Потолок и стены оставались влажными, а в холодном и затхлом воздухе пахло грязью и гнилью.Николас с Ройан подождали, пока Сапер перекинет через мост кабели освещения. Установив лампы, инженер включил их, и сразу стало видно, что туннель поднимается под углом примерно в двадцать градусов.— Теперь замысел старого негодяя Таиты ясен. Сначала он завел нас ниже уровня воды, чтобы затопить туннель и быть уверенным, что никто не сможет туда доплыть. Теперь же он снова поднимается, — заметил Николас.Они двинулись вперед, постепенно преодолевая ствол шахты. Англичанин считал вслух каждый шаг:— Сто восемь, сто девять, сто десять… Неожиданно они дошли до нормального уровня воды, явно отмеченного линией сухих стен. Плиты под ногами тоже перестали быть мокрыми и покрытыми слизью. Еще через пятьдесят шагов Николас и Ройан прошли мимо отметки высокого уровня воды, столь же четко отпечатавшейся на стенах и полу. Дальше туннель никогда не затапливался и остался в том же состоянии, в каком его покинули рабы-египтяне четыре тысячи лет назад. Отпечатки бронзовых чеканов были такими четкими, будто их нанесли вчера.Всего в десяти футах от линии высокой воды обнаружилась каменная площадка с ровным полом. Дальше туннель резко заворачивал.— Давай остановимся здесь на минутку и восхитимся чудом инженерной мысли. — Николас взял Ройан за руку и указал на оставшийся позади коридор. — Таита разместил эту площадку в точности над самым высоким уровнем воды. Как он смог произвести такие точные расчеты? У него не было специальных инструментов, только грубейшие приспособления. И все же он достиг невероятной точности. Это великолепная работа.— Что ж, Таита неоднократно утверждает в свитках, что он гений. Похоже, придется ему поверить. — Она высвободила руку. — Пойдем. Я должна увидеть, что за углом.Они сделали поворот на сто восемьдесят градусов бок о бок, и Николас высоко поднял лампу, за которой через весь коридор тянулся провод. Когда свет упал на лежащее перед ними пространство, Ройан громко вскрикнула и схватила спутника за свободную руку. Они пораженно застыли на месте.Таита специально сделал поворот, чтобы добиться лучшего эффекта. Нижняя часть туннеля, по которой они шли до сих пор, была сделана очень грубо, стены остались неровными, потолок кое-где покрывали трещины и выступы. Египтянин так точно все рассчитал, потому что знал — нижние уровни будут затоплены и повреждены водой. Он не стал тратить силы на то, чтобы украшать их.Теперь же перед ними поднималась широкая лестница. Угол подъема был таков, что вершина оставалась скрытой от глаз. Каждая ступень оказалась шириной в туннель и высотой с ладонь. Лестницу покрывали плиты пестрого гнейса, так отполированные и пригнанные друг к другу, что швы оставались едва заметны. Потолок был втрое выше, чем в нижних частях коридора, и образовывал аккуратный купол, сделанный, как и стены, из синих гранитных блоков, которые располагались удивительно симметрично и точно. Все вместе являло собой величественное, поразительное произведение искусства архитектора. В этом преддверии неизвестного виделись угроза и обещание даров. Простота и отсутствие украшений делали сооружение еще более впечатляющим.Ройан потянула Николаса за руку, и они вместе поднялись на первую ступень лестницы. Ее покрывал тонкий слой пыли, белой и мягкой, как тальк. По пути вокруг их ног взвивались пыльные облачка, приглушая резкий свет электрической лампы, которую англичанин нес, высоко подняв, в правой руке.Постепенно перед ними открылась вершина лестницы. Увидев, что ждет их впереди, Ройан впилась ногтями в ладонь Николаса. Ступени оканчивались еще одной площадкой, в конце которой была прямоугольная дверь. Поднявшись наверх, исследователи остановились перед ней. У обоих не хватало слов, чтобы выразить чувства — казалось, они простояли в молчании целую вечность, держась за руки.Наконец Николас оторвал взгляд от двери и посмотрел на свою спутницу. Чувства, подобные его собственным, отразились у Ройан на лице. Ее глаза светились от счастья. И не было другого человека на земле, с которым Харпер пожелал бы разделить такой момент. Ему хотелось, чтобы он длился вечно.Она повернулась и посмотрела на баронета. Их взгляды встретились и долго не расходились. Оба понимали, что это вершина их жизни, которая больше не повторится. Ройан еще сильнее сжала руку Николаса и повернулась к двери перед ними. Ее залепили белой речной глиной, обретшей за века цвет слоновой кости. На этой гладкой поверхности не было ни трещины, ни пятнышка, как на нежной и гладкой коже прекрасной девственницы.Взгляд немедленно привлекли две печати в центре белого поля глины. Верхняя представляла собой царский герб: прямоугольный выступ, увенчанный скарабеем — жуком, который, символизировал великий круг вечности.Губы Ройан шевелились при чтении надписи, но вслух она ничего не сказала.«Всемогущий божественный правитель Верхнего и Нижнего Египта, ближний друг Гора, возлюбленный Осирисом и Исидой Мамос, да живет он вечно!»Под огромной царской печатью была еще одна, поменьше и попроще, — ястреб с безвольно свисающим сломанным крылом и надпись: «Я, раб Таита, выполнил твой приказ, божественный фараон». Под ястребом находилась колонка иероглифов, грозно предупреждающая: «Незнакомец! Боги смотрят на тебя. Ты тревожишь покой правителя на свой страх и риск!»
