Качество супер, цены ниже конкурентов
Рич спрятался за колонной.
Девушка не появлялась.
Тогда он сообразил, что она, должно быть, примеряет покупку, и решил рискнуть. Он заглянул в отдел, пробежал взглядом вдоль вешалок, никого не обнаружил, сделал несколько шагов вперед, оглянулся и оказался стоящим прямо перед примерочной кабинкой, дверца которой была распахнута, а внутри, на фоне зеркала, стояла Она. Девушка была почти голая, в одних трусиках, она придирчиво рассматривала себя в зеркале, стоя спиной к потрясенному Ричу, который видел только отражение ее левой груди с аккуратным кружком соска.
Нет, он не упал в обморок, с ним не произошло солнечного удара, он просто не мог пошевелиться и отвести взгляда от этого эталона божественной благодати, ниспосланного на грешную землю в укор тем из смертных, кто возомнил, будто знает красоту.
Девушка повернулась к Ричу боком и наклонилась над табуреткой, где лежало то самое платье, которое она намеревалась примерить. Рич увидел, как соблазнительно при этом отстают от грудной клетки два упругих загорелых шара с алыми кончиками.
Она вдруг повернула голову и посмотрела на завороженного юношу.
От сознания собственной беспомощности Рич улыбнулся. Девушка глядела на него некоторое время, словно что-то вспоминая, потом укоризненно покачала головой и захлопнула дверцу кабинки.
Рич опрометью бросился прочь из отдела, схватил по пути какие-то колготки – первое, что подвернулось ему под руку, – и подскочил к кассе. Девушка за прилавком встретила его неизменной улыбкой. Улыбаться ей пришлось долго, потому что у Рича, как назло, куда-то запропастился кошелек.
А сзади уже подходила Она. Ричу ничего не оставалось, как с дурацкими ужимками пропустить незнакомку вперед. Боже, она была в новом платье! А этот аромат! Его можно было уловить, только стоя у нее за спиной, почти вплотную, теряя сознание, теряя собственное достоинство, принюхиваясь к ее роскошным волосам, замирая от боли в сердце при виде осиной талии и почти полного отсутствия юбки, прикрывавшей разве что попку, полную, но ядреную…
Издалека он слышал, как девушка за прилавком со смущенной улыбкой пролепетала:
– Заходите почаще.
На что получила в ответ корректный кивок, и только. Незнакомка быстро удалилась.
– Давайте, что там у вас? – сказала продавщица изменившимся голосом.
Рич сообразил, что она имеет в виду кошелек, который он уже некоторое время бессознательно мял в руке.
* * *
Незнакомка повстречалась Ричу в третий раз. Через десять минут после того, как он вышел из магазина и собрался перекусить в празднично переполненном «Макдональдсе».
Приближались заветные одиннадцать часов – время первого разговора с господином Макриглом, – и Рич начал нервничать, да так, что волнение переросло в настоятельный голод. Поэтому, пробившись к кассе, он решил не мелочиться и заказал разом две порции того и сего. Все это он, правда, чуть было не уронил при «заходе на посадку», однако выкрутился, сел за столик, который освободила девушка, усыпанная веснушками, и принялся осторожно жевать.
Черное платье через два столика!
Еще только заметив его, Рич уже почувствовал, что это снова Она. В таком огромном городе, как Нью-Йорк, три встречи подряд не могли быть случайностью. Господин Макригл был не просто забыт – его теперь не существовало вовсе.
А между тем Рич ощущал, что незнакомка откровенно наблюдает за ним. Он попытался поднять на нее взгляд, но всякий раз ему мешали сделать это робость и страх показаться смешным.
Когда же он наконец решился и посмотрел в том направлении, где только что чернело платье, незнакомки уже не было.
* * *
И все же господин Дэрк Макригл существовал.
В этом Рич смог убедиться сам, когда позвонил в звонок под позолоченной табличкой с надписью «Pharaon Ltd.». Мимо шли прохожие, и никому на всем свете не было дела до молодого человека, настороженно прислушивающегося к тому, что ответит звонок.
– Вы к кому? – спросил наконец женский голос из запрятанного в толщу стены динамика.
