Но ей уже было все равно. К концу бала Машенька влюбилась. Ну, может быть, не совсем влюбилась, но увлеклась несомненно.
В следующее воскресенье де Легисамо нанес им визит. Позже Машенька узнала, что перед этим Луис пригласил папеньку в самый дорогой ресторан Баии, где между коньяком и десертом папенька выторговал себе недурное вспомоществование в виде ежеквартальных отчислений с продаж хлопка де Легисамо на бразильском рынке. Когда Машенька выяснила все эти подробности - не сразу, далеко не сразу! - ей стало ужасно неприятно. Показалось, что ее продавали и покупали, словно племенную кобылу. Возможно, это и стало первой трещинкой в их с Луисом отношениях - парадоксальным образом раздражение, поднявшееся у нее в душе, обратилось не на папеньку, который, собственно, и начал этот позорный торг, а на мужа, хотя понятно было, что влюбленный де Легисамо меньше всего думал о том, как бы не прогадать.
Может быть, думая о сделке, которую Луис заключил с ее отцом, Машенька просто не могла отделаться от мысли, что для ее мужа такие договоренности не внове. Ведь двадцать лет назад он пообещал отдать старому Мигелю Эспиноса величайшее сокровище своего рода в обмен на руку и сердце его дочери Глории.
– Одну минуту, - прервал Машеньку капитан. - Откуда вам стало известно о Глории? Ведь муж не делился с вами такими подробностями, верно?
Машенька отвела взгляд.
– Миранда мне рассказала. Я после этого так долго плакала! Ужасно жалко эту Глорию, но и меня ведь тоже жалко… Знаете, у меня такое чувство, что он до сих пор любит свою мертвую невесту, а я ему понравилась только потому, что чем-то ее напоминаю…
– Вы ничуть не напоминаете Глорию, - мягко возразил Анненков. - Я видел ее портрет у Луиса Ивановича в кабинете. Ничего общего. Если уж кто-то и похож на нее, так это Миранда.
Машенька сердито фыркнула.
– Миранда! Вот уж кто хорошо его понимает. Двоюродная сестра… Если б Луис не был ее кузеном, она уже давно бы меня со свету сжила. Верите?
– С пониманием, - кивнул Анненков. - Значит, вы здесь глубоко несчастны?
Машенька немедленно зарделась.
– Ну, не то чтобы совсем… Просто мне очень не хватает участия, ласки, любви… вы мужчина, потому не поймете. Вы можете жить хоть на необитаемом острове, и если у вас будет сеть, чтобы ловить рыбу, и печка, чтобы ее коптить, вы будете счастливы. А женщинам нужно куда больше… мы без этого не можем существовать…
– И все это вы получили здесь, в «Холодной горе», - утвердительно проговорил капитан. - Однако без участия вашего мужа.
Глаза сеньоры де Легисамо превратились в две колючие ледышки.
– Вам обязательно говорить гадости?
– Я всего лишь называю вещи своими именами, - поклонился Анненков. - Если вас это задевает, я готов принести свои извинения. Но я веду расследование и вынужден обходиться без светских условностей.
– Да, это ужасно, - сокрушенно вздохнула Машенька. - Сердечко пропало… Я всегда так называла его - сердечко. Луис так им дорожил, так дорожил…
– Если хотите, чтобы я нашел это «сердечко», отвечайте на вопросы, - посоветовал капитан. - Меня можно не стесняться, я здесь человек новый и вряд ли задержусь надолго… Итак, вы пытались намекнуть на то, что в поместье нашелся некто, заменивший внезапно охладевшего к вам мужа, так?
– Ну, допустим… но вы же не скажете об этом Луису? Анненков глубоко вздохнул. Когда он наконец смог ответить, голос его звучал спокойно и ровно, как обычно:
– Моя задача - отыскать пропавшую драгоценность. Если ради этого придется вытащить из пекла чертову бабушку - я это сделаю. Если для того, чтобы вернуть El Corazon, придется рассказать вашему мужу о вашей измене, я это сделаю. Другое дело, что я считаю подобный вариант весьма маловероятным. Вас это устроит?
