Здесь действует обратная связь: каждый раз, когда человек шарахается от овчарки, ожидая от собаки с такими внешними признаками опасного поведения, та реагирует на это движение, а люди затем в свою очередь все более явно ее боятся, и так далее. Можно ли обучить собаку не быть агрессивной после того, как она начала проявлять агрессивность? Вряд ли. А можно ли избавить овчарок от агрессивности к людям путем селекции? Разумеется! Только придется отбирать собак желтоватого окраса и со свисающими ушами, как у Лабрадора. Неужели немецкие овчарки и Лабрадор ретриверы генетически различаются только внешностью? Трудно сказать. Но не стоит терять время, пытаясь искоренить агрессивность, не зная, чем она обусловлена.
Противоречивость моих рассуждений коренится в отсутствии четкого этологического определения такого типа поведения, как агрессивность. Обусловлена ли агрессивность каким-то одним центром головного мозга? Или же агрессивное поведение варьирует ситуативно, имеет различные «траектории» развития при добыче пищи, в процессе питания, размножения, борьбы за место в социальной иерархии, избегания опасности и т. д.? Не зная, какая конкретно агрессивность проявляется в том или ином случае, мы не сможем контролировать это состояние. Например, чтобы ездовые собаки не дрались между собой, погонщики избегают ситуаций, в которых животные устанавливают иерархию, в частности кормят собак каждую из своей миски.
На мой взгляд сама постановка дела в отрасли разведения собак-помощников способствует развитию нежелательного поведения: подготовка животных к работе организована так, что каждый ее этап, с одной стороны, довольно травмирующий для животного, а с другой практически не связан со следующим. А в критический период развития занятия собак имеют мало отношения к предстоящей работе. И заводчики ожидают, что два месяца тренировки, начатые в возрасте полутора лет, сделают из любой собаки хорошего помощника!
Часто щенков от рождения содержат в специальных питомниках до десятой недели жизни, т. е. более половины критического периода социального развития. Но даже в лучших агентствах такие питомники являются весьма убогой средой для развития собаки. Единственная задача, которая преследуется заводчиками в период раннего возраста собак — уберечь их от ведущих к гибели заболеваний; они придерживаются мнения, что этот период жизни важен только приобретением иммунитета к различным болезням и самим ростом и взрослением животного. Соответственно задача персонала питомников состоит в обеспечении чистоты, хорошего питания, предупреждения и лечения заболеваний; работники, заботящиеся о щенках, носят лабораторные халаты и униформу, чуть ли не хирургические костюмы для пущей чистоты. В такой обстановке животные, получая хороший уход, тем не менее лишены необходимых для полноценного развития эмоциональных и когнитивных впечатлений. В ранний период развития, во многом определяющий всю последующую жизнь животного, никто не готовит его к тому, что оно будет выполнять нетривиальные действия, связанные с работой собаки-помощника. Щенков нужно учить ходить по лестницам, пересекать ограждения, развивать их обонятельную память, спокойное отношение к автолюбителям и уличному движению, но этого не делают. Всякий заводчик охотничьих собак знает, что щенок должен привыкнуть к ружейным выстрелам ещё в раннем возрасте. Очень многие собаки-помощники оказываются непригодными для работы из-за боязни дорожного движения, толпы, резких громких звуков, потому что в критический период развития они не привыкли к ним, а достигнув возраста десяти и более недель оказались вытолкнуты из скудного впечатлениями питомника в «большой» мир, и первый контакт с ним травмировал их психику.
В течение критического периода социализации (примерно до 12-недельного возраста) щенки в питомнике общаются и играют между собой, а людей они видят нормально разговаривающих и двигающихся. И после этого им придется провести свою взрослую жизнь с человеком, не покидающим инвалидного кресла, нечетко говорящим, или слепым, как правило, не имея возможности бывать в собачьем обществе. Социализирующегося щенка необходимо знакомить с людьми, для которых он будет работать, приучать к обстановке, в которой он будет жить, тогда он сможет понимать хозяина, помогать ему и не бояться окружающего.
Мой опыт общения с работниками питомников свидетельствует, что они, в общем-то, любят своих подопечных и хорошо заботятся о них. Но предметом внимания являются именно щенки, среда развития которых имеет мало отношения к той среде обитания, в которую они попадут взрослыми. Среди сотрудников (особенно руководящих) агентств по подготовке собак-помощников, очень мало кто имеет опыт дрессировки и почти никто не знаком с литературой о социализации щенков, не говоря уже о применении таких знаний на практике.
