Походка у него была мягкая и легкая, и он без всяких до-
полнительных усилий передвигался почти бесшумно.
- Ты куда, Черенок? - послышался шепот сзади. - Гляди, нарвешься.
Павел даже головы не повернул. Он знал, что единственным человеком,
который не хочет, чтобы Сауляк вышел из зоны, был молоденький первоходок
Коля, осужденный за дурацкую кражу еще по малолетке и переведенный во
взрослую колонию по достижении восемнадцати лет. Коля пришел в зону сов-
сем недавно, месяца два назад, и его невысоким, ладно скроенным телом
сразу же заинтересовались любители. Сауляк, который дал себе зарок ни с
кем не контачить в колонии в целях собственной же безопасности, вынужден
был отступить от данного себе слова, потому что пожалел мальчишку. Краем
уха он ловил разговоры, ведущиеся вокруг того, "как бы Кольку опустить
половчее", и терпеливо ждал, когда подонки приступят к осуществлению
своего замысла. Ждать пришлось недолго, заводилы наконец договорились о
порядке очередности. Сауляк глаз с мальчишки не спускал и, когда понял,
что "вот, началось", тихо подошел к двери, за которой укрылись насильни-
ки. Возле двери, разумеется, стояли двое жлобов, которых поставили "на
атас", пообещав дать попользоваться Колей после паханов, но они не явля-
ли собой препятствие для Павла. Давно еще, спустя только месяц после
прихода Павла в зону, все знали, что связываться с ним нельзя. Себе до-
роже. Поэтому, завидев бесшумно двигающуюся, почти бесплотную фигуру Че-
ренка, они только и думали о том, как бы не встретиться с ним взглядом.
Дверь оказалась запертой, Сауляк не глядя протянул руку и с удовлет-
ворением почувствовал, как в ладонь лег теплый металлический ключ, пос-
лушно положенный одним из жлобов. Он резко повернул ключ в замке и рва-
нул дверь. Еще ничего не случилось, он успел. Коля стоял, согнувшись
вперед, за руки и за ноги его держали четыре сукина сына, а тот, чья
очередь по жребию или по договору была первой, уже спустил штаны и с шу-
точками и прибауточками демонстрировал собравшимся свой прибор в полной
боевой готовности. Зрелище было устрашающим, потому что под кожу полово-
го члена, и без того имевшего от природы внушительные размеры, были вши-
ты шарики - предмет особой гордости этого придурочного пахана. Сауляк
лишь на мгновение представил себе, какую дикую боль испытает бедный
мальчишка, когда это жуткое сооружение разорвет его анус, но этого мгно-
вения было достаточно, чтобы все разом прекратилось. Гордо торчащий впе-
ред и вверх толстый длинный член вдруг начал съеживаться у всех на гла-
зах и обвисать, как воздушный шарик, из которого выпускали воздух. Все
стояли молча, не произнеся ни слова, оцепенев, хотя по сути ничего
сверхъестественного не произошло. Не покойник же к ним явился с того
света, а Черенок, такой же зек, как они сами. Все они знали, что Черенок
не продаст, не стукнет. За два года много чего происходило на его гла-
зах, его даже прямо провоцировали на стукачество, ожидая, что он ссучит-
ся, и потом можно будет с чистой совестью устроить ему судилище, да так
и не дождались. Но все замерли, вперив глаза в пол. Сауляк взял Колю за
плечо и вывел наружу. Парнишка рыдал в голос, даже не пытаясь спрятать
лицо, до того он был напуган.
- Не реви, - сухо сказал ему Павел. - Все уже кончилось. Больше не
повторится.
- Откуда ты знаешь? - всхлипнул Коля. - Ты у них главный, что ли?
- Нет. Но я знаю.
- Можно мне в твою семью? - робко попросил паренек.
- У меня нет семьи. Я один.
- Возьми меня к себе. Вдвоем будем. Братва говорит, тебе посылки не
шлют и на свиданки не ездят, а мне мама будет присылать и привозить, я с
тобой буду делиться.
- Не нужно, мне хватает.
- Посмотри, ты худой какой, как же хватает! - возмутился Коля. - Не
зря тебя Черенком зовут, ты же за черенком от лопаты можешь спрятаться.
- Я сказал - не нужно.
Тогда Павел встал и ушел, прервав разговор. Он не стал приближать Ко-
лю к себе, но постоянно чувствовал его взгляд, полный признательности и
робкого восхищения. Поэтому сейчас, нахально двигаясь к выходу из барака
и слыша доносящийся сзади шепот, Сауляк понимал: любой из его отряда мо-
жет проявить заботу о том, чтобы он не "нарвался", потому что каждый из
них хочет, чтобы ненавистный, непонятный и источающий неясную, но острую
опасность Черенок убрался наконец отсюда. Никто из них не хочет, чтобы
он нарвался на неприятность из-за нарушения режима всего за несколько
дней до освобождения. Только, может быть, маленький Коля хотел бы, чтобы
Черенок еще задержался здесь, потому что боялся оставаться без поддерж-
ки. Все остальные спят и видят, как бы побыстрее избавиться от него. Ко-
нечно, за нарушение режима его здесь не задержат, нет такого закона,
чтобы назначенный судом срок самовольно продлевать, но если за несколько
дней до освобождения Черенка разозлить, то эти несколько дней превратят
жизнь обитателей барака в ад. Уж в этом-то никто не сомневался.
