Твердой рукой постучав в дверь, Лахлан взялся за ручку, но дверь не поддавалась. Очевидно, Флора заперла ее изнутри. Глава 19 В ожидании ночи Флора задремала в кресле возле камина, но стук в дверь ее тотчас же разбудил.Она встала, разгладила юбку подвенечного платья, которое все еще оставалось на ней, потрогала амулет на шее. Этот амулет она собиралась отдать Лахлану нынче вечером как символ бесконечной любви. Амулет остался при ней напоминанием о печальной судьбе матери, а также о совершенной ею ошибке. Похоже, проклятию суждено было остаться с ней до конца.Лахлан снова постучал, на этот раз громче, и Флора расслышала его голос, он говорил тихо, но нельзя было не заметить в его тоне гневные нотки:– Впусти меня, Флора, немедленно.Ее руки сами собой сжались в кулаки.– Нет.Лахлан выругался и начал с силой трясти дверь.– Открой, или я ее сломаю!Ярость, которую Флора расслышала в его голосе, дала ей минутную передышку. Она бросила взгляд на стальной болт, удерживавший тяжелую дубовую дверь, и это укрепило ее тающую отвагу. Для того чтобы сломать такую дверь, потребовалась бы целая армия мужей.– Уходи, – сказала она отважно. – Сегодня у меня нет желания видеть тебя… как, впрочем, и в любую другую ночь.Лахлан снова выбранился, потом наступила тишина. Флора ждала, не осмеливаясь вздохнуть. Время текло медленно, Флора уже начала удивляться тому, что победа досталась ей так легко, как вдруг…Сначала она услышала грохот. Когда грохот повторился, Флора испуганно отскочила от двери, как оказалось, очень вовремя, потому что дверь с треском распахнулась после того, как крепление болта отлетело от стены.Разгневанный лэрд неподвижно стоял в дверном проеме, и лицо его походило на маску, а глаза в пламени свечей сверкали, как сапфиры.Флора с трудом перевела дух, тут же Лахлан с угрозой произнес:– Никогда больше не запирайся, слышишь?– Ты не имеешь права…– У меня все права на тебя… – прошипел он сквозь зубы и, сделав три больших шага, оказался рядом с ней. – Ты моя жена, не забывай об этом.– Формально да, но ты принудил меня к браку обманом.Лахлан угрожающе нахмурился.– Послушай, Флора; я пытаюсь быть с тобой терпеливым, но ты не хочешь ничего замечать, и напрасно. Мы принесли обеты, и тебе придется чтить их.Флора вскинула подбородок.– Мой кузен отдал тебе указ об освобождении брата?– Да.– В таком случае ты получил что хотел. А теперь оставь меня в покое.Лахлан схватил ее за руку.– Если есть что-то, чего я хочу, то это ты.Флора вырвала руку:– Ты совершил сделку и заплатил за меня, но есть вещи, которые не продаются. Тебе придется изнасиловать меня, потому что по доброй воле я никогда не приду к тебе снова.Лицо Лахлана сделалось таким мрачным, что Флоре стало не по себе. Она задохнулась, когда он с силой привлек ее к себе так, что ее груди расплющились о его гранитные мускулы. От него исходил жар. Она чувствовала бурное биение крови в его жилах и то, как тяжело и сильно бьется его сердце. Его дыхание обдавало теплом ее шею, и Флора трепетала. Господи, дай ей силы противостоять этому напору.– Ты уверена?Внезапно голос Лахлана стал бархатным, глубоким, даже обольстительным, и теперь Флора не сомневалась, что это мерзкое чудовище легко может заставить ее молить о пощаде.Словно для того чтобы доказать ей это, Лахлан прильнул губами к ее губам с такой отчаянной страстью, что это ее ошеломило. Его поцелуи становились все более жаркими и гневными, требовательными, яростными, вынуждающими ее ответить на властный напор его языка. Она попыталась высвободиться, но противостоять его страсти было невозможно. Никогда прежде он не целовал ее так. Только теперь ей открывалась та дикая и грубая сторона его натуры, которая прежде таилась под маской сдержанности. Флора таяла в его объятиях, подчиняясь исходившему от него жару…Внезапно из глаз Флоры хлынули слезы унижения, она не могла вынести того, что тело предало ее. Рванувшись из его объятий, она чуть не задохнулась от обилия вырвавшихся на свободу противоречивых чувств.– Моя мать была права. Все горцы – варвары, и ни одному из них нельзя верить!Лахлан побледнел, но Флора была слишком разгневана, чтобы придавать этому значение. Все, чего она сейчас хотела, – это дать выход терзавшей ее боли.– Как ты смеешь целовать меня?! Я не твоя шлюха, запомни это! Не могу поверить, что мне удалось убедить себя, будто образование и утонченность не имеют значения! Ты мерзавец, и теперь я это вижу… Немедленно убери от меня свои грязные лапы!Лахлан отшатнулся, и Флора поняла, что больно задела его. Что ж, она и старалась уязвить его не меньше, чем уязвил ее он. Судя по ледяному выражению его глаз, она добилась успеха.