Оригинальные цвета, рекомендую всем 

 

Единственное что радовало, так это то, что дрова намокли под проливным дождем, и прежде чем они разгорятся по настоящему, они выдадут очень много дыма, который убьет и ее и Кэт. Умереть, задохнувшись в дыму, было не так мучительно как жариться живой на огне. Только бы они не полили поленницы бензином! Ей предложили исповедоваться, но Саманта послала священника к черту. У нее был один бог — любовь. Противоестественная и осуждаемая в обществе любовь к женщине. Женщине, которая умрет вместе с ней. Она поймала виноватый взгляд Кэт, которая видимо, корила себя за то, что не уберегла подругу. Саманта вытянула руку, насколько позволяли веревки, которыми она была привязана к столбу в сторону Кэт, и увидела, что она сделала то же самое.
Над площадью раздался характерный шум включенного громкоговорителя. Все крики толпы стихли. Скрипящий голос генерала Окинлека произнес:
— Начинайте!
Саманта с удивлением увидела, как уже виденный ранее в вещевой службе сэр Сильвер Директор поднес факел в своей правой руке к дровам, которые лежали вокруг Кэт, а факел в левой руке к поленнице дров вокруг нее самой. Видимо данный фашист работал на двух работах сразу — и в вещевой службе штаба армии и в качестве палача, точнее сказать даже в трех местах — судя по заколке на галстуке, он еще работал на вермахт. Саманта закащлялась от дыма и ее внезапно осенило! Этот сэр Сильвер Директор — и есть та падаль, та мразь, которая поставляет на фронт бракованные сапоги! И собравшись с силами она выкрикнула Кэт:
— Кэт! Сапоги! Это тот урод! — и увидела, что она все поняла.
Дыма становилось все больше, и легкие Саманты стал разрывать кашель. Время шло, а она еще ничего не сказала своей Кэт, скоро будет невозможно совсем дышать! Вот дура! Дались ей эти догадки про сапоги! Столько времени потеряла! Господи, но что же ей сказать кроме банальных слов о любви!
Сквозь радостные выкрики толпы пробились характерные хлопки 101,6-мм дымового гранатомета, а затем все перекрыли характерные звуки стрельбы пулемета «Брен» калибра 7,7 мм, к которым добавился рев газующего на малой передаче шестицилиндровый карбюраторный рядный двигатель "Моррис коммершиал" с рабочим объемом 3485 см3. Толпа завопила и бросилась в рассыпную. Как выяснилось, наличие объемных животов, не отнимает у штабных офицеров способности бегать. Раздовались крики:
— Панцеркампфвагены прорвались!
— Немецкие парашютисты в городе!
— Штабу армии начать экстренную передислокацию в Эдинбург! — перекрыл все вопли властный скрипучий голос генерала Окинлека. После его воплей, бегство приняло целенаправленный характер — все ломанулись в северном направлении. Что-то там еще кричалось про арьергардное прикрытие и боевые заслоны на пути атакующих, но никто из бегущих, желание чего-либо заслонять не изъявил.
Затем стрельба прекратилась. Слезящимися от дыма глазами Саманта увидела, как сквозь огибающую его толпу движется бронеавтомобиль «Моррис». Проехав ярдов пятьдесят он снова остановился возле столбов, где они были привязаны, и снова дал очередь из «Брена» калибра 7,7 мм, заставляя многих искать пути к бегству окольными путями а на прямик. У Саманты, наглотавшейся дыма все уже плыло перед глазами, когда чьи то ласковые, руки одним махом перерезали веревки, потащили в направлении бронеавтомобиля и затолкали вовнутрь, затем через секунд десять на Саманту положили, сверху что-то мягкое, теплое и тяжелое — не меньше ста двадцати ста пятидесяти фунтов весом, ужасно пропахшее дымом. Потом взревел шестицилиндровый карбюраторный рядный двигатель "Моррис коммершиал" с рабочим объемом 3485 см3 и Саманту по инерции швырнуло назад, и она больно ударилась обо что-то металлическое. Сквозь смотровые щели бронеавтомобиля пробивалось очень мало света, но она смогла разглядеть, что за рулем бронеавтомобиля «Моррис» кто-то в военной форме, невысокого роста и с длинными волосами. Они мчались по городу минут десять, то и дело поворачивая, а затем остановились. Вспыхнула лампочка освещения внутри бронеавтомобиля и Саманта увидела сидящую за рулем Джоану, которая протягивала ей флягу, из которой распространялся приятный аромат виски. То мягкое и теплое, что лежало на Саманте, вдруг стало стонать и ворочаться и она узнала голос Кэт.
— Я боялась, что не найду вас в этом городе, или не успею — дрожащим голосом нарушила молчание Джоана, и из ее глаз брызнули слезы.