Что касается других служебных или спортивных собак, то обычно каждый щенок является объектом ожидания определенных достижений, и программы раннего воспитания и дрессировки тщательно корректируются в зависимости от того, чем будет заниматься собака взрослой.
В отрасли разведения собак-помощников всё пытаются разработать некую общую систему проверки щенков на пригодность к работе, включающую тесты для разного возраста, которые бы показывали, какой будет собака, когда вырастет. Мне это кажется диким, ведь тем самым предполагается, что поведение взрослой собаки предопределено уже к какому-то более или менее раннему возрасту, будь то 2 месяца или полгода. Но поведение не является целиком врожденным, оно всегда формируется как реакция генетической программы на условия среды. Если щенок робок, это не означает, что взрослая собака будет всего бояться и потому этого щенка нужно исключить из процесса подготовки. Идея тестирования щенков с целью выбраковки полностью игнорирует имеющиеся знания о развитии и поведении собак. Такое впечатление, что деятели агентств по подготовке собак-помощников не знакомы со стратегией и тактикой подготовки других служебных собак, которых непременно развивают в нужном направлении чуть ли не с первых дней жизни. Я бы никогда не взял даже самую чистокровную ездовую, гончую или сторожевую пастушью собаку, которая первые месяцы своей жизни провела в питомнике. Шансы на то, что такой щенок станет хорошей служебной собакой, таяли с каждым днем ее там пребывания. Я спрашивал работников этих агентств, читали ли они классическую работу Скотта и Фуллера о критическом периоде социального развития. Один из них «слышал об этом». Все равно как если бы я сказал, что «слышал о Дарвине»; думаю, тогда со мной ни один биолог и разговаривать бы не стал.
В первые десятки лет после Второй мировой войны был достигнут значительный прогресс в понимании поведения собак и путей социализации. Теоретическая работа Скотта и Фуллера, осуществленная в Джексоновской лаборатории (шт. Мэн), была применена на практике Кларенсом Пфафенбергером и его коллегами в одной из организаций по подготовке собак-поводырей в шт. Калифорния. Они обнаружили, что щенки, росшие в домашних условиях начиная с 12-недельного возраста, становились лучшими поводырями, чем те, которых держали в питомнике до 9 месяцев. Дальнейшие исследования привели Пфафенбергера к заключению, что применение «разумных», как он говорил, программ разведения может значительно улучшить рабочие качества собак. В написанной им в 1963 г. книге [163] сообщается об отсутствии случаев непригодной конституции собак в течение двух лет реализации его программы и рисуется чудесная картина будущего собак-поводырей. Но сейчас, почти четыре десятка лет спустя в этом агентстве по подготовке собак-поводырей регистрируется столько же случаев непригодности собак из-за физических и поведенческих проблем, как и в других подобных организациях.
Почему же нет должного внимания к работам Скотта и Фуллера? В ряде агентств приглашают генетиков, применяющих математические методы к биологическим проблемам с целью вести отбор физически здоровых животных с хорошей поведенческой организацией. Но сами собаки как цельные живые существа, проходящие сложный путь развития оказываются за пределами их внимания. Они обращаются с собаками так, будто это какие-то генетические роботы, и все их свойства управляются генетически. Но генов поведения не существует, оно является эпигенетическим.
После первоначального содержания в питомнике щенков отдают на воспитание в частные дома до возраста полтора года. В этот период ни тренировок, ни работы у собак тоже нет. Иногда временных хозяев просят проводить с ними какую-то тренировку и уделять внимание развитию основных навыков. Агентство-владелец также может контролировать собак на месте их пребывания 1—2 раза в месяц или же привозить в питомник для обследования и дрессировки.
Но в большинстве случаев не делается даже этого. Крупнейшие агентства по подготовке собак-помощников оказываются и самыми плохими для животных. Организация, выращивающая по 600 и более щенков в год, располагает точками для их временного домашнего содержания, разбросанными по огромной территории, так что регулярная проверка большинства собак практически малореальна.
По сути, пока собака полтора года воспитывается в том доме, куда ее отдали, агентство-владелец ждет, чтобы удостовериться, нет ли у животного каких-либо генетических отклонений или проблем с поведением.
