Джефф посмотрел на отца.
– Помнишь записку Сьюзен? Она написала «американец» и поставила знак вопроса.
– И ведь правда. Да, майор, сделайте себе еще пометку. Необходимо связаться с Парижем, с Интерполом.
– Ага, уже понадобился Интерпол. Теперь о записях, которые вы изъяли у Донахью. Выяснить было нетрудно. Пришлось, правда, разбудить чуть ли не половину банкиров и банковских кассиров нашего штата. Местное отделение банка Америки. Счет закрыт четыре дня назад молодой длинноволосой блондинкой в темных очках с толстыми стеклами.
– То есть с нормальным зрением и в парике.
– Похоже на то. Некая миссис Джин Харт, проживающая на Кромвелл-бридж, восемьсот. По этому адресу действительно проживает миссис Джин Харт. Но ей уже за семьдесят, и никакого счета в банке у нее нет. Банковский кассир не стал считать банкноты, просто протянул запечатанную пачку с десятью тысячами.
– Которые Донахью разделил на восемь частей, чтобы вложить в восемь банков. Нам нужны его отпечатки пальцев.
– Мы их раздобыли. Один из моих парней с помощью вашего друга, сержанта Паркера, который, как и вы, терпеть не может Донахью, залезли к нему в кабинет в три часа утра и сняли отпечатки пальцев.
– Вы действительно были очень заняты.
– Я тут ни при чем. Все время сидел здесь и отвечал на телефонные звонки. Но под моим началом четырнадцать человек, и они на самом деле работали всю ночь напропалую. Короче, на банкнотах мы нашли чудесные четкие отпечатки, принадлежащие Донахью. Что самое интересное, там обнаружились и отпечатки пальцев Левинтера.
– Того, кто платит. Что-нибудь выяснилось по поводу его пистолета?
– Ничего. Не зарегистрирован, но в этом ничего подозрительного: судьям постоянно угрожают. Кстати, он им давно не пользовался. В стволе обнаружена пыль. Глушитель, наверное, свидетельствует о том, что это за человек, но нельзя же его повесить на этом основании.
– У ФБР есть на него дело. Все еще не хотите показать мне его?
– На данный момент не хочу. Ничего хорошего в нем нет, но и плохого тоже. Связи с преступниками не установлены. Имеющийся список его телефонных звонков подтверждает это. Судя по списку, он знаком чуть ли не с каждым политиком и мэром в штате.
– А вы говорите, что никаких связей с преступниками не установлено! Что еще?
– Ни мы, ни полиция не удовлетворены некоторыми приговорами, которые он вынес за последние годы. – Данн заглянул в лежащий перед ним документ. – Враги его закадычных друзей получили незаслуженно серьезное наказание, а преступники, связанные с этими друзьями – повторяю, его личные связи с преступным миром не выявлены, – отделались легкими, на удивление легкими приговорами.
– Вероятно, ему за это отстегнули?
– Доказательств нет, но что еще можно подумать? Как бы то ни было, он не столь наивен, как его любимец Донахью. Никаких счетов под фальшивыми именами в местных банках. По крайней мере, известных нам. Но время от времени мы проверяем его корреспонденцию, не вскрывая, конечно.
– Вы такие же мерзавцы, как и КГБ.
Данн проигнорировал это замечание.
– Иногда он получает письма из Цюриха, хотя сам никогда туда не пишет. Наш приятель-законник хорошо заметает следы.
– Действует через посредников? С их помощью делает вклады на номерной счет?
– Что же еще? Но тут глухо. Швейцарские банки раскрывают свои секреты только в тех случаях, когда их вкладчик признан преступником по суду.
– Как насчет книги «Айвенго» и записной книжки с шифровками, которые я нашел в его сейфе?
– Судя по всему, это разные телефонные номера, главным образом в Калифорнии и Техасе. Кое-какие записи похожи на метеорологические сводки. В этом направлении наметился прогресс. По крайней мере, в Вашингтоне. В Калифорнии нет дешифровщиков, специализирующихся на русских шифрах.
– Русских?
– Вне всякого сомнения. Простой вариант – простой для них, разумеется, – хорошо известного русского шифра. Неужели снова красные прячутся в кустах? Записи, возможно, что-то значат, а может быть, и нет. Еще одна причина, чтобы этим делом заинтересовалось ЦРУ. Могу предположить, что основная масса вашингтонских дешифровщиков так или иначе находится на содержании у ЦРУ.
– А секретарша Левинтера – русская. Точнее, русская по происхождению. Может, она шифровальщик?
– Если бы здесь была одна из десятка известных стран в мире, то я доставил бы сюда красотку Беттину и через десять минут выбил бы из нее правду. К сожалению, здесь у нас не одна из этих десяти стран. – Он помолчал. – Кстати, у Донахью ведь были русские автоматы.
– Ну да. Автоматы Калашникова. Разрешение на ввоз...
