Затем Тиндейл снова продолжил свой путь по коридору, окружающему ложи. Казалось, он честно проанализировал свои чувства, чего обычно избегал делать – из-за лени и еще частично из желания отложить трудное решение.
Неприятная истина заключалась в том, что эта связь с Фелис его больше не удовлетворяла, хотя он не мог сейчас сказать, чем объяснить данный факт, – усиливающимися притязаниями Фелис, простой сменой чувств или возникшей вдруг симпатией к миссис Робардс.
Но какая бы ни была причина, или комбинация этих причин, результат все равно выглядел как бурное штормовое море впереди.
К такому потрясающему выводу и к ложе Элиота граф пришел одновременно.
Он отступил в сторону, чтобы пропустить двух джентльменов, покидающих как раз эту ложу. Граф смотрел при этом на серьезный профиль миссис Робардс и удивлялся снова. Что же так сильно привлекает его в ней?
Она не была так изумительно красива, как ее младшая сестра. Нос обычный, лоб не очень высокий. И слишком большой рот. Красиво очерченные губы, да, но не тот розовый бутончик, которым восхищается большинство. И ее глаза, хотя очень яркие и умные, поставлены слегка под углом, скорее тревожным, чем завлекательным.
Возможно, это впечатление огромной жизненной силы, скрытой в ней, так притягивает к себе… А эти загадочные глаза и чудесные волосы создавали дополнительную атмосферу тайны вокруг нее.
Глаза, о которых он столь напряженно думал, посмотрели на него, – холодно и без интереса, – когда он вошел в ложу. У него было время заметить удивительный контраст между этим холодным приемом и теплыми улыбками леди Генри и мисс Леонард.
Тут же хозяин ложи быстро встал и чуть не вырвал ему руку.
– Тиндейл! Как приятно увидеть разумного человека после целого потока этих болванов, которые последние три часа прямо отсюда взлетают на луну с помощью мисс Леонард. О, простите меня, мисс Леонард! – поспешно добавил лорд Генри, а девушка покрылась очаровательным румянцем. – Вы не виноваты, конечно, что имеете такой эффект… то есть, именно из-за вас эти юнцы… но я хотел сказать, что вы не делаете это с ними специально.
– А что случилось, Гарри? – засмеялся граф.
Он поцеловал руку леди Генри и послал приветственные улыбки в сторону сестер.
– Я боялась, что сегодня мы так и не получим удовольствия видеть вас, сэр, – невинным голоском сказала леди Генри. – Вы так весело развлекаетесь, что даже не замечаете своих старых друзей.
– Должен возразить, леди Генри. Я хорошо вижу все, что творится вокруг меня. И уж совсем трудно было не заметить, что творится целый вечер в этой ложе.
– О Господи! – воскликнул лорд Генри. – Я выскакивал отсюда несколько раз, чтобы хоть немного прийти в себя.
– В таком случае, мои поздравления, – значительно сказал Тиндейл.
Леди Генри усмехнулась.
– Адресуйте ваши комплименты Пруденс и Чарити, – ответила она, невзирая на раздавшиеся тут же возражения со стороны указанных дам.
– Это вполне естественно, что три очаровательные леди привлекают толпу поклонников, – сказал граф.
Затем он повернулся к прекрасной девушке в розовом муслиновом платье. Роза также красовалась в ее золотистых кудрях.
– Вам понравилась пьеса, мисс Леонард? – спросил он.
– Это так замечательно, что я даже не могла себе представить, – ответила Пруденс и сразу застеснялась. – Театр великолепный, и актеры изумительные – абсолютно все! Мне хочется смеяться и плакать одновременно.
– Уверен, что вся труппа была бы счастлива услышать такую высокую оценку, – сказал он, ласково улыбаясь.
– Вы шутите надо мной, сэр, но я не возражаю. Если мое первое посещение оперы будет так же чудесно, как первое посещение театра, я буду считать, что я уже на небесах.
– Первое? – изумился граф. – В самом деле? Я думал, что вы жили в Бате. – Поскольку Пруденс смотрела на него непонимающими глазами, он спросил: – Вы не были там со своей сестрой?
– Я все время жила со своей сестрой, – возразила она и замолчала, бросив испуганный взгляд на Чарити.
Та объяснила очень правдоподобно:
– Мы действительно все время жили вместе. Кроме нескольких месяцев между моей свадьбой и смертью нашей матери.
– Значит, это вы виноваты в том, что не успели приобщить мисс Леонард к радостям театра, – сказал лорд Тиндейл шутливым тоном.
Его игривость никак не отразилась на серьезном настроении леди – глаза ее оставались холодными, хотя губы чуть изогнулись в улыбке.
– Мы были в трауре последнее время. А до этого моя сестра была еще слишком молода для театра.
– Конечно. Прошу меня извинить.
Лорд Тиндейл повернулся снова к молодой девушке и сказал улыбнувшись:
– Я счастлив быть рядом с вами в этот торжественный для вас момент, мисс Леонард, и желаю вам таких же радостных театральных открытий в этом сезоне.