Снятие печатей с двери было знаковым действием, поэтому, несмотря на приближающийся сезон дождей, ни один из археологов не собирался отнестись к этому легкомысленно. Надо было сохранить записи о каждом шаге, о каждом открытии и нанести во время работы как можно меньше повреждений историческим ценностям.Николас и Ройан провели один из драгоценных дней за подготовкой к вторжению в гробницу. Естественно, первой заботой Харпера стала безопасность. Он попросил Мека Ниммура поставить вооруженную стражу возле моста через сток в туннеле. Вход в эту зону был запрещен. Только Николас, Ройан, Сапер, Мек, Тессэ и еще четверо отобранных англичанином монахов могли переходить через мост.Хансит Шериф хорошо проявил себя во время расчистки нижней части туннеля. Он был сильным, умным и старательным, поэтому Николас сделал его своим главным помощником. Именно Хансит нес штатив и прочее оборудование для фотосъемки, пока англичанин фотографировал туннель и дверь. Харпер отснял три пленки, подготовив подробный отчет о находках, и только потом позволил монахам принести инструменты, необходимые для взлома двери.Сапер передвинул генератор до подземного пруда, чтобы снизить потерю мощности из-за длины кабеля. Потом он установил прожекторы на верхней площадке лестницы и направил их на замазанную дверь.Собравшиеся на пороге были очень серьезны. Несмотря на то, что гробнице было несколько тысяч лет, они собирались совершить акт осквернения. Ройан перевела иероглифическую надпись-предупреждение Саперу, Меку и Тессэ, и все отнеслись к ней достаточно серьезно.Николас разметил прямоугольный проем, который намеревался вырезать в штукатурке: достаточно большой, чтобы было удобно заходить, и включающий обе печати — царскую и с раненым ястребом. Англичанин хотел сохранить оттиски, уже видя их мысленным взором на почетном месте в коллекции музея в «Куэнтон-Парке».Харпер начал с верхнего правого угла. Сначала он использовал длинное острое шило в качестве зонда. Баронет проталкивал его, покачивая и нажимая, через слой глины, пытаясь определить, что находится за ним. Очень скоро обнаружилось, что штукатурку положили на сплетенный тростник.— Это упрощает нашу задачу, — заявил англичанин. — Эта прослойка поможет вырезать штукатурку, не сломав ее.Николас продолжал вонзать в дверь шило, пока оно не достигло пустоты, воткнувшись до конца.— Шесть дюймов, — проговорил Харпер, измерив острие шила. — Таита никогда не скупится, верно? Работа предстоит непростая.При помощи шила англичанин проткнул все четыре угла отверстия, которое собирался прорезать. Потом он отступил на шаг и подал знак Ханситу принести тяжелый четырехдюймовый буравчик, чтобы расширить дыры. (Таким инструментом рыбаки обычно сверлят лед на озерах зимой.)Как только буравчик проделал отверстие, Николас нетерпеливо отодвинул Хансита в сторону и заглянул в дыру. За ней царила непроглядная тьма, но до Харпера донеслось дыхание древности — сухой, мертвый, безжизненный воздух, пахнущий прошедшими столетиями.— Что ты видишь? — теребила его Ройан, стоящая рядом.— Свет! Несите свет! — приказал Николас. Когда Сапер протянул ему лампу, баронет поднес ее к отверстию.— Говори! — Ройан аж подпрыгивала на месте от нетерпения. — Что там?— Цвета! — прошептал он. — Чудесные, неописуемые цвета.Николас отступил на шаг и, приподняв Ройан за талию, поднес к отверстию, чтобы и она могла заглянуть.— Как прекрасно! — закричала она. — Как там прекрасно!
