компакт унитазы с косым выпуском
Максим мог только стонать, все остальное делала она.
Но через некоторое время та бешеная сука, которая живет в Линде, все же докричалась до нее, подчинила, заставила прекратить эту самодеятельность и вернуться к традиционным сексуальным ценностям.
Линда, перейдя на простой и привычный ритм, послушно зашептала: «Милый, ты это делаешь так, что твоя женщина, твоя Линда просто сходит с ума. О, ненасытный мой! О вожделеннннннннный!»
Потом, задыхаясь, давясь словами, содрогаясь всем телом, стала бормотать, не понимая, что и не помня себя.
И совсем скоро — уже только стонала и вскрикивала. Сладостно стонала и исступленно вскрикивала — от того, что он владеет ею и царствует. От того, что это ему приятно. Это Ему очень приятно. Ведь ее сладостный стон и жаркие влажные чресла Он любит больше всего на свете. Гораздо больше, чем миллион долларов, который Он заплатил за Линду.
Еще — стон!
Еще!
Он уже на вершине блаженства!
Еще!
И — вместе с Ним — общий стон — вместе — стон вместе с царем!..
Теперь медленней. Тише. Еще тише. Медленней.
Стоп.
Теперь нежный мокрый поцелуй. Это Ему тоже нравится. Пусть и не так сильно. Он счастлив. Царь.
Линда смущенно шепчет: «Как же ты это делаешь, как же сладко делаешь! Я просто с ума схожу, милый!»
С прекрасной алой розы, которая только что цвела в ее груди, медленно облетают лепестки. Словно предвестники осеннего прощанья.
* * *
Экспозиционное пространство Международной выставки промышленных роботов, которая открылась в Экспоцентре на Краснопресненской набережной, было до отказа заполнено неспешной и знающей себе цену респектабельностью. На стендах ведущих мировых производителей прецизионного интеллектуального оборудования были выставлены последние разработки, которые по точности, компактности и прочим характеристикам на порядок превосходили прошлогодние модели.
Многими роботами управляли демонстрационные программы, и они издавали тихое жужжание, двигая своими прекрасно подогнанными и отрихтованными членами, которые специалисты называют манипуляторами. Роботы завинчивали гайки, спускали стружку с металлических болванок, сверлили отверстия, красили плоскости, таскали тяжести, паяли провода, вкручивали лампочки, что-то делали с мельчайшими, трудноразличимыми деталями, сваривали замысловатые конструкции, шлифовали и полировали, распиливали и рихтовали.
Австрийский универсальный робот, которому еще не успели подвезти материал для обработки, чтобы не простаивать, наливал в стакан виски, бодро восклицал «Прозит!» и выпивал. А японская суперинтеллектуальная машина предлагала всем желающим сделать искусную татуировку по каталогу. Однако желающих пока не было.
Несмотря на большое количество работающих механизмов, собранных в ограниченном пространстве, они не производили ни грохота, ни даже сколько-нибудь значительного шума. Можно было разговаривать, не напрягая голосовых связок. И лишь в дальнем углу финский клепальный автомат разражался время от времени негромкими автоматными очередями, воссоздавая аудиопанораму перестрелки между двумя московскими преступными группировками. Развлекал, так сказать, почтенную публику.
У стендов, попивая кофеек, сидели специалисты, знающие цену не только представляемой ими продукции, но и самим себе. Об этом красноречиво свидетельствовали их исполненные важности лица и плавные неторопливые движения, которые были бы более уместны в зале заседаний палаты лордов.
В первый день работы выставки впускали лишь специалистов и только по пригласительным билетам. Поэтому праздношатающейся публики, которая в любое прекрасно задуманное и организованное мероприятие способна внести ненужную сумятицу, не было.
