К тому же от сейфа есть один-единственный ключ, и тот у капитана.
— Карлос может дать ему ключ.
— О! Именно так должен работать изощренный ум, — воскликнул толстяк. — Итак, остаток ночи мы не спускаем глаз с нашего Михаэля? Даже если тот попытается наверстать упущенное — что это доказывает? Только то, что между ним и Карлосом существует какая-то связь?
— В этом я и хочу удостовериться. Глупо надеяться, что кто-нибудь из них добровольно признается во всем. Тем более Михаэль. По прибытии в Плоче можно изолировать его — приказать взять под стражу за неподчинение или по подозрению в попытке контакта с противником.
— Вы действительно подозреваете его в этом, Петер?
— Упаси, Господь! Конечно, нет. Но он же собирался передать кому-то радиограмму? Этот «кто-то» вполне может оказаться шпионом. Подобное обвинение произведет на Михаэля должное впечатление. Я хочу знать наверняка: есть ли связь между ним и Карлосом.
— А если есть, вы подвергнете Михаэля заключению?
— Несомненно.
— А его сестру?
— Она ничего не сделала, и поэтому сможет продолжить путь, присоединиться к брату или, как вы сказали, подвергнуться заключению. Это ее личное дело.
— Рыцарский жест, — Джордже потянулся за «граппой». — Итак, можно подозревать, а можно и не подозревать существование связи между Карлосом и Михаэлем. Но мы уже знаем о связи Карлоса с Алессандро.
— Нет, — возразил Петерсен. — Я догадываюсь, что капитан знает об этом человеке гораздо больше, чем мы, но не думаю, что он посвящен в планы Алессандро. Его появление на корабле было для Карлоса столь же неожиданным, как и для нас. Действуй они сообща, Алессандро не взял бы с собой горелку и чайник. Он мог воспользоваться камбузом, где можно вскрыть все что угодно... — Петерсен улыбнулся вошедшему капитану. — Ну, как поживает Кола?
— Опасности для жизни нет, но плечо сильно повреждено. Даже при полном штиле я бы не рискнул что-либо предпринять. Нужен хирург, — Карлос открыл сейф, поставил обе рации внутрь и вновь запер стальную дверцу. — Не спешите, господа. Я еще раз покину вас — мне нужно подняться в рубку.
— Вы не могли бы на минуту задержаться?
— Да, Петер? — капитан усмехнулся. — Допрос?
— Разумеется, нет, — сказал Петерсен. — Всего лишь пара вопросов. Вы сэкономите нам время и избавите от лишних хлопот.
— От каких хлопот? Речь идет о допросе Алессандро? Вы же обещали мне, что пыток не будет.
— Я по-прежнему обещаю это. Алессандро пытался напасть на нас и выкрасть кое-какие бумаги. Вы знали о его намерениях?
— Нет.
— Верю.
Карлос удивленно поднял брови, но ничего не сказал.
— Однако вас не очень-то беспокоит то, что ваш земляк-итальянец стал пленником варваров-югославов, — заметил Петерсен.
— Если вы хотите сказать, что Алессандро лично для меня много значит, то глубоко заблуждаетесь.
— Но его репутация. По-моему, вы хотите ее поддержать.
Карлос вновь промолчал.
— Вам известно о характере его деятельности. О чем нам еще неизвестно. Разве не так?
— Возможно. Но не рассчитывайте, что я расскажу вам об этом.
— Я не рассчитываю, просто надеюсь.
— И не надейтесь. Вы же не нарушите Женевские соглашения, чтобы выудить у меня эти сведения?
Петерсен поднялся из-за стола.
— Разумеется, нет, капитан. Спасибо за гостеприимство.
Майор вошел в каюту, где находились пленники, держа в руках шезлонг и кейс с ампулами. Джордже внес внутрь два куска толстого провода и кувалду, при помощи которой он только что освободил дверь от герметизирующих скоб. Алекс не принес с собой ничего, кроме своего оружия.
Петерсен раскрыл шезлонг, и, усевшись в него, с видимым интересом принялся наблюдать, как толстяк заколачивает скобы во внутренние пазы двери.
— Как видите, мы работаем без перерывов, — Петерсен взглянул на Франко, Зеппо и Гвидо. — Встаньте в свой угол. Если хоть один из вас пошевелится — будет пристрелен. Снимите свою куртку, Алессандро.
Алессандро презрительно плюнул на пол.
— Снимите куртку, — вежливо повторил Джордже, — или я вытряхну вас из нее.
Алессандро плюнул снова, видимо не отличаясь оригинальным складом ума. Коротко размахнувшись, толстяк ударил его в солнечное сплетение. Удар оказался не очень сильным, но мужчина скорчился, взвыв от боли. Джордже сдернул с него куртку.
— Свяжите его, — приказал майор.
Швырнув стонущего пленника на брезентовую койку, толстяк связал его таким образом, что руки Алессандро оказались плотно прижаты к туловищу. Ноги его также были связаны вместе. Для большей надежности вторым куском провода Джордже крепко привязал Алессандро к койке. Тот, уже восстановив дыхание, предпринял попытку освободиться от пут, однако "торой удар толстяка окончательно убедил его в неуместности сопротивления.
