– Я стала тереть пятнышко у него на носу. – Правда, мой отец говорит, что для этой цели он всегда использовал сигаретный пепел, но сейчас все-таки другое время. Кстати, отлично стирает пятна и зубная паста.
– «Передавай бутылку по кругу!» – пел Шон Райан. Он замолчал лишь для того, чтобы сказать:
– Замечательно! – А затем продолжил пение: «…девяносто семь бутылок пива на стене…»
* * *
– Мне даже не верится, что я дошел до тридцати семи бутылок, – высказался Шон Райан. Он раскручивался на одном из салонных кресел. – Кстати, я думаю, что вам тоже следовало бы подпевать.
– Напрасно вы так считаете, ведь вы не слышали, как я пою, – заметила я.
– Конечно, но все равно вы у меня в долгу. Подумать только, сначала я уступил вам половину своего стола, потом держал для вас вашу собачку…
Я вытерла Прешес полотенцем и снова поставила ее на стол.
– Что ж, пришлите мне счет, – парировала я.
Шон Райан перестал крутиться и посмотрел на мое отражение в зеркале.
– О'кей, – кивнул он. – Пусть у нас будут деловые отношения. Закончив с собакой, можете взяться за меня, – заявил он. – Я хочу выглядеть как можно лучше на этой свадьбе.
– Ну вот, – промолвила я удовлетворенно. – Можете минутку присмотреть за ней? – Как только Шон Райан взял Прешес, я направилась в соседнюю комнату, включила машинку для восковой эпиляции и вернулась в салон.
– Что это было? – спросил Шон Райан.
– Ничего, – ответила я. – Просто я кое-что вспомнила. – Взяв электротриммер «Эндис Ти-Эджер» – тот самый, которым мы стригли отца, – я включила третью скорость. – Ну вот, перерыв окончен. Мне нужно, чтобы вы снова подержали ее.
Шон Райан встал с кресла и стал крепко держать Прешес, а я принялась стричь ее триммером, чтобы оставить ровный слой довольно короткой шерстки.
– Не забудьте, – перекрикивая жужжание электротриммера, обратился ко мне Шон Райан, – что ей еще нужно дать новое имя.
– Что, если назвать ее Прайслесс? Шон Райан покачал головой.
– Не пойдет, слишком похоже на Прешес. А что, если просто Пи? Что-нибудь вроде Пи Дидди? Пусть, например, будет Пи Паппи?
– Нет. – Я отрицательно помотала головой. На секундочку я выключила триммер, чтобы посмотреть, как у меня получается. – А может, назвать ее Люси? Мне всегда хотелось, чтобы меня звали Люси.
Шон Райан отошел в другой конец салона, присел на корточки и похлопал себя по колену.
– Ко мне, Люси! – позвал он.
Не обратив на его призыв никакого внимания, Прешес посмотрела на меня.
– Сдаюсь, – сказал Шон Райан.
Он снова стал держать Прешес, а я продолжила стрижку. Потом я взялась за ножницы, чтобы подровнять ее кустистые бровки. Поскольку брови были едва ли не самой привлекательной частью ее облика, делать это было грустно, но необходимо.
Я отступила назад, чтобы оглядеть собаку.
– Ну вот, – удовлетворенно произнесла я. – Перед нами совершенно другое животное. Она похожа на канноли.
– Точно! – поддержал меня Шон Райан.
– И что из этого? – спросила я.
Отойдя в другой конец комнаты, он снова присел на корточки.
– Ко мне, Канноли!
Прешес бросилась к Шону и стала облизывать его лицо.
– Ни в коем случае, – сказала я. – Только не Канноли. К тому же я уверена, что это имя для блондинки, а не для брюнетки.
Шон Райан снова пересек салон и опустился на корточки.
– Канноли, – позвал он. Прешес побежала прямо к нему.
