Думаю, что, когда мы вернулись в Бирмингем – каждый был погружен в свое недовольство, – родители и я решили, что, как бы мы ни любили друг друга, проводить слишком много времени вместе нам было противопоказано.
20
To : crazedelaine@hotpr.com
From : mattb@c-tec.national.com
Subject : Те, кому за тридцать (как ты их называешь)
Элен!
Несколько дней назад я встретился с Гершвином. Я всегда рад его видеть, с ним я всегда чувствую себя самим собой. Ему через две недели исполняется тридцать, но, по-моему, он воспринимает это гораздо спокойнее, чем я. Скорее всего, для того, чтобы воспринимать это спокойно, нужно уметь радоваться тому, что имеешь. Да, он не слишком любит свою работу, но у него отличные отношения с женой и чудесная маленькая дочка. Неплохо для тридцати лет, я бы сказал. Что касается Шарлотты, то я подарил ей Барби, которую ты для нее купила. Она в нее просто влюблена и упорно называет ее Элен. Я объяснил ей, что ты ни грамма не похожа на Барби, но ей все равно. Дети есть дети, да?
Мэтт ххх
P.S. Не было ли мне писем?
To: mattb@c-tec.national.com
From: crazedelaine@hotpr.com
Subject : Те, кому за тридцать
Мэтт!
Зачем ты с собой это делаешь? Зачем тебе надо постоянно оценивать и сравнивать все, что происходит у тебя в жизни? Я раньше думала, что все мужчины такие, а теперь мне кажется, что это только ты. Твоя жизнь прекрасна! Просто расслабься, хорошо?
Элен ххх
P.S. По поводу фишки с письмами: ты, наверное, шутишь: тебе ведь никогда ничего не приходило, пока ты здесь жил!!!!!
P.P.S. Знаю, что тон моего письма слишком легкомысленный, но я все еще скучаю по тебе.
P.P.P.S. Я также обратила внимание, что ты ни разу не написал, что скучаешь по мне. Значит, с тебя два раза, потому что я не собираюсь играть в эту игру «бывших парней – бывших девушек», которым постоянно нужны доказательства того, что они приняли правильное решение.
P.P.P.P.S. По поводу Барби-Элен – это просто замечательно! Я рассказала про это на работе, и меня все весь день называют Барби. Скажи Шарлотте, что она молодчина.
21
– Держи, Мэтт, – сказала мама.
Я посмотрел на пачку купонов на скидки, которую она совала мне в руки.
– Что это? – спросил я.
– А как ты думаешь? – ответила она таким тоном, как будто я задал глупейший вопрос.
Я вытащил один купон из стопки и сказал:
– Купон на скидку – десять пенсов на суп быстрого приготовления.
– Вот именно.
– Но никто больше не пользуется такими купонами, это считается…
Мама посмотрела на меня, ожидая, что я закончу фразу.
– Пенни фунт бережет, – сказала она, развернула меня и указала на входную дверь.
Весь этот разговор стал возможен благодаря моему чувству вины. После того как наши с родителями совместные поездки ушли в прошлое, я был вынужден сидеть дома и смотреть на то, как они постоянно находят себе какое-нибудь занятие. Такое впечатление, что, выйдя на пенсию, они стали в несколько раз более трудолюбивыми. Кроме обязательной работы по дому, отец еще постоянно мастерил какие-то полочки для мамы. А она, в свою очередь, постоянно делала какие-то корзиночки, которые украшала искусственными цветами и колосками, а потом ставила на вышеупомянутые папины полочки. Так они работали с утра до вечера, создав своего рода фабрику сувениров. Работа, работа, работа. Поэтому, чтобы не сидеть без дела, когда они так усердно работают, в начале второй недели я вызвался съездить вместо мамы в супермаркет за продуктами. А кроме того, это давало мне возможность взять папину машину – «Воксхолл Нова». Папа ее обожал. Он мыл ее через день и покупал специальную краску для шин и подкрашивал их раз в месяц, чтобы они были черными, как тушь. Машина была его радостью и гордостью. Но так как в семье Бэкфордов всем заправляла мама, то и папиной гордостью распоряжалась она.
