Все для ванной, в восторге 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


– А почему он не женится? Может, в его жизни была какая-нибудь несчастная любовь?
– Несчастной она была только у женщин, судя по многочисленным рассказам.
– Это не очень похвально, конечно, – заметила Чарити. – Тот, кто играет на искренних чувствах людей, заслуживает порицания.
Леди Генри немного смутилась.
– Конечно, если делать это специально. Но Гарри говорит, что Тиндейл никогда не давал женщинам обещаний. Он мужчина, а большинству мужчин нравятся приглашения пофлиртовать, которые, надо сказать, многие женщины дают весьма охотно. Но, по моему мнению, такие женщины получают то, что заслуживают. У него было несколько связей с женщинами легкого поведения, и вряд ли хоть одна из этих дамочек надеялась на что-то серьезное с его стороны. Его теперешняя любовница Фелис Денби уверена, что ей повезет больше, чем остальным. Она называет себя баронессой и ее принимают почти во всех гостиных, но ходят сплетни, что баронет раскусил, кто она такая на самом деле.
– Наверное, она очень красивая? – спросила Чарити, вроде бы просто из любопытства.
– Разумеется, она себя считает красавицей. А мне кажется, что она вовсе не красавица. Симпатичная, может быть. Хорошеньких, как она, пруд пруди. Конечно, у нее красивые волосы, почти такие же золотистые, как у твоей сестры. И еще она очень самоуверенная, до того, что даже противно. Но умна и говорлива. Все находят ее очаровательной.
– Но не ты? – улыбнулась Чарити.
– Она из тех женщин, которых интересует только мнение мужчин. Если все-таки она поймает Тиндейла, который, я считаю, заслуживает лучшей доли, мне будет очень жаль, а его мать точно хватит удар.
– Леди Тиндейл имеет что-то против леди Денби?
– Леди Тиндейл старается женить своего сына с тех пор, как умер его отец, лет двенадцать назад. Тиндейл ее единственный ребенок, и она мечтает увидеть внуков. Она добрая женщина, но считает, что их род очень знаменитый, и ее ужасает мысль, что Фелис Денби однажды может стать членом их семьи. Каждый год, летом, на две недели, леди Тиндейл приглашает несколько девушек в Глендейл, место графской резиденции, в надежде, что одна из них заинтересует ее сына. С первого раза граф раскусил ее уловку и стал на то же самое время приглашать своих друзей. Он оказался лучшей свахой, чем его мать, потому что девять браков были результатом этих домашних вечеров за последние годы. Я и Гарри тоже познакомились там.
Леди Генри рассмеялась, увидев изумленное выражение на лице своей подруги.
Затем она продолжала:
– Шесть лет назад я была среди приглашенных кандидаток в Глендейле. Но я уже успела полюбить Гарри, который до тех пор меня не замечал. Когда Тиндейл спросил меня, кого бы я хотела видеть среди приглашенных, я не стала смущаться и назвала имя. Он все понял и сделал так, чтобы мы с Гарри встречались как можно чаще. И это сработало. Мы обручились в эти две недели. Еще две пары обручились в том году. После этого леди Тиндейл отчаялась, забросила идею с летними вечеринками и несколько лет не показывается в Лондоне.
– Можно ее только пожалеть. Я не одобряю, когда молодых людей силой заставляют жениться. Однако неудачные браки случаются все равно, даже и без участия родителей и, уж конечно, без их вины, – сказала Чарити.
– О, конечно, – согласилась леди Генри. – Люди каждый день сходят с ума от любви.
И, проследив за направлением взгляда Чарити, она добавила:
– Миссис Марш что-то уж слишком долго говорит с Тиндейлом, а тот, хотя и слушает внимательно, но, похоже, изнывает от скуки. Я видела, как молодой Марш представлял тебя и Пруденс своей матери. Ну и что скажешь? – спросила леди Генри. – Как прошло знакомство?
– Холодное снисхождение – вот слова, которыми можно это определить.
– У Горации Марш тоже большие амбиции. Не меньше, чем у леди Тиндейл, – пояснила леди Генри. – Боже мой, а тебе не кажется…
Леди Генри вдруг замолчала и посмотрела прямо в лицо своей подруге.
– О, да, я не сомневаюсь теперь, – сказала Чарити, – что причина, по которой лорд Тиндейл находится здесь сегодня вечером, это просьба миссис Марш взглянуть на нас. Ясно, что мы ее не устраиваем.
– Но ведь они едва знакомы… В голосе леди Генри был вопрос.
– Верно. И Пруденс не уделяет ему больше внимания, чем дюжине других кавалеров. Но я думаю, что Филипп Марш влюбился в мою сестру с первого взгляда. Достаточно увидеть, с какой нежностью он смотрит на нее, чтобы понять, что он влюблен. Не знаю, как еще можно объяснить происходящее здесь этим вечером.
– Ты, наверное, права. Филипп Марш будет счастлив поймать Пруденс навсегда. Но не забывай, что он наследник Тиндейла и один из богатейших людей в стране.