Она тихо, почти неслышно поблагодарила его, а ее сестра плавно перевела разговор на другую тему.
Пруденс не принимала больше участия в беседе и словно спряталась в свою скорлупку. Через некоторое время лорд Тиндейл откланялся, сказав на прощанье только самые приятные слова и ничем не выдав своего растущего интереса к подружкам леди Генри.
Он почти не думал о Фелис Денби, возвращаясь к себе в ложу.
Его волновало сейчас другое. Только что он был свидетелем того, как прекрасная мисс Леонард выражала уже второй раз совершенно неадекватную тревогу по поводу очень простого вопроса. А именно – вопроса о ее жизни до того, как сестры приехали в Лондон.
И снова миссис Робардс была готова прийти на помощь со своими объяснениями, нисколько не волнуясь и без тени смущения. Но правдивы ли ее слова?
Возможно, все дело было в предрасположенности Горации по отношению к сестрам, но Тиндейл уже почувствовал здесь какую-то тайну.
Да, вопросы о их прошлом вызывали явное недовольство младшей сестры. Но было что-то странное во внешности старшей. Красавица Пруденс, на которой и простой мешок смотрелся бы великолепно, была всегда одета очень изысканно. Цветущая и юная она представала во всем своем великолепии. И совершенно обратное можно было сказать о ее сестре. Как ни смешно это звучит, но будто та же рука, что одевала Пруденс Леонард столь изысканно – не переходя определенную грань, конечно, и не превращая в карикатуру, – старалась сделать как бы совсем незаметной Чарити Робардс. Незаметной для кого-то?..
Вот, например, когда миссис Робардс шла – с удивительной грацией! – было ясно, что у нее потрясающая фигура. Но, стоя на месте, она будто съеживалась. Казалось, что она уменьшается под одеждой, лишенной каких-либо ярких деталей, так что глаз скользил по ней, не задерживаясь. Ее роскошные волосы были завязаны очень просто в узел и тоже лишены всяких украшений. На ее лице не видно и следа косметики. Невозможно замаскировать прекрасную кожу и густые длинные ресницы, но слово «маскировка» почему-то прежде всего приходило на ум.
Если сравнить – сегодня миссис Робардс и Фелис Денби были обе одеты в черное. Но на этом сходство и кончалось. Атласное платье Фелис сидело на ней как влитое и подчеркивало все прелести ее роскошного тела, в то время как платье миссис Робардс было ей будто великовато. Алмазы сверкали на шее Фелис и в ее волосах, а также страусиное перо украшало ее золотистые кудри. На миссис Робардс вообще не было никаких украшений.
Столь странное отношение к собственной внешности у молодой женщины можно было с уверенностью объяснить лишь тем, что это делается специально в целях маскировки. Но должна быть причина для такого поведения! И скорее всего эта причина кроется в ее прошлом.
Этот вопрос о прошлом сестер не давал Тиндейлу покоя. Все его мысли были только об этом.
Так что, направляясь к своей ложе, он был совершенно не готов к «ледяному душу», которым встретила его Фелис. Несколько секунд он молча смотрел на ее гордый профиль, прежде чем опомнился.
Он пожал плечами. Можно было сразу догадаться, почему она так реагирует!
Избавленный от необходимости развлекать ее, граф уселся поудобней в кресле и стал ждать продолжения спектакля.
6
Через несколько дней лорд Тиндейл нанес визит леди Генри Элиот. Чарити тоже была там в это время. Никто бы не мог сказать, что она смутилась при его появлении.
…После визита Тиндейла в ложу, Чарити признала бессмысленность своих надежд когда-либо избавиться от него. Глупо даже представить, что граф забудет совсем об интересах своего младшего кузена. Тем более что Филипп Марш стал частым гостем в доме на Верхней Уимпол-стрит. Филипп принимает участие во всех вечеринках, на которых присутствует Пруденс.
А из некоторых слов молодого человека ясно, что между двумя кузенами существует сильная взаимная симпатия.
Присцилла была права, говоря, что Тиндейл очень опасен для женщин. Он и в самом деле напугал Пруденс своими хитрыми вопросами. Когда Чарити попыталась загладить конфуз, лорд Тиндейл сделал вид, что ничего особенного не произошло. Но это с его стороны не более чем хорошие манеры, говорила она себе, понимая, что опасность еще далеко не миновала.
Каждый раз, видя его умное спокойное лицо, она испытывала страх и была уверена, что за этим шармом скрывается на самом деле подозрительность. Он сомневался, а имеют ли право сестры дружить с его семьей.
О своих страхах она никогда не говорила Пруденс, не желая ни в малейшей степени ее волновать. И Чарити переживала все в себе. Одна. Но так уж получается, когда хитришь, надо быть настороже…
Чарити выпрямилась на стуле, и это ее движение не ускользнуло от внимания лорда Тиндейла, когда он произносил свою фразу о том, что восхищен даже больше, чем ожидал.
