Мама улыбнулась. В толпе позади нее я разглядела знакомую блестящую голову.
– Ого! – воскликнула я. – Не смотри туда, но, кажется, папа летит тем же самолетом.
– Чао, Белла! – пару мгновений спустя услышала я голос отца. Обняв маму, он вручил ей один из двух сливочных рожков, которые держал в руке. Рожки были ванильными, посыпанными шоколадной стружкой – почему-то в Бостоне все называют их джиммиз.
– Сладости для сладких, – проговорил отец.
Мне показалось, что мама хихикнула в ответ, но вокруг стоял такой шум, что, возможно, мне это только послышалось.
– Хм, – хмыкнула я, глядя на второй рожок, который папа все еще держал в руке. – Выглядит заманчиво.
Папа не сводил с мамы глаз.
– Кажется, нам через три выхода налево, – сказал он.
– Вот оно что, Лоренс Майкл Шонесси! – проговорила мама. – Выходит, ты помнишь джиммиз.
– Что ж, Мэри Маргарет О'Нилл, – произнес отец, – это, конечно, не совсем то, что мы ели в Тоскане. Но я готов спорить на альбом моего любимого Дина Мартина, что в Атланте мы сможем найти то что нужно.
– Разве Дин Мартин – итальянец? – спросила я.
– Урожденный Дино Крочетти, – сообщила мне мама.
Папа буквально расцвел, глядя на нее.
– Все великие романтики – итальянцы, – сказал он. Настала очередь мамы сиять, как медный грош. Все эти лучезарные улыбки начинали действовать мне на нервы. Папа вырядился в спортивный костюм оранжевого цвета с ярко-голубыми лампасами. Красный cornicello в золотой оправе на толстой золотой цепочке, висевший на его шее, как-то не очень гармонировал с его нарядом, а черные теннисные туфли, украшенные светящимися зелеными полосками, добавляли пестроты этому цветовому взрыву.
– Bay! – воскликнула я. – У меня такое ощущение, что вы оба для нас потеряны.
Мои родители продолжали наслаждаться мороженым, глядя друг на друга.
Я искоса посмотрела на них.
– Вы ведь не сошлись снова, нет? – полюбопытствовала я.
– Между прочим, пора бы тебе знать, что именно поэтому такие вещи называют личной жизнью, – заметила мама.
– Послушай, а не собака ли у тебя прячется в этом рюкзаке, а? – спросил отец.
– Ну ладно, – бросила я. – Не буду больше задавать вопросов. К тому же мне необходимо присесть.
– Вот и отлично, дорогая, – чуть ли не хором произнесли эти двое.
Как только я нашла себе местечко, где они не могли меня слышать, я усадила Канноли себе на колени и тут же позвонила Марио на мобильник.
Он ответил на второй гудок.
– Только не говори, что ты опоздала на самолет, – услышала я в трубке.
– Да ничего подобного, – сказала я. – Я даже слишком рано приехала. Что скажешь на это?
– Ты потеряла собаку?
– Не издевайся. Лучше догадайся, почему я тебе звоню? Ты ни за что мне не поверишь. Мама и папа летят этим же рейсом.
– Ого! Но ты не очень-то удивляйся этому, потому что они скорее всего просто заключили сделку, – помолчав, предположил Марио.
– И похоже, обоих эта сделка вполне устраивает, – заметила я. – Можешь мне поверить. Больше того, у меня сложилось впечатление, что они флиртуют друг с другом.
– Что ж, хорошо хотя бы то, что они ведут себя по-человечески, – сказал Марио. – А вдруг папа и есть тот самый парень, которого мама обещала привезти на свадьбу?
– Забавно, если это так. – Я взглянула на часы. – Слушай, а как там дела в Атланте?
Марио рассмеялся.
– Да тут у нас было настоящее приключение. Один из дядюшек Эми вчера затащил нас на импровизированный мальчишник в большой стрип-клуб Атланты.
– Для геев или натуралов? – полюбопытствовала я.
– Ха! – бросил Марио.
Я попыталась понять по его тону, что должно было означать это «ха».
– Слушай, они нормально относятся к вам с Тоддом?
– Все о'кей, здесь все нормально относятся к геям. А вот северян они ненавидят.
– Марио, прекрати!
– Да я не шучу! Повсюду можно увидеть множество безвкусных маленьких флажков конфедерации. Такое ощущение, что люди здесь все еще участвуют в гражданской войне.
– Кто их знает, – заметила я.
– Знаешь, я слышал, что на вечеринке будут подавать бамию.
– Только не это! – воскликнула я. – Неужели нам придется ее есть?
– Эндрю здесь все называют Бас-Тин, – сменил тему разговора Марио.
– А как называют вас с Тоддом?
– Бас-Тин. Или подружками. В зависимости от ситуации.
– Боже мой! – вздохнула я. Тут в зале объявили:
– Начинается посадка на рейс 65, следующий в Париж через Атланту. Мы приглашаем в самолет пассажиров первого класса, пассажиров с маленькими детьми, а также тех, кому необходимо побыстрее занять место.
