Этот человек явно потерял рассудок, и его невозможно вразумить.
Со связанными руками и приставленным к горлу пистолетом невозможно оказывать сопротивление. Он может побежать, но далеко убежать ему не удастся. Одно неосторожное движение, и Фрост в панике может нажать спусковой крючок.
Значит, это конец. В горле у него пересохло, и ему вдруг стало трудно представить, каким будет его последний вдох. Возможно, это будет пыль на дороге. Но бесполезно было отрицать правду – ему не хотелось умирать. Только не сейчас, когда он обрел смысл жизни. Не теперь, когда он обещал Анджеле вечность.
Филипп не видел выхода для себя, но для Анджелы оставалась надежда на спасение. Если он сможет увести Фроста подальше от экипажей, она может уехать, услышав шум выстрела. Он молил Бога, чтобы у нее и леди Палмерстон хватило здравого смысла оставить его и бежать до того, как вернется Фрост.
– В таком случае отправляемся? – предложил Филипп.
– Да, иди. – Махнув пистолетом, Фрост указал направление.
– Только после вас, – вежливо ответил Филипп.
– Боюсь, не выйдет, – огрызнулся Фрост и навел пистолет.
– Что здесь происходит?
Это был безошибочно узнаваемый голос леди Палмерстон. Филипп не ожидал, что будет так рад его слышать. Но он не мог пошевелиться.
– Анджела, думаю, что мы прибудем в Лондон с небольшим опозданием, – сказала леди Палмерстон, и у Филиппа оборвалось сердце, когда он понял, что она здесь, рядом с этим безумцем, который хочет на ней жениться и бог знает чего еще.
– Похоже на то, тетушка.
– Не волнуйтесь, дамы, это не займет много времени, – сказал Фрост.
– Как сказать, – заметила Анджела. – Филиппа не так легко убить. Трудно сосчитать, сколько раз это пытались сделать, и все неудачно.
– Эта дама права, – проворчал Филипп.
– Мне удастся, – заявил Фрост с такой холодной уверенностью, что всем показалось, будто налетел порыв ледяного ветра. Он был абсолютно серьезен. Филиппу страшно хотелось обернуться и в последний раз взглянуть на Анджелу, но он не осмелился.
– Анджела, возвращайся в карету, – сказал Филипп. – И вы тоже, леди Палмерстон. Прошу вас.
Он безуспешно попытался скрыть отчаяние, но голос его выдал.
– Пойдем, Анджела, – спокойно и твердо произнесла леди Палмерстон.
Филипп не услышал удаляющихся шагов.
– Немедленно, – резко приказала леди Палмерстон.
– Нет, – непреклонно ответила Анджела. Она сделала несколько шагов вперед и остановилась между Филиппом и Фростом. И нацеленным пистолетом.
– Что ты делаешь? – воскликнул Филипп.
– Спасаю тебя, – ответила она, даже не обернувшись.
– Анджела, ты подвергаешь себя смертельной опасности. Прошу, не делай этого.
– Лукас не убьет меня, – мягко проговорила она, глядя Лукасу в глаза. – Потому что ему нужна именно я. Разве не так, Лукас?
Поверх головы Анджелы Филипп увидел, как Фрост кивнул в знак согласия.
– И ты думаешь, Лукас, что ты не можешь меня получить, пока жив Филипп, – спокойно продолжала Анджела.
– Ты принадлежишь мне, Анджела, – заявил Фрост. Казалось, он околдован ею.
– Если это так, то не важно, жив он или нет, верно?
– Я не… Подожди, куда она идет? – спросил Фрост, заметив, что леди Палмерстон повернулась и уходит. Он повернул голову, чтобы посмотреть, но пистолет по-прежнему был нацелен Анджеле в сердце. Ее попытки отвлечь его провалились.
– Вы обо мне? – ответила леди Палмерстон. – Я хочу подождать в экипаже. Такая жара вредна женщинам моего возраста.
– Кстати, сколько вам лет? – спросил вдруг Филипп, вызвав удивленные взгляды Фроста и Анджелы. Он был уверен, зная леди Палмерстон, что она не собирается ждать в экипаже. Возможно, она беспечна, но совсем не глупа и не труслива. Похоже, она одна поняла, к чему он клонит.
– В самом деле, Хантли, вы вот-вот умрете, а вас интересует мой возраст, – ответила она; подыгрывая ему.
– Я унесу этот секрет с собой в могилу, – сказал Филипп, слегка кивая в сторону пистолета. – Шепните мне на ушко.
Леди Палмерстон так и сделала.
– Никогда бы не подумал, – произнес Филипп с видом чрезвычайного удивления. – Возраст солидный. Но вы прекрасно сохранились.
Она посмотрела на него так убийственно, что этот взгляд мог бы сравниться только с пистолетом в руке Фроста.
– Итак, на чем мы остановились? – продолжил он. – Ах да. Не имеет значения, жив я или умер, если Анджела отправится с тобой. В таком случае прощай, дорогая.
Он старался, чтобы в его голосе прозвучала надежда, но он действительно боялся, что это конец.
