смеситель rossinka 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Чувство чудесное, слов нет, но в то же время пугающее. Ей слишком дороги либертад и независимость. Ведь дай этому чувству волю, и ее личная вида окажется под угрозой! А потому она постаралась не замечать его, оттеснить в самый дальний уголочек своей души. Чтобы отвлечься, Фелисия занялась ногтями – подровняла пилочкой, обновила слой лака.
На какое-то время это помогло, но затем в ее сознании вдруг всплыл образ Роберто, нежно целующего ее в лодыжку. Она поймала себя на том, что снова думает о нем. Вспоминает запах его кожи, вкус рта. Он здорово умеет целоваться, и член у него большой и красивый! Но его глаза волновали ее больше всего. Они покоряли ее силой истины и любви – такими изображают на картинах глаза Иисуса. Они преисполнены веры и преданности. Но любовь и преданность Роберто не предназначены всем грешникам на свете, он дарит их одной лишь Фелисии.
До сих пор она никого не любила. Ни разу. Конечно, многие мужчины уверяли Фелисию, что любят ее, но, переспав с ней, теряли весь свой пыл. Со временем ее сердце зачерствело и привыкло к этому. Теперь, когда ей говорили о любви, она не только не верила, но просто пропускала признание мимо ушей. Роберто ни разу не произнес слова «люблю». В этом не было необходимости.
Чем больше Фелисия думала о Роберто, тем сильнее становилось проснувшееся в ней чувство. Наконец, оно выросло до таких размеров и могущества, что ей оказалось просто не под силу бороться с ним. И Фелисия уступила. Она отдалась ему, и это чувство поглотило ее сладостной волной, встревожило, напугало. Потому что в нем кипела жизнь, энергия, мощь. Оно способно причинить ей боль. Может глубоко поранить ее сердце. Может изменить ее к лучшему или, наоборот, втоптать в грязь. Но сопротивляться ему было уже поздно. Слишком велика радость ощущать, что ты энаморада!
Дон сидел на кухне, пил кофе и задумчиво водил пальцем по узорам на желтой пластиковой поверхности стола. Мора в толстом махровом халате намазывала маслом гренки. Она протянула один Дону.
– Ты правда не хочешь есть?
Дон отрицательно покачал головой.
– Мне пора.
Мора села за стол с бутербродом в руке. Повисло неловкое молчание, преисполненное нерешительности и боязни заговорить первым.
– Мы увидимся снова?
Дон облегченно перевел дух. Он страшился задать тот же вопрос из опасения получить отказ. Мора без колебаний сделала это за него. Она ничего не боялась, и оттого нравилась Дону еще больше. У нее не имелось привычки кокетничать или лукавить. Если ей хотелось чего-то, она спрашивала напрямик. Такое качество в женщине стало для него приятным открытием.
– Мне бы очень хотелось.
Мора улыбнулась, уступая Дону инициативу.
– Давай встретимся сегодня вечером? Если ты не слишком занята.
– Хочешь, я приготовлю что-нибудь на ужин?
Дон дотянулся через стол до ее пальцев и нежно пожал.
– Меня устраивает любая программа.
Мора улыбнулась.
– Тогда договорились, ужинаем у меня!
Дон допил кофе и встал из-за стола.
– Извини, что я вмешиваю работу, но если объявится твой приятель, не могла бы ты позвонить мне?
– А можно я позвоню тебе просто так?
Дон улыбнулся.
– Несомненно!
Дон похлопал себя по бокам, нащупывая пистолет, полицейский значок и прочие служебные атрибуты. Убедившись, что все на месте, он подошел к Море и поцеловал ее. Она подержала его в своих объятиях, погладив по спине и игриво ущипнув за ягодицу. На мгновение ее рука остановилась на кобуре с револьвером, после чего Мора отстранилась.
– Увидимся вечером!
Норберто и Мартин сидели за одним из отделенных перегородками столиков в ресторане «У Дэнни». Норберто – голодный, измученный, и совершенно аготадо – злился, что ему пришлось всю ночь батрачить, будто простому долбанному кампесино. Говорить не хотелось, особенно по-английски. Когда Норберто сильно уставал, напивался или заболевал, то совершенно терял способность аблар эн инглес. Она вдруг куда-то испарялась. Мартин принадлежал к числу грингос, которые самонадеянно считают себя знатоками испанского языка. Они говорят по-испански громко и уверенно, владея набором слов и грамматикой на уровне первоклашки. Норберто университетов не кончал и не претендовал на отличное знание родного языка, но ему было противно слушать, как грингос коверкают речь и путают глагольные времена.
Поэтому Норберто сейчас предпочитал ничего не говорить. Он молча окунул бумажную салфетку в стакан с водой и стал вытирать ею припорошенное пылью лицо. Напротив обкурившийся Мартин с тупой, блаженной улыбкой уставился в окно. Норберто смотрел на него и думал, какой же все-таки марикон этот гринго! В какой-то момент там, в пустыне, он даже хотел пристрелить Мартина и закопать его вместе с толстяком, но, как нарочно, места в яме едва хватило на одного, а вырыть ее глубже у Норберто уже не было сил.
