Справщики отвечали: "Мы ту Минею печатали по указу государя с старых переводов, а ирмосы, догматики, степенные и богородичные напечатали в ней с печатного Ирмолога и с Часослова". Иродион еще сказал: "В Потребнике напечатано помазывать (младенца) миром на ногах, а у нас-де в России миром на ногах не помазывают с самого Крещения Русской земли". Арсений отвечал: "Потребник переведя с греческого письма по указу государя слово в слово, а от своего ума ничего не прибавил; пусть проверят тот перевод без меня иные переводчики, и они увидят, что я перевел право". Эти слова Арсения следовало бы помнить раскольникам, которые доселе не перестают слепо укорять его в небывалых ересях и в намеренном будто бы искажении церковных книг. Поп Иродион, верно, понял свою ошибку и чрез несколько времени сделался ревнителем новопечатных книг. Он был перемещен от Ризположенской церкви к церкви святой Софии, Премудрости Божией, что вновь была устроена за Москвою-рекою. И отсюда, взяв с собою десять человек прихожан, вместе с попом Иваном Фокиным из Барашской слободы, взявшим с собою до 70 прихожан, ходил в Воскресенский монастырь к патриарху Никону, который принял их ласково, поучил и благословил, а попов и наделил подарками от себя. С того времени оба эти попа начали похвалять новые книги и учить своих детей духовных, чтобы крестились тремя перстами, а непокорных проклинали.
Гораздо более, чем в белом духовенстве, нашлось тогда противников новопечатных книг между монашествующею братиею. Одни из них и писали против этих книг, некоторые же только не соглашались принимать их и возбуждали к тому же других своим словом и примером. К первому классу принадлежали: 1) старец, а по иным и архимандрит, Покровского монастыря в Москве Спиридон Потемкин. Он был из дворянской фамилии, приходился будто бы дядею окольничему Федору Михайловичу Ртищеву и до морового поветрия или до взятия Смоленска царем Алексеем Михайловичем жил в Смоленске. Вероятно, там-то он и изучил языки греческий, латинский и польский и приобрел те познания, которыми славился, и ненависть к латинянам и униатам. Вскоре по переселении в Москву принял пострижение в Покровском монастыре, что за Яузою на Убогих, и, всецело предавшись чтению книг, сделался "великим поборником по старому благочестию". Когда скончался (14 ноября 1662 г.) Новгородский митрополит Макарий, то царь будто бы присылал Федора Ртищева к старцу Спиридону и предлагал ему Новгородскую кафедру, но Спиридон отказался, не желая принимать новопечатных книг. Он написал против православной Церкви до десяти Слов, составляющих целую, хотя небольшую, книгу, которая зовется у раскольников так: "Книга богомудрого старца Спиридона Потемкина". Здесь он говорил и о крестном знамении, и о Символе веры, и о пришествии антихриста, и о том, будто ереси в новопечатные книги заимствованы от латинян, и пр. Спиридон скончался 2 ноября 1665 г. и не дожил до Собора, судившего расколоучителей. 2) Старец Ефрем Потемкин, постриженник Бизюкова монастыря в Дорогобужском уезде. Но отсюда Ефрем удалился в Нижегородские пределы и поселился в дремучих лесах, тянувшихся верст на триста по направлению к Ветлуге. Туда стекались к нему крестьяне из окрестных деревень на лыжах так как никаких дорог к его келье не было, - чтобы слушать его учение. Он проповедовал, что антихрист уже народился, настало последнее время и всяк должен беречь свою старую веру, что новопечатные книги испорчены, Церковь увлеклась в ереси, восставал против исправленного Символа веры, четвероконечного креста, молитвы Иисусовой и многих прельстил. О тех же самых предметах он и писал, но писания его не дошли до нас. 3) Архимандрит Спасского монастыря в Муроме Антоний. Он написал сочинение, сохранившееся доселе, о сложении перстов для крестного знамения и для архиерейского благословения с мистическими толкованиями, а также челобитную государю и другие сочинения - об аллилуйе, о Символе веры, до нас не дошедшие, и находился в сношениях с покровительницею расколоучителей боярынею Морозовою. 4) Уставщик Симонова монастыря в Москве старец Серапион, прежде бывший протопопом в Смоленске, также оставил какие-то "хульные писания" на православную Церковь за исправление книг, до нас не дошедшие. Из числа иноков, содействовавших распространению раскольнических мнений только устною проповедию и своим примером, известны: 1) чернец Капитон. Он был поселянин дворцового села Даниловского в Костромских пределах и, не имея чем питаться, принял монашество и удалился в пустынное место - Колесниково, где и начал жить по образу пустынников. Молва о подвигах Капитона привлекала к нему многих из поселян; некоторые оставались с ним жить и, несмотря на его совершенное невежество в святых книгах и безграмотность, имели его своим наставником. Он заповедовал им строгий пост, так что даже в великие праздники, на Рождество Христово и на Пасху, не разрешал вкушать рыбы, сыру и масла, и еще настойчивее заповедовал держаться двуперстия в крестном знамении и чуждаться троеперстия как страшной ереси. Последним своим учением Капитон имел такое обширное влияние на всю окрестную страну, что по его имени раскольники вообще называемы были капитонами, раскол "капитонскою ересью", а сам он ересеначальником. 