– Я Ричард Хэррингтон. У меня назначена встреча с… Замок в двери уже дружески жужжал, приглашая войти.
Рич нажал на рукоятку и толкнул тяжелую створку вперед.
На лестнице, уходящей круто вверх, было прохладно.
Хотя никаких иных офисов, кроме фирмы «Фараон», здесь не предвиделось, Рич решил не плутать в поисках заветного Отдела Программных Разработок, а обратиться в приемную.
Солидная женщина, чей голос он, видимо, и слышал с улицы, встретила будущего сотрудника улыбкой и предложила подождать. Пока Рич осматривал белые крашеные стены со столь любимыми на современных фирмах и ничего ровным счетом не значащими картинами «мастеров» примитивизма, она связалась с кем-то по внутренней связи и объявила, что сейчас за ним спустятся.
Не прошло и минуты, как в приемной возник лысоватый молодой человек в черных безупречных брюках, в белоснежной рубашке, при галстуке, от яркости которого у Рича зарябило в глазах, и пригласил гостя следовать за ним.
За пределами тихой приемной царило долгожданное оживление. Двери офисов стояли нараспашку, в коридор то и дело выходили озабоченные люди с кипами бумаг или крохотными дискетами, гудели лазерные принтеры, множество голосов читало одним им понятные монологи в телефонные трубки, а над всем этим царил аромат неиссякаемого кофе.
Кабинет «главного» находился в самом конце коридора. Рич оглянулся на провожатого. Тот кивнул. Рич постучал.
– Да, да!
Голос оживленный. Это радовало. Рич не переносил сухости в обращении. Вошел.
Господин Макригл остался сидеть в удобном кожаном кресле, но бравурный всплеск руками и красноречивый жест в сторону такого же кресла, застывшего в ожидании гостя перед черной дугой блестящего во всех отношениях стола, дали Ричу понять, что его появление здесь отнюдь не в тягость хозяину кабинета.
Макригл взял со стола пачку бумаг в прозрачной папке и переложил ее привычным движением на полку за спиной. Бумаги явно не относились к делу.
– Ричард Хэррингтон, – представился Рич, усаживаясь поудобнее и весь превращаясь во внимание.
– Вы когда-нибудь бывали в Индианаполисе? – поинтересовался Макригл с таким видом, как будто требовал отчета о проделанной работе в колледже.
– Не доводилось.
– Жуткая дыра. Если я вас туда буду посылать, старайтесь найти повод отказаться. – Он вдруг улыбнулся и оказался нестарым и весьма приятным человеком с седеющей бородкой и живыми, умными глазами. – Вы, насколько я знаю, впервые в Нью-Йорке?
– Совершенно верно. Вчера утром прилетел и…
– Вас разместили?
– О, господин Макригл, с этим никаких проблем!
– Замечательно, Ричард. То есть вы хотите убедить меня в том, что готовы в бой хоть сейчас?
– Но только не в Индианаполис!
– Браво! Один-ноль в вашу пользу. – Макригл от души рассмеялся.
Он, не спрашивая, поставил перед Ричем пластиковую чашку и налил в нее горячий кофе из термоса.
– Сахар вот здесь. – Он пододвинул к собеседнику точно такую же чашку, доверху наполненную белыми кубиками. – Кладите, сколько нужно.
Рич выждал. Макригл налил кофе и себе, но к сахару не притронулся. Рич последовал его примеру.
– Насчет боя я не шучу, Ричард. Мы еще слишком молоды, чтобы сидеть в наших конурках. Вы курите?
– Нет.
– Я иногда балуюсь по старой привычке. Надо бросать. Но что касается вас, то вам, повторяю, здесь пока не место. Поэтому готовьтесь к тому, что я стану на первых порах посылать вас в самые разные командировки по городу. Нам как раз нужны для этого свежие кадры вроде вас, мой дорогой.
Макригл усмехнулся в усы. Вспоминает молодость, решил Рич.
– С вашим «послужным списком» я ознакомился достаточно хорошо, чтобы уже сейчас доверить отдельные персональные задания. В вашу компетенцию будут входить посещение заказчика на месте, ознакомление с сутью предлагаемой задачи, составление требуемых программ и их наладка, а если потребуется – сервисное обслуживание. Что-нибудь неясно?