– Отличное имя, и очень ей подходит, – сказал Шон Райан и огляделся по сторонам. Должна сказать, в «Салоне де Паоло» не было детской зоны с фальшивой тосканской стеной, как в «Салоне де Лючио», зато здесь можно было увидеть коринфские колонны, расположенные по обе стороны входной двери, и двухуровневый фонтан возле регистрационной стойки. – Будем считать, что она попала под действие программы о защите свидетелей, получила новое имя и новую биографию. Уверен, ей все это по нраву.
Я была вынуждена признать, что определенная логика в этом есть, однако Шону Райану еще не удалось убедить меня.
– Ну не знаю, – колебалась я. – У нас тут и без того перебор ненастоящих итальянцев. Может, нам стоит расширить горизонты и назвать ее хотя бы Круассаном? Я могла бы купить ей маленький розовый беретик.
– Канноли, – не отступал Шон Райан. – Ни на что другое я не согласен. И хватит спорить.
– Парень, немного же тебе понадобилось времени, чтобы начать изображать из себя босса, – заметила я, хлопая по стулу перед собой. – Следующий.
– Да я вообще-то пошутил насчет себя, – неуверенно проговорил Шон Райан.
– Слишком поздно, – отрезала я.
Он сел. Я взяла бритву. Шон широко открыл глаза.
– Вы меня пугаете, – прошептал Шон Райан.
– Вы почти ничего не почувствуете, – сказала я, замечая, как он съежился, и принялась работать бритвой. – Я сниму совсем немного длины, но выглядеть вы будете куда лучше, да и вашей голове будет легче, если я чуть укорочу волосы.
Шон Райан заглянул в глаза моего отражения в зеркале.
– Это первое, о чем вы подумали, увидев меня? – поинтересовался он. – То есть, мне хотелось бы знать, возникло ли у вас желание сделать мою голову полегче в первый же раз, когда мы встретились?
– Ш-ш-ш… – остановила я его. Я продолжала работать бритвой, придавая его прическе наилучшую, с моей точки зрения, форму. Хорошая прическа – это произведение искусства, и, как и все художники, хорошие стилисты знают, где надо шевелиться побыстрее, а где – замедлить скорость движения. Вы словно пытаетесь найти сердцевинку вашего клиента и приоткрыть ее с лучшей стороны, поднять на новый уровень. Я хочу сказать, что искусство – это искусство, и у меня было такое ощущение, что, если бы ко мне в салон забрел сам Пикассо, нам надо было бы многое сказать друг другу. Если только, конечно, он не оказался бы надутым индюком. Если так, то я просто бы сжала губы и молча постригла его.
Положив бритву, я встряхнула контейнер с пеной для укладки волос.
– Вот так, – сказала я. – Теперь выжмите в ладонь столько пены, сколько в нее влезет, и вотрите ее в волосы, начиная от самых корней, а затем распределите ее по всей длине.
Шон Райан приподнял брови.
– Видите ли, вообще-то я не неандерталец. И прежде уже использовал какую-то липкую массу для укладки, – заявил он.
– Прошу прощения. – Я вручила ему контейнер. – Вот, можете забрать себе оставшуюся пену.
– Спасибо.
– Теперь закройте глаза, а я скоро вернусь.
– Ко мне, Канноли! – позвала я, практикуясь с новым именем. Собака побежала за мной в соседнюю комнату, где работала машинка для эпиляции воском, там я окунула палочку от мороженого в горячий воск и бросилась назад к Шону Райану, торопясь, пока воск не застыл.
– Bay! – воскликнул он. – Как приятно! Вот с лицом я никогда ничего не делал.
Я приложила к воску полоску ткани и подождала, пока воск чуть остынет, а потом одной рукой слегка натянула кожу Шона.
– По ощущениям это то же самое, что снимать лейкопластырь, – сказала я. И дернула ткань.
Шон Райан взвыл.
– Что, черт возьми, это было? – завопил он. – Спасибо еще что предупредили.
Я улыбнулась.