– Ну все, Марио, – сказала я. – Мне пора идти. Начинается посадка.
Отключив телефон, я убрала его в сумку.
– Прости, Канноли, но пришла пора снова отправлять тебя в рюкзак, и тебе придется посидеть там, пока я не придумаю, как тебя оттуда вызволить.
Засунув собаку в рюкзак и пристегнув ремни безопасности к ошейнику Канноли, я застегнула молнию. Несколько человек в деловых костюмах с кейсами в руках направлялись к стюардессе, которая собирала посадочные талоны у пассажиров первого класса.
Неожиданно один из этих людей оглянулся и помахал мне рукой.
Это был Шон Райан.
Глава 24
Если бы можно было дойти до Атланты пешком, я бы это сделала. Я бы даже села в самолет, который снимали в фильме «Змеи в самолете», если бы это избавило меня от необходимости лететь моим рейсом. Потому что я предпочла бы терпеть всех этих ядовитых тварей, медленно выбирающихся из полок над головами и сползающих на пассажиров, чем оказаться в одном самолете с Шоном Райаном.
Если бы только был способ проникнуть на мое место, минуя первый класс! И кто только придумал устраивать места для пассажиров первого класса в самом начале первого салона? Из окон терминала я видела самолет – это был один из гигантских лайнеров, так что в нем скорее всего не один, а два прохода между рядами. Это означало, что мои шансы оказаться в том проходе, возле которого сидит Шои Райан, составляли один к двум.
– Начинается посадка в зону Е. – Голос диспетчера, делающего объявления, прозвучал так громко, что я вздрогнула. – Мы просим вас оторвать корешок посадочного талона и держать его наготове для предъявления при посадке в самолет.
Мы с Канноли рванули вперед вместе с нашей группой пассажиров. Я вручила свой корешок от посадочного талона стюардессе, та просканировала его и вернула мне. Когда мы были уже на середине телетрапа, Канноли вдруг завыла, как сумасшедшая. Я наклонила рюкзак набок.
Возле нас остановилась женщина, волосы которой явно были покрыты толстым слоем средства для полировки обуви.
– Со мной рядом вам лучше не садиться, – заявила она. – У меня аллергия на собак.
– Эта собака не вызывает аллергии, – заверила ее я. Недоверчиво покачав головой, женщина двинулась вперед. Я едва сдержала желание сказать ей, что у меня аллергия на цвет ее волос. Расстегнув молнию на рюкзаке, я пересадила Канноли в сумку.
– Добро пожаловать! – приветствовала меня при входе в самолет симпатичная светловолосая стюардесса.
– Спасибо! – прошептала я в ответ, пытаясь заглянуть в салон первого класса, чтобы вычислить, какой из проходов для меня безопаснее.
Забрав у меня корешок от посадочного талона, стюардесса взглянула на него и указала мне на дальний проход:
– Сюда, милочка.
– Спасибо, милочка, – прошептала я в ответ.
Я высоко подняла голову. Ну что же. Жизнь продолжается. Я устремила взгляд в хвостовую часть самолета. Где-то там мое место, и мне нужно его отыскать.
Казалось, пассажиры будут целую вечность укладывать свои вещи на полки над головами, поэтому продвигаться вперед приходилось очень медленно. Мы все делали крошечный шажок, потом ждали, потом делали еще один шажок. Шедший передо мной парень был настоящим страшилищем. Короткие клочья волос и огромные хлопья перхоти, падавшие с этих клочьев на ворот черной спортивной куртки. Интересно, пробовал ли он справиться с перхотью с помощью шампуня из чайного дерева от Пола Митчелла? Помогли бы ему и витамины группы В, особенно витамин В6. Здоровая голова начинается изнутри.
Канноли яростно вертелась в моей сумке, пока наконец не высунула из нее голову, держась передними лапами за край сумки.
– Успокойся, – шепнула я ей. – Мы почти на месте.
Вдруг Канноли подскочила.
Какая-то женщина закричала:
– Это что такое?
Я опустила голову. Шон Райан держал в руках Канноли, которая радостно облизывала его лицо.
Хорошенькая белокурая стюардесса пробиралась к нам сквозь очередь пассажиров.
– Все животные должны находиться в специальных сумках-переносках на протяжении всего полета, – отчеканила она. – Если вы не готовы выполнить это требование, то вам следует немедленно выйти из самолета.
– Господи! – посетовала я. – Куда же подевалась «милочка»?
Парень с перхотью откашлялся и демонстративно громко вздохнул.
– Эй, вы, мне бы все-таки хотелось попасть на место сегодня, – пробурчал кто-то у меня за спиной. Я чувствовала, что оказалась в центре внимания.
Моя левая рука, та самая, которая держала «переноску для животных улучшенного качества», была у меня за спиной. Я дернула рукой. Ремни безопасности Канноли, ударив меня по бедру, зависли над огромным креслом первого класса, которое занимал Шон Райан.
Шон Райан забрал у меня ремни и сунул их под просторное сиденье напротив.
Стюардесса наградила его лучезарной улыбкой.
