https://wodolei.ru/catalog/kuhonnie_moyki/uglovie/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Тех самых моряков, напомнил себе Гил, для которых все после заканчивалось кораблекрушением и гибелью среди рифов.
«Плохая аналогия. Лучше вернуться к работе».
Что-то щелкнуло. И громким эхом раскатилось по мозгу.
– Прочтите это еще раз. Быстро!
Без каких-либо возражений она подчинилась.
– Так, теперь медленно, – сказал Гил, хватаясь за ручку.
Сабби опять прочла первые несколько фраз.
– Еще раз, – приказал он. – Быстрей. Быстрей. Она прочла их еще дважды.
– Твою мать! Думаю, мы нашли систему! – торжествующе объявил он. – Все просто до чертиков.
ГЛАВА 14
Некоторое время спустя
Видеостудия «Мусульмане во имя истины» (МИИ), Лондон
Известие об убийстве Ладлоу было шокирующим, но не неожиданным. Весьма предсказуемый исход. Малука с Айжазом собирались поступить с профессором так же. Только появление двух больших и очень накачанных молодых людей, подошедших к квартире Ладлоу чуть раньше, помешало им осуществить свой план.
Когда верзилы вошли в квартиру, Малука с Айжазом заметили еще двоих парней, одетых в такие же белые свитера и джинсы. Вторая пара расположилась у дверей лифта.
В какой-то момент Малука решил, что этих людей, возможно, наняли охранять дневник и Ладлоу. Насколько ему было известно, никто не собирался забирать дневник силой. Малука тогда ничего не знал об ангелах смерти Маккалума. Теперь он знал о них несколько больше.
Они пришли, убили, но, очевидно, не получили того, что разыскивали. Ни в одном из дошедших до него рапортов, официальных и не очень официальных, не было упоминаний о вскрытии описанного Петерсоном тайника, равно как и о заключенном в нем документе.
Мысль о том, что команда профессиональных убийц так и не сумела заставить профессора и его жену выдать, где тот находится, ошеломила Малуку. Однако другая мысль занимала его гораздо больше.
Пока Ладлоу был жив, де Вриз мало что значил. Связь Маккалума и де Вриза упрочилась с момента отъезда профессора в Англию. Тем не менее настырность Ладлоу и его готовность опротестовать малейшее отклонение от их совместных договоренностей удерживали де Вриза от излишней активности в махинациях с пересылаемой ему информацией.
Теперь же, когда Ладлоу полностью сошел со сцены, судьба дневника, а возможно, и еще одного медного свитка, полностью зависела от де Вриза. Даже если окажется, что в находящемся невесть где сейчас свитке содержатся доказательства того, что Иисус существовал и был не более чем простым смертным, это вряд ли покажется ему важным. Пусть и с неопровержимыми свидетельствами правоты утверждений ислама как самого истинного в мире вероучения, де Вриз, вероятней всего, просто продаст манускрипт тому, кто даст за него самую высокую цену, вне зависимости, собирается ли покупатель обнародовать положения уникального документа или же намеревается опять скрыть их.
– Мы не можем сидеть сложа руки, – объявил Малука Хасану. – Смерть Ладлоу – это знак Аллаха, что пришло время действовать. Следи за девчонкой и за американцем. Наступит время, когда они двинутся по пути, на который указывает древняя тайнопись. Мы позволим им привести нас к свитку. А затем явим всему миру то, о чем так долго мечтал наш народ.
– А если этот дневник – фальшивка? – спросил Хасан. – Допустим, там сказано, что Иисус на самом деле был сыном Бога?
– Тогда он будет расплавлен и вернется в землю, откуда его извлекли.
ГЛАВА 15
Некоторое время спустя
Офис переводчиков храма Книги
– Это так просто, что даже не верится, – тихо произнесла Сабби.
– В том-то и прелесть, – сказал Гил. – Послушайте, не обращайте внимания на все эти даты, пунктуацию, цифры. Они здесь для того, чтобы запутать вас. Пропустите первые два слова, прочтите следующие два, пропустите еще два и так далее. Давайте.
«26 января 1097 года от Рождества Христова
1-18 1 4 19 Нас двое. Мое имя известно, другой – Элиас. Я, подобно ему, простой монах, долгое время смиренно живущий за Кастоном в стенах Холкорта близ Уэймутского аббатства.
27 января 1097 года от Рождества Христова
5-8 3 1 79 Он знает, я записал без прикрас эту историю.
25 февраля 1097 года от Рождества Христова
4-12 3 6 9 Он гневается, ибо мне совсем не страшно, что со временем все забудется.
3 марта 1097 года от Рождества Христова
14-2 13 26 7 Он сердится, я уповаю на то, что не сглупил, не сделал ошибки, а выгадал, поступив так».
– Да ведь это лежит на поверхности, – возразила Сабби. – Это любой может обнаружить.