– Что ж, - Маша пожала худенькими плечами, - по крайней мере, честно. Да, Юрий Всеволодович, я действительно нашла здесь одного человека… впрочем, что значит: «нашла»? Я его и не искала вовсе. Это была встреча, вы понимаете, что это такое?
– Смею надеяться. И как долго продолжается весь этот треугольник? Пожалуйста, не лгите.
– С прошлого года. Луис, конечно же, кое о чем догадывается, но Миранда не дает ему скучать.
– И все-таки еще один вопрос я обязан вам задать. Постарайтесь ответить на него честно.
– Постараюсь, - с вызовом откликнулась Машенька. - Спрашивайте, господин сыщик!
– Почему вы так спокойно отнеслись к тому, что вашего мужа взяла в оборот Миранда?
На мгновение Машенька растерялась. Взглянула испуганным зайчонком, но быстро справилась с нахлынувшими эмоциями.
– А что я могла сделать? Она в «Холодной горе» не чужая, ее здесь все с детства знают и любят, а я выскочка, да к тому же иностранка. Ко мне тут не очень хорошо относятся… Мне даже казалось, что меня извести хотят… ну, убить. Там, в старом доме, так жутко, особенно по ночам… Я поэтому и попросила Луиса, чтобы для меня построили эту башенку.
– Это произошло до того, как у вас начались отношения с Николаем Александровичем?
Машенька сокрушенно вздохнула.
– Ну вот! А сами говорили, что не будете больше об этом спрашивать… Если вы хотите выведать, не для того ли я выпросила у мужа башенку, чтобы спокойно встречаться с Ником, то нет, не для того. Башню построили два года назад, через год после моего приезда в поместье. Можете спросить у Луиса, он помнит, какие у меня случались ночные кошмары, когда я ночевала в старом доме.
– Что за кошмары? - деловито поинтересовался Анненков. Маша передернула плечами.
– Ну, всякие… Огромные длинные коридоры, и топот за спиной - кто-то за мной гонится, но обернуться и посмотреть нельзя, иначе смерть… Зеркала, затягивающие, как омут… Огромные змеи, выползающие из-под старых кроватей… Туман, в котором шевелятся какие-то исполинские, ужасные тени…
– Очень интересно, - вежливо сказал капитан. - А здесь, в башенке, кошмары, стало быть, прекратились?
Машенька недоуменно кивнула - она как будто и сама была поражена таким результатом.
– Да, сразу же. Иногда я стелю себе кровать прямо на крыше, под плотным пологом, чтобы насекомые не налетали со всей долины на свет…
– А доступ в башенку есть только у тех, кто владеет ключами, не так ли?
– У меня, у Хуаниты - это служанка. И у дона Луиса. Но он сюда уже очень давно не заходит…
– Вы забыли Николая Александровича, - подсказал Анненков.
– Ну да. В общем, четыре человека. А почему вас это интересует?
Капитан пожал плечами.
– Потому что тот, кто похитил сокровище и убил индейца-официанта, возможно, попытается добраться до вас.
Сеньора де Легисамо побледнела. Анненков отметил про себя, что она вообще очень легко переходила из крайности в крайность - словно где-то внутри у нее было спрятано реле, мгновенно переключавшее эмоции.
– Зачем?
– Ну, хотя бы затем, что в поместье было два кристалла в форме сердца, верно? И один из них, изготовленный столичным ювелиром Лазарсоном, должен находиться у вас.
На этот раз Машенька даже не вздрогнула.
– А, эта подделка? И вы всерьез полагаете, что кто-то на нее польстится?
– Для начала мне не мешало бы на нее посмотреть, - заметил Анненков. - К тому же я ведь так и не сподобился увидеть настоящий El Corazon. Надо хотя бы на копию взглянуть.