2) Старец Сергий Салтыков, постриженник Бизюкова монастыря в Дорогобужском уезде, настолько славившийся между своими единомышленниками, что протопоп Аввакум указывал на него царю в своей челобитной как на достойнейшего занять архиерейскую кафедру. 3) Строитель лысковского Богородицкого монастыря в Нижегородском уезде черный поп Аврамий, не допускавший в своем монастыре употребления новопечатных книг. 4) Старец Боголеп Львов, ратовавший в Кожеозерском монастыре особенно против трегубой аллилуйи и соблазнивший многих своею бесчинною жизнию. 5) Чернец Иосиф Истомин, он происходил от армян, принявших крещение при царе Михаиле Феодоровиче в Казани, и, когда началось исправление церковных книг и обрядов, явился жарким защитником двуперстия в крестном знамении; за свое упорство сослан был в 1660 г. из Казани в Енисейск и, проезжая чрез сибирские города Верхотурье, Туринск и Тюмень, увлек своим лжеучением многих, а в Енисейске не переставал сеять то же лжеучение целые десятки лет.
Но мало того что отдельные иноки разных монастырей вооружались против новопечатных книг, против них восстал и целый монастырь Соловецкий. Настоятелем Соловецкого монастыря был тогда архимандрит Илия, который хотя лично присутствовал на Московском Соборе 1654 г. и подписался под решением его о необходимости исправления церковных книг, но в душе принадлежал к числу лиц, нимало не сочувствовавших соборному решению и крепко стоявших за старые книги. Это обнаружил он в следующем году, когда с особенною участливостию принял у себя в монастыре бежавшего из заточения протопопа Неронова, величая его страдальцем за истину и добрым воином, за что и подвергся временному запрещению от патриарха Никона. Теперь Илии представился случай засвидетельствовать еще яснее и решительнее свою приверженность к партии Неронова. В 1657 г., 30 августа, прибыл в Холмогоры боярский сын Новгородского митрополита Макария Иван Малгин, развозивший по церквам и монастырям епархии новопечатные церковные книги, и передал здесь приказному старцу Соловецкого подворья Иосифу для отсылки в монастырь пятнадцать новых Служебников да три другие церковные книги, взяв за них 23 рубля 8 алтын и 3 деньги. В октябре старец переслал книги в Соловецкий монастырь, и архимандрит Илия, приняв их тайно "с своими советники" и не объявив никому, положил в казенную палату. Чрез несколько времени, однако ж, об этом узнали в монастыре, и братия начали говорить между собою: "Зачем нам не покажут присланных новых Служебников, не дадут даже посмотреть на них?" Архимандрит испугался, как бы не подвергнуться ответственности, и в наступившем 1658 г., на шестой неделе Великого поста, пригласив к себе всех попов своей обители, принудил их под страшными угрозами приложить свои руки к приговору, который сам же составил с своими советниками и в котором было написано, будто архимандрит по получении тех Служебников давал их своим попам, но попы служить по ним не согласились. Попы предлагали архимандриту, чтобы он сам начал, а за ним и они будут служить по новым Служебникам, но он и слышать о том не хотел, и попа Германа, который осмелился отслужить по новому Служебнику одну только литургию в приделе архидиакона Евфимия, дважды били за то плетьми. Прошли зимние месяцы, когда за льдами прекращается всякое сообщение с Соловецким монастырем, открылась навигация, и в монастырь стали приходить из разных мест России богомольцы. Многие из них начали "зазирать", что в святой обители доселе совершаются службы по старым Служебникам, а не по новым вопреки царскому и патриаршему указам. В душе настоятеля опять возбудились тревоги, и он с своими советниками придумал новую меру, чтобы оградить себя от ответственности пред начальством. Он созвал 8 июня в монастырскую трапезу на "черный Собор" всю братию, даже больничных, пригласил также строителя Анзерского монастыря с братиею и всех бывших тогда в обители богомольцев из разных городов и со слезами на глазах сказал к собравшимся: "Видите, братие, последнее время? Восстали новые учители, и отвращают нас от православной веры и от отеческого