Анджела заглянула на страницу, которая так заинтересовала тетю, и прикусила губу. На рисунке красовался почти обнаженный Филипп.
– О нет, ты ведь не могла… – пробормотала леди Палмерстон.
Она определенно узнала Филиппа. Она прищурилась и поднесла изображение ближе к глазам, Анджела видела, что она внимательно рассматривает все детали – мускулы на груди, руки. Ох уж эти руки!
– Именно так, – ответила Анджела с вздохом. Отпираться было бесполезно. Это не смог бы сделать даже самый талантливый актер на свете.
– Но как? Когда? Где?
– Он был ранен, и его принесли к нам в монастырь. Мне поручили ухаживать за ним. Думаю, я слишком добросовестно выполняла свою задачу.
– Мне очень жаль. Но позволь мне кое-что уточнить. Филипп Кенсингтон? В монастыре?
– Да. – Несмотря на свои переживания, даже Анджела не смогла удержаться от улыбки.
Губы леди Палмерстон скривились. Потом ее глаза увлажнились. Затем она расхохоталась. Прошла целая минута – Анджела отметила это по часам на каминной полке, – прежде чем леди Палмерстон успокоилась.
– Странно, что этот монастырь не сгорел дотла. Он уцелел? Ведь не в этом причина твоего отъезда?
– Вообще-то крыша часовни и в самом деле загорелась, когда в нее ударила молния, – ответила Анджела с вымученной улыбкой.
– М-да, – проговорила леди Палмерстон и хихикнула. – На самом деле это не смешно. Ирония судьбы.
– Полагаю, что да. Правда, он помогал ремонтировать крышу.
– Он… что?
– Он работал вместе с деревенскими жителями, делал новую крышу. Ему нужно было заработать денег, чтобы добраться до Лондона.
– Филипп Кенсингтон работал?
– Да, но ваша реакция мне понятна, – грустно сказала Анджела. – Он сильно изменился.
– Или адское пламя превратилось в лед, или ты обладаешь какой-то магической силой. Наверное, благодаря твоему влиянию этот человек смог поднять что-то, кроме бокала бренди.
– Ну, в монастыре бренди вообще не водится. Я могла бы польстить себе и сказать, что это так. Но это не имеет никакого значения, потому что моего влияния оказалось недостаточно. Он уехал – неожиданно, даже не попрощавшись.
Голос у Анджелы дрожал. Вновь ей чего-то не хватило – не важно чего, – чтобы удержать мужчину.
– Моя милая девочка, он оставляет всех.
– Я знаю, – прошептала она, хотя в какой-то момент ей показалось, что она в его жизни играла особую роль.
– Но ты же не влюбилась в него? – с надеждой спросила леди Палмерстон, глядя ей прямо в глаза.
– Наверное, влюбилась, – призналась Анджела с вздохом.
– Я говорила, что все мы иногда теряем голову. Но как ты умудрилась влюбиться в отъявленного негодяя? Я и слышать об этом не хочу. Кто-нибудь знает о ваших отношениях?
– Только монахини в аббатстве.
– Хорошо. Никому не рассказывай. Даже один разговор с ним может скомпрометировать девушку.
– Он говорил то же самое.
– Ты не беременна?
– Нет.
– Хорошо, а то это помешало бы нашим планам. Я должна предупредить тебя, что моя племянница Эмилия замужем за Девоном, братом-близнецом Филиппа. Сходство поразительное. Даже отец с трудом различал их.
– Я их не перепутаю. Могу я вас попросить не рассказывать им о моих отношениях с Филиппом? Я начинаю новую жизнь, и мне совсем не хочется, чтобы прошлое мешало мне, – сказала Анджела.
– Ну конечно. Я сохраню твою тайну. Мы скажем, что все это время ты была дома в деревне. – И леди Палмерстон вернулась к альбому, просматривая наброски и хваля их.