– А как насчет прощального поцелуя? – спросила Анджела Лукаса. – И тогда я поеду с тобой. Прошу тебя. Мне ведь не удалось попрощаться с моим отцом.
При упоминании об отце на лице Фроста появилось странное выражение. Рука, державшая пистолет, дрогнула. Ее слова подействовали на него.
– Позволь мне попрощаться на этот раз, и я прощу тебе прошлое, и буду полностью принадлежать тебе, – сказала она своим пьянящим, одурманивающим голосом. Ее голос оказал свое волшебное действие и на, этот раз. И она этим воспользовалась. – Навсегда, – прошептала она тихим хрипловатым голосом, придвигаясь ближе к Фросту. Она протянула руку и коснулась его сердца. – Позволь мне это, и я стану твоей навсегда.
– Только быстро, – как ни странно, пробормотал Фрост и отвел взгляд.
На пыльной дороге, под палящим солнцем, с пистолетом, приставленным к ее спине, Анджела повернулась и прижалась губами к губам Филиппа.
– Я люблю тебя, – прошептала она.
– Я тоже люблю тебя, – ответил он.
Она обняла его за талию и попыталась развязать узлы веревки. Он чувствовал, как ее пальцы копошатся в веревке, она старалась изо всех сил. Мучительно больно было сознавать, что веревка слегка поддается, врезаясь в его плоть, но ничего не выходит. Но эта боль не могла сравниться с болью от того, что все планы и мечты о будущем счастье разрушены. Веревка была слишком туго затянута, и голыми руками, без ножа Анджеле было не справиться.
– У меня не получается, – прошептала она в ужасе. Он почувствовал ее слезы на своей щеке. – Я не могу этого сделать, не могу развязать узел и не могу позволить тебе уйти, я не могу уйти с ним.
Она была в панике. Он слышал это по ее голосу. Ее пальцы продолжали лихорадочно дергать и тянуть веревку. А Филиппу больше всего хотелось обнять ее и сказать, что все будет хорошо.
Но он не мог этого сделать.
– Ш-ш-ш! – Он попытался успокоить ее. Леди Палмерстон вот-вот должна вернуться. Но он не мог этого сказать. И он не был уверен, что это будет иметь значение. Ему хотелось сказать Анджеле, что все будет хорошо, но он уже столько раз нарушал данные ей обещания.
Он закрыл глаза, чтобы ощутить ее близость и насладиться этим ощущением в последний раз.
Она дернула в последний раз, и веревка поддалась.
– Что… – Фрост, наконец, понял, что происходит. Анджела продолжала исступленно работать. И она освободила его.
– Теперь твои руки свободны, – ухмыльнулся Фрост. – Но у меня остается заряженный пистолет. Какого черта ты улыбаешься?
– Обернись и посмотри.
Фрост не смог удержаться от любопытства, сначала он повернул голову, потом резко повернулся всем телом и выругался.
Леди Палмерстон держала пистолет, наведенный на Фроста. Она лишь подняла одну бровь, и Фрост опустил оружие.
И тут Филипп, уловив момент, бросился на Фроста. Он выбил из его рук пистолет и отбросил в сторону. Леди Палмерстон откинула его еще дальше, элегантно пнув ножкой, обутой в атласную туфлю.
Фрост сопротивлялся. Филипп боролся.
В конце концов, Филиппу удалось схватить Фроста за запястья и крепко прижать его руки к пыльной дороге. Анджела, давно уже подобравшая веревку, подбежала и начала связывать ему руки. Фрост только морщился от боли. Она не выразила ему ни малейшего сочувствия и встала рядом с Филиппом.
– Это не конец, – скрипя зубами, выпалил Фрост, не веря в свое поражение.
Леди Палмерстон предусмотрительно отдала Филиппу оба пистолета.
– В самом деле? – спросил он, многозначительно переводя взгляд с Фроста на оружие в своей руке.
– Ты собираешься?.. – начала Анджела, но не смогла закончить вопроса.
Филипп с двумя пистолетами в руке стоял над Фростом, лежащим на пыльной дороге со связанными за спиной руками. В его глазах невозможно было прочитать ничего: ни мольбы, ни страха, ни пренебрежения, ни вины.
Филипп мог убить его здесь и сейчас. Избавить его от страданий и сделать так, чтобы он никогда больше не доставил неприятностей ни Анджеле, ни ему самому. Он был отвратительным стрелком, но с такого расстояния даже он мог попасть в цель.
Но Филипп вспомнил, что говорил Фрост о глазах ее мертвого отца. Он подумал о том, что держит в своих руках не просто оружие, а инструмент, с помощью которого у человека отнимают жизнь. Но окончательно остановило Филиппа то, что он не смог представить, как прикоснется к Анджеле руками, убившими человека. Это значило лишить их обоих удовольствия…
– Ну, чего медлишь? – поддел его Фрост.
Если бы выбор предстояло сделать ему, он не стал бы убивать Фроста. Но решать должен не он один. Филипп посмотрел на Анджелу, взглядом спрашивая, какого решения она ждет от него.