– Да нет, работа знакомая.
– Вот и славно. Через полчаса вы должны быть на объекте.
– То есть? – даже растерялся Рич.
– Одному местному бюро знакомств понадобилось установить у себя компьютерную систему учета заявок, предложений, адресов и всякой прочей ерунды. Насчет «ерунды» это я так, к слову, потому что клиент этот весьма серьезный и платежеспособный, а мы, сами понимаете, заинтересованы в хорошей репутации.
– Я все понял. – Ричард встал.
– Сейчас по коридору налево, вторая дверь. Там вам покажут ваше рабочее место. Желаю успехов.
Руки он так и не подал.
Карьера юного программиста началась.
Глава 7
Входя в помещение конторы «Мотылек», Стефания всегда чувствовала себя так, словно возвращается домой.
Контора располагалась на 34-й улице, в непосредственной близости от взмывшего ввысь Эмпайр Стейт Билдинга. Дороти по этому поводу шутила, что если небоскреб когда-нибудь завалится, то непременно накроет «Мотылька», а потому ее девочки должны трудиться не покладая рук, чтобы небоскреб всегда находился в состоянии эрекции.
«Девочек» же было всего шесть, не считая саму хозяйку, которая, правды ради стоит заметить, не гнушалась иметь свой собственный круг клиентов. Поэтому будет правильнее начать знакомство с жизнью «Мотылька» именно с нее.
* * *
ДОРОТИ ЙАСОН – 36 лет, рост 172 см, вес 61 кг, родилась в Джерси-Сити, штат Нью-Джерси, разведена, детей нет.
В юные годы Дороти, как и многие ее сверстницы, хотела быть «деловой женщиной», однако на первых порах замечательная внешность и новизна ощущений заставили ее вкусить несколько иной жизни.
В восемнадцать лет она познакомилась с фотографом, который как раз искал девушку, достаточно эффектную для того, чтобы он с ее помощью мог сделать себе карьеру через уже набравший к тому времени обороты журнал «Пентхауз».
Мать Дороти была родом с Филиппин, отец – чистейших кровей ирландец, всю жизнь проживший в Америке, так что результат этой связи вышел и в самом деле изумительный.
В восемнадцать лет у Дороти были черные как смоль прямые волосы, прикрывавшие всю спину до поясницы, раскосые глаза газели, высокие скулы и смуглая кожа.
Первые же снимки, принесенные фотографом в редакцию «Пентхауза», возымели там действие урагана – мужчины пришли в восторг, женщины, делая поправку на юный возраст новой «звезды», тоже, и даже сам Боб Гуччоне пожелал встретиться с ней.
Дальше все развивалось, как по сценарию, и в течение последующих одиннадцати лет Дороти брала от жизни по максимуму. Именно этому периоду она была обязана своими многочисленными деловыми связями, которые помогли ей в тот момент, когда она решила наконец открыть собственное дело.
Поначалу «Мотылек» задумывался как агентство фотомоделей. Так в нем, помимо прочих девушек, оказались Стефания и Наташа. Однако гонорары, получаемые девушками, и относительная редкость настоящих контрактов заставили Дороти пересмотреть тактику. Девушкам была предложена более тесная работа с клиентами. Большинство сочли это для себя унизительным и ушли. Их не держали. Ибо Дороти мыслила свое заведение как предприятие наемное, с чисто добровольным членством. Оно нигде не рекламировалось, не объявляло об «очередном наборе», не пропагандировало «свободный секс». На собеседование к Дороти приходили только девушки, которым вакансия была предложена частным образом, знакомыми той же Дороти, клиентами или теми, кто уже работал в «Мотыльке». Поэтому никаких проколов, скандалов и тому подобной ненужной ерунды в деятельности агентства «нового типа» не возникало.
