Пахнет смолой, пеньковыми канатами, сырыми снастями. А все эти запахи перешибает запах моря.
Что правда, то правда. Сна я не добрал, острых ощущений перебрал, и голова в результате работает со скрипом. Но и без великих интеллектуальных озарений ясно, что капитан Флекк не собирается отправлять нас в Сидней самолетом австралийского рейса КLМ. Я пытаюсь заговорить, но Флекк отстраняет меня пренебрежительным жестом. Освещает карманным фонариком чемоданы, для которых Кришна отыскалтаки лужу погрязнее. Флекк прихватывает пару чемоданов, дружелюбным кивком приглашая меня следовать его примеру и его маршруту. Рабат без всякого дружелюбия поддерживает волеизъявление начальства тычком в бок. Честно говоря, этот Рабат со своим двенадцатым калибром и гнусными манерами сидит у меня в печенках. Флекк явно перекормил его ссылками на американские триллеры.
То ли Флекк обладал кошачьей способностью видеть в потемках, то ли держал перед мысленным взором подробную карту местности со всеми тросами, канатами, тумбами и булыжниками, но нам не пришлось долго плутать, и упал я всего раз пять, не болыяе. Но вот он замедлил ход, повернул направо и двинулся по каменным ступенькам вниз. Без излишней поспешности сперва включил фонарик, за что я ему мысленно выразил искреннюю признательность: покрытые тиной ступеньки без перил доверия не внушали. Каюсь, было у меня искушение уронить Флекку на макушку чемодан. Экспериментально проверить его реакцию на закон всемирного тяготения. Но я подавил сей порыв по двум причинам: во-первых, два дула по-прежнему сверлят мне спину. А во-вторых, свыкшиеся с темнотой глаза мои уже различают смутный контур судна у подножия лестницы. Ну, допустим, собьешь его с ног, максимальный ущерб потерпевшего минимален - пара царапин. А моральный - максимален. По самолюбию Флекка будет нанесен удар, после которого он мигом сменит милостивый тон на гнев, дружелюбие - на мстительность. Кстати, выстрелив, он не промахнется. Такие стреляют наверняка.
Я покрепче сжал чемоданные ручки и продолжил нисхождение по скользким ступеням с настороженностью Даниила в приятном обществе спящих львов. Кстати, разница не столь уж велика. Разве что львы в данном случае на полную катушку бодрствуют... Через пару секунд Мэри Гопман и оба индуса были на причале рядом со мной.
Сейчас от морской глади нас отделяло едва ли футов восемь. Я все таращился на судно, пытаясь определить его тип и размеры. Но небо, затянутое тучами, было невыгодным фоном. Мои наблюдения сложились приблизительно в такой черновой набросок. Судно широкое, длина - футов семьдесят, ну, двадцатью больше или меныле. И мачты - то ли две, то ли три. Вдруг дверь палубной надстройки распахнулась, яркий свет, хлынувший наружу из помещения, буквально ослепил меня.
Длинная тощая фигура быстро пересекла освещенный прямоугольник. Дверь тотчас закрылась.
- Ну как, босс, порядок? - В Австралии я не бывал, но австралийцев встречал изрядно. В данном случае акцент неоспоримо изобличал австралийца.
- Порядок. Они у нас в руках. И поосторожней с этим треклятым освещением. Мы загружаемся.
Посадка прошла без приключений. Палуба корабля плотро прижата к причалу. Тридцать дюймов вниз - и ты на палубе. На деревянной, дощатой, а не стальной. Это я засек сразу.
Когда все забрались на судно, капитан Флекк спросил:
- Готовы мы к приему гостей, Генри? - В голосе слышалось облегчение: слава, мол, Богу, рискованная кампания позади.
- Каюты готовы, босс, - ответствовал Генри мерзким грубым голосом. Показать им?
- А что, покажи. Я буду у себя. Повидаемся позже. И пожалуйста, без фокусов!