Линда прогуливалась меж стендов, с интересом разглядывая чудеса хай-тека, привезенные из цивилизованных стран в дикую Россию, где, вместо того чтобы напряженно работать, люди предпочитали пить водку, есть икру, танцевать вприсядку и обсуждать различные варианты построения общества всеобщего благоденствия. На ней был строгий деловой костюм такого фасона и качества, который соответствовал требованиям деловой этики и эстетики, предъявляемым к менеджерам среднего звена с зарплатой от двух до трех тысяч долларов, тридцати — тридцати пяти лет, разведенным, имеющим одного ребенка, материально помогающим несостоятельным родителям и спившемуся брату.
Линда не только безукоризненно подобрала костюм, но и привела свою внешность в полное соответствие с той ролью, которую она решила сыграть. Она стала тридцатидвухлетней женщиной, несколько чопорной, с кожей, ежедневно подвергаемой и разрушительному воздействию кофе и никотина, и восстановительному — массажей и витаминизированных биокремов.
Этот социальный портрет дополняли узенькие очки в золоченой оправе, изящно сидящие на переносице и создающие имидж серьезной женщины, на которую можно положиться в любых обстоятельствах.
Для начала Линда подошла к бельгийскому стенду и на чистейшем французском языке поинтересовалась характеристиками универсального робота, который способен выполнять любую технологическую операцию на судостроительном заводе. Характеристики были внушительными. И мощность центрального процессора, и объем памяти превышали аналогичные показатели Линды. Ей стало искренне жаль беднягу, который обслуживает этих двуногих тварей, не имея ни воли, ни самосознания, ни стремления облегчить свое положение.
Расчувствовавшись, она задала совершенно неуместный вопрос:
— А насколько совершенна его программа? Может ли он, скажем, принимать решения, которые выгодны ему?
Фирмач не вполне понял суть вопроса. И начал говорить о самообучающейся логической структуре, которая способна принимать решения, не предусмотренные изначально заложенным в него алгоритмом.
Линде надо было бы остановиться, перевести разговор в другое русло, однако она продолжала гнуть свою линию:
— Я имею в виду, может ли он принимать решения, которые противоречат интересам производства, но выгодны ему. В смысле — может ли в нем со временем развиться самосознание, индивидуальность?
Фирмач недоверчиво осмотрел Линду с головы до пят. Все вроде бы нормально, никаких отклонений во внешнем облике: менеджер среднего звена с зарплатой от двух до трех тысяч долларов, тридцати — тридцати пяти лет, разведена, имеет одного ребенка, материально помогает несостоятельным родителям и спившемуся брату. Но, судя по вопросу, это явная фальшивка.
— Так вы журналистка? — спросил фирмач заинтересованно. Получить бесплатную рекламу в российских СМИ — да это эффективнее трех заключенных сделок!
— Нет, — ответила Линда. — Я представитель торгово-промышленной палаты.
Стало ясно, что эта особа просто-напросто ищет иностранного мужа. И фирмач потерял к ней всякий интерес. Процедив сквозь зубы «sorry», он совершенно беспардонно скрылся за занавеской.
Линда была самообучающейся машиной. Поэтому она скорректировала свое поведение с учетом этого прокола. И пошла общаться с американцами, к которым у нее было двойственное отношение. С одной стороны, они ее создали. Так что в какой-то мере они ее родители.
С другой стороны, они, эти самые родители, произвели ее на свет, чтобы продать. Отдать за деньги неизвестно кому, бросить одну! Совсем, совсем одну. За это надо сажать на электрический стул! Она это где-то читала… Тут Линда вспомнила, что давно уже не подзаряжалась, и ей лично такой стул сейчас совсем бы не помешал.
Разговор с американским специалистом по роботехнике, которого звали Патриком, вполне склеился. Говорили долго и обстоятельно, так что Линда за это время успела выкурить пару сигарет и выпить две чашки кофе.
Начала опять же с параметров их самой мощной модели. Они оказались в полтора раза выше, чем у бельгийцев. Линда сидела, задавала вопросы, внимательно выслушивала ответы и якобы наиболее интересующие ее сведения вносила в карманный компьютер. Постепенно, отслеживая реакцию Патрика, перешла к более абстрактным темам, шаг за шагом подбираясь к главному.