С удовлетворением оглядев дело рук своих, Джордже повернулся к майору.
— В Женевских соглашениях что-нибудь говорится об этом, Петер?
— Возможно, возможно. Правда, я их никогда не читал, — Петерсен открыл кейс и посмотрел на Алессандро. — Сейчас мы проведем эксперимент. В интересах науки, как вы понимаете. Это не займет много времени. — Его слова звучали довольно легкомысленно, но Алессандро не слушал. Он глядел на бесстрастное лицо майора, выражение которого плохо соответствовало смыслу сказанного.
— В вашем кейсе, если помните, находятся три голубые и три розовые ампулы, — продолжил Петерсен. — Мы, в том числе капитан Тремино, имеющий медицинское образование, считаем, что три из шести смертоносны. К сожалению, нам неизвестно, какие именно. Попробуем найти их методом исключения. Я введу вам под кожу содержимое одной из ампул. Если останетесь живым — станет понятно, что находится в остальных, — Петерсен вынул из кейса голубую и розовую ампулы. — Какая вам больше нравится, Джордже?
Толстяк задумчиво потер подбородок.
— Ответственное задание, — промолвил он. — От моего решения зависит жизнь человека... Хотя, думаю, общество мало что потеряет, если... Мне больше по душе голубой цвет.
— Голубой, так голубой, — Петерсен перелил в пробирку голубую жидкость и вставил в шприц иглу. Алессандро со страхом наблюдал, как содержимое пробирки медленно всасывалось в шприц. — Боюсь, я не особо умелый медик. — Спокойствие, с каким произнес фразу майор, было страшнее любого крика. — Воздух, попав в кровеносную систему, может образовать тромб... Однако вам, Алессандро, все равно, от чего умирать...
Глаза Алессандро вылезли из орбит, побелевшие губы затряслись от смертельного ужаса. Петерсен прикоснулся к внутренней стороне его правой руки.
— Вена, кажется, подходящая.
— Нет! Нет! Нет! — Из глотки Алессандро вырвался нечеловеческий вопль. — Господи, нет! Нет!
— Не о чем волноваться, — успокаивающе сказал Петерсен. — Если состав безвреден, то останетесь живы и возвратитесь к нам через считанные минуты, если нет, то ускользнете от нас навсегда, что тоже неплохо... — Майор снял наволочку с подушки и протянул ее Джордже. — Он может дико орать в агонии. Будьте, пожалуйста, внимательны — умирающий человек судорожно стискивает зубы.
Большим и указательным пальцем Петерсен оттянул кожу на руке связанного. Тот взвизгнул. Джордже зажал ему подушкой рот. Через несколько секунд он снял подушку с лица пленника. Алессандро уже не орал. Где-то глубоко в его горле рождались жуткие всхлипы. Он выгнулся на койке, прилагая неистовые усилия для того, чтобы освободиться от провода. Жилы на его лице напряглись — оно казалось олицетворением безумия. Казалось, еще немного — и Алессандро забьется в припадке эпилепсии. Майор посмотрел на Джордже. Физиономия толстяка покрылась крупными каплями пота.
— Это смертельный яд? — Спросил Петерсен пленника, но содрогавшийся в конвульсиях Алессандро не слышал ни звука. Вопрос пришлось повторять до тех пор, пока обезумевший разум его воспринял.
— Яд, яд... Смертельная доза! Смертельная доза! — пролепетал Алессандро, перемежая слова ужасными всхлипываниями.
— От него умирают в страшных мучениях?
— Да! Да! Да! — Алессандро тяжело и часто дышал, будто находился в последней стадии удушья.
— И это вы уготовили сами себе. У меня нет к вам ни жалости, ни сострадания. К тому же вы можете и солгать. — Петерсен вновь дотронулся концом иглы до руки связанного. Алессандро опять завопил, и Джордже опять заткнул ему рот подушкой.
— Кто вас послал? — Петерсен дважды повторил свой вопрос, прежде чем Алессандро бешено завращал глазами. Толстяк убрал с его лица «кляп».
— Киприано... — Голос Алессандро ничем не отличался от вороньего карканья. — Майор Киприано...
— Ложь. Никакой майор не уполномочен затевать такие дела, — Петерсен третий раз осторожно прикоснулся концом иглы к вене, Алессандро хотел было завопить, но Джордже успел вовремя зажать ему рот. — От кого получили задание? Спрашиваю последний раз, Алессандро. Через секунду проколю вену. Для этого есть все основания. Чьи инструкции выполняете?
Джордже в очередной раз снял с лица пленника подушку. На мгновение показалось, что тот потерял сознание: Глаза бедняги закатились, но тотчас снова вернулись на место.
— Гранелли, — прошептал он едва слышно. — Генерал Гранелли...
Это было имя всемогущего шефа итальянской разведки.
— Игла все еще в миллиметре от вены — в любую секунду я могу нажать на поршень шприца. Помните об этом, Алессандро. Полковник Лунц знал о вашем задании?
