Она громко расхохоталась, да и он тоже заулыбался. Хоть и знаменитая актриса и тому подобное, а все-таки отличная девчонка. Лучшая карманница из всех, кого он только знал, хотя большинство ее знакомых наверняка об этом не подозревали.
– Расскажи мне о том человеке, который вчера преследовал его светлость, – небрежно попросила она, наклоняясь, чтобы собрать с пола разбросанные нитки и булавки.
– Я не видел его до тех пор, пока он не поравнялся с нами. Хотя, конечно, ни у кого нет такого зоркого глаза и чуткого уха, как у его светлости.
Мисс Кэт закивала, не поднимая головы.
– Как ты думаешь, он имеет отношение к убийству, которое расследует его светлость?
– Еще бы не иметь. Как же иначе? Как только начинаешь разнюхивать что-то об убийстве, обязательно потревожишь каких-нибудь темных типов.
Том был в восторге от своего приключения, но потом он взглянул на мисс Кэт и внезапно пожалел, что сказал так много. Схватив смехотворное сооружение из атласа и бархата, которое должно было служить ему шляпой, он пробормотал:
– Ну, я пошел.
Мисс Кэт так неожиданно улыбнулась, что он даже подумал, не привиделась ли ему тень тревоги на ее лице.
– Помни, – наставляла она мальчишку, напялившего на голову треуголку перед тем, как умчаться, – никаких драк с фонарщиками. – И добавила, прокричав ему уже вслед: – И не вздумай есть или пить.
Городской дом маркиза Англесси представлял собой огромное сооружение на Маунт-стрит.
Том, стоя на мощеном тротуаре, до боли выгнул шею, когда пытался охватить взглядом четыре этажа величественного особняка с серой шиферной крышей. Сам маркиз, видимо, находился все еще в Брайтоне, ибо молоток на двери отсутствовал. Но его слуги уже успели убрать дом в траур, завесив высокие окна крепом и украсив вход черным венком.
Поправив накрахмаленное жабо, Том решительно поднялся на невысокое крыльцо и отбарабанил кулачком быструю дробь по блестящей черной створке парадной двери.
Не дождавшись ответа, он заколотил громче.
Железное ограждение отделяло главный вход от ступеней, ведущих вниз, в помещение для прислуги. Когда Том постучался в третий раз, дверь внизу открылась и оттуда высунулась голова женщины средних лет с пухлыми щеками, красным носом картошкой и кудрявыми седыми волосами, прикрытыми старомодным чепцом. Она посмотрела на мальчишку и спросила:
– Тебе чего, паренек? Разве не видишь, что на двери нет молотка?
Том помахал сложенным запечатанным письмом, которое подготовила для него мисс Кэт. Разумеется, в письме ничего не было, впрочем, он и не собирался отдавать его кому бы то ни было.
– Я принес послание лорду Англесси от сэра Джеймса Астона. Он велел передать его лично в руки лорду Англесси и никому больше. Только как мне попасть в дом, если на двери нет молотка?
Женщина, издав хрюкающий звук, засмеялась.
– Ты что, недавно на службе? Не знаешь, что означает, когда на двери нет молотка? Значит, хозяев нет. Тебе придется либо оставить послание здесь, либо отнести обратно своему сэру Джеймсу и сказать, что маркиз приедет только к ночи.
Том разочарованно вздохнул и, сняв пажеский головной убор, утер лоб рукой. Ему не нужно было притворяться, что он вспотел: бархат был адски тяжел, а солнце уже грело вовсю, стояла неестественная для июньского дня жара.
– О господи, – сказал мальчик подчеркнуто устало, – а я-то надеялся, что посижу немного и, может, выпью глоточек чего-нибудь, пока его светлость будет писать ответ.
Приятное лицо женщины излучало материнскую заботу.
– Бедный цыпленок. Сегодня действительно ужасно жарко. – Она замялась на секунду, после чего сказала: – Почему бы тебе не спуститься сюда? Выпьешь стаканчик вкусного лимонада, а потом пойдешь обратно.
Том изобразил нерешительность.
– Я, право, не знаю…
– Иди же. – Она распахнула дверь пошире и поманила его рукой. – У меня сынок такого же возраста, он на службе у лорда Магауана. Надеюсь, если он окажется на пороге господского дома, страдая от жары и жажды, то тамошней кухарке хватит доброты пустить его в дом, угостить чем-нибудь и позволить немного отдышаться.
Том решил не дать ей возможности передумать, а потому резво спустился по лестнице.
Он оказался в отделанном белой плиткой помещении с каменным полом и большими деревянными шкафами, где стояли тяжелые медные горшки. Миссис Лонг – как представилась кухарка – посадила его на скамью у кухонного стола и велела одной из судомоек принести ему большой стакан холодного лимонада. Помня о строгом предупреждении мисс Кэт, Том вытянул вперед шею и пил очень-очень осторожно.
– Так, говорите, маркиз не вернется до темноты? – спросил он, глядя на женщину поверх стакана.