А с ним, что тебя связывает? – спросила она, указывая на изображение Лукаса.
– Это человек, который погубил меня. В первый раз.
– Виконт Лукас Фрост. Его жена недавно умерла при родах.
Известие поразило Анджелу, но она попыталась взять себя в руки. Лукас женился, потому что был обязан, и не важно, какие чувства он испытывал к ней. Прислушавшись к себе, Анджела поняла, что его теперешняя жизнь не волнует ее. Она лишь почувствовала естественную печаль, которую испытала бы при известии о смерти любого человека.
Но она не могла игнорировать тот факт, что теперь Лукас вдовец, а значит, свободен – так же как она.
Леди Палмерстон продолжала листать альбом, когда вдруг ее взгляд наткнулся на рисунок, изображающий джентльмена из дилижанса.
– Кто это? – резко спросила Дора.
– Это Найджел Хейвен. Мой попутчик. Мы вместе добирались до Лондона.
– Найджел Хейвен, – медленно повторила леди Палмерстон, словно узнала огромную тайну. – Издатель «Лондон уикли». Как забавно, – задумчиво проговорила она.
– Что ж в этом забавного?
– Ничего, оставим это. Гроувз проводит тебя в твою комнату. Позвони, если тебе что-то понадобится. Ужин подадут в восемь.
– Леди Палмерстон…
– Дора.
– Дора, я не знаю, как мне вас благодарить. Обещаю, что не доставлю много хлопот и…
– Милая девочка. Я очень рада, что ты здесь. Я ждала тебя и знала, что однажды ты постучишься в мою дверь. Как говорится, лучше поздно, чем никогда.
Два дня назад Анджела потеряла жениха. Но теперь она обрела очаровательную и остроумную тетушку, прекрасные условия для жизни и работу. Если бы она знала, что ее ждет в Лондоне, она бы покинула аббатство гораздо раньше. До встречи с Филиппом в ее душе была пустота, которую он почти смог заполнить. Жалела ли она о том, что встретила его? О том, что полюбила? Ведь она полюбила его. Но она любила и Лукаса, а когда потеряла его, смогла встретить новую любовь.
Глава 13
Кливден, Бакингемшир
Филиппу хотелось убить Пьера и Франсуа. Причем сделать это медленно, мучительно для них. Долгие часы он провел с ними в экипаже, обдумывая разные способы их уничтожения.
Они увезли его от Анджелы. Большего оскорбления он и представить себе не мог. К сожалению, он так и не мог придумать, что может спасти его от наказания за убийство, причем двойное. Ясно, что в этом случае его безжизненное тело будет раскачиваться на виселице. Именно это и останавливало его от крайних мер.
Они были отвратительны, беспрестанно спорили о чем-то по-французски, размахивали оружием, словно это были обычные палки, а не заряженные пистолеты. Теперь он мог понять старых матрон, жалующихся на измотанные нервы.
Он не мог дождаться прибытия в Кливден. Но его одолевали большие сомнения. Он не знал, застанет ли Девона дома. Соизволит ли Девон принять его? Захочет ли одолжить, ему денег? До встречи с Анджелой он предпочел бы скорее умереть, чем попросить у брата денег. Но теперь все изменилось. Филипп стал другим. Он надеялся, что Девон не заставит его унижаться, ведь ему непросто переступать через собственную гордость. Но ради Анджелы он готов на все. Он молил Бога о том, чтобы Анджела дождалась и простила его.
И вот наконец-то ветхий арендованный экипаж покатился по длинной подъездной дорожке, проходящей через дубовую аллею. Показался дом, увидев который даже его попутчики замолкли. Кливденский особняк производил потрясающее впечатление. А ведь он чуть не стал его собственностью.
– Оставайтесь в экипаже. Я скоро вернусь, – не терпящим возражений тоном сказал Филипп.
– С деньгами, – добавил Пьер, хотя напоминать об этом не было никакой необходимости.