Дороти набирала девушек, руководствуясь четкими и строгими критериями, делая ставку не на количество, а на качество «живого товара». (Выражения типа «живой товар» иронично употреблялись самими девушками, которым претили законы двуличной морали псевдопуританского общества.) Прежде всего претендентка должны была быть «шикарной женщиной», что подразумевало внешние данные, манеру держаться, образование, вкус. Во-вторых, на работу, которую предлагала Дороти, девушка должна была смотреть отнюдь не как на средство зарабатывания денег – нередко очень больших, – а как на «средство самовыражения», по меткому замечанию Стефании. Дороти давала претенденткам испытательный срок, по истечении которого никаких специальных контрактов не подписывалось. Девушка либо уходила сама, поняв, что это не для нее, либо ее выставляли на улицу за присвоение себе части полученного гонорара – среди клиентов Дороти были и те, кто помогал «испытывать» новеньких, – либо она принимала неписаные правила «Мотылька» и неукоснительно следовала им. Таким образом, предприятие Дороти было бы правильнее назвать «объединением». Девушки получали удовольствие, приносили доход и делили между собой прибыль.
* * *
АДЕЛА ЭЛИНОР ШАЕ (Нелл) – 22 года, рост 167 см, вес 50 кг, родилась в Тусоне, штат Аризона, не замужем.
Нелл, как ласкательно звали ее подруги, восемь месяцев назад была рекомендована в «Мотылек» Стефанией, которая познакомилась с ней в одном из клубов Лост-Вейджеса, где та исполняла то, что принято называть стриптизом, хотя танец Нелл едва ли можно было воспринять иначе, нежели «пластический этюд». Публика ревела от восторга, когда совершенно нагая девушка, освободившись от одежды по всем законам жанра, вставала на мостик, переходила с него в стойку на руках и в таком положении делала полный шпагат. Гибкостью Нелл обладала потрясающей. На «смотрины» к Дороти она пришла с альбомом фотографий одного знаменитого голландского фотохудожника – в свое время снимавшего и Стефанию, – пять страниц которого иллюстрировали головокружительные и не менее головоломные позы загорелой голенькой Нелл. Фотографии были превосходные.
Оказалось, что родители Нелл были цирковыми артистами, так что выбора будущей специальности у девочки практически не оставалось. К пятнадцати годам она в совершенстве освоила профессию акробатки, но трагическая потеря обоих родителей заставила Нелл пересмотреть свое отношение к цирку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Девушка не появлялась.
Тогда он сообразил, что она, должно быть, примеряет покупку, и решил рискнуть. Он заглянул в отдел, пробежал взглядом вдоль вешалок, никого не обнаружил, сделал несколько шагов вперед, оглянулся и оказался стоящим прямо перед примерочной кабинкой, дверца которой была распахнута, а внутри, на фоне зеркала, стояла Она. Девушка была почти голая, в одних трусиках, она придирчиво рассматривала себя в зеркале, стоя спиной к потрясенному Ричу, который видел только отражение ее левой груди с аккуратным кружком соска.
Нет, он не упал в обморок, с ним не произошло солнечного удара, он просто не мог пошевелиться и отвести взгляда от этого эталона божественной благодати, ниспосланного на грешную землю в укор тем из смертных, кто возомнил, будто знает красоту.
Девушка повернулась к Ричу боком и наклонилась над табуреткой, где лежало то самое платье, которое она намеревалась примерить. Рич увидел, как соблазнительно при этом отстают от грудной клетки два упругих загорелых шара с алыми кончиками.
Она вдруг повернула голову и посмотрела на завороженного юношу.
От сознания собственной беспомощности Рич улыбнулся. Девушка глядела на него некоторое время, словно что-то вспоминая, потом укоризненно покачала головой и захлопнула дверцу кабинки.
Рич опрометью бросился прочь из отдела, схватил по пути какие-то колготки – первое, что подвернулось ему под руку, – и подскочил к кассе. Девушка за прилавком встретила его неизменной улыбкой. Улыбаться ей пришлось долго, потому что у Рича, как назло, куда-то запропастился кошелек.
А сзади уже подходила Она. Ричу ничего не оставалось, как с дурацкими ужимками пропустить незнакомку вперед. Боже, она была в новом платье! А этот аромат! Его можно было уловить, только стоя у нее за спиной, почти вплотную, теряя сознание, теряя собственное достоинство, принюхиваясь к ее роскошным волосам, замирая от боли в сердце при виде осиной талии и почти полного отсутствия юбки, прикрывавшей разве что попку, полную, но ядреную…
Издалека он слышал, как девушка за прилавком со смущенной улыбкой пролепетала:
– Заходите почаще.