Для Чарити это была неожиданная новость.
– О Боже! Мне жаль Пруденс. Она теперь окажется между миссис Марш и леди Тиндейл, как между двух огней. Хорошо, если она не влюбится в Филиппа!
Леди Генри возмутилась.
– Почему же нет, если он ее любит? Пруденс такая милая девушка! Такая замечательная, скромная! Любой мужчина был бы счастлив с ней. Мне надоели все эти рассуждения, когда один человек считает себя выше другого, лишь потому, что он сумел проследить свой род до какого-то там колена. В большинстве случаев эти люди ничем не лучше банды наемных грабителей, я полагаю.
– Дело не только в этом, Присцилла. Ведь Пруденс лишена своей доли в наследстве. Не каждый мужчина может себе позволить жениться на ней при подобных обстоятельствах. Я ищу для нее не выгодный брак, а человека, который будет любить ее всю жизнь.
– Это не проблема в случае с твоей сестрой, – сказала, кашлянув, леди Генри. – Она такая красавица, что любой мужчина влюбится в нее с первого взгляда.
– Такая любовь не длится долго, после того как новизна чувства обладания проходит.
– К сожалению, ты права.
Леди Генри посмотрела искоса на свою серьезную подругу и решила не продолжать эту тему, хотя и любила поболтать.
Да и музыка уже стихла. В большом зале стали слышны отчетливо голоса и звуки шагов.
Когда под конец вечера подошло время танца с Пруденс, лорд Тиндейл страстно хотел очутиться где-нибудь в другом месте. Ему было не то чтобы скучно, но утомительно сверх всякого ожидания. Он выдержал вопросы друзей и постарался удовлетворить любопытство знакомых дам. Но вдова его кузена была просто невыносима. Горация не могла дождаться, когда они окажутся наедине в карете, чтобы расспросить его о юной мисс Леонард и ее старшей сестре.
А также Горация решительно не хотела принимать его объяснение, что он не готов пока, после столь короткой встречи, дать ей полный отчет и может лишь поделиться своими впечатлениями о их внешности и манерах. Однако вдову это объяснение не устраивало. И тогда граф просто сказал, что сестры, похоже, именно те, за кого себя выдают. По крайней мере, у него было такое ощущение.
Разумеется, это не понравилось Горации. Она собиралась с ним активно спорить, но он оставил ее и старался весь вечер держаться от нее подальше.
Вежливость не позволила ему уйти с бала совсем. Из той же необходимости – быть вежливым – он танцевал несколько раз с дамами, которых никто не приглашал. Собственно, из-за этой необходимости он и старался избегать балы.
Граф не замечал, что с его лица не сходит сардоническая ухмылка.
Ведь всем этим девушкам не больше чем по восемнадцать лет. Он старше их почти вдвое!
Итак, осознав этот факт, лорд Тиндейл изобразил приятную улыбочку и двинулся в направлении сестер. Теперь ему хотелось пригласить на танец именно старшую из них, а не младшую.
Он вспомнил, что этим вечером единственные счастливые минуты он провел, беседуя с миссис Робардс и флиртуя с веселой женой Гарри Элиота.
Мисс Леонард еще не получила, кстати, разрешения у патронесс бала танцевать вальс. Так что, возможно, он проведет следующую музыкальную паузу в компании двух сестер. И Тиндейл ускорил свои шаги.
Однако он ошибался. Миссис Робардс неожиданно встала, когда он остановился перед сестрами. Она улыбнулась ему и, поведя бровями, сказала:
– Поскольку Пруденс будет с вами, сэр, я воспользуюсь возможностью и переговорю с миссис Норстед, которая вот уже пятнадцать минут сидит в полном одиночестве без своей внучки.
Мисс Леонард тоже не очень обрадовалась, узнав, что сестра ее уходит.
Тогда лорд Тиндейл сел на свободный стул и сказал:
– Не печальтесь. Скоро вам разрешат вальсировать, и вы не обязаны будете занимать приятными беседами пожилых мужчин, мисс Леонард.
Он тут же пожалел о своей циничной ремарке, заметив, как легкая тень легла на лицо девушки.
– Извините, – сказал он ласково. – Это очень плохо с моей стороны так говорить. Может быть, мы начнем наш разговор сначала?
Она собрала всю свою смелость и выдержала его взгляд.
– Все в порядке, – сказала она. – Я еще плохо умею беседовать. Но Чарити говорит, что это дело практики. Только я не такая остроумная, как она. Конечно, если требуется что-нибудь такое сказать, то я сумею. А в остальных случаях я стараюсь давать слово другим.
– Значит, успех в обществе вам гарантирован, дитя мое. Потому что хорошего слушателя найти всегда очень трудно, особенно здесь. Вы не желаете немного пройтись? Таким образом вы продемонстрируете всем свой талант слушателя и на вас меньше будут поглядывать с превосходством те счастливые девушки, которые кружатся сейчас в танце.