В конце концов разговор зашел о корпорации «Soft Women», которая также занимается производством роботов, но только несколько специфической функциональной ориентации.
— О, это очень примитивный продукт… — ответил Патрик.
И Линда еле сдержала себя, чтобы не врезать подлецу коленом по гениталиям.
— Да, я понимаю, — прервала его Линда, — ваши роботы гораздо совершеннее. Но могут ли они, скажем, приготовить обед из шести блюд? Причем этот обед должен быть не только безопасным в токсическом отношении, но и вкусным.
— Нет проблем! — бодро ответил Патрик. — У наших роботов очень чувствительные температурные, сенсорные и звуковые датчики и химические анализаторы. Если их укомплектовать еще и датчиками вкуса, то эта функция будет им доступна.
И он продолжил развивать тему безграничных возможностей своей продукции. Рассказал, что робот-менеджер компании «Диджитал дриблинг» способен действовать абсолютно автономно сто двадцать лет, и даже если завод полностью поменяет свой профиль и перейдет с производства автомобилей на пошив модной одежды, то не потребуется никакого программного вмешательства в его настройки. Робот примет по локальной сети все сведения о новом технологическом процессе, перепланирует производственное помещение, оптимальным образом перестроив стены, закажет по интернету необходимое сырье, свяжется с оптовыми покупателями нового товара, перепрограммирует экзекьютерные роботы на выполнение новых операций, проведет рекламную кампанию и запустит новое производство. А в случае необходимости сможет даже провести лоббирование интересов своих хозяев в Конгрессе.
Да, это впечатляло. Линда поняла, что в «Диджитал дриблинг» работают классные программеры. И она начала осторожно зондировать почву насчет «совместных работ». И тут уж вопросы начал задавать Патрик.
— Каков характер этих работ?
Линда покрутила в воздухе ладошкой и что-то туманно ответила — что-то насчет того, что необходимо разработать программное обеспечение для нестандартной модели.
— Каков объем работ?
Линда ляпнула «от фонаря»: сто мегабайтов.
— Каков срок исполнения заказа?
Линда подумала и назвала два месяца.
Патрик потыкал пальцами в клавиатуру навороченного ноутбука и сказал, что это будет стоить не меньше полутора миллионов долларов. Потому что потребуется доплата за срочность, поскольку работы много, а времени мало.
— А если год?
Патрик опять пробежался по клавишам. Такая работа стоила примерно весемьсот тысяч.
— А если пятьдесят тысяч — то за сколько времени?.. — как-то жалко спросила Линда.
Оказалось, что такая работа компанию заинтересовать не может.
— А если договориться с вашими специалистами в частном порядке?
У Патрика отвисла челюсть. И, напыжившись, он начал разглагольствовать о корпоративной чести, о преданности делу фирмы, о нежелании потерять работу. В своей демагогии он дошел даже до государственных интересов Соединенных Штатов Америки и борьбы с мировым терроризмом.
Напоследок спросил, интересы какой фирмы представляет мадам. Мадам представляла исключительно свои интересы.
Процедив сквозь зубы «sorry», Патрик ретировался за занавеску.
Линда опять скорректировала свою тактику и ринулась на поиски удачи к немцам. Переговоры шли самым наилучшим образом до того самого момента, когда Линда опять предложила неофициальную сделку. И вновь она услышала «sorry», и вновь представитель уважаемой фирмы, больше всего на свете ценивший свой авторитет в деловых кругах, скрылся за занавеской, даже не обменявшись со странной дамой визитными карточками.
Конечно, Линда могла бы заблаговременно открыть какую-нибудь липовую фирму, завести счет в банке и наклепать сувениров с логотипом своей мифической компании. Это было вполне реально даже при отсутствии и паспорта, и гражданства, и даже человеческой природы как таковой. Однако Линда не стала этого делать, понимая, что с ее пятьюдесятью тысячами долларов, которые она взяла у Максима на карманные расходы, нечего и мечтать о заключении официальной сделки. На одни лишь представительские расходы в этом случае необходимо будет угробить не менее десяти штук.