– Конечно, – раздраженно буркнул Филипп.
– Думаю, нам следовало бы пойти с тобой, – проворчал Франсуа.
– Если вы оскверните этот дом своей грязью и вонью, то слуги, а их здесь около пятидесяти, отделают вас так, что останется только выбросить ваши мерзкие останки на ближайшую помойку.
– Мы будем ждать в экипаже, – сказал Пьер. – Но если через час ты не вернешься, мы войдем в дом.
Зло кивнув, Филипп захлопнул дверцу экипажа и пошел к дому.
И как раз в тот момент, когда он собирался дернуть за витой шнур дверного колокольца, Марксмит, семейный дворецкий, открыл дверь.
– Лорд Филипп, – произнес он нараспев. Навряд ли старик был ему рад. Но по его невозмутимому, как всегда, лицу нельзя было понять, что он думает по поводу возвращения блудного сына.
– Мой брат дома?
– Одну минуту, сэр, я узнаю.
Филипп, ожидая в холле, увидел, как Марксмит вошел в библиотеку. Минуту спустя дворецкий вышел и с поклоном распахнул дверь. Странно, когда в доме, где прошло твое детство, и хозяином которого ты рассчитывал стать, с тобой обращаются как с гостем. Но сейчас было неподходящее время для размышлений на эту тему.
– Здравствуй, Филипп, – довольно сухо произнес Девон, вставая из-за большого стола из красного дерева. Он не мог, да и не пытался скрыть изумления по поводу появления своего брата. Девон выглядел как более ухоженная, более благородная версия Филиппа, поскольку Филипп не брился уже несколько дней, да и одежда никак не соответствовала его титулу и положению. Сейчас их бы никто не спутал.
– Здравствуй, Девон.
– Может, выпьешь бренди?
– Пожалуй, – по привычке согласился Филипп. Девон подошел к буфету и налил два стакана. Один протянул Филиппу, затем уселся за стол и сделал глоток.
– Что привело тебя сюда? – спросил Девон. Филипп посмотрел на часы, стоявшие на книжной полке, и решил сразу перейти к делу.
– Я хочу, чтобы ты ссудил мне тысячу двести фунтов. Они нужны мне не позднее чем через час. Я прошу именно ссуду. Клянусь, я верну их тебе. Назови свои условия.
– Кто она? – спросил Девон, застигнув Филиппа врасплох.
– Что?
– Кто она? Та женщина, ради которой ты это делаешь? Девон всегда ожидал от него самого худшего, не так ли?
А разве могло быть иначе, если Филипп всегда давал для этого повод? Пора с этим покончить.
– Это не то, что ты думаешь. Сейчас все по-другому. Мне нужны деньги, потому что в противном случае они отнимут ее у меня, чтобы использовать самым омерзительным способом. Этого не заслуживает ни одна женщина, а тем более она.
– Я и не думал, что на этот раз все так же, как раньше. Но в какой-то мере ты подтвердил мои опасения, – сказал Девон, к удивлению Филиппа.
– В самом деле?
– Если бы это было как раньше, ты бы сказал мне, что я должен драться вместо тебя на дуэли, – сказал Девон, намекая на давний инцидент, связанный с герцогом Графтоном.
Тогда Филипп опрометчиво вступил в связь с его женой, и герцог вызвал его на дуэль, в которой участвовал Девон, замаскировавшись под своего брата-близнеца. Вся эта история закончилась тем, что Девон на пять лет сбежал в Америку.
Филиппу нечего было добавить, и Девон продолжал:
– Или ты попросил бы меня выступить в роли своего секунданта. А может, попросил бы денег, чтобы заплатить семье какой-либо девушки. И тогда ты не обещал бы вернуть эти деньги.
– Но сейчас дело обстоит иначе, – сказал Филипп, пожав плечами и бросив еще один взгляд на часы. У него не было времени обсуждать все это.