Глава 6
— Джоана! Девочка моя! Господи! — голос Саманты дрогнул и глаза стали мокрыми, — ты, ты даже… я думала…господи! — все остальное потонуло в потоке ее слез. Доана вылезла из-за места водителя и пересела к подругам, и, приподняв полуобморочную Кэт, помогла занять ей вертикальное положение, а затем заставила сделать несколько глотков из фляжки, от чего та закашлялась. Затем Джоана напоила Саманту. Какое-то время стояла тишина, нарушаемая звуками разрастающейся в городе паники. Но потом их спасительница, оглядев своих подруг, и, заметив на холщовых балахонах пятна крови решительно сказала:
— Вам нужно срочно обработать раны и привести себя в порядок. Здесь неподалеку есть гостиница, неплохая. Там даже горячая вода есть.
— Но у нас нет денег! — возразила Саманта.
— Деньги есть у меня!
— Но…, - начала снова возражать Саманта.
— Никаких но! Для чего еще тогда нужны подруги! — и давая понять, что разговор окончен — пересела на водительское место. Заурчал шестицилиндровый карбюраторный рядный двигатель "Моррис коммершиал" с рабочим объемом 3485 см3, и бронеавтомобиль помчался по улицам Манчестера.
Они остановились минут через пять на улице Короля Ежи Тертьего. Саманта, с некоторым удивлением уставилась на табличку с названием улицы, так как обладала неплохим знанием истории, и никак не могла вспомнить вышеназванного короля. Заметив ее взгляд, Кэт пояснила, что улица названа в честь польского короля, который сформулировал и впервые применил на практике основные принципы современной демократии — абсолютную элекцию, выборность и контроль государства над проституцией. Гостиница называлась "Вайт Шэнтэрск" и владельцем ее был русский эмигрант Айвэн Рудакофф. Выглядела она несколько чужеродно среди окружающих зданий на улице — трехэтажное каменное здание было обшито резными деревянными панелями, а за стеклами окон справа и слева от двустворчатой входной двери, размещались чучела огромных коричневых медведей поднятых во весь рост. Разумеется, что перед выходом из бронеавтомобиля, Джоана заставила их одеть брезентовые плащи с капюшоном, поскольку разгуливать по городу в идиотских балахонах, означало привлекать к себе излишнее внимание.
Окровенно-раздевающий взгляд, которым их встретил мужской персонал гостиницы, душкам очень не понравился, равно как и плоские комплименты и туманные намеки хозяина гостиницы о почему-то большой и чистой любви (можно подумать, что любовь бывает маленькая и грязная) сказанные с ужасающим, очевидно русским акцентом. Намек, сделанный Джоаной, поправившей висящую на плече винтовку "Ли Мэтфорд" он понял сразу, и тут же сменил тему, предложив таким замечательным леди водку за счет его заведения. Кэт, подумав, кивнула в знак согласия.
Джоана сняла для них номер на втором этаже, путь на который лежал по каменной лестнице, изготовленной из сиенита, с высотой подступенка четыре дюйма, шириной проступи в тринадцать дюймов и шириной ступени в восемь футов. Лестничные марши крепились на косоурах, кованных из полосового железа сечением три дюйма на дюйм. Лестница была оснащена стандартными перилами высотой три фута, оснащенными поручнями из ясеня. Лестница, как и полагалось для всех британских гостиниц данного класса, была покрыта венецианским ковром машинной вязки, изготовленным на крученой камвольной основе. Коридоры второго этажа были застланы киндминстерскими коврами, с какими-то аляповатыми узорами, выполненными, несомненно с помощью машины Жаккарда.
Дверь в гостиничный номер была стандартной филенчатой конструкции размером сто двадцать на тридцать пять дюймов. Изготовлена она была из сосны с влажностью 12%. Обвязка дверного полотна и два средника были выполнена из досок трехдюймовой толщины. Филенки были соответственно изготовлены из досок полуторадюймовой толщины. Дверная ручка была изготовлена из художественной бронзы с повышенным содержанием цинка.
Обстановка в гостиничном номере отдавала какой-то казенностью и дешевизной, хотя отдельные попытки ее прикрыть, в виде например, шотландского ковра лежащего на полу, владелец гостиницы предпринимал. Первой в душ устремилась Кэт. Душевая была выложена кирпично-грязного цвета метлахской плиткой размером шесть на шесть дюймов, краны смесителя, что традиционно — подтекали. Однако, несмотря на убогость душевой, в здании была горячая вода, и Кэт с наслаждением подставила свое гибкое и стройное тело под обжигающе-горячие струи. Эшвегерского мыла "Леди Гамильтон" с легким ароматом какао, в гостинице не было, поэтому пришлось довольствоваться, традиционным для британских гостиниц среднего класса пилированным мылом "Ла-Манш"№18 с ароматом вереска. Помня о подругах, она не стала затягивать с процедурой омовения, и приняла душ очень быстро, после чего, замотавшись в купальную махровую простынь из льняной ткани, вышла гостиную номера.