– Да, мы ожидаем его вечером. – Она тяжело вздохнула и вытерла глаза кончиком фартука. – Он приезжает, чтобы похоронить свою красивую молодую жену, несчастный человек.
Вдоль каменного подоконника выстроились для охлаждения три свежеиспеченных пирога. Вишневый, решил Том, с тоской втягивая воздух, и, возможно, яблочный. Он постарался поскорее переключить внимание обратно на миссис Лонг.
– Так она умерла?
– Ты хочешь сказать, что ничего не слышал? – Женщина опустилась на скамью напротив и, понизив голос, с видом заговорщика придвинула к нему поближе свое круглое лицо. – Ее убили, вот как.
Том от потрясения открыл рот.
– Не может быть!
– Точно. А нашли ее в Брайтоне – не где-нибудь, а в самом Павильоне – с торчащим из спины кинжалом. Хотя что она там делала, никак в толк не возьму.
– Но мне показалось, вы только сейчас говорили, что его светлость в Брайтоне?
– Да, он-то был в Брайтоне. А она – нет. Она оставалась здесь, вот как, всю последнюю неделю и даже больше. Да что там говорить, она сидела в утреннем кабинете в тот самый день, когда ее убили, и ела лососину с укропным майонезом, который я собственноручно ей приготовила. Хотя, конечно, в последнее время аппетита у бедняжки совсем не было.
– Когда в последний раз вы ее видели?
Миссис Лонг, положив локти на стол, оперлась подбородком на кулаки и задумалась.
– Вроде как спустя час или два. Один из лакеев пригнал для нее наемный экипаж, и она уехала.
– Экипаж? – Тому с огромным трудом удалось скрыть волнение триумфатора. Вот они, те самые сведения, которые так нужны Девлину. – Ну надо же! – Том старался говорить с неторопливой небрежностью. – Кто бы мог подумать, что дама, которая живет в таком шикарном доме, не может позволить себе завести собственную карету!
Миссис Лонг зашлась долгим хохотом, сотрясаясь на скамье всем телом.
– Да ну тебя! У лорда Англесси хватит денег на сотню карет, если только он захочет. Ты что, вообще ничего не знаешь, парень? – Она вдруг подалась вперед и перешла на шепот, словно сообщала великую тайну. – Дама пользуется наемным экипажем, когда не хочет, чтобы ее господин знал, куда она направляется.
– А-а, – закивал Том, понимающе округлив глаза, словно все это было ему совершенно внове. – И часто она так делала?
– В последние несколько месяцев довольно часто, это точно. – Оттолкнувшись от стола обеими ладонями, она резко поднялась со скамьи, словно вдруг пожалела о том, что так много наболтала. – Ну а теперь, цыпленок, как насчет кусочка пирога к твоему лимонаду?
От мысли о пироге у Тома даже слюнки потекли, но он пересилил себя и покачал головой.
– Нет, спасибо, мэм.
Перегнувшись через стол, она потрепала его по щеке пухлой рукой.
– Твоя мамочка хорошо тебя воспитала, цыпленок. Но ты можешь не стараться делать вид, будто тебе не хочется пирога. Я видела, как ты их разглядывал. Так какой тебе дать? Яблочный или вишневый?
ГЛАВА 16
Остаток дня Себастьян провел в суде и в сомнительных злачных заведениях вокруг Пикеринг-Плейс.
Он довольно скоро выяснил, что Беван Эллсворт на самом деле в среду был замечен среди судейских, что случалось с ним редко. Что он там делал, так и осталось загадкой, зато вечер он скоротал в игровом клубе Пикеринг-Плейс.
В конце концов Себастьян пришел к выводу, что Эллсворт предположительно мог потихоньку выскользнуть из суда, убить Гиневру Англесси где-то в Лондоне и вернуться обратно. Но он никак не мог свезти ее тело в Брайтон и приехать на Пикеринг-Плейс к десяти вечера, когда, по свидетельствам очевидцев, в самом разгаре шла игра в фараон, от которой он не отрывался до четырех утра.
Себастьян появился дома, в аккуратно оштукатуренном здании под номером 41 по Брук-стрит, когда на небе исчезали последние оранжево-розовые лучи и фонарщики приступили к своим обязанностям. Переодевшись в вечерний костюм, он велел кучеру ехать на Парк-стрит, к внушительному особняку, принадлежавшему его единственной тетке, вдовствующей герцогине Клейборн. Юридически владельцем дома считался старший из трех сыновей тетушки Генриетты, теперешний герцог Клейборн. Но она так затерроризировала бедолагу, что он покорно оставил ее хозяйничать в особняке, а сам переехал со своим растущим семейством в маленький домик на Хафмун-стрит.
Себастьян застал тетку, когда она спускалась по величественной лестнице. На ее шее сверкали знаменитые клейборнские рубины, а на седой голове возвышался тяжелый бледно-лиловый тюрбан, украшенный красными перьями. Она остановилась посредине лестницы и рукой в белой перчатке ловко подхватила монокль, который всегда носила на золотой цепочке.