– Возможно, я и варвар, – ответил Лахлан резко, – но ты хочешь меня. – Он сделал паузу, словно давая ей время понять справедливость своих слов. – К тому же я твой муж. Чем скорее ты это поймешь, тем счастливее будем мы оба.Флора вспыхнула.– Ты – возможно, но я никогда.– Никогда не говори «никогда». – Лахлан бросил на нее пронзительный взгляд. – Сейчас я тебя оставлю, но не вздумай снова запираться, ты моя жена.Флора молчала. Пусть горец воображает, что победа за ним, скоро ему станет ясно, сколь сильно он ошибся.Бросив на жену грозный взгляд, Лахлан оставил ее в одиночестве, но Флора знала, что он вернется. Как долго она сможет противостоять его давлению? Неизвестно. Зато он получил что хотел. Жизнь его брата вне опасности, и в ней он больше не нуждается.Солнце позолотило горизонт, и теперь мрачный замок Дримнин весь был виден как на ладони. Свет, отразившийся от воды пролива, создал для него удивительный волшебный и сверкающий фон, еще больше подчеркивавший его угрюмость.Однако Лахлан сейчас думал не об этом: их миссия увенчалась успехом, и брат вернулся к нему. Не потребовалось много времени для того, чтобы осознать: испытания заметно изменили его, и Джон никогда уже не будет тем беззаботным проказником, готовым поделиться своей жизнерадостностью с каждым, каким он был до заключения в тюрьму.Долгие дни заключения явились причиной того, что на худом и грязном лице Джона прорезались морщины, а глаза, прежде искрившиеся озорством и весельем, теперь были полны ненависти. Душа Джона ожесточилась, и это особенно опечалило Лахлана. Хотя он винил во всем короля, но и сам во многом был виноват. Ему не следовало посылать брата вместо себя, зная коварство короля Якова. Из-за его ошибки пострадал не только брат, но и еще много людей. Но, слава Богу, теперь брат на свободе, а это значит, что Флора должна простить его.Его мысли обратились к их жестокой вчерашней ссоре: тогда он все испортил, и их разговор принял ужасный оборот.Вспоминая о том, как он взломал дверь, Лахлан поморщился. Разумеется, его взбесили ее упрямство и отказ прислушаться к голосу рассудка, но даже это не оправдывало столь безрассудного поведения.Однако было кое-что еще. Когда Флора сказала, что ему пришлось бы прибегнуть к насилию, Лахлана потрясла сила собственной реакции. Как он действовал, чтобы доказать ей ее неправоту? Неужели он целовал ее так яростно? Страсть, гнев и страх слились в нем, и он не мог помыслить ни о чем ином, кроме как о том, что должен убедить ее. На какое-то мгновение он действительно стал тем самым варваром, каким она его считала.Лахлан был так разъярен, что не доверял себе, хотя и знал, что должен найти выход, прежде чем сделает что-нибудь такое, о чем потом пожалеет. В итоге он присоединился к своим людям, направлявшимся в замок Блекнесс, чтобы освободить и вернуть брата, надеясь, что за время его отсутствия гнев Флоры остынет. Он готов был предоставить ей столько времени, сколько она пожелает, и мучительно остро чувствовал тяжесть свернутого в рулон пергамента, покоившегося в кожаной сумке, притороченной к седлу. Пергамент содержал письмо Аргайла к приходскому священнику с требованием зарегистрировать их с Флорой брак с уплатой полагавшегося штрафа за то, что он заключен не по правилам. Лахлан собирался отправить с этим посланием одного из своих людей, но не мог заставить себя сделать это, и если бы Флора захотела опротестовать их брак под предлогом того, что он не получил фактического завершения, она не встретила бы никаких возражений.Большую часть пути Джон молчал, но внезапно Лахлан ощутил на себе его взгляд.– Ты в самом деле женился? – спросил брат. Лахлан молча кивнул.– Выходит, ты пожертвовал своей свободой ради моей?– Ну, не совсем так. Тебе не стоит себя винить в том, что случилось, это мне следовало предвидеть коварство короля. Что до женитьбы на Флоре, я не стал бы считать ее жертвоприношением.Брови Джона взметнулись вверх.– Неужели? – Он неожиданно улыбнулся. – Тогда я рад, что скоро встречусь с девушкой, околдовавшей моего неподатливого братца.Губы Лахлана дрогнули.– Тебе не придется ждать слишком долго. – Он кивком указал на отчетливо проступившие впереди стены замка. Даже отсюда, сквозь открытые ворота, можно было различить оживление, которое царило во дворе замка. – Кажется, там все сбились ног, готовясь приветствовать нас.Джон тут же пришпорил коня, и последнюю часть пути они проскакали галопом, влетев в замок в вихре пыли.Но как только они оказались во дворе замка, их веселью пришел конец: по общему смятению Лахлан мгновенно понял, что их ждет вовсе не торжественный прием.Правда, Мэри и Джилли тут же кинулись навстречу братьям и чуть не задушили Джона в объятиях, зато Рори неожиданно выхватил кинжал и набросился на Лахлана.