На что получила в ответ корректный кивок, и только. Незнакомка быстро удалилась.
– Давайте, что там у вас? – сказала продавщица изменившимся голосом.
Рич сообразил, что она имеет в виду кошелек, который он уже некоторое время бессознательно мял в руке.
* * *
Незнакомка повстречалась Ричу в третий раз. Через десять минут после того, как он вышел из магазина и собрался перекусить в празднично переполненном «Макдональдсе».
Приближались заветные одиннадцать часов – время первого разговора с господином Макриглом, – и Рич начал нервничать, да так, что волнение переросло в настоятельный голод. Поэтому, пробившись к кассе, он решил не мелочиться и заказал разом две порции того и сего. Все это он, правда, чуть было не уронил при «заходе на посадку», однако выкрутился, сел за столик, который освободила девушка, усыпанная веснушками, и принялся осторожно жевать.
Черное платье через два столика!
Еще только заметив его, Рич уже почувствовал, что это снова Она. В таком огромном городе, как Нью-Йорк, три встречи подряд не могли быть случайностью. Господин Макригл был не просто забыт – его теперь не существовало вовсе.
А между тем Рич ощущал, что незнакомка откровенно наблюдает за ним. Он попытался поднять на нее взгляд, но всякий раз ему мешали сделать это робость и страх показаться смешным.
Когда же он наконец решился и посмотрел в том направлении, где только что чернело платье, незнакомки уже не было.
* * *
И все же господин Дэрк Макригл существовал.
В этом Рич смог убедиться сам, когда позвонил в звонок под позолоченной табличкой с надписью «Pharaon Ltd.». Мимо шли прохожие, и никому на всем свете не было дела до молодого человека, настороженно прислушивающегося к тому, что ответит звонок.
– Вы к кому? – спросил наконец женский голос из запрятанного в толщу стены динамика.
– Я Ричард Хэррингтон. У меня назначена встреча с… Замок в двери уже дружески жужжал, приглашая войти.
Рич нажал на рукоятку и толкнул тяжелую створку вперед.
На лестнице, уходящей круто вверх, было прохладно.
Хотя никаких иных офисов, кроме фирмы «Фараон», здесь не предвиделось, Рич решил не плутать в поисках заветного Отдела Программных Разработок, а обратиться в приемную.
Солидная женщина, чей голос он, видимо, и слышал с улицы, встретила будущего сотрудника улыбкой и предложила подождать. Пока Рич осматривал белые крашеные стены со столь любимыми на современных фирмах и ничего ровным счетом не значащими картинами «мастеров» примитивизма, она связалась с кем-то по внутренней связи и объявила, что сейчас за ним спустятся.
Не прошло и минуты, как в приемной возник лысоватый молодой человек в черных безупречных брюках, в белоснежной рубашке, при галстуке, от яркости которого у Рича зарябило в глазах, и пригласил гостя следовать за ним.
За пределами тихой приемной царило долгожданное оживление. Двери офисов стояли нараспашку, в коридор то и дело выходили озабоченные люди с кипами бумаг или крохотными дискетами, гудели лазерные принтеры, множество голосов читало одним им понятные монологи в телефонные трубки, а над всем этим царил аромат неиссякаемого кофе.
Кабинет «главного» находился в самом конце коридора. Рич оглянулся на провожатого. Тот кивнул. Рич постучал.
– Да, да!
Голос оживленный. Это радовало. Рич не переносил сухости в обращении. Вошел.
Господин Макригл остался сидеть в удобном кожаном кресле, но бравурный всплеск руками и красноречивый жест в сторону такого же кресла, застывшего в ожидании гостя перед черной дугой блестящего во всех отношениях стола, дали Ричу понять, что его появление здесь отнюдь не в тягость хозяину кабинета.
Макригл взял со стола пачку бумаг в прозрачной папке и переложил ее привычным движением на полку за спиной. Бумаги явно не относились к делу.
– Ричард Хэррингтон, – представился Рич, усаживаясь поудобнее и весь превращаясь во внимание.