– Что ж, - Машенька гордо вытянула шею и стала похожа на балерину, танцующую Маленького Лебедя. - Извольте. Я покажу вам…
Она поднялась с кресла, прошла мимо капитана, обдав его едва уловимым запахом цветочных духов, и скрылась в дальней комнате.
– Милая Маша, - крикнул капитан ей вдогонку. - Я совершенно не собирался вас обижать…
Из комнаты донесся резкий деревянный стук - видимо, Машенька дернула на себя ящик шкафа. Загремело что-то тяжелое.
– Где же эта стекляшка? - приговаривала сквозь сжатые зубы сеньора де Легисамо. - Я же точно помню, что она была в этой шкатулке… неужели… нет, неужели…
Прошло пять минут. В комнате по-прежнему стучали, швырялись вещами и ругались сквозь зубы. Наконец возня прекратилась и на пороге возникла Машенька - очень растерянная. В руках у нее был пустой деревянный футляр.
– Юрий Всеволодович, - с трудом произнесла она, не решаясь сделать шаг по направлению к Анненкову. - Юрий Всеволодович, кто-то украл ее… мою копию…
Капитан подошел к ней, мягко вынул из безвольной руки футляр, потом, деликатно подталкивая, усадил в кресло. Налил в стакан на два пальца виски.
– Пейте, - приказал он. - И постарайтесь взять себя в руки. Самое страшное вам уже не грозит.
Зубы Машеньки стукнули о край стакана.
– Что? - робко спросила она, глядя на капитана снизу вверх испуганным котенком. - Самое страшное?
– Убийца действительно был здесь, - успокоил ее Анненков. - И оставил вас в живых.
13.
– Вот что, старина, - сказал капитан, глядя в прозрачные голубые глаза Ланселота Стиллуотера. - Мне позарез нужен человек, который мог изготовить копию ключа от башни сеньоры Марии. Сдается мне, вы такого человека знаете.
Стиллуотер моргнул.
– Знал, - с нажимом произнес он. - Знал - так будет правильнее. Тот индеец, которого нашли в колодце… Я, честно говоря, сразу понял, кто это, хотя лицо у него и выглядело неважно. А говорить вам не стал, чтобы не отвлекать от поисков. Крестьян вы все равно допрашивать не смогли бы - они по-испански говорят с пятого на десятое. Пока вы сидели в башне, я навестил деревню, навел кое-какие справки. Звали его Хорхе, он у них был на все руки мастер. И слесарь, и механик…
– И официант, - задумчиво добавил Анненков. - Как выяснилось.
– Вот это как раз удивительно. Наряди официантом какого-нибудь крестьянина, дай ему в руки поднос - он ведь двух шагов пройти не сумеет. А Хорхе единственный из всей деревни жил когда-то в городе, в Трухильо, работал там в баре. Понимаете, к чему я клоню?
– Тот, кто подослал его ко мне с бокалом отравленного вина, прекрасно знал, что Хорхе справится со своей ролью. Это никак не мог быть человек со стороны, так?
Стиллуотер пощипал ус.
– Более того, это должен быть кто-то, очень хорошо знающий крестьян. К примеру, я помнил, что этот парень чинил в «Холодной горе» сломанные замки, но о том, что он подавал кружки в баре, узнал только сегодня, от старосты.
– А что за человек староста?
– Индеец как индеец, жуликоват, но в меру. Желаете с ним поговорить? Он, кстати, один из немногих деревенских жителей, кто хорошо говорит по-испански.
– Хотелось бы, - вздохнул капитан. - Вот только покидать поместье мне сейчас никак нельзя…
Англичанин оттопырил нижнюю губу.
– Я предусмотрел это и прихватил старосту с собой. Он сейчас на кухне со слугами. Уплетает хозяйскую ветчину.
– Черт возьми, - сказал Анненков почти растроганно. - Ланселот, иногда мне кажется, что вы читаете мои мысли раньше, чем они появляются у меня в голове!
