.. он ничего от меня не дождется. (Строго.) Что я это путаю? Ведь это от позора неотвратимого можно, а от горя разве это простится... если на жизнь покушаться... Прочь! (Бросает сверток под стол и толкает его ногою.) Я приду; я дам обещанье; пусть он запрет меня у себя на вышке, пока сделает матери крепость; после... подушкой голову оберну и брошусь в окно, и уйду... иль расшибусь. (Бежит к двери и сталкивается с Дробадоновым.)
ЯВЛЕНИЕ 6
Те же и Дробадонов, входит в большой лисьей шубе, с загнутым за уши воротником. Под полою у него зажженный фонарь, который он вынимает в ту самую минуту, когда бегущая в дверь Марина почти что с ним сталкивается. Челночек, порывавшийся бежать вслед за Мариной, при виде Дробадонова снова
прячется.
Марина (увидев свет, в ужасе вскрикивает и прижимается спиною к кади). Ай! ай! Кто это? кто? кто это?
Дробадонов. Чего ты? Бог с тобой! чего?
Марина. Кто это с светом? (Всматривается и узнает.) А, это ты, Калина Дмитрич!
Дробадонов. Да что ты? Кому же больше здесь и быть?
Марина (хрустя пальцами). Да бог знает.... все как-то жутко так... (Оглядывается.) Будто кто здесь не свой есть?
Дробадонов. Куда ж это ты шла?
Марина (с замешательством). Я это так... Так здесь хожу покрывшись, чтоб веселей.
Дробадонов (делает добродушную ироническую гримасу, обнимает фамильярно Марину за плечи, ведет к столу и сажает). Садись-ка и сиди! (Ставит на стол фонарь. Полуосвещенная до сих пор кладовая освещается вполне. Усевшись и сбросив шубу). Сказать тебе по правде, я, брат, и сам сегодня трусу чуть не спраздновал.
Марина. Что так?
Слышна буря.
Дробадонов. Да вот все буря эта. Скажи на милость, что ведь захватит целое облако песку, пыли мерзлой и так вот и гонит, словно как сила нечистая перед мечом архангельским мчится. Небо-то все (делает рукою) тэк-тэк-тэк... Так и трясется, так ходором и ходит. По всему городу прошел, встретил только одного Дейча. "Иду, говорит, Фирс Григорьич к голове посылают дожидаться его; он утром депеш прислал, что непременно нынче к вечеру из Питера воротится"; а то, кроме Дейча, ни одной божьей души на улице, и ветер, знаешь это, вдоль улиц-то так и ревет медведем.
Буря.
Марина. И здесь слышно.
Дробадонов. Что здесь! Нет, вот там на площади ты побыла б. С собора сорвало крест и на цепях вертит его по крыше: грохот, звон, словно кто с неба на заупокойную обедню звонит.
Марина. Что это за страсти в самом деле в городе пошли!
Дробадонов. Уж и не говори! С весны еще начали люди примечать, то куры петухами пели, то каша из печей уходила. Про псов и говорить уж нечего, что побесилися; а сегодня, скажи ты, иду я сейчас от Ратищей берегом, уронил палочку, стал поднимать и рукой рака схватил. Ну, скажи пожалуйста, в это время рак-то, да на сухом берегу?
Марина (живо). Ты был на Ратищах?
Дробадонов. Сейчас оттудова.
Марина (живо). Из сумасшедшего дома! Ну что, здоров он? жив Иван Максимыч?
Дробадонов. Да! Я сегодня лавку запер рано: все равно торговли не было, да думаю: вот в этакой день уж и Фирс не поедет, да и махнул. Насилу допустили. Теперь еще строжее - приставник так и не отходит, и все подкуплены от Фирса, чтоб никого не допускать. Мы, говорит, ему в том присягали. Насилу за две четвертные уломал.
Марина (спокойнее). Ну и что ж?
Дробадонов (поглядывая на нее). Он сумасшедший, люба!
Пауза. Марина смотрит на свои ногти.
Пространства никакого нет там, теснота одна и очень уж зловонно. Так стойлицо, а посередине кровать, и он лежит, под мышки и в коленях перевязан.