– Боже милостивый, Девлин. Что ты здесь делаешь?
– Здравствуй, тетушка Генриетта, – сказал он, легко взбегая по ступеням, чтобы чмокнуть ее в щеку с искренней симпатией. – Какая потрясающая экстравагантная шляпка.
– Я тоже так думаю, – весело отозвалась она. – Клейборн счел бы ее отвратительной.
Она была старше Гендона на пять лет, и в нежном возрасте, когда ей только исполнилось восемнадцать, вышла замуж на наследника герцога Клейборна, поразив все светское общество своей женской ловкостью, ибо бывшая леди Генриетта Сен-Сир не могла похвастаться привлекательной внешностью даже в молодости. У нее было такое же, как у Гендона, широкое мясистое лицо, бесформенная фигура и та же воинственная привычка сверлить собеседника взглядом, лишая его спокойствия. Герцогиня из нее получилась великолепная.
– А я как раз собралась на званый вечер к Ситонам, – сказала она, опираясь на трость с серебряным набалдашником, которую носила главным образом для форса. – По моим подсчетам выходит, что Клейборна нет в живых ровно два года и шесть часов. Я подарила этому мужчине четверых детей, пятьдесят один год брака и два полных года траура. И теперь я намерена радоваться жизни.
– Я и не подозревал, что ты когда-либо делала что-то другое, – сказал Себастьян, последовав за ней в гостиную.
Герцогиня, довольная, рассмеялась.
– Налей мне вина. Нет, не эту бурду, – сказала она, когда он потянулся к графину с наливкой. – Портвейна.
Она с удовольствием пригубила вино и уставилась на племянника неподвижным взглядом поверх бокала.
– Итак, что там Гендон рассказывает, будто ты ввязался в расследование смерти той бедняжки в Брайтоне?
Себастьян чуть не поперхнулся.
– Когда это ты успела повидать отца?
– Сегодня, на Пэлл-Мэлл. В Лондон вернулась вся компания – Персиваль и Гендон, Принни и Джарвис, и даже этот смехотворный граф де Лилль, как он себя называет. Хотя мне не понять, как можно считаться законным королем Франции, если у тебя даже не хватает ума назваться Людовиком Восемнадцатым. В общем, Принни, похоже, в таком потрясении от того, что случилось в Павильоне, что врачи посоветовали ему покинуть Брайтон на какое-то время. Хотя, конечно, вряд ли ему удастся отдохнуть в Карлтон-хаусе со всеми этими приготовлениями к грандиозному балу, который он устраивает на следующей неделе. Вообрази! Закатывать пир, чтобы отпраздновать вступление в регентство. С тем же успехом можно было устроить праздник по поводу сумасшествия прежнего бедного короля. Я не собираюсь идти туда.
Себастьян хорошо знал, что это пустая угроза. Большой праздник принца-регента наверняка станет самым значимым светским событием целого десятилетия. Тетушка Генриетта ни за что бы не пропустила подобного мероприятия.
Герцогиня замолчала, переводя дыхание, и снова приложившись к бокалу, что дало возможность Себастьяну вставить слово:
– Скажи, тетушка, а что ты знаешь о леди Гиневре? В ее живых голубых глазах сверкнула искорка.
– Так вот почему ты здесь? Хочешь узнать, не скрывало ли бедное дитя какую-нибудь отвратительную тайну?
– Свою или чью-то.
– Что ж, дай подумать… – Тетушка уселась в уютное кресло возле камина. По отцовской линии ее происхождение безупречно. Он был граф Ателстон. Один из Лекорню. Его род восходит к самому Вильгельму Завоевателю.
Себастьян улыбнулся. Умная, язвительная, безудержно любознательная, тетушка Генриетта была настоящей великосветской львицей. Двухлетний траур не помешал ей быть в курсе всех новостей. Ей вообще ничто не помешало бы, кроме собственной смерти.
– А что насчет матери?
Тетушка Генриетта нахмурилась.
– О ней мне известно не много. Кажется, она была второй женой графа. Или третьей? В любом случае, она прожила с ним недолго, он даже не успел представить ее в Лондоне.
– Господи, да сколько жен у него было?
– Пять. Этот человек – Синяя Борода, да и только. Первые четыре жены умерли при родах. К тому же они дарили ему одних девчонок. Вот почему, наверное, он все время женился. В конце концов его попытки не остались безуспешны. Новому графу, кажется, лет десять.
Себастьян вспомнил оживленную, остроумную молодую женщину, с которой познакомился на званом обеде у отца. Каково ей было, подумал он, расти в семье, где мачехи чередой сменяли одна другую, а отец отчаянно ждал сына?
– Леди Гиневра начала выезжать в свет в том же году, что и старшенькая у Эмили, – продолжала тетушка, скорбно поджав губы при упоминании свой дочери Эмили.
Дело в том, что герцогиня до сих пор не могла простить дочь за то, что та совершила огромную глупость – не за того вышла замуж.
– Она стала событием сезона – я имею в виду леди Гиневру, разумеется, а не старшенькую Эмили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37