Капитан уже успел убедиться, что туземцы по большей части выглядят почти одинаково - во всяком случае, на европейский взгляд. Небольшого роста, коренастые, жилистые, с короткими шеями и обожженными беспощадным горным солнцем коричневыми лицами. Все они носили черные или серые пончо и войлочные островерхие шапки. Староста исключением не был, разве что шапка у него оказалась цветастая, расшитая желтыми и красными нитями. Когда Стиллуотер и Анненков вошли в кухню, он торопливо вскочил с деревянной скамьи и низко поклонился, утирая тыльной стороной ладони жирный от снеди рот.
– Говоришь по-испански? - рявкнул Анненков на старосту, подходя к нему вплотную. Тот вздрогнул и вжал голову в плечи:
– Да, сеньор…
– Кто дал Хорхе форму официанта? Отвечай быстро, говори правду!
– Не знаю, сеньор…
Краем глаза капитан увидел, что слуги, с опасливым любопытством наблюдающие за допросом, стараются отодвинуться подальше.
– Ланселот, - сказал он по-английски, - закройте, пожалуйста, двери и проследите, чтобы никто не улизнул.
– Хорхе делал ключи для замков? - продолжал он допрос.
– Да, господин.
– Кто из господ в поместье заказывал ему ключи?
– Не знаю, господин…
– Врешь, собака, - капитан резко отбросил полу пиджака и расстегнул кобуру «Потапыча». При виде огромного пистолета глаза индейца испуганно расширились.
– Молодая сеньора, господин… Но это было давно…
– Кто еще?
– Не знаю, господин…
– Вы бы отошли, Ланселот, - медленно проговорил по-испански Анненков, вытаскивая «Потапыча». - Мозгов тут сейчас будет - по всей комнате…
Староста икнул и вдруг повалился на колени.
– За что, господин? Я ничего не сделал! Я знаю, что Хорхе изготовил ключи для молодой сеньоры, потому что она посылала за мной, чтобы спросить, кто в деревне может справиться с этой работой! Но больше я ни о чем не знаю, правда! За что?
– За то, что ты укрываешь убийцу! Тебе известно, кто нарядил Хорхе официантом, ведь ты же сам рассказал убийце, что бедный парень работал в баре в Трухильо!
Коричневое лицо старосты сделалось пепельно-серым.
– Нет! - сдавленно прохрипел он. - Он сам все знал! Он все про всех знает! Я ничего не говорил ему, клянусь…
– Кто - он? - Анненков ткнул ствол «Потапыча» старосте под подбородок. - Однорукий?
Староста с видимым усилием сглотнул скопившуюся во рту слюну.
– Эх, сеньор… - горько сказал он. - Однорукий… Это же сам Руми, понимаете? Могучий колдун! Кто я против него? Мышь! Он приходит, когда хочет, и уходит, когда ему вздумается. А те, кто встают у него на пути, быстро умирают… и никто в деревне не смеет перечить Руми. Если бы он пришел к Хорхе и сказал ему: «Вот, бери это, надень и иди в поместье», - тот так и сделал бы…
– Вот ведь хитрая бестия, - покачал головой Стиллуотер. - Заметьте, он ведь до сих пор ни в чем не признался!
Анненков хмыкнул.
– Нам от него не признание сейчас нужно, а факты. А скажи-ка, скользкий ты наш, откуда Руми раздобыл форму официанта? Только не говори мне, что из воздуха наколдовал - не поверю.
Староста укоризненно посмотрел на него снизу вверх.
– Ну подумайте сами, господин, откуда же он мог ее взять?
– Намекаешь, что он украл ее здесь, в поместье?
Индеец выразительно пожал плечами. Капитан вздохнул и убрал маузер в кобуру.
– Значит, твой Однорукий - великий колдун, - задумчиво проговорил Анненков, глядя куда-то сквозь индейца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21