Марина (равнодушно). Это на что он связан?
Дробадонов. Нельзя, говорят, не вязать: встоскуется, начнет метаться, плакать, о стены бьется, а ночью намедни голову, говорит, в решетку в окне завязил. (Пауза.) Истомили они его тем, что отпуску ему никуда нет: совсем узнать его нельзя. Другие прочие хоть в коридор выпускаются, а он никуда... Маринушка, что ж ты молчишь?
Марина (сдвигая брови). А? (Вздыхает.)
Дробадонов (тихо). Я дал еще десятку, чтоб его пустили погулять по коридору. Обещали. Нонче Фирса не будет: погода, и он головы из Петербурга дожидается; они и пустят. (Смотрит на свои карманные часы.) Э, да уж он теперь разминается, гуляет... Марина Николавна! скажи ж по крайности спасибо! (Трогает ее за руку.)
Марина (раздумчиво). Скажи, пожалуйста... не знаешь ты, что это такое значит: что ты мне говоришь о нем, а мне его... совсем не жаль?.. Мне словно никогда его и не было.
Дробадонов. Что ты это говоришь-то это? Кого ты обманываешь?
Марина (пожав плечами). Нет, право!
Дробадонов. Да это что ж такое?.. Послушай! Милушка! Марина Николавна!.. Да что ж ты молчишь?.. (Трясет ее за плечо; она сидит в том же положении.) Ты вот послушай-ка, что люди-то говорят: это хорошо, говорят, что он в сумасшедшем отсидится, а то бы, говорят, его за голову в каторгу сослали. И Минутка, как уезжал, это то же самое говорил... (Опять трогает ее.) Да что же ты пугаешь меня, что ли, Марина Николавна? (Трясет ее за плечо.) Ну, а если пугаешь, так я тебе и не скажу...
Пауза.
(Дробадонов смотрит на Марину.) Так и уеду в Питер... Да; вот через два часа и уеду, потому мне жаль его... я на него сегодня смотреть не мог... а ты каменная... сердце-то у тебя из стали, из стали сделано... Я бы, может быть, мог и тебя свести теперь показать его... да что ж брать бесчувственную... (В отчаянии со всей силы качает ее взад и вперед за плечи.) Да что же ты окаменела, что ли!
Марина (не слыша). Чего тебе?
Дробадонов. Да ты скажи, мол, отвяжись ты, что ли, прочь!
Марина (задумчиво). Мне не нужно его видеть... Ты не слыхал, как женщины, которые от родов умирают, детей своих видеть не хотят, - так и он мне... (махнув рукой) не нужно! Я им измучилась... Я послабела, все это в себе всю жизнь носивши... Теперь мне и его не жалко.
Дробадонов. Что ты это, девушка! Бог с тобой! Сто дней бодрилась - и вдруг на сто первом...
Марина. На сто первом кнуте, Калина Дмитрич, люди умирали.
Дробадонов. Перестань! стыдись! У бога много дней.
Марина. В лютой поре все дни бывают люты. (Вскинув головою.) Что мать моя у тебя, как живет? Успокой ты ее.
Дробадонов. Сударушка ты моя! Будь только ты-то в своем виде; а я не хвастал тебе: я ей уж келийку ставлю против бани на огороде и девчонку в няньки приставлю к ней.
Марина. Сбереги ее.
Дробадонов. Как мать родную, сберегу.
За сценою слышны шум и легкий треск, как бы пошатнулся забор. Челночек, при первом звуке этого шума, кидается к двери, откидывает крючок и теми же
стопами, крадучись, опять скрывается.
Марина (протягивая Дробадонову руку). Накажешь верить этому?
Дробадонов (сжимая ее руку.) Как счастья тебе желаю, как люблю тебя.
Марина (удерживая в своей руке его руку и глядя в лицо его). Спасибо тебе за твою дружбу; два спасиба за твою любовь.
Дробадонов конфузится.
Чего ты застыдился? Мне кажется, что я уж вся истлела, что все равно, что нет меня... Что стыдиться, что любил? Я это знала.
Дробадонов (утирает слезу). Да что ж с тобою?
Марина. Спроси ж вот! Исслабела.