Генри направился к корме, мы - за ним, за нами - конвойные. Когда палубная надстройка осталась позади, он осветил фонариком крышку люка. Нагнулся, убрал болт, открыл люк, направил луч в зияющую дыру.
- Спускайтесь.
Я, отсчитывая ступеньку за ступенькой на отвесной стальной лестнице, иду первым. Сразу за мной - Мэри Гопман. Считаю: раз, два... Десять ступеней. Едва светлая головка Мэри оказывается на уровне палубы, люк захлопывается. Слышен скрежет задвижки. Еще две-три ступеньки вниз - и пора осмотреться.
Отвратительный каземат, непроглядно темная тюрьма. Впрочем, зачем сгущать краски? Тусклый светлячок пробивается сверху, сквозь щели люка, ведь в рубке на палубе горит лампа. Так что определиться в пространстве можно без помощи рук и передвигаться - без тросточки. Но все равно гнуснейшая резиденция, равных в мире не сыщешь. И вонища жуткая. Бубонная чума, а не запах. Разит - аж небесам тошно.
Единственный путь отсюда тот, что ведет сюда. Поближе к корме дощатая перегородка, между досками - щель. Бесполезная. Ничего сквозь нее не разглядишь, зато унюхаешь. Запах бензина. Значит, там машинное отделение. Поближе к носу - две незапертые двери. Одна - в примитивный сортир. Унитаз и раковина с краном. Из крана, если пожелаешь, хлынет вода - коричневая, солоноватая, но все-таки не морская... Вторая - в крохотную, четыре на шесть, каморку, почти полностью загроможденную койкой, кажется, без простыней, зато с одеялами, по первому впечатлению вполне приличными. В передней части трюма просматриваются - наверху, слева и справа - отверстия, по шесть дюймов в диаметре. Вероятно, вентиляция, не такая уж роскошь в предлагаемых обстоятельствах. Жаль только, что в эту безветренную ночь - да еще на стоянке - она бездействует.
Весь трюм от носа до кормы опоясан досками В четыре ряда. Два ряда, те что поближе к бортам, ограждают ящики, пирамиды ящиков вдоль всех стенок лишь возле вентиляторов - проемы, открывающие достул воздуху. Между внешними и внутренними рядами досок наложены в половину высоты трюма еще какие-то ящики да мешки. Между внутренними перилами, от машинного отделения до двух дверей на носу, - проход фута в четыре шириной. Под ногами у нас - деревянный пол со скребком и веником он не встречался, думаю, еще со времен коронации.
Я продолжал осматриваться, постепенно обретая хладнокровие; в душе теплилась надежда, что освещение, хотя и убогое, все же позволит Мэри Гопман изучить мою тщательно выверенную мимику: некий баланс беспокойства, безразличия и бесстрашия. Как вдруг свет у нас над головой вовсе померк, секундой позже с кормы донеслось характерное нытье, переходящее в вой, сомневаться не приходилось: ожил мотор. Судно завибрировало, дернулось вперед, притормозило, и я явственно различил топот босых ног и шлепанье сандалий - с корабля уходили лишние. Потом мотор заглушил все побочные звуки. Судно слегка накренилось вправо и отвалило от причала.
Я нащупал в потемках руку Мэри Гопман. Гусиная кожа, влажная, холодная. Извлек спичку из коробка зажег огонек. Мэри зажмурилась от неожиданности. Перепачканные волосы ее сбились набок. Отсыревший шелк облепил тело. Она беспрестанно дрожала. Только теперь я осознал, как холодно и мокро в этой норе. Резким движением я погасил спичку, сорвал с себя ботинок и принялся барабанить по перегородке. Никакого результата. Тогда я взобрался на ступеньку и стал обрабатывать кулаками крышку люка.
- Чего вы хотите? - спросила Мэри Гопман.