– Я сам съезжу, – сказал папа. – Это не займет много времени.
– Но Джек, Мэттью уже вызвался, – сказала мама. – И помни, тебе еще нужно закончить полки. К тому же Мэттью будет полезно выбраться из дома и сделать что-то полезное… для разнообразия.
У меня была ностальгическая привязанность к супермаркету «Сэйфуэй» на главной улице Кингс Хит, куда я сейчас и направлялся. Когда Гершвину, Катрине, Джинни, Эллиоту, Бев и мне было по семнадцать, все наши ночные похождения начинались здесь, потому что при скромном бюджете алкоголь из супермаркета был самым эффективным заменителем нескольких пинт пива из бара. Стоя возле автоматических дверей, мы складывали свои карманные деньги и то, что нам удалось заработать на выходных, и отдавали все это Эллиоту, который выглядел старше всех. Зайдя внутрь, он покупал на все деньги вино сандерберд, и мы вливали его в себя в автобусе по пути в центр.
Во время своего похода в супермаркет я встретил Миссис Брокель из дома номер шестьдесят пять; мистера и миссис Батлер – владельцев газетного киоска; мистера Махони – мужа миссис Махони, которая продавала у нас в школе сласти; миссис Бэйтс – подругу моих родителей, которая иногда присматривала за нами после школы, и миссис Смит, которая всегда ходила в шлепанцах и работала в школьной столовой. Меня вовсе не удивило, что я увидел всех этих людей под одной крышей: все они принадлежали к поколению, которое искренне верило в то, что надо родиться, вырасти, жениться или выйти замуж, родить детей, состариться и умереть на одном и том же клочке земли или, по крайней мере, никуда от него не удаляясь. Эти люди, даже если бы выиграли миллион в лотерею, никуда бы отсюда не уехали, а вставили бы себе стеклопакеты, о которых всю жизнь мечтали, и отложили бы остальное на поездку в отпуск в ближайшем будущем. Это уже следующее, мое, поколение решило, что надо обязательно колесить по стране в поисках лучшей жизни. Подумав про это, я тут же столкнулся с несколькими моими бывшими одноклассниками из школы Кингс Хит: Алексом Крэйвеном (тогда: все думали, что он будет играть за сборную Англии по крикету; сейчас: гитарист, иногда приторговывающий наркотиками); Марком Бэрратом (тогда: все думали, что он станет каменщиком; сейчас: директор и владелец строительной фирмы, который ездит на БМВ) и Джейн Николсон (тогда: все думали, что она станет самой красивой женщиной в мире; сейчас: продавец на неполный рабочий день в магазине хозтоваров).
Выйдя из магазина и неся тяжелый груз покупок к папиной машине, я думал о Нью-Йорке, до которого, казалось, несколько световых лет пути.
Я думал о своей работе, и казалось, что ее никогда не было.
А потом я подумал об Элен и понял, что все еще скучаю по ней, как будто мы расстались только вчера.
22
To: crazedelaine@hotpr.com
From: mattb@c-tec.national.com
Subject: Ты
Скучаю по тебе.
To: crazedelaine@hotpr.com
From: mattb@c-tec.national.com
Subject: Ты
Скучаю по тебе.
To: crazedelaine@hotpr.com
From: mattb@c-tec.national.com
Subject: Ты
Скучаю по тебе.
To: crazedelaine@hotpr.com
From: mattb@c-tec.national.com
Subject: Ты
Скучаю по тебе.
To: crazedelaine@hotpr.com
From: mattb@c-tec.national.com
Subject: Ты
Скучаю по тебе.
To: crazedelaine@hotpr.com
From: mattb@c-tec.national.com
Subject: Ты
Скучаю по тебе.
