Парадная дверь распахнулась, и порыв зимнего ветра ворвался в глубину зала. Бармен посмотрел поверх моей головы. В его глазах отразилось удивление и настороженность, что заставило и меня оглянуться. Высокий худощавый негр в желто-коричневом пальто и шляпе такого же цвета задержался возле входной двери, нащупал меня взглядом, потом повернулся и вышел наружу.
Я пробежал по залу и выскочил вслед за ним. Это был тот самый негр, который предупреждал Бесси Лэнд не болтать лишнего. Когда я выбежал на улицу, он был уже на углу: торопливо шагал, опустив голову и подняв воротник. Повернувшись, он бросил через плечо взгляд, и я на мгновение увидел его худощавое обеспокоенное лицо в свете фонаря на перекрестке. Он побежал, я припустил за ним, стараясь не поскользнуться на притоптанном снегу.
Расстояние между нами начало сокращаться. Он опять оглянулся и увидел, что я его настигаю. Я прибавил ходу, сильно нажимая на каблуки, чтобы не свалиться. В конце квартала стояло здание, фасадная часть которого была обита досками. Он устремился к нему, в два прыжка преодолел засыпанные снегом ступеньки и скрылся, проскочив через узкую дверцу в дощатой обивке. Я мчался за ним изо всех сил. Как только он достигнет лабиринта строящихся квартир, я ни за что не смогу его поймать.
За дощатой дверью я оказался в такой кромешной тьме, что казалось, ее можно попробовать на ощупь. Необычная тишина поразила меня. Я закрыл за собой дверь. Возможно, он где-то притаился и ждал меня. Не хотелось, чтобы мой силуэт вырисовывался в отсвете уличных фонарей.
Я осторожно шагнул вперед, нащупывая пол носком ботинка. Но пола я так и не нащупал, потерял равновесие и провалился в пустую темноту. После, как мне показалось, продолжительного полета, во время которого я затаил дыхание и напряг все мышцы, я с треском грохнулся на четвереньки. Еще не утих отзвук от шума падения, как надо мной открылась и опять захлопнулась дверь. Человек, которого я преследовал, заманил меня в западню, подождал около двери, пока я свалюсь в яму, и дал деру.
Было такое впечатление, что я свалился на кучу мусора. Пошарив вокруг руками, я наткнулся на проволоку, нащупал пару металлических банок, пригоршни того, что мне показалось пылью. Тут я вспомнил, что у меня есть зажигалка, и зажег ее. Жирная серая крыса кинулась прочь из освещенного участка, волоча голый хвост. Я стоял по колено в пепле, в куче искореженных труб, обгоревших досок и бесформенных каменных обломков. Постепенно я понял, что попал в подвал помещения, чья внутренность выгорела.
Я нащупал в кармане письмо и зажигалкой поджег его. В прозрачном свете разглядел в углу почерневшие бетонные ступеньки и выбрался из ямы. По кромке фундамента добрался до двери. В пустом каркасе выгоревшего здания было что-то такое, что заставило меня содрогнуться. Опустошение в самом сердце города. Даже улицы, покрытые грязным снегом, выглядели по сравнению с этим веселыми и человечными.
На улице не было и следа скрывшегося человека. Я понял бессмысленность попыток отыскать его в ночном городе, поскольку не знал, как его зовут, и имел самое поверхностное представление о его внешности. Люди его расы, конечно, спрячут его. И все же надо было попытаться. Я очистил брюки и пальто и опять пошел в "Парижский бар и гриль". Дорога показалась длинной.
На этот раз бармен посмотрел на меня враждебно и почти не скрывал этого.
— Я вылил в раковину вашу выпивку. Думал, вы не вернетесь.
— Мне наплевать на выпивку. Кто этот мужчина в желто-коричневом пальто?
— Какой мужчина в желто-коричневом пальто? — выговорил он с напускным замешательством. — Я не видел никакого мужчины в желто-коричневом пальто.
— Нет, вы его видели. Это тот мужчина, который заглянул сюда как раз перед тем, как я вышел. Мужчина, который побежал, увидев меня.
— А, этот! Разве он побежал? Я думал, просто зашел, ему не понравилось, и он решил уйти.
— Вчера вечером он был здесь.
— Нет, его не было. Никогда не видел его раньше.
— Он сидел рядом с Бесси Лэнд.
Его лицо постепенно приняло выражение маски дурачка.
— Видно, вам это известно лучше, чем мне, мистер. В жизни его не видел. Налить еще?
Я сдержался и не обозвал его лгуном, решив уйти отсюда. Было очевидно, что один я не могу ничего добиться. Мне была нужна профессиональная помощь. Разозлившись, я шагал очень быстро, прошел три квартала, пока сумел взять такси. Попросил подвезти меня к федеральному зданию на улице Лафайетт.