- Сервиса - хотя бы в минимальных дозах. Если нам в самое ближайшее время не вернут чемоданы, мне придется осваивать азы медицины, чтоб совладать с тяжелым случаем пневмонии.
- Может, уместней было бы завладеть экземпляром оружия, пускай даже легкого? - спросила она негромко. - Почему вы ни разу не спросили у них, с какой целью они нас сюда приволокли?
- Думаете, чтоб ликвидировать? Чушь! - Я попытался изобразить смешок, но он у меня не получился. Так, пустое хмыканье, и совсем не убедительное. - Уверен, они не намерены нас уничтожать. Во всяком случае, пока. С равной легкостью такой план можно было осуществить в Англии. И наконец, им незачем было ради столь элементарной операции доставлять нас на этот корабль. Грязная канава, мимо которой нас везли, да пара камней на шею - и дело с концом. Кроме того, капитан Флекк конечно же хам и проходимец, но на убийцу он, по-моему, не лохож. Звучало это правдоподобно. Я и сам бы поверил в свою версию, кабы повторил ее раз сто. Мэри Гопман молчала, словно обдумывая мои слова. Может, они и влрямь содержали крупицу здравого смысла.
Через пару минут мне наскучила крышка люка. Толку в моих джазовых упражнениях не было. Я перешел в другой конец трюма и там возобновил эту музыку. Каюты экипажа находились, по-видимому, за перегородкой, потому что реакцию я заполучил уже через полминуты. Кто-то лоднял крышку люка, и яркий луч фонарика прогулялся по трюму.
- Может, прекратите этот шум? - Кажется, Генри пребывал в дурном ластроении, - Поспали бы!
- Где наши чемоданы? - поинтересовался я. - Нам нужно переодеться. Жена моя до нитки промокла.
- Давайте сюда, - проворчал он. Мы подошли. Он шагнул вниз. Потом принял у кого-то, у кого - мы не видели, чемоданы и посторонился, уступая дорогу капитану Флекку, вооруженному фонариком и пистолетом. Капитана Флекка окружал этаким невидимым ореолом запах виски, повлекший тут же приятные последствия: вонища на миг поулеглась.
- Сожалею, что заставил вас ждать, - весело пробасил он. - Замки на этих чемоданах больно хитроумные. Итак, в конечном счете при вас не было пистолета, а, Бентолл?
- Разумеется, нет, - заявил я нахально. Конечно, пистолет при мне был, но в прошедшем времени, поскольку остался под матрасом в отеле. Что за отвратный запах здесь, в трюме?
- Отвратный? Разве? - Флекк принюхался к гнусной атмосфере трюма с видом знатока, склонившегося над коньячной рюмкой. - Копра и плавники акул.
- Еще бы! - с горечью согласился я. - Долго мы будем торчать в этой дыре?
- Лучшей шхуны не сыскать... - вспыхнул было Флекк, но тотчас успокоился. - В восемь вам подадут завтрак. - Он осветил фонариком трюм и виновато продолжал: - Дамы нечасто удостаивают нас своим присутствием, особенно такие, как вы. Надо было, конечно, навести чистоту. А все-таки койка там есть, с чистой постелью. Однако разуваться не советую.
- Почему? - полюбопытствовал я.
- Тараканы, - лаконично пояснил он, - весьма неравнодушны к пяткам. Он быстро увел луч фонарика в сторону и тотчас высветил парочку чудовищных насекомых в несколько дюймов длиной. Насекомые, впрочем, мигом удрали.
- Такие большие? - прошептала Мэри Гопман.
- Потому что копра и мазут, - угрюмо объяснил Генри, - их любимая жратва, если не считать ДДТ. А уж это они получали галлонами. И ведь были недавно совсем малыши. Родители попрятались, понимали: от людей надо убраться подальше, они же...
- Хватит, - оборвал его Флекк. Потом вручил мне фонарик. - Держите. Он вам пригодится. Увидимся по-утру.