Конечно, Мартин парень башковитый, но ленивый. Флохо! А раз ленивый, значит, ненадежный. Лентяй того и гляди, проспит что-то важное. Надо присматривать за Мартином, иначе наследит и подставит его. Потому что по следу неизбежно выйдут на Норберто, если не лас-плакас, то Эстеван. Норберто не понимал, как так получается, но стоит тебе оставить после себя хоть тоненькую ниточку, по ней обязательно распутают любое твое башлевое дело. Вот почему Карлос Вила расстался с жизнью.
Норберто выпил свой кофе, потом воду – очень хотелось пить. И есть тоже, и вообще – настроение паршивое!
Мартин тоже проголодался, только не из-за физической нагрузки, а после обильного перекура. Правда, он помог Норберто сбросить труп в яму и даже засыпать землей. Но, вообше-то, подобное занятие не для него. Всю грязную работу должны выполнять… мексиканцы (при этой дерзкой мысли Мартину пришлось одернуть самого себя). А у него есть университетский диплом. Его дело работать мозгами, а не гнуть спину. Нравится вам или нет, но так устроена жизнь.
И как бы ни обижался на него Норберто – а Мартин прекрасно видел, что тот злится – но он действительно работал по-своему. Думал. Планировал. Предвидел возможные последствия. Пусть он не рыл яму, зато напряг мозговые извилины и позаботился о том, чтобы никто не принял горку свежей земли за могилу посреди пустыни. Его осенила великолепная идея разжечь сверху костер, будто кто-то выезжал сюда на пикник.
Однако Норберто не сумел оценить гениальности этой находки. Мартин безрезультатно убеждал его с полчаса, пока солнце не появилось из-за горизонта. Он и не подозревал, что Норберто такой упертый. Может, не стоило посвящать его в свои планы? Впрочем, в тупости Норберто есть и преимущества. Не решится строить козни против Мартина. Мартин нужен ему не только, чтобы осуществить задуманное, но руководить бизнесом после того, как будут устранены Эстеван и Амадо. Отмороженность Норберто служит для Мартина своеобразной профессиональной страховкой.
Мартин отпил из стакана шоколадного эля, и крупинки дробленого льда приятно освежили пересохшее горло. Он наблюдал, как Норберто жадно поглощает обильный завтрак, значащийся в меню под названием «большая отбивная». Вот и Мартин по большому счету хочет так отбить мяч, чтобы с одного удара успеть обежать все базы и совершить победный «хоумран». И тогда Норберто поймет, что его партнер настоящий гений. Это как в шахматах. Двигать фигуры большого ума не нужно – взял, поднял, поставил на свободную клетку. Любой дурак так может. Выигрывает партию тот, кто умеет мыслить стратегически!
Дон заехал домой, чтобы быстренько побриться и переодеться. День обещал быть хорошим. Какие бы силы не управляли вселенной – природная энергия, его величество случай или человеческая карма – все они сговорились сегодня поработать на Дона. Ему не только удалось сдвинуть свое дело с мертвой точки, но и выпало счастье по ходу поисков Боба повстречать эту невероятную женщину. У него явно началась полоса везения.
Эстеван пришел на кухню со свежим номером «Лаопиньон» в руке. Открыл кухонную полку, взял с нее стакан. Потом достал из холодильника кувшин свежего апельсинового сока и помедлил секунду, глядя на две мертвые руки, лежащие рядышком в самом низу на противне для выпечки печенья. Скорее бы избавиться от них! Эстеван не любил слишком долго держать под боком хоть самые маломальские улики. Поэтому никогда не привозил контрабандные партии наркотиков в дом, где проживал постоянно, всегда используя для этого складские помещения, тайники или, в самом крайнем случае, свое «хранилище».
Эстеван сел за стол и уткнулся в газету, не спеша попивая апельсиновый сок. Его беспокоило избрание в Мексике нового пресиденте, который не принадлежал к старой гвардии, веками сохранявшей в стране полуфеодальный уклад во главе с богатыми землевладельцами, промышленными королями и сегунами преступного мира. Слава богу, что не социалист, но все же реформатор. Слишком уж много болтает в своих публичных выступлениях о необходимости улучшить условия жизни рабочего класса Мексики. Грозится ликвидировать незаконную торговлю наркотиками и сурово наказывать коррумпированных чиновников. Эстеван усмехнулся. Как будто этим улучшишь условия жизни!
Бизнес Эстевана был построен на проверенных временем традициях взяток и подкупа. Чиновники должны получать свои «кусочки пирога», чтобы товар беспрепятственно перевозился по территории страны и через американскую границу. А как еще государственный деятель среднего уровня сумеет обзавестись спутниковой тарелкой, дивиди-плейером и джипом «чероки»? Но если этот выскочка возьмется за исполнение своих угроз, могут возникнуть трудности. Конечно, поставки товара в Штаты не прекратятся, на них делаются слишком большие деньги, но начнутся перебои, лишние заботы, хлопоты. Карало, похоже, этот долбанный пресиденте обещает стать болезненной занозой в заднице.