Повторяется сильнее шум.
Дробадонов (в испуге). Что это значит?
Марина (спокойно). Пойди, взгляни.
Дробадонов уходит.
ЯВЛЕНИЕ 7
Марина одна и Челночек (спрятанный, но беспрестанно выставляющийся).
Марина. Одна! одна, целый век одна, а горя столько, что не знаешь, к которому лицом оборачиваться... (Пауза.) Калина Дмитрич поедет в Петербург, а я за ним вслед ночью уйду куда глаза глядят, и будь уж то, что в судьбе моей написано!
ЯВЛЕНИЕ 8
Те же и Дробадонов.
Дробадонов (вбегает встревоженный и смущенный, но старается скрыть это). Скажи, пожалуйста, ты не помнишь, у нас, как мы здесь сидели, дверь заперта была?
Марина. Разумеется, была заперта.
Дробадонов. Гм, странно!
Опять шум, уже несравненно больший и постоянно увеличивающийся до следующего
явления.
Шумит это ветер; а все дело скверно. Ты не сказала мне, что тебя видели.
Челночек крадется и снова откидывает крючок и опять прячется.
Там мать твоя с моею матушкой поссорились и... я не знаю... Мой совет... про всякий случай куда б нибудь тебе отсюдова пока уйти... Куда? (Думает.)
В это время шум вдруг увеличивается, дверь растворяется, и на пороге появляется Князев, а за ним еще видно несколько голов. Дробадонов бросается на них с неистовым криком, выбрасывает их за порог и схватывается за двери.
Га! так это вот кто вместе с бурею ходит! Марина Николавна, заступ дай мне! лом подай! пешню! (Держась за дверную скобу, борется с усилиями тех, которые рвут дверь снаружи.)
Челночек ползет на четвереньках, чтобы схватить Дробадонова за ноги. Дверь то отворится усилиями внешней партии, то усилиями Дробадонова снова
захлопнется. За сценою голос Князева: "Ломай в мою голову!"
Марина (с возвратившеюся мгновенно энергией). Вот он, судеб решитель! (Берет из-под стола сверток с мышьяком, торопливо бросает в рот щепоть яду и, захлебнув из кувшина, идет смелою, решительной походкой к Дробадонову. В это мгновенье Челночек уже готов схватить ноги Дробадонова, но Марина дает ему презрительно толчок по лицу тыловою частью левой кисти. Челночек отскакивает, держась за щеку. Марина берет за обе руки Дробадонова.) Пусти! (Отрывает его руки.) Меня никто отсюда не возьмет.
ЯВЛЕНИЕ 9
Те же и Фирс Князев в сопровождении многих мещан, квартального и
полицейских.
Князев (входя). Здорово, добрый друг Калина Дмитрич! (Ядовито Марине.) Болтают люди, что будто здесь кто-то чужих жен скрывает. Должно быть, врут.
Марина. А ты еще не радуйся. Что не в руках, тем не играй покудова.
Князев (полицейским). Берите ее!
Челночек прежде всех схватывает Марину сзади за локти. Марина презрительно
на него оглядывается и не сопротивляется.
Челночек (Марине). Не своей волей, Марина Николавна: начальство приказывает. (Глядя на Князева.) Должны мы, его подначальные, слушаться. (Кивает полицейским.) Подай веревочку!
Князев (полицейским). Ну, что ж вы стали! двое берите!
Два полицейских солдата с выражением тупого равнодушия и трое мещан, потупив
глаза, берутся за Марину и завязывают ей руки за спиною.
Марина. Ха-ха-ха-ха! всем миром ухватитесь! (Нервно.) Холопы Князева! (Вдруг бледнеет. Лицо ее искажается муками. Нетерпеливо.) Прочь! прочь! Прочь, я больна... Вам говорю, я... дайте сесть мне... закон больных щадит.
Дробадонов (с поднятым над головою тяжелым железным заступом, громовым голосом). Прочь! распластаю!
Полицейские и мещане, держащие Марину, бросают ее и быстро отскакивают в
стороны.
Марина (Дробадонову тихо и сквозь сжатые зубы). Калина Дмитрич, развяжи!
Квартальный (солдатам). Освободи ее.