Генри выждал, пока голова Флекка исчезнет в люке, отвел в сторону доски, огораживающие центральный проход, и указал на помост из ящиков высотой фута в четыре.
- Спите здесь, - посоветовал он. - В трюме водятся не только тараканы. И не гасите свет.
- Почему? Что еще может...
- Не знаю, - оборвал он меня. - Здесь я еще не ночевал. У них не хватит денег оплатить мне такой подвиг. - С этими словами он исчез.
Секундой позже захлопнулась крышка люка.
- Идет и распространяет вокруг себя благость и свет. Точно? - сказал я. - Любопытно, что под этой оболочкой скрывается? Готов побиться об заклад, они же наемные убийцы. Убийцы... они не...
- Если вам нетрудно, - прервала она меня, - передайте мне мой чемодан. Хочу переодеться.
- Пожалуйста! - Я передал ей чемодан вместе с фонариком. - Брюки прихватили? Она кивнула.
- Вот их-то и наденьте. - Я пошарил в одном из своих саквояжей и нашел, что искал: две пары носков. - Натяните одни на другие. Антитаракановое средство. Можете переодеться в той каморке.
- Надеюсь, вы не думаете, что я стану переодеваться прямо здесь? холодно заметила она. Ни малейшей признательности. Я улыбнулся ей. Но в ответ не получил и благожелательного взгляда. Дверь каморки она за собой захлопнула. Причем не слишком деликатно.
Я переоделся при смутном свете потусторонней - за люком - лампы и принялся было выбивать щелчками сигарету из пачки, когда вдруг вопль неподдельного ужаса на мгновение просто парализовал меня. На одно-единственное мгновение. Уже в следующую секунду я разом прердолел четыре шага, отделявшие меня от двери, которая тут же с грохотом отворилась, пропуская ошеломленную, спотыкающуюся Мэри Гопман. Не пригнувшись вовремя, она умудрилась удариться головой о дверную притолоку и свалилась мне на руки в
буквальном смысле этого слова. Она отчаянно прижималась ко мне, напоминая медвежонка коалу, впервые в жизни очутившегося на стволе эвкалипта. В другой ситуации это было бы весьма приятно. Но в данный момент - совершенно бесперспективно, поскольку никакие хэппи-энды в обозримом будущем нам не светили.
- Что случилось? - вопрошал я. - Что произошло?
- Заберите меня отсюда! - всхлипывала она. Развернувшись в моих объятиях, она глянула через плечо расширившимися от ужаса глазами. Пожалуйста! Прямо сейчас! - Глаза ее раскрылись еще шире, она порывисто втянула в себя воздух, что, как свидетельствует мой опыт, зачастую служит прелюдией к воплю. Поэтому я быстро поднял ее на руки, в темпе одолел десять футов до помоста, посадил на ящик, прислонив спиной к доскам.
- Что там такое? - настаивал я. - Побыстрее!
- Это ужасно! Ужасно! - Она не слышала меня, не понимала, дышала она неровно, судорожно хватая воздух, дрожь ее колотила неистовая. Я попытался распрямиться, и сразу же ее пальцы впились в меня. - Не уходите! Прошу!
- Я же на минутку, - проговорил я успокаивающе и показал на световой луч, прочерченный на полу каморки. - Мне нужен фонарик.
Я вырвался из ее рук, отчаянно за меня цеплявшихся, и буквально вломился в каморку. Не столько из храбрости, сколько под влиянием ее дефицита. Не располагая достаточными сведениями о фауне южной части Тихого океана, я вполне допускал возможность встречи с гнездами кобр или колониями каракуртов. Размышления на подобную тему угрожали затянуться надолго, а потому, чтобы упростить свою задачу, я решительно переступил порог.
Подобрав с пола фонарик, я одним движением прочертил световой круг, позволявший мгновенно оценить обстановку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34