Время уже было нерабочее, но в отделе Федерального бюро расследований все еще находилась одна служащая. Я сказал ей, что намерен обратиться по вопросу о подрывной деятельности. Она провела меня в пустой, хорошо освещенный кабинет, в котором находились только полированный под ореховое дерево письменный стол и четыре стула. Через минуту туда вошел рыжий молодой человек крепкого сложения в сером деловом костюме, поздоровался со мной за руку и сказал:
— Моя фамилия Хефлер. Младший лейтенант Дрейк? Рад с вами познакомиться. Я так понял, что у вас есть информация, как говорили в восемнадцатом столетии.
— Как раз информацию-то я бы и хотел получить.
— Буду рад оказать вам всяческую помощь. — Свой мягкий голос он сопроводил цепким взглядом. — Мы тесно сотрудничаем с представителями вооруженных сил. Вы, возможно, слышали о нашей деятельности на Гавайях?
— У меня не хватило благоразумия обратиться к вам в Гонолулу. Эту вторую смерть можно было бы предотвратить.
Он начал было склоняться к столу, но, услышав слово "смерть", тут же выпрямился.
— Присаживайтесь-ка, мистер Дрейк, слушаю вас.
Я рассказал ему обо всем, что, как мне казалось, имеет отношение к этому делу, начиная со смерти Сью, не забыл упомянуть и о мужчине в желто-коричневом пальто. Он делал стенографические записи карандашом в блокноте. Когда я закончил рассказывать, он еще несколько минут продолжал писать. Затем обратился ко мне тоном лектора:
— Есть несколько основных вопросов, на которые надо ответить, мистер Дрейк. Я понимаю, что вам это не под силу. Может быть, мы сами сумеем это сделать. Первый: является "Черный Израиль" уголовной или подрывной организацией? Смерть миссис Лэнд заставляет предположить, что она может быть уголовной. Заявление Гектора Лэнда о том, что он намеревается дезертировать после вступления в организацию "Черный Израиль", говорит о том, что она может быть подрывной. Мы проверим организацию "Черный Израиль".
— Я посетил сегодня доктора Вэнлесса в Энн-Арбор, но оказалось, что он почти ничего не знает об этой организации. Он посоветовал мне побеседовать с каким-нибудь интеллигентным негром.
— Понятно. Второй вопрос тесно связан с предыдущим. В чем заключались действия Гектора Лэнда? Откуда он получал деньги и почему убежал? Он ли убил Сью Шолто? Убил ли он свою жену, Бесси Лэнд?
— Три дня назад он находился в Сан-Диего.
— В настоящее время он может находиться здесь, — нетерпеливо сказал Хефлер. — Мы его разыщем. Третий вопрос совершенно неразрывно связан с первыми двумя, и если мы ответим на них, то ответим и на этот. Предположим, их действительно убили. Но почему? Вы утвердились в своих догадках, мистер Дрейк, и я могу сказать совершенно откровенно, строго между нами, что я склонен согласиться с вами.
— Я высказал несколько предположений, — возразил я. Чувство голода, усталость и яркий свет ламп на потолке — все вместе взятое вызывало у меня головокружение. — Что конкретно вы имеете в виду?
— При нынешнем отсутствии информации, — продолжал он сухим казенным языком, — мы не сможем прийти ни к каким конкретным выводам, а лишь к общим заявлениям. Однако представляется вполне вероятным, что обе женщины были убиты потому, что слишком много знали, случайно или намеренно, относительно определенной подрывной или враждебной деятельности. Возможно, здесь замешаны продажные члены вооруженных сил. Возможно, речь идет о сборе информации для Токио. В любом случае разобраться в этом должны мы. Первое, что нам следует предпринять, — задержать мужчину в желто-коричневом пальто.
— Приятно слышать, что теперь этим делом стану заниматься не я один.
— Я признателен вам, что вы пришли сюда, и надеюсь, что мы будем поддерживать с вами контакт по мере того, как развивается это дело.
Ярко освещенный чистый кабинет, высокопарная беседа Хефлера превращали все это дело во что-то нереальное. Мне хотелось уйти отсюда и снова окунуться в темноту.
— Я буду в городе еще десять дней. Через день-два хотел бы вам позвонить и спросить, удалось ли получить ответы на эти вопросы.
— Звоните сюда и спрашивайте меня, Хефлера. Мне нет надобности объяснять морскому офицеру, что это дело носит конфиденциальный характер.
— Естественно. Будьте здоровы.
Удивительно покладистый клиент, подумал я, когда спускался в лифте. Если появятся другие трупы, то я надеялся, что на них наткнется сам Хефлер. В любом случае, я сбыл это дело с рук. Вернее, таким было в тот момент мое иллюзорное впечатление.
Наручные часы показывали почти девять часов. Мэри, наверное, ждала моего звонка. Я позвонил в ее гостиницу из телефона-автомата в почтовом отделении, и она сняла трубку после первого же звонка.
— Сэм? — В ее голосе послышалось нетерпение.
— Извините, что звоню так поздно. У меня были дела. — Я предпочел бы не сообщать ей о смерти Бесси Лэнд, но она уже знала об этом.