23
Сегодня был день рождения Гершвина.
Сегодня ему исполнилось тридцать.
Сегодня у него был день, который, казалось, никогда не наступит.
И как он хотел отпраздновать эту дату, важнейшую из всех дат? Первый и последний раз в жизни полетать на воздушном шаре? Съездить с друзьями в Дублин на уикенд? Или он хотел, чтобы ему устроили вечеринку-сюрприз? Нет. С самого своего приезда в Бирмингем я начал обсуждать с Зоей, как сделать тридцатый день рождения Гершвина чем-то особым, но уже через неделю после того, как мы заказали для него поездку в Дублин, он сам разрушил все наши планы.
– Все эта суета насчет тридцатилетия начинает доставать, – сказал он однажды в понедельник вечером, за неделю до планируемой поездки. – Один парень с работы, Стив, только что рассказал мне про то, как он его отпраздновал. В пятницу вечером он пришел с работы и надеялся просидеть весь вечер у телевизора со своей девушкой, но только он открыл дверь, как увидел, что в гостиной сидят человек двадцать его ближайших друзей и родственников, которые уже собрали свои вещи и приготовились везти его на уикенд в Эдинбург. Он возненавидел эту поездку: ему не только приходилось притворяться, что все ему нравится в этот самый кошмарный из его дней рождений, но всё это ещё продолжалось целых два дня!
– Они сделали это специально, чтобы его помучить, – сказала Зоя, смеясь. – Не правда ли, Мэтт?
Но тайком от Гершвина она бросила на меня полный ужаса взгляд.
– И в самом деле, такое впечатление, что они над ним просто издевались, – сказал я. – Мы бы тебе такого никогда не сделали. Мы бы придумали что-нибудь более изощренное.
– Например, полет на воздушном шаре, – сказала Зоя.
– Или вечеринку-сюрприз, – предложил я.
– Или уикенд в Дублине, – произнесла наконец Зоя.
– Хуже и придумать невозможно, – весело сказал Гершвин. – В Дублине на выходных полно идиотов со всей Англии. А что до воздушных шаров и вечеринок-сюрпризов – об этом не может быть и речи. Все, что я хочу в свой день рождения, так это пойти с несколькими друзьями в хороший бар, где не слишком много народу.
Зоя и я обменялись красноречивыми взглядами, и, когда Гершвин не смотрел в нашу сторону, она знаками показала мне: «Отмени поездку, а остальное я беру на себя».
Итак, бар так бар. Примечательным во всем этом было только то, что мы выбрали «Кингс Армс» – бар нашей с Гершвином юности.
Народу в баре оказалось не так уж и мало, тем более что была среда и телевизионный вечер обещал быть довольно интересным, как сообщила мне мама, когда я уходил. Бар мало изменился с нашей последней встречи здесь в канун Рождества пять лет назад, когда были Гершвин, Зоя, я и – всего минут десять – Пит, который ненадолго заехал в Бирмингем, а большую часть праздников проводил со своей девушкой у ее родителей в Дерби. Украшенные узорами из сигаретного пепла обои были еще на месте, как и почти все бармены и официанты. Но были и некоторые изменения: сбоку пристроили бетонный пивной сад, а туалеты отремонтировали. И все же здесь сохранилась атмосфера старого английского бара: можно было посидеть, расслабиться и поговорить с такими же, как и ты, человеческими существами, и тебя не слепил мигающий свет и не оглушали постоянно повторяющиеся хиты из чартов. В Нью-Йорке Элен всегда таскала меня в заведения, где она бывала со своими коллегами по индустрии PR, и которые все походили одно на другое: стойку бара с чрезмерно дорогим бутылочным пивом отыскать было до смешного трудно, гремела музыка и все столики были заняты. При одном воспоминании о таких барах у меня заболели колени.