– Вы когда-нибудь бывали в Индианаполисе? – поинтересовался Макригл с таким видом, как будто требовал отчета о проделанной работе в колледже.
– Не доводилось.
– Жуткая дыра. Если я вас туда буду посылать, старайтесь найти повод отказаться. – Он вдруг улыбнулся и оказался нестарым и весьма приятным человеком с седеющей бородкой и живыми, умными глазами. – Вы, насколько я знаю, впервые в Нью-Йорке?
– Совершенно верно. Вчера утром прилетел и…
– Вас разместили?
– О, господин Макригл, с этим никаких проблем!
– Замечательно, Ричард. То есть вы хотите убедить меня в том, что готовы в бой хоть сейчас?
– Но только не в Индианаполис!
– Браво! Один-ноль в вашу пользу. – Макригл от души рассмеялся.
Он, не спрашивая, поставил перед Ричем пластиковую чашку и налил в нее горячий кофе из термоса.
– Сахар вот здесь. – Он пододвинул к собеседнику точно такую же чашку, доверху наполненную белыми кубиками. – Кладите, сколько нужно.
Рич выждал. Макригл налил кофе и себе, но к сахару не притронулся. Рич последовал его примеру.
– Насчет боя я не шучу, Ричард. Мы еще слишком молоды, чтобы сидеть в наших конурках. Вы курите?
– Нет.
– Я иногда балуюсь по старой привычке. Надо бросать. Но что касается вас, то вам, повторяю, здесь пока не место. Поэтому готовьтесь к тому, что я стану на первых порах посылать вас в самые разные командировки по городу. Нам как раз нужны для этого свежие кадры вроде вас, мой дорогой.
Макригл усмехнулся в усы. Вспоминает молодость, решил Рич.
– С вашим «послужным списком» я ознакомился достаточно хорошо, чтобы уже сейчас доверить отдельные персональные задания. В вашу компетенцию будут входить посещение заказчика на месте, ознакомление с сутью предлагаемой задачи, составление требуемых программ и их наладка, а если потребуется – сервисное обслуживание. Что-нибудь неясно?
– Да нет, работа знакомая.
– Вот и славно. Через полчаса вы должны быть на объекте.
– То есть? – даже растерялся Рич.
– Одному местному бюро знакомств понадобилось установить у себя компьютерную систему учета заявок, предложений, адресов и всякой прочей ерунды. Насчет «ерунды» это я так, к слову, потому что клиент этот весьма серьезный и платежеспособный, а мы, сами понимаете, заинтересованы в хорошей репутации.
– Я все понял. – Ричард встал.
– Сейчас по коридору налево, вторая дверь. Там вам покажут ваше рабочее место. Желаю успехов.
Руки он так и не подал.
Карьера юного программиста началась.
Глава 7
Входя в помещение конторы «Мотылек», Стефания всегда чувствовала себя так, словно возвращается домой.
Контора располагалась на 34-й улице, в непосредственной близости от взмывшего ввысь Эмпайр Стейт Билдинга. Дороти по этому поводу шутила, что если небоскреб когда-нибудь завалится, то непременно накроет «Мотылька», а потому ее девочки должны трудиться не покладая рук, чтобы небоскреб всегда находился в состоянии эрекции.
«Девочек» же было всего шесть, не считая саму хозяйку, которая, правды ради стоит заметить, не гнушалась иметь свой собственный круг клиентов. Поэтому будет правильнее начать знакомство с жизнью «Мотылька» именно с нее.
* * *
ДОРОТИ ЙАСОН – 36 лет, рост 172 см, вес 61 кг, родилась в Джерси-Сити, штат Нью-Джерси, разведена, детей нет.
В юные годы Дороти, как и многие ее сверстницы, хотела быть «деловой женщиной», однако на первых порах замечательная внешность и новизна ощущений заставили ее вкусить несколько иной жизни.
В восемнадцать лет она познакомилась с фотографом, который как раз искал девушку, достаточно эффектную для того, чтобы он с ее помощью мог сделать себе карьеру через уже набравший к тому времени обороты журнал «Пентхауз».