Эстеван выглянул из окна, услышав, как к дому подъехала машина. Из нее вылезли Боб и Амадо, смеясь и обмениваясь шутками, как старые приятели. Как бы ни нравился Эстевану Боб, у него на счет гринго все же были некоторые сомнения. В обычной ситуации эль-хефе не пошел бы на такой риск, но ведь дело приняло совершенно непредвиденный оборот! Опять же, непонятно почему, ему хотелось верить Бобу. Чувствовалось, что у того открытая, прямая душа. Не то, что у Мартина и других пресыщенных благами цивилизации англос, знакомых Эстевану. Большинство англос, похоже, всерьез думают, что им все должно преподноситься на блюдечке, а работать считают ниже своего достоинства. Наверное, заносчивость и высокомерие они всасывают с материнским молоком. Подобные качества не могут понравиться тому, кто проложил себе дорогу в жизни, начав батраком на клубничных грядках.
Боб и Амадо ввалились в кухню. Боб нес в каждой руке по стаканчику кофе из «Старбакс». Один он протянул Эстевану.
– Не знаю, Эстеван, какой кофе ты пьешь, решил купить капуччино.
Эстеван взял стаканчик, тронутый заботой Боба.
– Грасиас, Роберто. Я люблю капуччино.
Они на секунду встретились глазами. Эстевана удивило и, признаться, обрадовало, что Боб не отвел взгляд. Он уже не чувствовал в Эстеване врага.
– Ну как, Роберто, помогла тебе Фелисия обрести уэвос!
– Что?
– Ну, яйца! Мужество, значит!
Боб вспыхнул и смущенно улыбнулся. Амадо хлопнул его по спине.
– Он готов!
Эстеван сделал глоток капуччино.
– А ты что скажешь, Роберто?
– Да. Думаю, готов.
Эстеван посерьезнел.
– Послушай, что я тебе скажу по поводу полиции. Лас-плакас знают, когда ты говоришь неправду. Они умеют это чувствовать. Фокус простой. Говори правду. Только правду. Пусть не всю, но только не привирай. Скажи им часть правды, и тогда они тебе поверят.
– Потому что я не совру!
– Эксакто! И помни, ты не боишься! Ты расстроен! Очень огорчен тем, что расстался со своей девушкой!
– Я должен типа хандрить?
Вмешался Амадо.
– Да, немножко грустить, я думаю.
– Но тогда я совру. Мне вовсе не грустно!
Амадо и Эстеван переглянулись.
– Значит, ты пустился в загул по поводу наступления свободы?
Боб улыбнулся обоим.
– Ну, да, у меня настоящий праздник!
– Буэно. Главное, чтоб было правдиво!
Боб допил кофе и поставил пустой стаканчик на стол.
– Где рука?
Эстеван показал на холодильник.
– Там, внизу.
Сев за руль своего «фольсксваген-гольфа», Боб словно вернулся в далекое прошлое. Радио было настроено на ту же станцию, что он слушал накануне случившихся с ним кардинальных жизненных перемен. Боб понимал, что, прежде чем уволиться из лаборатории, ему придется еще поработать неделю-другую. Уйти внезапно было бы неразумно, так как могло вызвать подозрения. Вот если бы его уволили, тогда другое дело!
По дороге к Паркер-сентру Боб думал о Фелисии. Он невольно сравнивал ее с Морой. Ему стало горько и обидно, что потерял столько времени с Морой, когда мог бы прожить его с Фелисией. Но потом вспомнил, что им с Морой было хорошо. Они провели вместе много счастливых минут. Они любили друг друга. Может, не так страстно, как сейчас с Фелисией, но по-настоящему любили. Время с ней не потрачено зря. Не поживи он с Морой, то, возможно, не был бы сейчас готов для такой женщины, как Фелисия! Боб даже засомневался в правильности своей всегдашней убежденности в беспорядочном устройстве мира. Может, все-таки, существует что-то вроде предначертания? Во всяком случае, очень похоже, что так оно и есть!
В душе Боба начала зарождаться вера в существование какой-то высшей силы, о которой талдычат законченные пьяницы и наркоманы. Типа той, что в «Звездных войнах». Вера в преемственность кармы. В волю Аллаха. В любовь Кришны. Она существует! Он ее чувствует!
Дон был вне себя от ярости. Накануне он строго-настрого велел сотруднику камеры хранения вещественных доказательств, чтобы его известили в ту же минуту – нет, в ту же секунду, когда доставят оторванную руку, и обязательно задержали курьера. Однако эти раздолбай не только не выполнили его указания, но и вообще не сообщили ему, что руку привезли! Дон узнал об этом, только когда сам им позвонил.
Он не стал дожидаться лифта и побежал вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35


А-П

П-Я