– Но вы же сами сказали, что вы не неандерталец, – напомнила я. – Так что щетина вам не к лицу.
Наклонившись вперед, Шон Райан стал разглядывать свое отражение в зеркале.
– Не могу поверить, что это происходит со мной, – вздохнул он. – Да и не было у меня никакой щетины.
– Пусть так, – покорно согласилась я. – Но она уже начинала пробиваться. Зато теперь видите, насколько лучше вы стали выглядеть? У вас даже глаза открылись.
– Господи, а кожа-то краснеет! Думаю, вы теперь счастливы.
– Что за бред!
Все было просто замечательно. Наклонившись к Шону Райану, я осторожно стала снимать с его лица остатки воска при помощи геля, который не только растворяет воск, но и успокаивает кожу. Я принялась массировать ему лицо, и неожиданно он снова открыл глаза. Мы посмотрели друг на друга. Одна его рука каким-то образом оказалась на моей талии.
Мы посмотрели друг на друга еще раз. Я знала, что отныне, нюхая пену для укладки волос от Пола Митчелла, я всегда буду вспоминать Шона Райана. Одна моя рука скользнула к его плечу.
– Привет, – сказала я.
– Привет, – ответил Шон Райан и положил вторую руку мне на талию.
Вдруг дверь салона распахнулась. На Канноли это произвело странное впечатление – она словно обезумела.
Глава 18
– Я увидел в окнах свет и решил, что ты можешь быть здесь, – проговорил Крейг вместо приветствия. – Во время вчерашнего собрания в «Салоне де Лючио», принадлежащем твоему отцу, ты сказала Софии, что тебе надо со мной поговорить, – на одном дыхании выпалил он.
Глаза Шона Райана удивленно раскрылись.
– Ваш отец владеет «Салоном де Лючио»? – спросил он.
Поскольку время для повествования о состоянии дел моего отца было не самым подходящим, я просто кивнула.
– Ну и ну! – воскликнул Шон Райан.
Высоко подскочив, Канноли принялась бегать кругами вокруг Крейга, так и норовя укусить его за лодыжку. Сейчас это уже была не собака, а восемь фунтов чистой ярости!
– О-о-о! – взвыл Крейг. – Ты не могла бы позвать его? Да и что это у тебя такое? Черная губка для чистки сковородок?
Думаю, многое можно сказать о моем бывшем муже, если он даже не счел нужным заметить, что я стою, склонившись над другим мужчиной, а наши руки и ноги образуют фигуру, напоминающую крендель. Впрочем, вниманием к другим людям Крейг никогда не отличался.
Отпустив меня, Шон Райан отъехал назад на своем кресле. Затем он снял фирменную накидку «Салона де Паоло», а я наклонилась и взяла Канноли на руки. Собака стала рваться из моих рук, яростно рыча на Крейга и обнажая при этом свои мелкие острые зубы.
Крейг рассеянно посмотрел мне за спину.
– Ох, прошу прощения. Я и не заметил, что у тебя клиент.
Не знаю, почему я медлила. Видимо, я обдумывала, что бы такое ему сказать. Следует ли мне представить Шона Райана как нового партнера по бизнесу? Или сказать, что он – мой приятель, с которым мы торгуем наборами? Или что он – мой сопарикмахер для собак? А может, сообщить, что Шон Райан – человек, который пойдет со мной на свадьбу моего племянника, чтобы мне было легче перенести то, что Крейг явится туда с моей сводной сестрой? Или что это парень, с которым я как раз собиралась поцеловаться, когда Крейг так грубо прервал нас?
Сунув руку в карман, Шон Райан вынул несколько купюр и бросил их на стойку.
– Спасибо за стрижку, – сказал он, проходя мимо меня.
И, миновав коринфские колонны, вышел из салона, даже не оглянувшись.
– Значит, ты не пригласишь меня наверх? – спросил Крейг. Он был в джинсах и футболке и выглядел так, что ему явно не помешало бы как следует отоспаться.