– Назови мне хоть одну причину, почему бы мне сейчас же не убить тебя! Что ты ей сделал?Лахлан в недоумении пожал плечами:– Что, черт возьми, происходит? Может, скажете наконец?Прежде чем Лахлан успел повторить свой вопрос, Мэри оторвалась от Джона и, рыдая, бросилась к нему.– О, Лахлан! Она сбежала!Сбежала? В один миг Лахлана охватило сокрушительное и полное отчаяние.Черт бы ее побрал! Она сбежала – сбежала от него… Глава 20 Когда забрезжил рассвет, путешествие Флоры уже подходило к концу. Лодка причалила к берегу у деревушки Аринагор на острове Колл рядом с твердыней Лахлана, которой теперь завладел ее брат.Первое, на что обратила внимание Флора, был ветер. Солнце уже освещало длинные полосы белой песчаной отмели и широкие пространства травянистых вересковых пустошей. На горизонте виднелись пологие каменистые склоны холмов, и Флора едва не задохнулась от восторга, залюбовавшись замешкавшимся тюленем, теперь во всю прыть удиравшим с берега. Хоть это место и казалось уединенным и пустынным, его красота не могла не тронуть сердце.Внезапно Флору охватило странное томление: при других обстоятельствах это место могло стать ее домом!Теперь оно станет ее прибежищем.С той минуты как ей стала известна вся правда, Флоpa думала только об одном – о побеге.Страдать, оставаясь рядом с Лахланом, ей было невмоготу, стоило лишь взглянуть на него, и боль, которую он причинил, как и сожаление о несбывшемся счастье снова охватывали ее.Хотя их брак оказался фарсом, возможно, Флора и простила бы Лахлану сделку, заключенную с ее кузеном, если бы он не навязал ей этот брак обманом. Теперь же, когда его брат оказался на свободе, она получила возможность действовать по своему усмотрению.После их последней ссоры решение ее только окрепло; любое минутное колебание исчезло, а необходимость побега стала очевидной ввиду унизительного предательства ее собственного тела. Если бы Флора осталась, рано или поздно она бы поддалась зову плоти, допустить чего было никак нельзя. Все, о чем она могла думать теперь, это о том, как побыстрее убежать, какие бы страдания ни причинил ей этот шаг и как бы она потом ни скучала по Мэри, Джилли и другим обитателям замка, к которым успела привязаться.Удобный случай представился ей на удивление скоро.Как только Лахлан отправился вызволять брата, Флора обратилась к Шинейд и разъяснила ей обстоятельства брака с Лахланом. Узнав, что он женился только ради освобождения брата из тюрьмы, Шинейд охотно согласилась помочь, надеясь на возобновление своих отношений с вождем после того, как Флора покинет замок.Благодаря Шинейд побег из Дримнина оказался довольно легким. Скрытая с головы до ног под темным плащом, Флора сумела проскользнуть в ворота, пока Шинейд отвлекала стражников разговором.Оказавшись на воле, Флора заколебалась, и на мгновение ее охватила безмерная печаль: она никогда не думала, что ей придется оставить замок таким образом. Неужели все кончено?Она подумала, как хорошо было бы проснуться утром, когда яркие лучи солнца струятся в окно ее башни! Совсем недавно она была так счастлива: у нее было все и она безоговорочно доверяла Лахлану… но он растоптал ее веру в него.Стараясь взять себя в руки и отгородиться от воспоминаний, Флора направилась к берегу, делая над собой усилие, чтобы не бросить взгляд назад, но когда замок исчез в темноте, у нее возникло ощущение, что сердце ее разорвалось пополам.Не успела она ступить на скользкую тропу, как ее окружили люди брата и в их числе дружелюбный Ангус. Тем не менее ей отчего-то захотелось плакать.– Мы почти потеряли надежду, миледи, – сказал Ангус. – Ваш брат с нетерпением ждет вас.Потрясенная тем, что сделала, Флора едва нашла в себе силы, чтобы кивнуть.Некоторое время они ехали на север, а потом погрузились в лодку, которая доставила их в Колл, но вместо облегчения Флора чувствовала только пустоту, холод и изнеможение. Реальность холодной глыбой обрушилась на нее. Она бросила мужа, человека, которому отдала тело и сердце, в ночь, которая должна была стать ее брачной ночью. В этом определенно было что-то… неправильное.Флора попыталась отбросить сомнения. Как можно жить с человеком, который солгал, предал и обманом втянул ее в этот брак да еще в придачу разбил ей сердце?И все же Флора не могла отделаться от ощущения, что тоскует по Лахлану. Пока их разлука составляла всего несколько часов, но перед ней простирались долгие дни, складывавшиеся в нечто похожее на непреодолимую гору. Как-то ей удастся их прожить?Погруженная в свои мысли, Флора шла по берегу навстречу импозантному мужчине на прекрасном коне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31