Сауляк открыл дверь в коридор и тихо прошел к умывальникам. Зажег
свет, ничего не опасаясь, открыл кран, сполоснул лицо ледяной водой,
поднял голову и посмотрел на свое отражение в щербатом мутном зеркале.
Он почти не изменился за эти два года. Даже не похудел, потому что ху-
деть уже было некуда, он всегда был тонким как струна. Узкая кость, об-
тянутая гладкой шелковистой кожей. Сильно впавшие щеки, высокий лоб, ма-
ленькие глаза в обрамлении коротких незаметных ресниц, почти полностью
отсутствующие брови, тонкий, но слишком длинный для такого лица нос с
выраженной горбинкой. На голове - полтора волоса, и те уже почти седые.
В этом году исполнится сорок пять. Только по шевелюре и виден возраст,
он вообще начал лысеть рано, уже в тридцать лет его волосы заметно поре-
дели. Если б не это - высокий стройный мальчик, под кожей ни грамма жи-
ра, даже мускулы как бы не накачаны. Впрочем, они действительно не были
накачаны. У Сауляка были сильные, сухие, выносливые ноги бегуна, но руки
и плечи были худыми и тонкими.
Из коридора донеслись шаги, в умывалку заглянул Костец, зарабатываю-
щий себе досрочное освобождение участием в секции внутреннего порядка.
Не поленился, встал среди ночи. Всем им Черенок поперек горла стоит,
никто проглотить не может.
- Ты чего, заболел? - заботливо спросил Костец. - Может, Рыло поз-
вать, чтоб врача привел?
Рылом обитатели зоны называли одного из дежурных помощников начальни-
ка колонии, сокращенно ДПНК, чья смена была как раз сегодня. Выходить из
барака на улицу в неположенное время запрещалось, а даже если и выйдешь,
то далеко не уйдешь, каждый барак огорожен, сеткой обнесен, а дверь в
этой загородке на замок запирается. И без начальника отряда или ДПНК ты
в эту дверь не пройдешь. Так что если понадобился врач, то без помощи
ДПНК никак не обойтись.
Сауляк даже не повернулся, только молча смотрел на Костеца, отражав-
шегося в зеркале. Зеркало было не только мутным, но и кривым, и крепень-
кий плотненький Костец казался в нем длинным и тощим.
- Не надо, - наконец процедил он сквозь зубы.
- Ты бы лег, Черенок, - робко попросил Костец. - ДПНК как раз в это
время бараки обходит.
- Заткнись, - сказал Сауляк спокойно и почти ласково.
Костец ретировался. Павел прислушался к себе - бок побаливал, но тер-
петь вполне можно. Лишь бы температура не поднялась. Был бы он на свобо-
де, он бы, конечно, сделал все, что нужно. Подсолнечное масло с лимоном
или бутылку подогретой минералки "Ессентуки-17" с ксилитом принять
внутрь - и лечь в постель, положив под правый бок горячую грелку. Самый
лучший способ профилактики, да и приступ еще можно предотвратить, если
вовремя спохватиться.
Он вернулся и улегся на койку. Осталось всего шесть дней. А что по-
том?
- Осталось всего шесть дней, - говорил представительный человек в се-
ром костюме, и в голосе его звенел металл. - А что потом? Ведь он все
знает и может в любой момент рассказать.
- Он не из болтливых. По крайней мере, за те два года, что он провел
в колонии, информация никуда не прошла. Значит, он держит язык за зубами
и не собирается пользоваться сведениями, которыми располагает. Почему вы
боитесь, что, выйдя на свободу, он начнет болтать? Откуда у вас эта уве-
ренность?
- Потому что я слишком хорошо представляю себе, что такое свобода и
чем она отличается от тюрьмы. Находясь в зоне, на что он мог бы рассчи-
тывать, разгласив известные ему секреты? Только на славу. Разглашенная
тайна перестает иметь цену, а шантажировать кого бы то ни было из коло-
нии практически невозможно. Оттуда не позвонишь, а почта досматривается.
Зато на свободе он может продать свою осведомленность очень и очень до-
рого. Я надеюсь, ты понимаешь, чего я добиваюсь. Сауляк должен умереть
раньше, чем он раскроет свою набитую секретами пасть. Ты понял меня? Он
должен умереть так, чтобы никому не пришло в голову искать за этим чтото
пикантное. Самое милое дело - обоюдная пьяная драка где-нибудь на строй-
ке или в поле. Бомжи перепились. Я точно знаю, этого Сауляка пасут, его
ждут и за ним будут гоняться, чтобы узнать, что находится у него в голо-
ве. И не дай тебе Бог избавиться от него так, чтобы дать им повод кри-
чать о том, что от него именно избавились.