Мать Дороти была родом с Филиппин, отец – чистейших кровей ирландец, всю жизнь проживший в Америке, так что результат этой связи вышел и в самом деле изумительный.
В восемнадцать лет у Дороти были черные как смоль прямые волосы, прикрывавшие всю спину до поясницы, раскосые глаза газели, высокие скулы и смуглая кожа.
Первые же снимки, принесенные фотографом в редакцию «Пентхауза», возымели там действие урагана – мужчины пришли в восторг, женщины, делая поправку на юный возраст новой «звезды», тоже, и даже сам Боб Гуччоне пожелал встретиться с ней.
Дальше все развивалось, как по сценарию, и в течение последующих одиннадцати лет Дороти брала от жизни по максимуму. Именно этому периоду она была обязана своими многочисленными деловыми связями, которые помогли ей в тот момент, когда она решила наконец открыть собственное дело.
Поначалу «Мотылек» задумывался как агентство фотомоделей. Так в нем, помимо прочих девушек, оказались Стефания и Наташа. Однако гонорары, получаемые девушками, и относительная редкость настоящих контрактов заставили Дороти пересмотреть тактику. Девушкам была предложена более тесная работа с клиентами. Большинство сочли это для себя унизительным и ушли. Их не держали. Ибо Дороти мыслила свое заведение как предприятие наемное, с чисто добровольным членством. Оно нигде не рекламировалось, не объявляло об «очередном наборе», не пропагандировало «свободный секс». На собеседование к Дороти приходили только девушки, которым вакансия была предложена частным образом, знакомыми той же Дороти, клиентами или теми, кто уже работал в «Мотыльке». Поэтому никаких проколов, скандалов и тому подобной ненужной ерунды в деятельности агентства «нового типа» не возникало.
Дороти набирала девушек, руководствуясь четкими и строгими критериями, делая ставку не на количество, а на качество «живого товара». (Выражения типа «живой товар» иронично употреблялись самими девушками, которым претили законы двуличной морали псевдопуританского общества.) Прежде всего претендентка должны была быть «шикарной женщиной», что подразумевало внешние данные, манеру держаться, образование, вкус. Во-вторых, на работу, которую предлагала Дороти, девушка должна была смотреть отнюдь не как на средство зарабатывания денег – нередко очень больших, – а как на «средство самовыражения», по меткому замечанию Стефании. Дороти давала претенденткам испытательный срок, по истечении которого никаких специальных контрактов не подписывалось. Девушка либо уходила сама, поняв, что это не для нее, либо ее выставляли на улицу за присвоение себе части полученного гонорара – среди клиентов Дороти были и те, кто помогал «испытывать» новеньких, – либо она принимала неписаные правила «Мотылька» и неукоснительно следовала им. Таким образом, предприятие Дороти было бы правильнее назвать «объединением». Девушки получали удовольствие, приносили доход и делили между собой прибыль.
* * *
АДЕЛА ЭЛИНОР ШАЕ (Нелл) – 22 года, рост 167 см, вес 50 кг, родилась в Тусоне, штат Аризона, не замужем.
Нелл, как ласкательно звали ее подруги, восемь месяцев назад была рекомендована в «Мотылек» Стефанией, которая познакомилась с ней в одном из клубов Лост-Вейджеса, где та исполняла то, что принято называть стриптизом, хотя танец Нелл едва ли можно было воспринять иначе, нежели «пластический этюд». Публика ревела от восторга, когда совершенно нагая девушка, освободившись от одежды по всем законам жанра, вставала на мостик, переходила с него в стойку на руках и в таком положении делала полный шпагат. Гибкостью Нелл обладала потрясающей. На «смотрины» к Дороти она пришла с альбомом фотографий одного знаменитого голландского фотохудожника – в свое время снимавшего и Стефанию, – пять страниц которого иллюстрировали головокружительные и не менее головоломные позы загорелой голенькой Нелл. Фотографии были превосходные.
Оказалось, что родители Нелл были цирковыми артистами, так что выбора будущей специальности у девочки практически не оставалось. К пятнадцати годам она в совершенстве освоила профессию акробатки, но трагическая потеря обоих родителей заставила Нелл пересмотреть свое отношение к цирку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42