знакомые в один голос уговаривали меня бросить курить.
Люди, чье мнение имело для меня значение – мои друзья, семья и даже мои клиенты, – принимали меня такой, какая я есть. В прошлом мне хотелось только одного – стать модной светской львицей, успешной «мадам». Но теперь моя жизнь изменилась, и мне пришлось перестраивать и свое поведение тоже.
Я приобрела мобильный телефон, но пользовалась им лишь в тех случаях, когда находилась вне офиса, поскольку обычный телефон намного надежнее. Я до посинения повторяла историю про обслуживание банкетов. Но мне хотелось перестать быть только Персиком, хотелось, чтобы и Эбби тоже присутствовала.
Я не знала, моя это заслуга или Бенджамена, но к тому моменту, как мы поженились, я смотрела на себя совершенно другими глазами. Возможно, впервые в жизни я посмотрела на себя как на многогранную личность: южанка, поэтесса, «мадам», жена, будущая мама.
Я увидела, что состою из сложных элементов, которые и делают нас в итоге людьми.
Я записалась в спортклуб и стала каждый день заниматься плаванием, сидя у бассейна так, как раньше сидела в кафе, – передо мной открыта книга в кожаном переплете, а вокруг порхают слова моих будущих стихов. Я писала о начале и конце жизни, о людях, продающих тела, и людях, продающих души. Я смотрела на невероятный светло-зеленый цвет воды в бассейне и представляла опаленные солнцем ленивые островки в южных морях, бесконечные дни и песок между пальцами. И писала об этом.
А потом родился Сэм, и моя жизнь изменилась навеки.
Глава двадцать пятая
Я не уволила Джил, несмотря на обещание, данное Джону. Она сама догорит как свеча. Мне просто не хотелось отказываться от денег, которые я на ней зарабатываю. Но я все-таки не совсем бездушна, поэтому стала посылать ее к другим клиентам. Клиенты типа Джона, которыми легко манипулировать, просто не могли справиться с Джил и ей подобными, но у меня было достаточно клиентов, которые спокойно выдержат ее спектакли и глазом не моргнут. Если Джил считала, что все средства хороши, то в этом вопросе я могла ее переплюнуть.
Джил, определенно, уже выдыхалась, я такое и раньше видела, но еще не понимала, что с ней происходит. Она грубила и срывалась. Думаю, такое может случиться с каждым, но было неприятно и неловко наблюдать за ней, и порой ее поведение действовало мне на нервы.
Вообще-то девочки хамят клиентам постоянно, и если уж на то пошло, то клиенты тоже за словом в карман не лезут. Но когда девочки начинают грубить мне, то я подвожу черту. И не важно, насколько они мне нужны, я все равно им нужнее. Может, в Бостоне и полно других агентств, но и поток хорошеньких девушек никогда не прекращается, потому что каждый год в августе армия первокурсниц приезжает в город, где жизнь никак нельзя назвать дешевой.
Ну, справедливости ради замечу, в случае с Джил, перед тем как подвести эту самую черту, я заработала на ней кучу денег.
– Привет, Джил. Это Персик. Есть работа.
– Кто? – Громкий зевок на другом конце провода.
– Генри Рамирес. Он живет в Бэк-Бэй. Постоянный клиент. Ты должна приехать к нему к восьми.
– А больше никого нет? Не хочется одеваться и прихорашиваться ради одного клиента.
– Пустяки, – твердо сказала я, поразившись ее эгоизму. Не говоря уж о грубости. – Я больше тебя вообще не собираюсь ни к кому отправлять. Не могу себе позволить такую роскошь.
Резкий возмущенный вдох.
– Поверить не могу, что ты меня выгоняешь! После того, сколько я тебе денег принесла!
Я подумала о жалобах клиентов, недовольстве и всех неприятностях, которые мне доставила эта девочка.
– Деньги не стоят моих нервов, Джил. Тебе придется попробовать устроиться в другое агентство.
– Всенепременно!
Джил с силой бросила трубку. Она не привыкла, чтобы ей говорили «нет», и я обрадовалась, что мне выпал случай познакомить ее с новыми ощущениями.
Но одной грубостью дело не ограничилось. Хуже всего то, что Джил переманила у меня Синтию, моего лучшего водителя. Дело в том, что хорошие водители на вес золота, но с ними не всегда просто ужиться. Работа эта не совсем нормальная, а значит, и выполнять ее могут только специфические люди. Я не решаюсь использовать слово «странные», хотя оно вертится на кончике языка.
Во-первых, вы проводите время, развозя туда-сюда красивых девушек, но они поглощены собой. При этом многие сидят на наркотиках. Многие не видят ничего плохого в том, чтобы попросить вас смотаться куда-то по их делам или оказать им какую-то услугу. Да, время от времени кто-то из девочек решит дать вам прибавку в виде случайного минета, но в основном это не снимает тех проблем, которые эта самая девочка вам доставляет.
Во-вторых, зарплата. Люди из того, другого, Настоящего Мира, как я выяснила, ожидают постоянного хорошего и стабильного заработка даже при неполной занятости, но в нашем мире так не получается. В первую ночь водитель может заработать тридцать долларов, а на следующую – сто пятьдесят. Сумма в основном зависит от расстояния, и я стараюсь, чтобы клиент оплачивал хотя бы часть перевозки, чтобы расходы не ложились полностью на девочку. Как мне кажется, я добилась относительного успеха, но день на день не приходится.
Работа у водителя просто ужасная. На тебя постоянно давят, чтобы ты приехал быстрее. Порой приходится по нескольку часов маяться от безделья. Вдобавок попадаются клиенты, которые пытаются сыграть с девочками в интеллектуальные игры и дают им неправильные координаты. Многие клиенты живут в тихих пригородах, где соседи могут вызвать полицию, увидев, что поблизости припаркована подозрительная машина, поэтому зачастую водителям приходится проявлять чудеса изобретательности, чтобы убить где-то тот час, который девочка проводит с клиентом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26