- Хорошо, Григорий Валентинович, я все понял.
"Тридцать шесть инициативных групп выдвинули к сегодняшнему дню трид-
цать кандидатов, но кто из них согласится баллотироваться на прези-
дентских выборах - станет известно несколько позже", - говорила очарова-
тельная черноволосая ведущая теленовостей.
На экране в это время стали появляться фотографии известных полити-
ков, о которых шла речь. Вячеслав Егорович Соломатин нехорошо усмехнул-
ся, глядя на знакомые лица. Вот они все где у него, подумал он, бросив
взгляд на непроизвольно сжавшийся кулак. Все. До единого. Все они зама-
раны, потому что нет среди них ни одного по-настоящему независимого че-
ловека. За каждым стоит криминальный капитал, потому что некриминально-
му, честно заработанному взяться неоткуда. Закон экономики. Честные
деньги в большом количестве на одних руках - это песня далекого будуще-
го, такого далекого, что нам не дожить.
Про этих, которые сейчас на экране, Володька Булатников много мог бы
порассказать, да жаль, нет его, заткнули ему рот, побоялись. Но ничего,
есть помощник его, Пашка Сауляк. Тот, конечно, поменьше знает, но тоже
достаточно, чтобы этим президентам недоделанным шею свернуть. Есть
только один Президент в этой стране, один раз народ его уже выбрал, и
другого ему пока не нужно. И для того, чтобы выбить из борьбы всех кон-
курентов, Соломатину нужен Паша Сауляк.
Вячеслав Егорович ни минуты не сомневался, что сумеет договориться с
помощником покойного генерала Булатникова. Ведь любая договоренность -
это в конечном итоге всего лишь вопрос денег и гарантий. Деньгами Соло-
матин располагал огромными, и гарантии он мог бы дать любые.


Глава 2

Третье февраля пришлось на субботу, и в восемь утра дорога от станции
до колонии была абсолютно пустынной. Было уже светло, окрестности хорошо
просматривались, и Настя подумала: наверное, даже лучше, что Сауляк ос-
вобождается в субботу. Если Колобок-Гордеев прав и за этим хулиганствую-
щим агентом кто-то собирается охотиться, то по крайней мере, субботним
утром в поселке это будет не так-то просто сделать, оставшись незамечен-
ным.
Дня два назад, приехав в Самару, она хотела было связаться с адми-
нистрацией колонии и выяснить, в котором часу Сауляк выйдет за ворота.
Но потом поразмыслила немного и передумала. Судя по словам генерала Ми-
наева, Павлом Дмитриевичем начали интересоваться, и весьма активно. Сле-
довательно, скорее всего, действовали через администрацию колонии. А
коль так, то незачем ей, майору милиции Анастасии Каменской, светиться
лишний раз. Как знать, кто из сотрудников колонии подкуплен. Ведь по за-
кону подлости, как раз на него и нарвешься.
Около половины девятого она подошла к зданию административного корпу-
са колонии и уселась на скамейку. Вход, откуда должен был появиться Сау-
ляк, находился в пяти метрах от нее. Настя поставила рядом с собой лег-
кую, но вместительную сумку, сунула руки в карманы и приготовилась к
долгому ожиданию.
Ноги у нее замерзли еще в электричке, и, сидя на скамейке, она вяло
пыталась шевелить пальцами в сапогах, чтобы разогнать кровь и хоть нем-
ного согреться.
В девять пятнадцать к колонии подъехала серая "Волга". Водитель при-
тормозил почти у самых ворот, но, повинуясь команде пассажира, оглянув-
шегося на Настю и недовольно скривившегося, снова тронулся и отъехал по-
дальше, метров на пятьдесят в ту сторону, куда должен будет идти только
что освободившийся бывший осужденный Сауляк.
"Первые подвалили, - с удовлетворением отметила Настя. - Интересно,
они тоже заранее приехали, как и я, или им точно сообщили, когда Сауляк
выйдет? Если сообщили, значит, у этих есть свои люди в зоне. Учтем".
Она не спеша поднялась со скамейки и подошла к самым воротам. Как бы
там ни было, но она должна быть первой, кого увидит Сауляк. И самое
главное, ее должны видеть те, кто тоже интересуется Павлом Дмитриевичем.
В девять двадцать пять с дороги, ведущей от станции, свернул и оста-
новился метрах в двухстах от серой "Волги" молодой человек в куртке-пу-
ховике и большой шапке из волчьего меха. Настя заметила, что пассажир и
водитель "Волги" перекинулись несколькими словами, после чего автомобиль
снова начал маневрировать, словно отыскивая наиболее удобное положение.
Только непонятно, для чего именно это положение должно было быть удоб-
ным. Парень в волчьей шапке постоял минуты три, задумчиво глядя на выпи-
сываемые "Волгой" круги, и снова вернулся на тракт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10