предания, и велят нам служить на ляцких крыжах по новым Служебникам, неведомо откуда взятым. Помолитесь, братие, чтобы Бог сподобил нас умереть в православной вере, как умерли отцы наши, и чтобы латинской службы нам не принимать". В ответ на это все братия, хотя даже не видели новых Служебников, чтобы судить о них, подговоренные советниками архимандрита, закричали: "Латинской службы и еретического чина нам не принимать, и причащаться от такой службы не хотим, и тебя, отца нашего, ни в чем не выдадим - в том руки приложим, все заодно стоять готовы". Тогда архимандрит прочел им наперед составленный в этом именно смысле приговор, в котором было изложено, что, когда из Холмогор присланы были Служебники нового выхода, архимандрит Илия объявил о них священникам, диаконам и всей братии на черном Соборе, но священники сказали: "Мы учились и привыкли служить по старым Служебникам, по которым служили Соловецкие чудотворцы и все прежние игумены, а служить по новым Служебникам при старости лет, а иные и по малограмотности, мы не можем научиться и привыкнуть"; братия же всем Собором отвечали: "Если священники начнут служить по новым Служебникам, мы не будем от них и причащаться, и просим у Бога милости, чтобы скончаться нам в обители, как скончались наши отцы, а если на отца нашего архимандрита Илию выдет какая кручина или повеление от святейшего патриарха или Новгородского митрополита, нам, всей братии, бить пред ними челом своими головами, и стоять всем заодно, и ни в чем отца нашего архимандрита Илию не выдавать". Приговор предложен был для подписания прежде всего священникам, и некоторые из них, боясь архимандрита, беспрекословно подписались, а трое, Виталий, Спиридон и Герман, не соглашались подписаться, но на них закричали: "Мы вас живыми из трапезы не выпустим", и они поневоле должны были уступить. Всего подписалось: десять попов Соловецкого монастыря, каждый за себя и за своих детей духовных, не умеющих грамоте; черный поп Анзерской пустыни за себя и за своих детей духовных; келарь, казначей и три соборных старца Соловецкой обители; четыре диакона и 28 чернецов, т. е. простых монахов той же обители; келарь больничный за себя и за 67 больничных братий, больничные уставщик и два чернеца. Знак, что грамотных людей во всей Соловецкой обители, с Больничным монастырем и Анзерскою пустынею, было тогда только до 52 человек. Но и после подписания такого приговора архимандрит не мог успокоиться, опасаясь, как бы на него не донесли. Он заклинал священников во время служения с ними литургии Телом Христовым, которое им преподавал, чтобы они ничего не писали о нем патриарху или государю; дал приказ по монастырю, чтобы никто не принимал от них никакого письма для пересылки, умолял о том же самих богомольцев, приглашая к себе, и 18 июля, позвав к себе в алтарь попа Виталия, одного из трех, недобровольно подписавшихся под приговором, сказал: "Вы на меня восстаете, не хочете быть в соединении с нами, и мы вас проклинаем". Виталий отвечал: "Страшно нам проклятие св. соборной Церкви, святейшего патриарха и всего великого Собора, а твое проклятие нас не страшит". И, несмотря на все меры предосторожности, принятые архимандритом, эти три священника нашли "доброго человека" и послали с ним к патриарху Никону свою челобитную на архимандрита. К сожалению, патриарх Никон в то время уже отрекся от своей кафедры - о чем в Соловецком монастыре еще не знали, - и челобитная трех священников, хотя несомненно была доставлена по назначению (так как доселе в подлиннике хранится в Московской Синодальной библиотеке, куда могла попасть из патриаршего архива), не обратила на себя внимания духовных властей. Это тем более достойно сожаления, что, как видно из челобитной, не один архимандрит Илия ревновал в монастыре против новопечатных книг, но и его советники: келарь Сергий, старцы Савватий Обрютин, Евстратий, Макарий Бешеный, Герасим Фирсов, Тихон Будильник - и многие другие были уже в то время "велие враги и хульники на чин св. Восточныя Церкви", что архимандрит Илия уже тогда все Поморие утверждал в своем лжеучении и по всем монастырским волостям и по усольям заказывал, чтобы отнюдь Служебников новых не принимали и крестились по-прежнему, а кто крестился тремя перстами, тех проклинал, и что, наконец, один из названных помощников архимандрита, Терасим Фирсов, еще в 1658 г. написал тетрадки о двуперстном сложении для крестного знамения, которые и ходили по рукам братии и других грамотных людей. При таких условиях раскол уже тогда мог более и более укореняться не только в Соловецком монастыре, но и во всей окрестной стране.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80