Видя, что ее гость тоже устроился удобно, леди Генри сказала:
– Я как раз рассказывала Чарити и Пруденс о вчерашнем приеме у королевы в честь дня рождения принца Регента. Хотя его настоящий день рождения только в августе, – добавила она. – Мне никак не удается убедить их принять участие в этой церемонии.
– Но мне так страшно, – вздрогнув, сказала Пруденс. – Леди Генри говорит, что почти целый час надо будет только подниматься по лестнице дворца. Я не смогу стоять долго неподвижно, так, чтобы даже перышко не пошевелилось на шляпе, да еще посреди огромной толпы. И я боюсь, что буду выглядеть неуклюжей и подведу леди Генри перед большим количеством очень важных людей. Я точно упаду в обморок.
Лорд Тиндейл покровительственно улыбнулся. Ему была приятна искренность этой девушки.
Он сказал, обращаясь к ее сестре:
– Почему-то я не могу представить, чтобы вы упали в обморок, миссис Робардс. А вам разве неинтересно лично познакомиться с вашей королевой?
Чарити не провела его улыбка – веселая и вопросительная одновременно. На этот крючок Чарити не попалась, а ответила спокойно:
– Конечно, быть представленной Ее Величеству и Принцу – это потрясающее событие. Но меня устроит, если для моей сестры такой сезон окажется весьма скромным. Понятно, что мы с наслаждением слушали рассказ леди Генри об огромном скоплении экипажей, на которых гости съезжаются в Букингемский дворец. Она рассказывала нам о кавалеристах в красных ярких мундирах на великолепных черных конях, о трубачах и военном оркестре. Должно быть, это очень красочное зрелище.
– Да, действительно, – сказал лорд Тиндейл. – Только вот хлопот от него много. Несколько часов по улицам невозможно проехать. Но вы должны поучаствовать в этой церемонии хотя бы раз в жизни. Учитывая, что здоровье королевы ухудшилось в последнее время, может, вы все-таки передумаете и пойдете на прием, пока еще сезон не кончился и вы находитесь в Лондоне.
Он заметил ее улыбку и спросил:
– Будем ли мы иметь счастье видеть вас весь сезон, миссис Робардс?
– Мы хотим пробыть в Лондоне еще всего лишь пару недель, сэр.
Услышав это, леди Генри быстро сказала:
– О, Чарити, но вы должны остаться здесь до конца сезона и пока не уезжать обратно в Бат! Май и июнь – это самый пик сезона, не так ли, Тиндейл?
– Да, конечно. Нам будет очень жаль, если вы и миссис Леонард уедете, не дождавшись конца.
– Говоря о конце… – сказала Чарити.
Но леди Генри перебила ее. Она снова повернулась к графу.
– Вы были вчера на приеме у королевы, Тиндейл? Я вас не видела! Хотя в такой толпе можно легко и не заметить, да и приглашение могло быть на другое время.
– Меня не было в гостиной, – сказал он. – Я был на обеде в Министерстве иностранных дел.
– Я слышала на приеме, что лорд Кастлерю болен. Это правда?
– Так и есть. Чарльз делал за него доклад.
– Это лорд Стюарт, брат лорда Кастлерю, – объяснила леди Генри специально для сестер. – Вы не находите эти обеды с дипломатами, а также их бесконечные споры о границах и разных договорах ужасно скучными, Тиндейл?
Видя, что она спрашивает вполне серьезно, лорд Тиндейл ответил мягко и вежливо:
– Наверное, это очень странно, но мне действительно нравится обсуждать подобные вопросы с иностранными послами. Можете отнести это к моей природной любознательности – еще один удивительный аспект моей натуры. Просто я желаю знать, что происходит вокруг меня.
Бесхитростное признание графа вызвало улыбки на лицах собравшихся.
Но прежде чем леди Генри смогла продолжить эту интересную тему, Чарити быстро сказала, что она и Пруденс уже уходят. Чарити была тверда в своем решении, несмотря на протесты со стороны других.
Она сказала, что им надо нанести еще один визит, и сестры ушли, тепло попрощавшись.
Если бы Чарити могла слышать сказанное уже в ее отсутствие, она, наверное, очень смутилась бы.
Граф смотрел вслед сестрам, пока дворецкий не закрыл дверь салона.
– Я уверен, вы счастливы иметь такую компанию этой весной, леди Генри, – произнес он. – Очевидно, вам очень приятно, что вы можете оказать поддержку своей подруге и ее сестре в этом сезоне.
Молодая женщина посмотрела на него, и живой интерес отразился на ее симпатичном личике.
– Да, я должна признаться, что этот сезон радостен для меня как никогда. Особенно с тех пор, как я вышла замуж и освободилась от необходимости следовать строгим правилам, требующим, чтобы молодая девушка появлялась в свете только со своей компаньонкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27