Дробадонов (срывая веревку с руки Марины). Уже освободили.
Марина (шатается, схватывается за край одной кади и, поддерживаемая Дробадоновым, тихо опускается на пол. Черты лица ее страшно искажены внутреннею болью). Воды мне!.. снегу!.. льду!.. Я умираю!..
Дробадонов (кидается к столу, чтобы взять кувшин с водою, и, увидев мышьяк, берет его и в ужасе роняет). Все кончено: она себя отравила! (Подает Марине кувшин с водою; все рассматривают яд.)
Марина (отпив из кувшина, глядит на окна, в которых в это время во всю ширь показывается яркое зарево). Везде... везде огонь... (Мешаясь.) Огонь и тут (указывая на свою грудь) и там (указывая на окно), везде огонь... (Падает.)
Мещане, Пожар! Город горит!
Раздается набат.
Голоса за сценой. Молчановcкая фабрика горит!
ЯВЛЕНИЕ 10
Те же и Спиридон Обрезов.
Обрезов (вбегая впопыхах). Фирс Григорьич! батюшка! несчастье! В одну секунду все, огнем обняло - хлопочка не спасли!
Князев (про себя). Зато и счеты и концы сгорели.
Обрезов. Он сам почти весь до костей обжегся.
Марина (приподнимаясь). Ванюша? милый? он?
Обрезов (Марине). Он, матушка Марина Николавна. (Князеву.) Его схватили там, за хлопчатыми анбарами. Из сумасшедшего он вырвался и, как архангел-мститель, все сжег свое и со своим чужое.
ЯВЛЕНИЕ 11
Те же и 1-й мещанин.
1-й мещанин (вбегая). Поджигателя сюда ведут.
Князев. Зачем его сюда?
Челночек (Князеву). Должно быть, к вашей милости.
ЯВЛЕНИЕ 12
Те же, и толпа народа тащит под руки Молчанова. Сзади голову Молчанова поддерживает Алеша Босый. Молчанов в пестром тиковом больничном халате и кожаных туфлях на босые ноги. Он оброс бородой, бледен, с помутившимися
угасшими глазами.
Князев. В острог его!
Один из приведших. Нельзя, не доведешь... Уж он канает, Фирс Григорьич, весь в волдырях...
Молчанова опускают на пол. Он сидит одну минуту и падает навзничь ногами к зрителям. Босый опускается на колени в головах Молчанова, берет его голову в
руки, смотрит ему в лицо через лоб и беззвучно шевелит губами.
1-й мещанин. Тсс! отходит.
Марина (поднимавшаяся с усилием и ползшая на коленях к Молчанову, падает ему на грудь с воплем). Ваня! Ваня!
2-й мещанин. Скончался.
Босый (затягивает унисоном). "Со избранными избран будеши..."
Князев (бьет Босого палочкой). Молчи, юродивый!
ЯВЛЕНИЕ 13
Те же и Колокольцов (в енотовой шубе, подпоясанный хорошим ремнем, с большим
кожаным дорожным портсигаром через плечо на шнуре).
Колокольцов. Нигде нельзя проехать... В огне весь город... Что это у нас делается!
Дробадонов. Одна ведь нам работа: из ничего дела творить; а что воистину у людей слывет делами (разводя руками), то в смех, да в дым, да в пепел обращать.
Колокольцов (уныло). Да, да... в губернии завтра суд открывается... и нас с вами, Фирс Григорьич, первых предают суду.
Князев. Что врешь? за что? с какого повода?
Колокольцов. Донос Минутка сделал.
Князев. Донос! Минутка! Где он?
Колокольцов. Он там остался, в Петербурге. Он дом себе купил в Подьяческой и кассу ссуд открыл с крещеными поляками.
Князев закусывает молча губу.
Дробадонов. Вот нас какими новый суд застал.
Князев (с гневом). Что суд! Пусть судят: мир это делал, а не я.
Колокольцов (обрадованный). Да; мир ведь целый не осудят: его нельзя сослать.
Князев. Мир не судим.
Дробадонов (уныло качая головою). Мир не судим, и Фирс не судим. Они друг друга создали и друг другу работают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14