Если собака проходит проверку после этого «периода ожидания», то ее отправляют опять в питомник, где теперь держат в клетке. Фактически взрослое, сложившееся животное, до сих пор жившее в относительной свободе, оказывается на тюремном положении, включающем помимо всего прочего необходимость совершать естественные отправления прямо на пол, а в порядке развлечения выть и лаять до хрипоты. Новоприбывшим дается неделя на адаптацию, после чего они присоединяются к группе собак, обслуживаемых одним человеком, совершенно незнакомым. В некоторых питомниках животных выпускают из клеток всего лишь на 20 минут в день, и в течение этого времени их дрессируют. Пребывание вне клетки нигде не превышает часа. Иногда собак с самого начала дрессируют в городских условиях, так что они находятся вне питомника дольше, чем продолжается собственно дрессировка. Бывает, что занятия проходят не в самом питомнике, но поблизости. Период тренировок занимает 4 месяца. Стресс от этого сурового испытания очень велик. На карточках не выдержавших его собак в графе о причинах непригодности так и пишут: «стресс, вызванный помещением в питомник».
Среди дрессировщиков собак-помощников попадаются очень разные люди. Есть и отличные опытные специалисты, любящие и понимающие собак. Они стараются составлять для каждой собаки индивидуальную программу обучения в соответствии с ее особенностями. Но немало и новичков, и просто неумелых, и перегруженных работой, а потому делающих ее спустя рукава. Дрессировщики, как правило, обязаны брать по восемь собак в день, работая пять дней в неделю при двухнедельном годичном отпуске. Многие никогда и не слышали термин «инструментальное обусловливание», прочли в лучшем случае частично какую-нибудь книжку по дрессировке собак и имеют антропоморфистское представление о процессе обучения.
В большинстве агентств собаку обучают предстоящей работе не менее, чем 60 часов. Если дрессировщик работает с группой из восьми собак по восемь часов в день, значит, каждая собака получает самое большое 1 час тренировки в день. И вот занятия по часу в день 5 дней в неделю в течение 12 недель должны обеспечить хотя бы минимальную готовность собаки к работе.
В конце курса обучения собаку отдают ее окончательному владельцу. Каким окажется новый хозяин — тема отдельного разговора. Часто он не имеет опыта общения с собаками или вообще несовместим с ними. Даже если у этого человека когда-либо была собака, он чаще всего мало что знает о воспитании и обучении собак. У большинства людей не получается в точности повторять движения-команды и очень немногие понимают, что неизменность команд необходима в общении с собакой.
Итак, собака снова попадает в новые условия, к новому владельцу, который может оказаться инвалидом в коляске, чего она вообще никогда не видела. Надо сказать, что у собак и других животных в критический период развития вырабатывается способность воспринимать сигналы в горизонтальной и вертикальной плоскостях. Кошки, выращенные в очках с вертикальными полосами, не могут избегать горизонтальных объектов в дальнейшем. Львы не распознают человека в машине. Собаки очень чувствительны к языку тела: жесты и другие движения, выражение лица, запах — все это они быстро распознают и хорошо понимают те из них, значение которых им известно. Но к незнакомой ситуации животному нужно приспособиться. Среди моих собак некоторые лаяли на меня, если я сидел в машине, как на незнакомца. Когда же я заговаривал с ними, они выглядели смущенными, как будто говорили: «Извини, хозяин, я не узнала тебя через окно автомобиля, ведь мои мозги работают иначе, чем у людей».
Короче говоря, на месте своего предназначения собаке приходится учиться всему с нуля. Я наблюдал, как это происходит, и не мог не поражаться, чему только не обучается собака. Возможно, это единственное животное в мире, которое может научиться выполнять любую работу. Трудно представить себе кошку-поводыря или свинью, разыскивающую мины. Никакое другое животное не сможет выполнить задачи собак-помощников, за исключением, может быть, облегчения состояния пациентов в больницах.
Однако, тот факт, что собаки столь обучаемы, вовсе не означает, что они извлекают из этого пользу. Задачи собак-помощников очень сложны, и их выполнение сопряжено с большим напряжением для животного. Возьмем, например, сопровождение инвалидной коляски. Эта работа на грани физических возможностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47