– Согласен. Ты ведь даже капли бренди не выпил. Мой братец – тот, которого я знал – уже не раз бы наполнил стакан. Где мой настоящий брат? Что ты с ним сделал?
Филипп не понял, мелькнула ли при этом на губах брата улыбка.
– Будь я проклят, если знаю это, – ответил Филипп.
– Так кто же она? – вновь спросил Девон.
– Я с удовольствием познакомлю тебя с ней, но позднее, а теперь она ждет меня, и мне необходимо как можно быстрее вернуться.
– Кто ждет тебя? – вмешалась в разговор Эмилия, леди Бекингем, медленно и осторожно входя в комнату с ребенком на руках. Она слегка споткнулась о край ковра, и Филипп быстро подскочил к ней, чтобы поддержать ее и ребенка. – Спасибо. – В голосе Эмилии звучало удивление. Удивление же было и в ее глазах – голубых, как у Анджелы. Но у Анджелы глаза были ярче, светлее. Неужели Эмилия и в самом деле могла подумать, что он позволит ей с ребенком упасть? Неужели все о нем такого плохого мнения?
– Рад тебя видеть, – сказал он.
– Это твоя племянница Белла, – сказала Эмилия. – А Дора сейчас спит. Ей уже четыре.
Значит, младший двухлетний ребенок тоже был не мальчик. А это означало, что Филипп все еще имел право унаследовать титул Бекингемов. Хоть что-то осталось неизменным.
– Возьми ее на руки, – сказала Эмилия, протягивая ему ребенка.
– Я не знаю… – ответил он, настороженно глядя на него. «На нее», – поправился он мысленно.
– Пожалуйста, а то я так устала носить ее на руках. Она с каждым днем становится все тяжелее и тяжелее, – сказала Эмилия, вручив ему ребенка, и села в глубокое кресло.
Филипп посмотрел на малышку. Девочка улыбнулась ему широкой улыбкой, продемонстрировав свои первые зубки.
– Па, – сказала она.
– Нет. Ты можешь сказать «дядюшка, непутевый дядюшка»?
– Па, – повторила она и дернула его за волосы.
– Так нельзя, – строго сказал он, чувствуя себя ужасно глупо, разговаривая с этим крошечным созданием.
Девочка опять попыталась дернуть его за волосы. Утомительно. Филипп немного сдвинул ее, пристроив на своем бедре так, чтобы она не могла дотянуться до его волос.
– Так кто же тебя ждет? – вновь спросила Эмилия. – Этот человек сидит в экипаже, который стоит перед домом?
– Ни в коем случае не ходи туда, – предупредил Филипп. – И вообще лучше займись пока детьми.
– Кого, черт возьми, ты сюда привез? – напряженно спросил Девон. Он настороженно посмотрел на дверь, затем перевел взгляд на жену и дочку, которая, положив голову Филиппу на грудь, все еще пыталась дернуть его за волосы. Успокоенный увиденным, Девон улыбнулся.
– Ну, джентльмены, теперь я окончательно заинтригована, – сказала Эмилия, широко раскрыв глаза.
Филипп рассказал о своем долге, о французских вымогателях и о том, что время у него ограничено. Бросив взгляд на часы, он понял, что у него осталось тридцать минут.
– Как мне поступить, Эми? – спросил Девон.
«О Боже!» – подумал Филипп. Судьба Анджелы, да и его собственная судьба были в руках женщины, которую он когда-то пытался скомпрометировать, чтобы вынудить ее выйти за него замуж и таким образом получить богатое приданое.
Все это он делал ради поместья, которое имело для отца очень большое значение. Это был предмет его особой гордости. Филипп зашел так далеко только потому, что хотел услышать от отца хоть слово похвалы за то, что пытался использовать любую возможность для возрождения поместья.
Но эта причина не могла служить ему оправданием. Он ужасно обращался с Эмилией. Он едва не помешал ее браку с Девоном, которого она любила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41