— Нет! Клянусь! Нет!
— Генерал фон Лер?
— Нет!
— Каким же образом генералу Гранелли стало известно, что я нахожусь на борту «Коломбо»?
— Ему рассказал полковник...
— Так-так. Обычные доверительные отношения между союзниками. Что вы хотели найти в моей каюте?
— Документ... Сообщение...
— Петер, возможно, будет лучше, если вы уберете шприц, — сказал Джордже. — Кажется, он сейчас упадет, в обморок. Или умрет. Или что-нибудь в этом роде.
— Что вы добирались сделать с бумагой, Алессандро? — Острие иглы осталось на прежнем месте.
— Сравнить текст с... моя куртка... там... — Алессандро действительно еле ворочал языком.
Во внутреннем кармане его куртки Петерсен обнаружил сложенный вчетверо бумажный лист. Это был дубликат документа, находившегося в их каюте. Майор вновь сложил бумагу и убрал в свой потайной карман.
— Странно, — сказал Джордже, — он на самом деле близок к обмороку.
— Могут поспорить, его жертвы никогда не имели такой возможности... Что бы мне хотелось, так это всадить ему полную дозу, — с искренним сожалением проговорил Петерсен. — Несомненно, Алессандро представляет... представлял, — поправился он, — особое подразделение, специализирующееся на тайных убийствах. — Понюхав голубую жидкость в пробирке, майор бросил ее и открытую ампулу на пол. Затем разбрызгал по полу содержимое шприца. Стекло хрустнуло под его подошвами.
— На спирту, — сказал Петерсен. — Испарится достаточно быстро.
...В коридоре Джордже вытер со лба пот.
— Не хотел бы пройти через это снова, — признался толстяк. — Как, впрочем, и Алессандро...
— Я тоже, — добавил Петерсен. — А что испытали вы, Алекс?
— Ничего особенного, — угрюмо отозвался тот. — Разве что сожаление, когда вы не нажали на поршень. Я бы пристрелил его, не моргнув глазом.
— Хорошая мысль. По крайней мере, ему не пришлось бы мучиться. В любом случае, как оперативный сотрудник разведке Алессандро уже мертв. Его разотрут в порошок, когда появится в Термоли. А возможно, и в Плоче. Давайте закроем дверь.
Алекс вставил в пазы все восемь герметизирующих скоб. Чтобы не было слышно грохота ударов, он прижал к первой из них подушку, совсем недавно используемую Джордже для другой цели. Толстяк взмахнул кувалдой...
Когда последняя, восьмая, скоба была забита, Джордже сказал!
— Будем надеяться, это задержит их на некоторое время. Особенно если мы выбросим молот за борт.
— Поступим иначе... — Петерсен ушел и через минуту вернулся с газовой сваркой и защитными очками. В сварочном деле майор был новичком, но недостаток квалификации с успехом восполнялся энтузиазмом. Конечный результат его усилий не отличался большим изяществом, однако в данный момент это не играло решающей роли. Что действительно было существенным, так это намертво приваренная дверь.
— Теперь можно пообщаться с Карлосом и Михаэлем, — вздохнув, сказал Петерсен. — Но сперва надо немного пошевелить мозгами...
«...По-моему, звучит неплохо», — похвалил сам себя майор. Он сидел за письменным столом капитана. Перед нам стояла бутылка виски, рядом с которой лежало только что написанное им послание. — Попросим Михаэля отправить это открытым текстом, немедленно. Слушайте: «Полковнику Лунцу...» Затем, естественно, его кодовый номер. Далее: «Ваши убийцы и/или террористы — неумелая шайка. Алессандро и его „сапожники“ находятся на борту „Коломбо“ за прочно завален ной дверью. Извините, не могу поздравить вас генерала фон Лера, генерала Гранелли и майора Киприано с удачным подбором кадров. Привет. Зеппо.» «Зеппо», как вы помните, мое кодовое имя.
Джордже скрестил под животом руки.
— Неплохо, неплохо. Но мы точно не знаем, что «убийцы и/или» из ведомства именно полковника Лунца.
— А мы не обязаны это знать, — отозвался Петерсен. — Мы просто предполагаем. Надеюсь, наше сообщение вызовет переполох в голубятне. Как вы считаете, Джордже, голубки всполошатся?
Толстяк расплылся в улыбке.
— Полковник Лунц я генерал фон Лер ужасно расстроятся. Алессандро сказал, что они не были в курсе мероприятия.
— Теперь они свяжутся с итальянцами и будут в курсе, — промолвил Петерсен. — Хотелось бы мне послушать их телефонные переговоры, после того как Лунц получит радиограмму. Ничто не распространяется с такой скоростью, как недоверие и подозрительность. Особенно среди верных союзников. Полагаю, джентльмены, мы хорошо потрудились и заслужили право пропустить по стаканчику виски перед беседой с Карлосом.
Рубка рулевого освещалась лишь тусклым светом нактоуза. У Петерсена и его компаньонов некоторое время ушло на то, чтобы привыкнуть к темноте. Карлос стоял у штурвала. Майор сдержанно кашлянул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26