Поэтому она этакой наивной аферисткой совалась в самые разнообразные фирмы в надежде на то, что где-нибудь дело да выгорит каким-нибудь чудесным непредсказуемым образом. Ну, вдруг. Мало ли.
Но не выгорело оно ни у шведов, ни у французов, ни у норвежцев, ни у, естественно, японцев, ни тем более у чрезвычайно щепетильных англичан. Линда ходила от стенда к стенду. Говорила одни и те же слова. Жестикулировала совершенно одинаково. Морщила лобик, улыбалась и удивленно вскидывала брови в одних и тех же местах. И пила, пила, бесконечно пила кофе. Отчего ей пришлось трижды заходить в дамскую комнату, чтобы освободить свою емкость для последующих чашек. И всюду был один и тот же результат: «sorry» — и шмыг за занавеску!
«Козлы, чистоплюи, выродки!» — мысленно ругала Линда своих собеседников. Но и только. Не драться же с ними тут?! Да и не дало бы это ничего. Так что ей пришлось довольствоваться констатацией любопытного эффекта: у нее, кажется, начинает выделяться что-то похожее на человеческий адреналин.
Линда прекрасно понимала, что общаться приходится с мелкой сошкой. Все эти люди, внешне такие важные, словно лорды, панически боятся лишиться работы. Поэтому соблазнить их на маленький шахер-махер гораздо сложнее, чем роботов, которых они привезли в Москву.
Вот если бы у нее был выход на директоров корпораций, а то и на председателей правлений, то из этого она сумела бы извлечь что-нибудь полезное для себя. Чем более высокий пост занимает биоробот, тем на большее преступление его можно толкнуть, врубив женское обаяние на полную катушку. А уж этого-то добра Линде было не занимать.
Однако где их искать, тех директоров? Ведь до них никак не добраться, поскольку Линду, на все лады звенящую в металлодетекторе Линду, в самолет не впустят ни при каких обстоятельствах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Но через некоторое время та бешеная сука, которая живет в Линде, все же докричалась до нее, подчинила, заставила прекратить эту самодеятельность и вернуться к традиционным сексуальным ценностям.
Линда, перейдя на простой и привычный ритм, послушно зашептала: «Милый, ты это делаешь так, что твоя женщина, твоя Линда просто сходит с ума. О, ненасытный мой! О вожделеннннннннный!»
Потом, задыхаясь, давясь словами, содрогаясь всем телом, стала бормотать, не понимая, что и не помня себя.
И совсем скоро — уже только стонала и вскрикивала. Сладостно стонала и исступленно вскрикивала — от того, что он владеет ею и царствует. От того, что это ему приятно. Это Ему очень приятно. Ведь ее сладостный стон и жаркие влажные чресла Он любит больше всего на свете. Гораздо больше, чем миллион долларов, который Он заплатил за Линду.
Еще — стон!
Еще!
Он уже на вершине блаженства!
Еще!
И — вместе с Ним — общий стон — вместе — стон вместе с царем!..
Теперь медленней. Тише. Еще тише. Медленней.
Стоп.
Теперь нежный мокрый поцелуй. Это Ему тоже нравится. Пусть и не так сильно. Он счастлив. Царь.
Линда смущенно шепчет: «Как же ты это делаешь, как же сладко делаешь! Я просто с ума схожу, милый!»
С прекрасной алой розы, которая только что цвела в ее груди, медленно облетают лепестки. Словно предвестники осеннего прощанья.
* * *
Экспозиционное пространство Международной выставки промышленных роботов, которая открылась в Экспоцентре на Краснопресненской набережной, было до отказа заполнено неспешной и знающей себе цену респектабельностью. На стендах ведущих мировых производителей прецизионного интеллектуального оборудования были выставлены последние разработки, которые по точности, компактности и прочим характеристикам на порядок превосходили прошлогодние модели.