– Отсутствует. Официально в нашей стране таких автоматов нет. У Пентагона они, конечно, имеются, но вот откуда – они нам не скажут. Думаю, у британцев они тоже есть: в Северной Ирландии удалось захватить несколько складов оружия, принадлежащего ИРА.
– А Донахью к тому же ирландец во втором поколении.
– Господи, у меня и без того голова трещит! – Чтобы продемонстрировать свои мучения, Данн на мгновение уронил голову на руки, затем снова поднял ее. – Кстати, что мог искать Донахью в вашем доме?
– Я догадался. – Судя по всему, эта мысль не доставила Райдеру никакого удовольствия. – Достаточно сложить дважды два, чтобы сделать правильный вывод. Он заявился к нам не потому, что мы с Джеффом были невежливы по отношению к нему и даже нанесли определенный урон его собственности, включая фургон, предназначенный для слежки. Нет, в этом он никогда бы не признался. И конечно, не потому, что нам удалось раздобыть в Сан-Руфино какие-то вещественные доказательства. Он понятия не имел о том, что я нашел, у него даже не было времени съездить в Сан-Руфино. Но это лишний раз доказывает, что он не успел съездить и к Левинтеру за ордером на обыск. Да и вряд ли он осмелился бы на это: если бы Левинтер узнал, зачем на самом деле необходим обыск, он посчитал бы самого Донахью угрозой и не только не подписал бы ордер, но и разделался бы с Донахью.
Данн давно утратил свою первоначальную живость и бодрость.
– Я же сказал вам, у меня болит голова, – жалобно произнес он.
– По-моему, если тщательнее обыскать дом Донахью или его рабочий кабинет, то обнаружится целая пачка ордеров, уже подписанных Левинтером. Донахью оставалось только заполнять их. Я сказал ему, что у меня есть на него досье. Вот он и пришел за ним. Факт настолько очевидный, что вначале я упустил его из виду. А ведь я говорил Донахью, что он слишком туп и действует от себя лично. Так и есть, тем более что происшедшее касается его особы.
– Убедительно, ничего не скажешь. Им обоим понадобится прикрытие.
– Не думаю. Они же не знают, что у нас в руках имеются доказательства. Донахью, сам вор по натуре, автоматически придет к выводу, что только воры могли украсть его деньги и оружие, и не станет афишировать это происшествие. То же самое можно сказать и в отношении Левинтера. Конечно, сперва при мысли о похищенной шифровальной книжке и снятых отпечатках пальцев ему придется немало поволноваться, но затем он узнает, если уже не узнал, что его фотография, где он снят в весьма пикантной ситуации со своей секретаршей, в «Глоб» опубликована не будет. Левинтер тихо наведет справки, поймет, что сфотографировавшие его люди не имеют никакого отношения к журналу, и вынужден будет прийти к заключению, что имеет место шантаж с целью помешать его назначению руководителем Верховного суда штата. Вы же сами говорили, что у него влиятельные друзья. Следовательно, не может не быть влиятельных и сильных врагов. Какой бы ни была причина, шантажистов он не боится. Шантажистам русские шифры неизвестны. Правда, у него взяли отпечатки пальцев, но полицейские в масках не ходят и отпечатки в постели не снимают – сперва они вас арестовывают. А о шантажистах позаботиться он может. Калифорнийский закон безжалостен по отношению к их племени, а Левинтер и есть закон.
– Ты мог сказать мне обо всем раньше, – с укором произнес Джефф.
– Мне казалось, ты и так понял.
– Вы все рассчитали заранее? До того, как отправились к ним? – спросил Данн.
Райдер кивнул.
– Вы намного умнее любого полицейского. И даже работника ФБР. Есть какие-нибудь предложения?
– Прослушивать телефон Левинтера.
– Незаконно. Члены конгресса в наши дни настроены против прослушивания – видимо, сами опасаются, как бы их не стали прослушивать. Это можно устроить за час или два.
– Вы понимаете, конечно, что это будет второй жучок на его линии.
– Второй?
– А как вы думаете, почему шериф Хартман мертв?
– Наверное, слишком много болтал. Новый человек, еще глубоко не увяз и решил выйти из дела, пока не поздно.
– Это, конечно, тоже. Но как все произошло? Вероятно, Моро прослушивал разговоры Левинтера. А я ночью звонил из его дома на телефонную станцию с просьбой дать мне адрес Хартмана. Кто-то подслушал наш разговор и добрался до Хартмана раньше нас. Кстати, бесполезно искать пулю, убившую его. Это была разрывная пуля, и она непригодна для опознания из-за первичной деформации и дальнейшего расплющивания о кирпичную стену. Баллистическая экспертиза тут бессильна.
– Вы сказали «кто-то»?
– Возможно, Донахью – он уже приходил в сознание, когда мы ушли из его дома – или кто-нибудь из его криминальных подручных. Раминов не единственный.
– Вы называли себя, когда звонили?
– Мне пришлось это сделать, чтобы получить нужную информацию.
– Значит, Донахью известно, что вы были у Левинтера. Тогда и судья это знает.