Анджела посмотрела на Лукаса. Он лежал перед ней связанный и истерзанный. И она вспомнила, как впервые увидела его, как ярко горели его голубые глаза, обещая любовь.
Но вспомнила она и об одиночестве и сердечной муке. Все эти годы она мечтала отомстить ему, заставить его страдать, чтобы окончательно поставить крест на своей прошлой жизни.
Мысли о прошлом привели ее к размышлениям о будущем. Филипп. Он взял ее руку в свою. Рука в руке они стояли над Фростом, который лежал и терпеливо ждал их решения.
Она посмотрела на тетушку. Они не обменялись ни единым словом. Леди Палмерстон стояла, гордо выпрямившись, спокойная и уверенная. И Анджела вспомнила, как однажды вечером тетушка сказала ей: «Доверяй своему разуму и своему сердцу».
Она знала, что это еще не конец, независимо от того, каким будет ее выбор. Она также знала, что любовь и прощение должны пройти долгий путь, прежде чем успокоить измученную душу. Ее сердце и душа настрадались достаточно. Она больше не допустит этого. Она позволит ему остаться в живых.
И Анджела предложила отвезти его в ближайший городок к судье. Филипп вздохнул с облегчением, и Анджела поняла, что он ждал от нее именно такого решения.
Филипп разрядил пистолеты и бросил их на пыльную дорогу. Теперь его руки были свободны, он мог обнять Анджелу, чтобы держать в своих объятиях вечно. Анджела обвила его руками, и он крепко прижал ее к себе. И вот уже их губы слились в долгом поцелуе.
Несколько часов спустя Фроста оставили на попечение местного магистрата, и троица продолжила свой путь в Лондон.
– Итак, на чем мы остановились? – спросила леди Палмерстон. – Ах да, Анджела, мы обсуждали твое свадебное платье. Я думаю, что атлас кремового цвета лучше всего подойдет к твоему цвету лица.
Глава 26
Месяц спустя
Пятьсот человек были приглашены на свадьбу мисс Анджелы Салливан и Филиппа Кенсингтона, маркиза Хантли. Ни одно приглашение не было отклонено.
Филипп стоял перед алтарем церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер, рядом с ним стоял его брат. Ни один, ни другой не думали, что такое когда-нибудь случится.
Их родители наверняка мечтали о том, чтобы оба сына удачно женились, и их прежнее соперничество осталось в прошлом.
– Это твой последний шанс подтвердить свою репутацию, – поддел Филиппа Девон.
– Без Анджелы я отсюда не выйду, – ответил Филипп.
– Хорошо, это всего лишь проверка.
– Заткнись.
– Как ты смеешь в таком тоне разговаривать со старшим братом?!
– Ты не слышал, о чем я тебя просил, или ты настолько старше, что уже начал терять слух?
– Я старше всего на минуту…
Девон не закончил свою тираду, поскольку зазвучал орган, и все пятьсот свидетелей бракосочетания Филиппа Кенсингтона и Анджелы Салливан встали и повернулись, чтобы посмотреть на невесту, которую вел к алтарю ее брат.
На Анджеле было платье светло-золотистого цвета. В руках у нее был небольшой букет розовых роз. Ее лицо было прикрыто фатой, но Филипп видел, что она улыбается.
Она и должна улыбаться. Этой женщине удалось исправить самого отъявленного повесу. Благодаря ей он стал таким человеком, каким его никто не ожидал увидеть.
Он любит, и любим.
И он поклялся любить ее, уважать, холить и лелеять. Никогда еще он не произносил слов, в которые так искренне верил. Разве что когда признавался ей в любви. А его признания звучали постоянно. Порой ему даже казалось, что такие частые признания раздражают Анджелу. Но если это будет ее единственная претензия, он примет ее. Господь знает, что во всем остальном пока претензий к Филиппу нет. Хотя Господу об этом лучше не знать…
И каким-то чудесным образом эта красивая потрясающая женщина дает обет любить, чтить его и повиноваться ему. Правда, оба они знали, что повиноваться она будет только в одном случае – если ей этого захочется. И только теперь, когда он выдохнул с облегчением, стало понятно, что до последнего момента у него был страх, что она передумает. И когда она надевала кольцо на его палец, он почувствовал, что это мрачное ноющее ощущение собственной никчемности… уходит. Возможно, он недостаточно хорош и никогда не станет идеалом. Но он попытается стать настоящим, и никто никогда не сможет его в чем-то упрекнуть.
Он все сделал для того, чтобы заслужить такое счастье.
– А сейчас, если кому-либо известны причины, по которым эти двое не могут сочетаться законным браком, то прошу назвать их сейчас или навсегда оставить в тайне.
Этого просто не могло произойти, но в наступившей тишине кто-то кашлянул и сдавленным голосом произнес: «Мне известны».
Все присутствующие просто окаменели, не в силах вздохнуть и посмотреть на того, кто осмелился посягнуть на это восхитительное событие.
Лорд Лукас Фрост, который не был в числе приглашенных и которому, очевидно, удалось избежать продолжительного тюремного заключения, встал со своего места.
– Мне известна причина, по которой эти двое не могут вступить в законный брак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41