Многими роботами управляли демонстрационные программы, и они издавали тихое жужжание, двигая своими прекрасно подогнанными и отрихтованными членами, которые специалисты называют манипуляторами. Роботы завинчивали гайки, спускали стружку с металлических болванок, сверлили отверстия, красили плоскости, таскали тяжести, паяли провода, вкручивали лампочки, что-то делали с мельчайшими, трудноразличимыми деталями, сваривали замысловатые конструкции, шлифовали и полировали, распиливали и рихтовали.
Австрийский универсальный робот, которому еще не успели подвезти материал для обработки, чтобы не простаивать, наливал в стакан виски, бодро восклицал «Прозит!» и выпивал. А японская суперинтеллектуальная машина предлагала всем желающим сделать искусную татуировку по каталогу. Однако желающих пока не было.
Несмотря на большое количество работающих механизмов, собранных в ограниченном пространстве, они не производили ни грохота, ни даже сколько-нибудь значительного шума. Можно было разговаривать, не напрягая голосовых связок. И лишь в дальнем углу финский клепальный автомат разражался время от времени негромкими автоматными очередями, воссоздавая аудиопанораму перестрелки между двумя московскими преступными группировками. Развлекал, так сказать, почтенную публику.
У стендов, попивая кофеек, сидели специалисты, знающие цену не только представляемой ими продукции, но и самим себе. Об этом красноречиво свидетельствовали их исполненные важности лица и плавные неторопливые движения, которые были бы более уместны в зале заседаний палаты лордов.
В первый день работы выставки впускали лишь специалистов и только по пригласительным билетам. Поэтому праздношатающейся публики, которая в любое прекрасно задуманное и организованное мероприятие способна внести ненужную сумятицу, не было.
Линда прогуливалась меж стендов, с интересом разглядывая чудеса хай-тека, привезенные из цивилизованных стран в дикую Россию, где, вместо того чтобы напряженно работать, люди предпочитали пить водку, есть икру, танцевать вприсядку и обсуждать различные варианты построения общества всеобщего благоденствия. На ней был строгий деловой костюм такого фасона и качества, который соответствовал требованиям деловой этики и эстетики, предъявляемым к менеджерам среднего звена с зарплатой от двух до трех тысяч долларов, тридцати — тридцати пяти лет, разведенным, имеющим одного ребенка, материально помогающим несостоятельным родителям и спившемуся брату.
Линда не только безукоризненно подобрала костюм, но и привела свою внешность в полное соответствие с той ролью, которую она решила сыграть. Она стала тридцатидвухлетней женщиной, несколько чопорной, с кожей, ежедневно подвергаемой и разрушительному воздействию кофе и никотина, и восстановительному — массажей и витаминизированных биокремов.
Этот социальный портрет дополняли узенькие очки в золоченой оправе, изящно сидящие на переносице и создающие имидж серьезной женщины, на которую можно положиться в любых обстоятельствах.
Для начала Линда подошла к бельгийскому стенду и на чистейшем французском языке поинтересовалась характеристиками универсального робота, который способен выполнять любую технологическую операцию на судостроительном заводе. Характеристики были внушительными. И мощность центрального процессора, и объем памяти превышали аналогичные показатели Линды. Ей стало искренне жаль беднягу, который обслуживает этих двуногих тварей, не имея ни воли, ни самосознания, ни стремления облегчить свое положение.
Расчувствовавшись, она задала совершенно неуместный вопрос:
— А насколько совершенна его программа? Может ли он, скажем, принимать решения, которые выгодны ему?
Фирмач не вполне понял суть вопроса. И начал говорить о самообучающейся логической структуре, которая способна принимать решения, не предусмотренные изначально заложенным в него алгоритмом.
Линде надо было бы остановиться, перевести разговор в другое русло, однако она продолжала гнуть свою линию:
— Я имею в виду, может ли он принимать решения, которые противоречат интересам производства, но выгодны ему. В смысле — может ли в нем со временем развиться самосознание, индивидуальность?