Зал в задней части бара, где наша компания когда-то любила посидеть, был заполнен степенными людьми за тридцать, которые разговаривали, курили и, по-видимому, были в ладах с собой. Некоторые лица были мне знакомы, но не настолько, чтобы с ними заговорить. За столиком в углу сидели Гершвин, Зоя и остальные гости именинника, которых я практически не знал. Зое удалось собрать вместе большинство друзей Гершвина. В первые полчаса меня представили Дэвайне и Тому (друзья Зои, которые теперь были и друзьями Гершвина), Кристине и Джоэлу (Кристина работала с Гершвином), Нилу и Саре (Нил, очевидно, был другом Гершвина по футболу пять на пять) и Дому и Полли (они были друзьями Кристины и Джоэла, а сейчас еще и друзьями Гершвина и Зои). Все они казались, в общем, приятными ребятами, но я чувствовал себя не в своей тарелке, потому что один из всей компании был без пары. Это меня мало бы волновало, но пару раз за вечер я начинал рассказывать довольно интересные истории, и нить беседы вдруг уходила в сторону. В нормальной ситуации – то есть, когда ты с девушкой, – можно продолжать рассказ, не боясь:
а) выглядеть глупо;
б) показаться занудой;
в) и то и другое вместе,
потому что ты знаешь, что хотя бы один человек в компании проявит достаточно вежливости, чтобы тебя дослушать. Но, сидя за столом с открытым ртом, прерванный на полуслове, я чувствовал себя очень одиноко. И в лучшие времена у меня не очень хорошо получалось общаться с новыми людьми, а если новых людей оказывалось сразу много, это было настоящим кошмаром. Думаю, в Элен меня привлекало, кроме всего остального, еще и то, что новое никогда не пугало и не смущало ее: она могла прийти на вечеринку, где не знала никого из гостей, и уже через полчаса рядом с ней образовывался круг слушателей, внимающих каждому ее слову. Думаю, потому мне и нравились старые друзья, что они никогда не превращали разговор в конкурс остроумия или марафон монологов.
Слушая рассказ Кристины и Джоэла о том, как им пришел огромный счет за газ, я решил, что хватит быть лишним в компании, и вызвался принести следующую порцию напитков. Мне хотелось некоторое время постоять в одиночестве у стойки бара и посочувствовать себе. Я легонько толкнул Гершвина и спросил, что он будет пить, потом опросил остальных.
С тяжелым сердцем я стоял, прислонившись к стойке бара и пытался вспомнить, что заказала Дэвайна: джин с тоником или водку с тоником, как вдруг кто-то похлопал меня по плечу. Я обернулся.
– Мэтт Бэкфорд?
– Джинни Паскоу?
– Чертов Мэтт Бэдфорд! – закричала она, обнимая меня.
– Чертова Джинни Паскоу! – закричал я, обнимая ее. – Bay! Ну и сюрприз!
24
В последний раз мы виделись с Джинни почти шесть лет назад, на свадьбе Гершвина, а перед той встречей не виделись около полугода. Тогда у нас с ней состоялся примерно такой разговор сразу после полуночи, на неосвещенной автостоянке отеля «Гросвинор».
Я (страстно целуя ее ): Это очень неудачная мысль.
Она (страстно целуя меня ): Ты прав, хуже некуда.
Я: Что мы делаем?
Она: Мы что, вообще не можем себя контролировать?
Я: Кажется, не можем.
Она: Но почему? Это что, заклятие?
Я (печально ): Не знаю, не знаю.
Она: Это продолжается семь долгих лет.
Я: Да, это грустно.
Она: Когда у нас было в последний раз?
Я: Должно быть, на прощальной вечеринке Бев – «я уезжаю в Индию (опять)».
Она (качая головой ): Неверно!
Я: Что, не тогда? Ты уверена?
Она: Вспомни через три месяца после того, на новоселье Элиотта.
Я (вспоминая ): О да. Это ужасно. Это как болезнь, да?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32