Сапер установил мощный вентилятор, чтобы перегонять по туннелю воздух, пока Николас готовил бензопилу. После этого англичанин протянул молодой женщине пару очков с пылезащитной маской и помог правильно надеть. Затем Ройан вставила в уши восковые затычки.Перед тем как начать пилить, Харпер отправил остальных обратно по туннелю к самому пруду. В замкнутом пространстве выхлопы от бензопилы и пыль вместе с ревом мотора вредно воздействовали бы на людей. А кроме того, Николас хотел быть с Ройан вдвоем в момент проникновения в гробницу.Когда они остались одни, Харпер включил вентилятор на полную мощность, затем надел маску и заткнул воском уши. Дернув за шнур, он завел бензопилу, и ее немедленно окружили голубоватые облачка выхлопов.Николас собрался с силами и коснулся работающей бензопилой отверстия, проделанного при помощи буравчика. Лезвие разрезало толстую белую штукатурку и слой тростника подобно тому, как нож взрезает глазурь на свадебном торте. Англичанин осторожно повел пилой вдоль намеченной линии.Воздух наполнила белая пыль от штукатурки. Через пару мгновений видимость упала до нескольких футов. Николас продолжал упорно пилить, прорезав правую сторону, затем низ и пошел вверх по левой стороне. Наконец он сделал пропил и наверху. Когда образовавшийся квадрат начал клониться вперед под собственной тяжестью, Харпер выключил двигатель и отложил инструмент.Ройан бросилась помогать ему. Они вместе подхватили выпиленный кусок штукатурки в клубах пыли и выхлопов, не дав ему упасть на пол и разбиться на тысячу осколков. Археологи медленно вынули фрагмент двери, не повредив печатей, и осторожно положили у стены на площадке.Прорезанное отверстие зияло чернотой. Николас направил на него прожектор, но пыль была еще слишком густой, чтобы увидеть внутреннюю часть гробницы. Он пролез через дыру и огляделся, хотя смотреть мешала взвесь из мелких частиц штукатурки.Не пытаясь отправиться дальше, англичанин помог Ройан пролезть через дыру следом за ним. Николас признавал ее право разделить с ним открытие. Преодолев барьер, оба остановились, ожидая, пока вентилятор очистит воздух. Пыль медленно рассеивалась, и первое, что они заметили, был пол под ногами.Здесь он был сделан не из каменных глыб — его покрывали плитки из желтого агата, отполированные до блеска и столь искусно соединенные, что сочленения остались незаметными. Пол напоминал целый лист красивого непрозрачного стекла, блеск которого приглушал слой пыли. Там, где их ноги потревожили пыль, агат засверкал, отражая свет прожекторов.Потом взвесь осела, и глазам постепенно открылось чудесное многоцветье, разнообразие оттенков и форм. Ройан сняла с лица пылезащитную маску и уронила ее на пол. Николас последовал примеру спутницы и набрал полную грудь затхлого воздуха. Ничто не тревожило покой гробницы тысячи лет, и поэтому воздух пах древностью, льняными пеленами и набальзамированным телом.Когда пыль еще больше рассеялась, перед археологами открылся длинный прямой коридор, конец которого скрывался в темноте. Николас снова повернулся к дыре на месте запечатанной двери и взял один из прожекторов на подставке. Харпер настроил его так, чтобы он освещал весь проход перед ними.Они двинулись вперед, и по обе стороны замелькали изображения древних богов, которые со стен смотрели на вторгшихся, нависали над ними, не сводя настороженных, враждебных глаз. Николас и Ройан медленно шли мимо. Шаги по агатовому полу приглушались ковром пыли, а та, что еще висела в воздухе, рассеивала свет прожектора, придавая происходящему некий оттенок нереальности.Все стены и высокий потолок покрывали надписи. Там были длинные цитаты из разных мистических книг: «Книги дыхания», «Книги врат» и «Книги мудрости». Другие иероглифы рассказывали историю жизни фараона Мамоса на земле, перечисляли добродетели, за которые его возлюбили боги.Дальше исследователи обнаружили восемь святилищ в длинной погребальной галерее. Первая была посвящена Осирису. Стены круглой комнаты покрывали хвалы этому богу, а в небольшой нише стояла маленькая статуя Осириса в высоком украшенном перьями головном уборе, с глазами из оникса и горного хрусталя. Глаза столь неумолимо смотрели на вошедших, что Ройан вздрогнула. Николас протянул руку и коснулся ступней бога.— Золото!Потом Харпер посмотрел на огромную фреску, покрывающую стену и половину сводчатого потолка. Там была еще одна фигура Осириса, бога загробного мира, с зеленым лицом и накладной бородой, с руками, сложенными на груди и сжимающими бич и посох, с высокой оперенной шапкой на голове и поднявшейся коброй на лбу. Вошедшие смотрели на него с чувством благоговения. В пыли, освещенной прожекторами, бог, казалось, ожил и двигался перед их глазами.Они недолго задержались в первом святилище, потому что коридор продолжался, прямой как стрела, ведя к заветной цели. Археологи проследовали дальше. Следующее святилище принадлежало богине. Золотая фигура Исиды сидела в нише на троне, ее символе. Младенец Гор сосал ее грудь. Она смотрела на мир глазами из слоновой кости и ляпис-лазури.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80