Пруденс улыбнулась ему своей самой ослепительной и самой естественной улыбкой. И лорд Тиндейл даже откровенно пожалел своего младшего кузена. Как Филипп еще окончательно не потерял голову, когда столь прелестное создание одаривает его такими улыбками!
Но он-то все равно уже не будет молодым, даже за все сокровища Востока…
– Вы не такой уж и старый, сэр, – продолжила тему мисс Леонард. – По крайней мере, вы не выглядите таким стариком.
– Между «не такой уж старый» и просто «старый» нет большой разницы, но все равно спасибо на добром слове, – поблагодарил он ее шутливо. – Кстати, поздравляю вас с днем рождения!
– С-спасибо, сэр, – ответила Пруденс удивленно и заикаясь.
– Вам понравилась шляпа с розами?
– Изумительная шляпа! Но как вы про нее узнали? Она была явно шокирована. Большие глаза ее широко распахнулись, и две розовые губки приоткрылись в изумлении.
Глядя на нее из-под полуопущенных век, граф сказал безразличным тоном:
– Возможно, я получил информацию от моего молодого кузена.
Она покачала головой.
– Мистер Марш не знал.
– Вы были с Филиппом и ничего не сказали ему об этом? Но почему?
Девушка сразу приняла очень горделивую осанку.
– Я знакома с мистером Маршем всего две недели, сэр. Трудно даже предположить, что я буду рассказывать почти постороннему человеку о чем-то совершенно личном. Кроме того, я знала, что он будет здесь сегодня вечером, и я…
– Вы боялись, что он воспримет ваши слова так, будто вы клянчите у него подарок?
Лорд Тиндейл ласково улыбнулся. Но девушка даже не заметила этой улыбки, пораженная его удивительной проницательностью.
– Наверное, это Чарити сказала вам про шляпу, хотя это так не похоже на нее, чтобы она…
– Нет, ваша сестра мне ничего не говорила. Но если вы спросите ее, то она, возможно, расскажет, откуда мне это все известно.
Тиндейл наконец сжалился над несчастной озадаченной девушкой. Он начал неспешный монолог, посвященный истории возникновения особняка Альмак, пока они проходили через анфилады комнат.
От Пруденс ничего не требовалось, кроме внимания, на которое она и не скупилась. Она смотрела на него, не отрываясь, и будто не замечала восхищенных взглядов, которые бросали на нее со всех сторон нарядные юнцы.
К тому времени, когда граф вернул свою партнершу ее сестре, у него сформировалось прекрасное мнение о девушке и о ее манерах. Она была начисто лишена жеманства и тщеславия, что сразу выделяло ее из большинства аккредитованных здесь красоток, с которыми он был знаком.
Как он и предполагал, Горация была не в восторге от его рассказа о безупречном поведении мисс Леонард. Хотя, конечно, вдова ничем не выдала своих чувств и заявила, что в молодости сама являлась такой же идеальной, когда искала себе хорошего партнера.
Горация настаивала, чтобы он по-прежнему пристально наблюдал за этими сестрами. Она хотела докопаться до их прошлого.
Он согласился, нарочно поупрямившись, чтобы скрыть свое настоящее желание окунуться в это дело поглубже, и, надо сказать, по причине еще не вполне ясной для него самого, но явно не имеющей ничего общего с Филиппом.
5
Леди Генри говорила со смешанным чувством умиления и гордости, когда в своей роскошной карете отвозила сестер домой после бала:
– Разве я не обещала, что у Пруденс будет грандиозный успех! И это на первом же бале!
Она посматривала довольно то на вспыхивающую румянцем смущения юную девушку, то на ее улыбающуюся старшую сестру. А затем продолжила:
– Она затмила сегодня вечером всех красавиц. Ни одна не могла с ней сравниться!
– Мисс Доббс очень симпатичная, да и мисс Робертсон с ее темными волосами тоже хороша и приглянулась, я думаю, многим, – сказала Чарити спокойно.
Она хотела быть справедливой по отношению к другим девушкам.
– И мисс Фэарвезер очень хорошенькая! По крайней мере, мне так кажется, – добавила скромно Пруденс.
На что леди Генри заметила:
– Да, у нее интересные черты лица, но она какая-то… Совершенно не умеет себя держать, вот в чем дело.
– А я думаю, это потому, что она ужасно застенчивая, – спокойным тоном возразила Пруденс. – Она неловко чувствует себя на публике, когда все разглядывают тебя со всех сторон. Я помню, какая она была веселая и разговорчивая, когда мы с ней познакомились у миссис Уэлборн на прошлой неделе.
– Допускаю, что она очень милая девушка, – согласилась леди Генри, – и несомненно ее ждет успех, когда она наберется опыта и уверенности в себе. Если и приданое у нее солидное, то в конце концов все будет хорошо.
Поскольку никто больше не желал высказаться по поводу очень деликатной темы приданого, леди Генри продолжала обсуждать свежую поросль, пока они не приехали на Верхнюю Уимпол-стрит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27


А-П

П-Я