– Не обязательно. Сообщив Левинтеру о моем звонке, Донахью практически признается, что прослушивал его. Точно так же, если Донахью или кто-то другой подслушал мой разговор с Аароном из «Экземинера», то все равно не сможет сказать об этом Левинтеру. Правда, я очень сомневаюсь, что мой второй разговор по телефону прослушивался. Наш любитель подслушивать, услышав имя Хартмана и упоминание его адреса, сломя голову должен был броситься к нему домой.
Данн посмотрел на сержанта с любопытством, можно даже сказать, с некоторым уважением.
– Короче, вы учли все возможности.
– Надеюсь, что да. Но сомневаюсь.
Один из стоявших на столе телефонов зазвонил. Данн молча выслушал сообщение. Его губы сжались, с лица исчезло всякое выражение. Несколько раз он кивнул головой, сказал: «Я это сделаю», положил трубку и посмотрел на Райдера.
Без каких-либо заметных изменений в голосе Райдер произнес:
– Я говорил вам, что невозможно учесть все. Они схватили Пегги?
– Да.
Стул, на котором сидел Джефф, грохнулся на пол. Юноша вскочил на ноги, его лицо мгновенно утратило свои краски.
– Пегги! Что с ней случилось?
– Они схватили ее. Как заложницу.
– Заложницу! Вы же вчера вечером обещали... Будь проклято ваше чертово ФБР!
– Два работника этого проклятого, как вы говорите, ФБР, – тихо произнес Данн, – находятся сейчас в больнице. Один в критическом состоянии. Пегги, по крайней мере, не пострадала.
– Сядь, Джефф, – все так же бесстрастно приказал Райдер и посмотрел на Данна. – Меня уверяли, что беспокоиться не о чем.
– Увы. Вы сможете узнать кольцо с аметистом, который она носит на мизинце левой руки? – Глаза Данна мрачно сверкнули. – Особенно если, по их словам, оно останется на пальце?
Джефф в это время как раз поднимал свой стул. Он застыл на месте, судорожно сжав руками перекладины спинки, словно собираясь сломать их.
– Господи, папа! – хрипло произнес он. – Ну что ты здесь сидишь? Это же... это же не по-людски. Ведь это Пегги! Наша Пегги! Мы не можем больше оставаться здесь. Пошли. Мы быстро туда доберемся.
– Тише, Джефф, тише. И куда же это мы быстро доберемся?
– В Сан-Диего.
Райдер заговорил намеренно холодным голосом:
– Ты никогда не станешь хорошим полицейским, пока не научишься думать как полицейский. Пегги, Сан-Диего – это же только часть огромной паутины. Надо найти самого паука в центре его паутины. Найти и убить его. А искать надо не в Сан-Диего.
– Тогда я пойду сам! Ты меня не остановишь. Если тебе нравится просто сидеть и...
– Заткнись! – Голос Данна был настолько же резок, насколько голос Райдера холоден. Но он тут же смягчил свой тон. – Послушай, Джефф, нам известно, что она твоя сестра. Твоя единственная и любимая сестра. Но Сан-Диего не захолустный городишко, а второй по величине город штата. Там сотни полицейских, десятки опытных детективов, ФБР. Там есть все необходимые специалисты. А ты таковым не являешься, ты даже города не знаешь. Сейчас, наверное, уже десятки людей ее ищут. Чем ты можешь помочь? – Данн пытался взывать к разуму молодого человека. – Твой отец прав. Лучше убить паука в его логове.
– Да, наверное, так лучше. – Джефф опустился на стул, но слабая дрожь в руках показывала, что слепая ярость и страх за сестру еще не покинули его. – Да, наверное, так лучше. Но почему именно ты, папа? Почему? Ведь, схватив Пегги, они нацелились на тебя?
– Потому что они боятся его, – ответил Данн. – Потому что им хорошо известна его репутация, его решительность, то, что он никогда не сдается. А больше всего они боятся его потому, что он действует вне рамок закона. Левинтер, Донахью, Хартман – три винтика из одной машины, а если учитывать Раминова, то четыре, и он раскрыл их за считанные часы. Человек, действующий по указанию, по закону, никогда бы не добрался ни до одного из них.
– Да, но как им удалось...
– Теперь мне все ясно, – перебил его Райдер. – Я говорил, что Донахью никогда не осмелится сказать судье, что мы с тобой были у него в доме. Но он сообщил это тому, кто приказал ему установить прослушивание. Только теперь, когда уже слишком поздно, я вдруг понял, что сам Донахью нипочем бы не догадался поставить жучок.
– И кто же этот неизвестный?
– Скорее всего, просто голос по телефону. Связующее звено. Посредник между Донахью и Моро. А я еще называл Донахью тупицей! Как такое могло со мною произойти? – Он закурил «Голуаз» и уставился на голубоватый дым. – Старый добрый сержант Райдер учел все возможности...
Глава 6
Золотистые утра совсем не редкость в «золотом» штате, и это утро выдалось как раз таким – спокойным, чистым и прекрасным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44