– Согласен. Но одинокое дерево проще всего спрятать в лесу. Посмотрите, сколько времени нам потребовалось, чтобы добраться до сути. А ведь мы знали о том, что система существует, – добавил Гил.
– О чем вы?
– Элиас знал, что видят обычно лишь то, что хотят видеть, – пояснил Гил. – Это один из самых старинных трюков. Древние греки пользовались татуировками, нанося тайные сообщения на выбритые головы рабов. Они давали волосам отрасти и отправляли раба к получателю. Тот сбривал волосы на его черепе и прочитывал послание. Ни один враг, встречавшийся рабу в пути, не догадывался о том, что послание может быть вытатуировано на скальпе, таким образом, его там никто и не искал. Элиас нашел лучший способ сохранить послание в тайне и был уверен, что никто не узнает о нем.
– Мне этот способ кажется слишком рискованным. Не думаю, что он полагался на случай, – возразила она.
– Послушайте, – продолжал гнуть свое Гил. – Вы же сами сказали. Большинство людей тогда не умели читать, и даже если бы умели, то, вероятней всего, они стали бы искать тайнопись путем простейшего раскодирования, то есть замены одной буквы другой.
– Как я, – задумчиво произнесла Сабби.
– Точно.
Она встала со своего стула, собрала бумаги и, используя систему «два слова через два», принялась диктовать фразы так быстро, что Гил с трудом успевал их записывать. Освобожденные от словесной шелухи предложения одно за другим складывались в историю, незатейливую и волнующую в своей правдивости и скрывающейся за ней боли.
Записал ее брат Элиас, монах английского Уэймутского монастыря.
По словам Элиаса, ему был вручен некий свиток, сделанный из меди и вывезенный из Святой земли неким Вильгельмом, лордом Уэймутшира и рыцарем-крестоносцем. Лорд Вильгельм являлся братом Элиаса, хотя и не по рождению. Монах и рыцарь сделались братьями, как пояснил Элиас, «по духу и по воспитанию, раз уж не по крови».
История лорда Вильгельма была и трагической и героической одновременно. Во время своего служения Господу и королю в Святой земле он был ранен и остался среди легионов мертвых и умирающих сотоварищей на поле боя невдалеке от Кумрана. Мусульманин в одеждах воина перенес рыцаря в близлежащую пещеру, где перевязал его раны и снабдил едой и питьем.
Каждое утро воин-мусульманин покидал пещеру и присоединялся к воюющим легионам; звуки битвы, доносившиеся издалека, тревожили слух раненого крестоносца. Каждый вечер воин возвращался, принося свежую воду и еду. Они не могли общаться словесно, но обрели способность понимать друг друга как в намерениях, так и в чувствах. Дни проходили, Вильгельм набирался сил, часто задумываясь о том, разрешит ли ему благодетель уйти.
В тот день, когда Вильгельм смог сам подняться, воин отвел его в самый дальний угол пещеры и показал ему древний медный свиток, хранящийся в деревянном ларце. Вильгельм проникся ощущением неизмеримой ценности документа и также понял, что воин по какой-то причине не желает, чтобы тот попал в руки его соратников-мусульман. В надежде, что воин, в свою очередь, тоже все поймет правильно, Вильгельм жестами постарался заверить его, что сбережет столь важные для него письмена.
В тот вечер воин ушел и больше не вернулся.
Вильгельм прождал несколько дней, пока не кончились вода и пища, а затем под покровом ночи ушел из пещеры в надежде добраться до дома.
После долгих месяцев странствий Вильгельм вернулся в свою любимую Англию. Дом, однако, не стал для него тем прибежищем, какое он ожидал в нем найти. Пока он отсутствовал и залечивал раны, местный аббат именем церкви захватил его замок и земли и не намеревался возвращать то, что столь выгодно приобрел.
Услышав о свитке, вывезенном Вильгельмом из Святой земли и переданном им своему брату-монаху для перевода, аббат объявил, что это дело рук дьявола, и потребовал публичного очищения грешника в огне костра. По закону после такой смерти еретика церковь становилась владелицей всего имущества, земель и прочего, что ему прежде принадлежало.
Вильгельма казнили, сожгли на костре, хотя прежде Элиас открыл ему истинное содержание свитка. Элиас понимал, что Вильгельм нашел записи одного из тех, кто странствовал и общался с мессией Иешуа – именно так его, должно быть, звали в то время.
– С Иисусом! – воскликнул Гил.
– Точно, – ответила Сабби. – Если все, о чем говорится в дневнике, правда, свиток, который Вильгельм забрал из пещеры, содержал единственный полученный из первых рук отчет о жизни и смерти Иисуса, которого называли Иешуа.
– Вы представляете, что может означать подобная находка? – продолжила она возбужденно. – Узнать наверняка, что точно произошло в жизни Иисуса, увидеть ее словно своими собственными глазами?
Гил ошеломленно потряс головой.