– О, сэр! Я не знала, что это существо с вами. Только, пожалуйста, будьте так добры, держите его в специальной сумочке до тех пор, пока самолет не приземлится, о'кей, голубчик? А я поищу ему что-нибудь вкусненькое.
Дольше делать вид, что меня это не касается, я не могла. И смело посмотрела на Шона Райана. Он улыбнулся.
– Леди, – промолвил кто-то у меня за спиной. – Проходите вперед.
– Предательница, – шепнула я, наклонившись и почесав Канноли за ушком.
Когда я уселась на свое место, оказалось, что делать мне особенно нечего, да, собственно, и свободного пространства для какой-нибудь деятельности не было. Мое место находилось возле прохода, но сидевшая рядом женщина положила руку на мой подлокотник, и не было никакой надежды на то, что она ее подвинет. Я попыталась хотя бы на дюйм-другой сдвинуть ее локоть. Бесполезно.
Поэтому я закрыла глаза и представила себе, что все происходящее – всего лишь нехороший сон. Не исключено, что Шон Райан даже не прослушал мои сообщения на автоответчике. Может быть, он вообще пользуется только мобильным телефоном… Ну а голосовую почту на городском попросту забыл отключить, могло ведь такое случиться? К тому же я не сделала ничего плохого. Ну ладно, согласна, я оставила ему несколько сообщений. Но преступно ли желание быть чуть ближе к человеку? Да и сообщений, честно говоря, было не так уж много. К тому же если тебя прерывает звуковой сигнал, то совершенно естественно, что ты перезваниваешь еще раз, чтобы договорить недосказанное, и это не считается самостоятельным сообщением. Всем это известно, между прочим. К тому же это Шону Райану следует испытывать смущение, а не мне. Как может человек пообещать девушке пойти с нею на свадьбу, а затем исчезнуть неизвестно куда?
Открыв глаза, я огляделась по сторонам. Мое внимание привлекло сияние папиной лысины – его место было в нескольких рядах впереди меня. Папа сидел, склонившись к соседнему сиденью, над которым виднелась копна седых волос. Что-то слишком много у них сегодня случайных совпадений, включая два соседних кресла в самолете. Тут я услышала взрыв хохота, явно исходившего от моей матери.
Я снова закрыла глаза.
– Белла, – прошептал кто-то. Мне снился сон. Крейг, одетый как сантехник, нацепил на талию специальный пояс с карманами для инструментов. Его штаны были спущены, оставляя открытой почти всю задницу, и он склонился над моим унитазом с вантузом в руках.
– Софии нравится, когда я так одеваюсь, – проговорил он как раз в тот момент, когда я стала просыпаться.
– Она храпит точно так же, как ты, – сказал Шон Райан. Несколько мгновений я была уверена, что он говорит о Софии. Я вытерла рот рукой, на случай если во сне у меня вдруг потекла изо рта слюна, а затем потерла глаза – чтобы протянуть время.
Наконец я подняла голову. Шон Райан возвышался надо мной, держа в руках Канноли. Надо быть отважным человеком, чтобы решиться пройти по салону самолета с собакой, не упакованной в сумку-перевозку. Правда, он догадался завернуться в плед, чтобы спрятать Канноли.
– Эти одеяла раздают в первом классе? – спросила я. Поправив на себе плед, Шон Райан приподнял красиво выщипанную бровь.
– Мне кажется или я действительно слышу в твоем голосе враждебность, направленную против пассажиров-бизнесменов, которые получают бонусы от авиакомпаний в виде призовых миль за то, что часто летают?
Пока я спала, моя соседка убрала руку с моей половины подлокотника, но при этом умудрилась занять часть моего сиденья. Потянувшись, я решительно подвинула ее.
– Вовсе нет, – сказала я. – Я счастлива за тебя и за твои мили. И теперь, когда я снова могу чувствовать пальцы ног, уверена, мое настроение станет еще лучше.
– Не хочешь на время поменяться местами? – предложил он.
– Было бы неплохо.
– Я хочу, – вмешалась моя соседка.
Мы с Шоном Райаном переглянулись. Я вдруг ощутила такой же толчок, какой почувствовала в тот момент в салоне, когда мы едва не поцеловались. Шон Райан кивнул на хвостовую часть салона.
– Не пускайте никого на мое место, – сказала я соседке.
Две стюардессы болтали в конце салона, так что нам пришлось остановиться в проходе между двух уборных.
Какой-то мужчина занял за нами очередь. Шон Райан широким жестом указал ему на двери уборных.
– Обе в вашем распоряжении.
– Спасибо, приятель, – кивнул мужчина.
– Итак? – спросила я, когда он исчез за дверью.
– Итак, – утвердительно повторил Шон Райан. Мы оба ждали.
– Ты мне не позвонил, – сказала я.
Он положил руку мне на плечо, но тут же отдернул ее.
– Послушай, – начал Шон Райан. – Извини, пожалуйста. На этой неделе я уезжал. На остров у побережья Эквадора…
– Ах ты Боже мой, – усмехнулась я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30