Следующей собиралась принять душ Джоана, но ее поход был прерван стуком в дверь номера. Открыв стандартную сосновую филенчатой конструкции дверь, Саманта пропустила внутрь номера горничную, длинноногую пышногрудую блондинку, которая принесла поднос, на котором стоял запотевший графин из обычного прозрачного стекла, вместимостью в одну пинту и четыре стеклянных стакана вместимостью в одну восьмую пинты. В графине была водка. Саманта сразу поняла, что у горничной очень чувственная грудь, и дождавшись, пока та поставит поднос на стол, обняла девушку за талию левой рукой, и прижав ее тело к своему, залезла правой рукой за вырез ее блузки, и достав одно из полушарий начала нежно массировать. Тело горничной тут же отозвалось на ласки Саманты, и она учащенно задышала, прикрыв пышными ресницами свои голубые глаза, и очень чувственно-зовуще приоткрыв свои губы, в которые тут же впилась поцелуем Кэт. Джоана присев рядом с ними на корточки, подняла вверх юбку девушки, обнажив ее стройные белые бедра, и приспустив ее кружевные розовые трусики из фуляра, впилась поцелуем в ее интимное место. Взрыв страсти у девушки, впервые встретившейся с такой лаской, произошел буквально через пару минут, после чего ее обессиленное тело обвисло на руках у подруг. Чтобы как-то привести ее в чувство, подруги решили налить ей водки. Выпив все вместе, вчетвером они поняли, что решение было правильным — глаза горничной стали более осмысленными. Придя в себя, она застыдилась своего полураздетого вида и попыталась привести себя в порядок, но ей не дали этого сделать, намекнув на продолжение и второй тост.
Саманту очень заинтересовал фасон фуляровых трусиков надетых на Ксэнни Догг Патронн — так, как выяснилось, звали горничную, и она поинтересовалась, где в городе можно приобрести такое же белье. Ксэнни сообщила, что в двух кварталах отсюда есть магазин-ателье элитного женского белья, который принадлежит известной в Манчестере модельеру Хэллен Хэнгг, незаконно рожденной дочери Сессила Родса. Саманта почувствовала, что на ее глаза наворачиваются слезы — денег у них с собой не было, просить Джоану одолжить она считала стыдным — девочка и так на них потратилась — а значит возможность пополнить свой гардероб и обрадовать подруг экзотическими возбуждающими фасонами нижнего белья останется только мечтой. Но Ксэнни, разгоряченная лаской новых подруг и выпитой водкой, оказалась очень отзывчивой и чуткой девушкой, заметив слезы в глазах Саманты, она нежно поцеловала ее и сказала, что хочет сделать подарок своим новым подругам, и готова оплатить их покупки в данном магазине. Только, тут глаза Ксэнни погрустнели, она хотела бы уехать вместе с ними, ибо хозяина гостиницы она на дух не переваривает — в постели он очень груб, и она терпит его только из-за того, что ей некуда податься. Посовещавшись, девушки решили, что покинут гостиницу через пару часов, после того как быстро приведут себя в порядок. Они допили водку и отправили Ксэнни собирать вещи.
После ее ухода, Джоана очень быстро приняла душ, уступив место Саманте, и взялась помогать Кэт обрабатывать раны, и расспрашивая о том, что произошло во время их поездки. Кэт, рассказывая Джоане обо всем, что случилось с момента их ареста военной полицией, аккуратно расчесывала свои длинные пышные волосы костным гребнем, изготовленным из бычьего рога, путем прессовки заготовки на гидравлическом прессе под давлением 300 атмосфер, с последующей обработкой в специальных жерновах снабженных карборундовым полотном №5, и шлифовкой лощильными кругами из бязи, натертой спецсоставом из парафина, гарного масла и песка.
— Господи, но это же какая-то дикость! — воскликнула Джоана, услышав рассказ Кэт, — У нас что средневековье? — на ее юном, почти детском личике отразились изумление и возмущение.
— Причем здесь средневековье? — ответила Кэт, стоя перед зеркалом и рассматривая раны от штыков на своих бедрах и ягодицах.
— Но ведь на кострах людей сжигали в средние века! Когда не было науки, и люди пребывали в невежестве! — искренне заявила девушка.
— Дело не в наличии науки Джоана! Дело в отношении государства к своим гражданам. В том, проявляет ли государство любовь или нет. Любовь возможна, только если государство и его граждане связаны друг с другом центрами существования, а значит, каждый из них воспринимает себя из глубины своего существования. Только в таком взаимном переживании состоит человеческая реальность, только здесь жизненность, только здесь основа любви. Любовь, так переживаемая, это постоянный риск, это состояние не отдыха, а движения, роста, работы сообща наличие гармонии или конфликта, является вторичным по отношению к основному факту, что государство и его граждане чувствуют полноту своего существования, в единстве друг с другом каждый из них обретает себя, а не теряет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64


А-П

П-Я