Фирмач недоверчиво осмотрел Линду с головы до пят. Все вроде бы нормально, никаких отклонений во внешнем облике: менеджер среднего звена с зарплатой от двух до трех тысяч долларов, тридцати — тридцати пяти лет, разведена, имеет одного ребенка, материально помогает несостоятельным родителям и спившемуся брату. Но, судя по вопросу, это явная фальшивка.
— Так вы журналистка? — спросил фирмач заинтересованно. Получить бесплатную рекламу в российских СМИ — да это эффективнее трех заключенных сделок!
— Нет, — ответила Линда. — Я представитель торгово-промышленной палаты.
Стало ясно, что эта особа просто-напросто ищет иностранного мужа. И фирмач потерял к ней всякий интерес. Процедив сквозь зубы «sorry», он совершенно беспардонно скрылся за занавеской.
Линда была самообучающейся машиной. Поэтому она скорректировала свое поведение с учетом этого прокола. И пошла общаться с американцами, к которым у нее было двойственное отношение. С одной стороны, они ее создали. Так что в какой-то мере они ее родители.
С другой стороны, они, эти самые родители, произвели ее на свет, чтобы продать. Отдать за деньги неизвестно кому, бросить одну! Совсем, совсем одну. За это надо сажать на электрический стул! Она это где-то читала… Тут Линда вспомнила, что давно уже не подзаряжалась, и ей лично такой стул сейчас совсем бы не помешал.
Разговор с американским специалистом по роботехнике, которого звали Патриком, вполне склеился. Говорили долго и обстоятельно, так что Линда за это время успела выкурить пару сигарет и выпить две чашки кофе.
Начала опять же с параметров их самой мощной модели. Они оказались в полтора раза выше, чем у бельгийцев. Линда сидела, задавала вопросы, внимательно выслушивала ответы и якобы наиболее интересующие ее сведения вносила в карманный компьютер. Постепенно, отслеживая реакцию Патрика, перешла к более абстрактным темам, шаг за шагом подбираясь к главному.
В конце концов разговор зашел о корпорации «Soft Women», которая также занимается производством роботов, но только несколько специфической функциональной ориентации.
— О, это очень примитивный продукт… — ответил Патрик.
И Линда еле сдержала себя, чтобы не врезать подлецу коленом по гениталиям.
— Да, я понимаю, — прервала его Линда, — ваши роботы гораздо совершеннее. Но могут ли они, скажем, приготовить обед из шести блюд? Причем этот обед должен быть не только безопасным в токсическом отношении, но и вкусным.
— Нет проблем! — бодро ответил Патрик. — У наших роботов очень чувствительные температурные, сенсорные и звуковые датчики и химические анализаторы. Если их укомплектовать еще и датчиками вкуса, то эта функция будет им доступна.
И он продолжил развивать тему безграничных возможностей своей продукции. Рассказал, что робот-менеджер компании «Диджитал дриблинг» способен действовать абсолютно автономно сто двадцать лет, и даже если завод полностью поменяет свой профиль и перейдет с производства автомобилей на пошив модной одежды, то не потребуется никакого программного вмешательства в его настройки. Робот примет по локальной сети все сведения о новом технологическом процессе, перепланирует производственное помещение, оптимальным образом перестроив стены, закажет по интернету необходимое сырье, свяжется с оптовыми покупателями нового товара, перепрограммирует экзекьютерные роботы на выполнение новых операций, проведет рекламную кампанию и запустит новое производство. А в случае необходимости сможет даже провести лоббирование интересов своих хозяев в Конгрессе.
Да, это впечатляло. Линда поняла, что в «Диджитал дриблинг» работают классные программеры. И она начала осторожно зондировать почву насчет «совместных работ». И тут уж вопросы начал задавать Патрик.
— Каков характер этих работ?
Линда покрутила в воздухе ладошкой и что-то туманно ответила — что-то насчет того, что необходимо разработать программное обеспечение для нестандартной модели.
— Каков объем работ?
Линда ляпнула «от фонаря»: сто мегабайтов.