— Я видела газеты, Сэм. Меня это пугает.
— Меня тоже. Вот почему я... — Я замолчал. Хефлер предупредил меня, что это конфиденциальное дело, пожалуй, это распространяется и на Мэри, хотя она знает почти столько же, сколько и я.
— Почему — что?
— Это — одна из причин моего желания увидеть вас сегодня. Мне надо взбодриться.
— Мне тоже этого недостает. Но у меня есть для вас хорошие новости. Новости не всегда бывают дурными.
— Я сейчас же приеду. Вы уже обедали?
— Еще нет. Мне надо двадцать минут, чтобы переодеться.
— И ни минутой больше.
— Вы славный. — Она положила трубку, и я помчался к себе на квартиру, чтобы тоже переодеться.
Она пришла на обед в темно-синем вечернем платье, которое подчеркивало ослепительную красоту ее плеч. Золотистые волосы были зачесаны вверх с изящной шейки и напоминали весенний букет цветов на грациозной ножке. Ее вид сразу изменил мое настроение. Она символизировала все яркое, нежное и приятное, чего мне не хватало в течение целого года. Рядом с ее молодой красотой, которая тепло светилась над освещенным свечой столом, неприятные события, происшедшие во тьме на улице, казались невозможно безобразными, отвратительными. Какое-то время они представлялись мне как надуманная тень насилия, зло с фальшивым лицом, восковая фигура смерти.
Когда нам подали коктейли, она спросила меня о смерти Бесси Лэнд. Но Бесси Лэнд уже перешла в другое измерение.
— Бог знает, что с ней случилось. Мне это неизвестно. К тому же теперь пусть болит голова у других.
— Что вы имеете в виду?
— Этим занимается полиция. Это их дело, и они полагают, что произошло самоубийство. Поэтому и для меня это тоже самоубийство. — Но коктейль уже ударил мне по мозгам и заставил добавить: — Я приехал в отпуск, чтобы немного повеселиться, и собираюсь именно так и поступить, даже если половина Детройта попадает замертво.
Она посмотрела на меня с холодной полуулыбкой:
— Вы довольно бессердечный человек, Сэм, правда?
— Думаю, вы правы. Большинство людей слишком заняты собой, чтобы думать о чем-нибудь еще.
Она допила коктейль, поставила бокал и посмотрела на меня так, как будто проглотила горькую правду, которая подкрепила ее.
— Конечно, бессердечность не стопроцентная, — заметил я. — Проткните наружную корку, и вы обнаружите размазню из испорченного винограда, разлитого молока и уязвленных чувств.
— Прекратите так говорить. Неужели вы действительно такой циник? Или только прикидываетесь?
— Я служу в военно-морском флоте так давно, что не знаю, на что похож. Но знаю, что мне нравится. Вы.
Ее полупрозрачные глаза неопределенного цвета в свете свечи внимательно всматривались в мои.
— Не могу вас понять. Не могу понять, вы интеллигентный человек или грубиян.
— И то, и другое, — ответил я легко, но в душе был польщен таким разговором. — Я интеллигентный человек среди хулиганов и грубиян среди интеллигентных людей.
— Не понимаю, что это означает. Что вас занимает?
— Когда-то я намеревался стать знаменитым журналистом. Понимаете, хотел показать весь позор наших городов и все такое прочее. Но за последние год или два это желание испарилось.
— Что вам хочется? Если скажете, что меня, то я закричу.
— Я вполне уверен, что хочу заработать денег. И мне не важно — как. Это относится к половине всех мужчин, которых я знал на флоте. Если вы сильно испугаетесь несколько раз, то растеряете свой идеализм.
Ее губы полураскрылись, а внимание сосредоточилось на собственных мыслях. В этот момент подошел официант с заказом, вслух она ничего не сказала.
Минуту или две мы ели молча. Потом Мэри проговорила:
— Мы не сможем теперь часто встречаться.
— Знаю. Еще две недели — вот весь наш запас.
— Еще два дня. Мне предложили работу в Сан-Диего. Вот такие у меня новости.
— А мне показалось, что вы сказали: у вас хорошие новости.
— Конечно, ведь работа хорошая, в отделе снабжения военно-морского флота.
Мне не нравилась перспектива ее отъезда, и я начал придираться:
— Если закончится война, то это не здорово.
— Понимаю. Но пока она продолжается, я чувствую себя обязанной вносить свой вклад. — Мэри слегка покраснела, и в ее голосе послышалось смущение. — Сегодня я окончательно решила связать судьбу с военно-морским флотом, и этот вопрос решен.
Единственное, что я мог придумать ей в ответ, прозвучало так:
— Я бы хотел поехать вместе с вами.
— А почему бы вам этого и не сделать? — В ее улыбке сквозил вызов.
— Может быть, я и поеду. Вы сказали, что уезжаете через два дня?
— Если смогу достать билет. У меня бронь.
— Но я в любом случае приеду в Диего и повидаю вас, прежде чем уйду в плавание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26