– Нет, – ответила я.
Не выпуская Канноли, я подошла к креслу, с которого только что встал Шон Райан, и села в него, с наслаждением вдыхая аромат пены для укладки экстрасильной фиксации от Пола Митчелла. Мне было приятно, что Шон Райан не забыл прихватить с собой остатки пены.
Пожав плечами, Крейг уселся на ближайший стул.
– Итак, – начала я, слегка поворачивая кресло в его сторону, – что ты скажешь об этой бостонской рок-группе «Ред соке»?
– Послушай! – Крейг начинал злиться. – Давай не будем в игрушки играть, ладно? Что там такое с Лиззи?
Мне так и хотелось сказать: «Да, что там такое с Лиззи?» – просто для того, чтобы морально раздавить его, но я сдержала свой порыв.
– Она просила меня поговорить с тобой, – ответила я.
Крейг пожирал меня глазами. Я ждада.
– О чем? – наконец вынужден был спросить он.
– Никогда не разговаривай со мной таким тоном, – отчеканила я.
– А ты не заставляй меня говорить с тобой таким тоном, – огрызнулся он.
Канноли принялась облизывать мне лицо. Я встала.
– Да ерунда это все, – вымолвила я. – Можешь возвращаться к своей девчонке.
Откинувшись на спинку стула, Крейг закрыл глаза.
– Господи, – проговорил он, – неужели ты всегда была такой сучкой?
– Не знаю, – пожала я плечами. – А ты всегда был таким козлом?
Не открывая глаз, Крейг улыбнулся.
– Возможно, – сказал он. – Просто ты этого не замечала, потому что я такой горячий парень.
– Ну да, правильно, – согласилась я. – Ты им был во сне.
Крейг наконец открыл глаза. Под ними темнели огромные синяки, каких никогда не бывает у горячих парней. Интересно, что же я когда-то в нем нашла? Сейчас я даже толком не могла вспомнить, каким был наш брак. Оглядываясь назад, я могла только сказать, что он был каким-то… двухмерным и плоским – ну вроде как кадры старой кинопленки. Мы оба много работали. Много времени проводили в заботах о его детях. Он много играл в гольф. Я часто бывала у своих родных.
Кстати, Крейг говорил мне, что его бывшая жена тоже сучка. Мне стало любопытно, осталась ли она сучкой после того, как этим же словом он назвал меня. Или возвеличивание меня до титула сучки каким-то образом обессучило ее? От моей семьи Крейг был не в восторге – за исключением Софии. И теперь, вспоминая былое, я могу сказать, что семья отвечала ему взаимностью. Правда, после скандалов он не забывал приносить мне цветы. Но вот были ли мы когда-либо счастливы?
– Ну давай же, Белла, говори, – попросил он. – Что происходит с Лиззи?
Я опустила Прешес, то есть Канноли, на пол. Оскалившись на Крейга, она повернулась к нему спиной и отошла, чтобы попить из нижнего уровня фонтана. Детьми мы часто пили из него, и я решила, что сейчас это так же безопасно, как и тогда.
– Лиззи мне позвонила, – сказала я. – Она хочет шпяться кулинарным искусством, хочет, чтобы у нее было свое кулинарное шоу на радио.
– Думаю, тебе это не понравилось, – заметил Крейг. До этого мгновения так оно и было.
– А что в этом плохого? – возразила я. – Это же ее жизнь.
– Но она отлично сдала тест по химии на экзамене второй ступени.
– Да нет, – покачала я головой. – Она получила семь тридцать. А в кулинарии, между прочим, используются тонны химических продуктов.
Крейг скрестил на груди руки.
– Некоторые из нас хотят большего, Белла, – сказал он.
– Ты понял это до или после того, как переспал с моей сестрой? – язвительным тоном поинтересовалась я.
Крейг снова закрыл глаза.
– Со сводной сестрой, – поправил он меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30