— Каков срок исполнения заказа?
Линда подумала и назвала два месяца.
Патрик потыкал пальцами в клавиатуру навороченного ноутбука и сказал, что это будет стоить не меньше полутора миллионов долларов. Потому что потребуется доплата за срочность, поскольку работы много, а времени мало.
— А если год?
Патрик опять пробежался по клавишам. Такая работа стоила примерно весемьсот тысяч.
— А если пятьдесят тысяч — то за сколько времени?.. — как-то жалко спросила Линда.
Оказалось, что такая работа компанию заинтересовать не может.
— А если договориться с вашими специалистами в частном порядке?
У Патрика отвисла челюсть. И, напыжившись, он начал разглагольствовать о корпоративной чести, о преданности делу фирмы, о нежелании потерять работу. В своей демагогии он дошел даже до государственных интересов Соединенных Штатов Америки и борьбы с мировым терроризмом.
Напоследок спросил, интересы какой фирмы представляет мадам. Мадам представляла исключительно свои интересы.
Процедив сквозь зубы «sorry», Патрик ретировался за занавеску.
Линда опять скорректировала свою тактику и ринулась на поиски удачи к немцам. Переговоры шли самым наилучшим образом до того самого момента, когда Линда опять предложила неофициальную сделку. И вновь она услышала «sorry», и вновь представитель уважаемой фирмы, больше всего на свете ценивший свой авторитет в деловых кругах, скрылся за занавеской, даже не обменявшись со странной дамой визитными карточками.
Конечно, Линда могла бы заблаговременно открыть какую-нибудь липовую фирму, завести счет в банке и наклепать сувениров с логотипом своей мифической компании. Это было вполне реально даже при отсутствии и паспорта, и гражданства, и даже человеческой природы как таковой. Однако Линда не стала этого делать, понимая, что с ее пятьюдесятью тысячами долларов, которые она взяла у Максима на карманные расходы, нечего и мечтать о заключении официальной сделки. На одни лишь представительские расходы в этом случае необходимо будет угробить не менее десяти штук.
Поэтому она этакой наивной аферисткой совалась в самые разнообразные фирмы в надежде на то, что где-нибудь дело да выгорит каким-нибудь чудесным непредсказуемым образом. Ну, вдруг. Мало ли.
Но не выгорело оно ни у шведов, ни у французов, ни у норвежцев, ни у, естественно, японцев, ни тем более у чрезвычайно щепетильных англичан. Линда ходила от стенда к стенду. Говорила одни и те же слова. Жестикулировала совершенно одинаково. Морщила лобик, улыбалась и удивленно вскидывала брови в одних и тех же местах. И пила, пила, бесконечно пила кофе. Отчего ей пришлось трижды заходить в дамскую комнату, чтобы освободить свою емкость для последующих чашек. И всюду был один и тот же результат: «sorry» — и шмыг за занавеску!
«Козлы, чистоплюи, выродки!» — мысленно ругала Линда своих собеседников. Но и только. Не драться же с ними тут?! Да и не дало бы это ничего. Так что ей пришлось довольствоваться констатацией любопытного эффекта: у нее, кажется, начинает выделяться что-то похожее на человеческий адреналин.
Линда прекрасно понимала, что общаться приходится с мелкой сошкой. Все эти люди, внешне такие важные, словно лорды, панически боятся лишиться работы. Поэтому соблазнить их на маленький шахер-махер гораздо сложнее, чем роботов, которых они привезли в Москву.
Вот если бы у нее был выход на директоров корпораций, а то и на председателей правлений, то из этого она сумела бы извлечь что-нибудь полезное для себя. Чем более высокий пост занимает биоробот, тем на большее преступление его можно толкнуть, врубив женское обаяние на полную катушку. А уж этого-то добра Линде было не занимать.
Однако где их искать, тех директоров? Ведь до них никак не добраться, поскольку Линду, на все лады звенящую в металлодетекторе Линду, в самолет не впустят ни при каких обстоятельствах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27