– Более того, – сказала она. – Помните, в последнем абзаце свитка третьей пещеры говорится, что тот, кто найдет к нему пару, отыщет и ключ к несметным богатствам, описанным в нем. Если свиток Элиаса окажется парным для свитка третьей пещеры, то, возможно, он содержит нечто большее, чем только описание жизни Иисуса. В то же самое время он может обеспечить нас картой к кладу с бесчисленными сокровищами.
Прежде чем Гил смог ответить, Сабби продолжила, ее лицо стало гораздо серьезней, чем минуту назад.
– Это также означает, что любой человек или организация, ищущие богатства и власти, религиозного утверждения или господства, сделают все, что в их силах, чтобы заполучить этот свиток. Все, включая убийство любого, кто встанет у них на пути. Возможно, они уже начали это делать, – добавила она задумчиво.
– Но мы не имеем представления, где находится свиток.
– Да, но им-то это неизвестно, – заметила Сабби.
– Ну, я не знаю, что это за «они», – сказал Гил, стараясь свести к минимуму ее паранойю. – Все, что я знаю, это то, что Элиас должен был оставить подсказки, где спрятан свиток. И наверняка они здесь.
Гил схватил пачку бумаг, только что расшифрованных ими.
– Или где-то еще, – сказала Сабби.
Гил посмотрел на нее с удивлением.
Она подошла к сейфу, открыла его и вручила Гилу новую пачку бумаг. Листы были плотными. Каждая копия, так же как и те нечеткие распечатки, над которыми они так хорошо потрудились, имела формат страницы учетной книги, но текст на ней выглядел много отчетливей, его было проще читать. И что важнее, он содержал информацию, еще не знакомую Гилу.
– Расшифрованные нами страницы составляли только половину дневника, вторую половину, – пояснила Сабби. – Это – первая его половина.
– Итак, история Элиаса на самом деле является лишь второй частью чего-то? – спросил Гил.
– Точно.
– Так почему же вы не дали мне сначала первую часть?
– Ни у кого нет этой копии, – ответила она.
– Даже у де Вриза?
– У него в первую очередь. Ладлоу никогда не доверял ему. Говорил, что у этого человека нет ни совести… ни души.
– А что вы думаете о де Вризе? – спросил Гил.
– Я думаю, что Ладлоу был чересчур к нему добр.
Гил взял ручку и принялся обводить комбинации по два слова через два.
– Это не работает, – заметила Сабби. – Слова на этих страницах не складываются в предложения. Это просто имена и названия мест. Здесь записи, кто купил какой гобелен и за сколько, как в обычной учетной книге.
– Потому что так оно и есть, – просто ответил Гил.
Он объяснил, что обе части дневника почти наверняка составляют одну учетную книгу монастыря. Элиас, похоже, был самым грамотным из монашеской братии, а потому ему вполне естественно могли поручить вести все монастырские записи.
Исходя из этого, Гил предположил, что столь образованному монаху было сподручней всего использовать в своих целях церковную книгу учета. В первую часть ее заносилось все то, для чего она и была предназначена, а во вторую – все личное, не предназначенное для чужих глаз. Спрятав свою историю среди записей, схожих с учетными, Элиас поместил ее в конец книги, все страницы которой выглядели одинаково от начала и до конца, особенно для тех, кто не умел читать.
– Но что, если кто-то умел читать? – спросила Сабби.
– Элиас, наверное, думал, что это не так, или же у него не было другого выхода, – ответил Гил.
Он медленно покачал головой. Там было еще что-то, чего он не разглядел. Что-то, мелькнувшее в его голове, но пока неуловимое.
– И вы думаете, что остальное находится здесь?
– Данные о местонахождении свитка? Да, скорее всего, – решительно сказал Гил. – Готов поклясться.
Гил ждал от Сабби какого-нибудь язвительного замечания. Но она взглянула на него без тени улыбки. И это ее молчание вдруг напугало его.
ГЛАВА 16
День седьмой, полдень
Офис переводчиков
Гил усердно трудился начиная с семи утра и ничего не добился, кроме головной боли. С другой стороны, Сабби где-то прохлаждалась.
– Так мило, что вы присоединились ко мне, – с сарказмом заметил он, когда она наконец появилась в каморке переводчиков.
– Мне надо было кое о чем позаботиться. Я забыла сказать вам, что задержусь.
– Кроме всего прочего, – произнес Гил.
Сабби взглянула на него с удивлением.
– Знаете, вы могли бы предупредить меня, что охранники вечером доставят мне такое удовольствие, какого я не получал уже несколько лет, – заметил он.
Сабби улыбнулась.
– Иными словами, что все находящиеся при мне бумаги, включая использованный разовый носовой платок, будут разворачивать для проверки, – продолжил он. – Я испытал все это по дороге сюда, но почему прошлым вечером они проделали то же со мной по дороге отсюда? Они никогда так раньше не поступали, – размышлял вслух Гил.
– Что касается вчерашнего вечера, то вы получили доступ Гимель, третий по степени секретности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40


А-П

П-Я