гидромассажная ванная
.. Приходится отдать должное Корюну, отметив, как он чутко и глубоко познал психику учителя, который жил и трудился лишь для народа. Жить и трудиться для потомства - вот к чему сводятся мысли и Учителя и верного его ученика.
7
Доказав в предисловии правоту желания написать житие Маштоца, Корюн вплотную приступает к осуществлению поставленной перед собой задачи, которая ему представляется весьма тяжелой. трудоемкой, непосильной.
Он заверяет читателя, что повествует лишь подлинную историю, то, что достоверно происходило. Так, например, о кончине Саака и Маштоца он пишет: "написали (мы) не по стародавней молве. а лишь то, что сами мы воочию видели их облики, присутствовали при исполнении духовных деяний, слушали вдохновенное учение их, (были) прислужниками их, согласно евангельским повелениям"44. Чуть ниже приведенной цитаты Корюн снова касается своего modus ecrivendi, говоря: "Мы не в состоянии были терпеливо, доподлинно изложить все деяния каждого из них... Мы прошли мимо многочисленных заслуг, дабы, подробно исследуя, рассказать лишь важнейшие обстоятельства"45.
И Корюн в самом деле весьма добросовестно выполнил свое обещание, описав важнейшие события в жизни "отцов", в частности Маштоца, и в истории изобретения письменности для армян, иверов и агван.
Сжато изложить сжатое повествование Корюна в рамках настоящего Предисловия не представляется целесообразным. Читатель с особым интересом прочтет эту книжку. Это же обстоятельство не разрешает нам детально рассмотреть вопросы. связанные с анализом графического происхождения этих письмен, а также с хронологическими датами того или иного периода в "истории" изобретения алфавитов и зачатков письменности упомянутых трех народов. Мы здесь постараемся дать лишь перечень главнейших этапов деятельности Маштоца.
Маштоц - сын Вардана, родом из с. Хацекац Таронской области (Запад. Армении); завершив учение в греческой школе, он поступил в царский диван исполнять царские приказы. При дворе он предался изучению божественных писаний, вскоре отрекся от светской жизни, вступил в ряды отшельников и пошел в народ проповедовать и просвещать его. Темнота и невежество царила в стране. "Осаждаемый печальными заботами, как бы в западне, находился он (Маштоц) в пучине размышлений о том, какой бы найти выход из (создавшегося) положения"46. Маштоц поехал к католикосу Сааку, поделился с ним своими думами. Решили обратиться к царю Врамшапуху, которому было известно, что у сирийского епископа Даниэла имеются армянские письмена: отправил" за ними, привезли, подвергли испытанию их, но они оказались недостаточными, чтобы выразить силабы-слоги армянского языка.
Маштоц с группой учеников поехал в Сирию, где продолжал свои исследования. "Так претерпел он много лишений в (деле) оказания доброи помощи своему народу... Святой десницей своей он, как отец, породил новое и чудесное дитя - письмена армянского языка"47. Затем с помощью каллиграфа Ропаноса письмена окончательно были изображены; он же написал первые слова, переведенные Маштоцем на армянский язык: "Познать мудрость и наставление, понять изречение разума"48Эти слова выражали действительно мудрую сентенцию, открывающую дверь в мир света, разума и просвещения. Выбором и переводом этой сентенции Маштоц поставил свою чудесную печать на развивающуюся культуру армянского народа на .вечные времена.
Маштоц с письменами возвращается на родину. Страна ликует. Начинается педагогическая, просветительская и литературно-общественная деятельность Маштоца.
"В то время, - торжествуя, продолжает свое повествование Корюн, несомненно, стала чудесной наша49желанная и благодатная Армения, куда внезапно, благодаря двум равным мужам, прибыли и стали говорить по-армянски законоучитель Моисей вместе с сонмом пророков и шествующий впереди Павел со всем отрядом апостолов...
И какая была там радость сердцам и какое зрелище, ласкающее глаз! Ибо страна, которая (раньше) ничего не знала о тех краях, где были сотворены все божественные чудеса, вскоре, за короткое время, была осведомлена обо всех совершившихся событиях... о том, что было до того и после того п вечности, о начале и о конце"50...
Внедрение письменности было подлинной культурной революцией в стране. Это вооружило жителей родной страны нержавеющим оружием в роковой схватке народа с поработителями и захватчиками, внешними и внутренними.
Маштоц ясно сознает необходимость и значение культурного возрождения народов. Просвещение армян не имело бы большого значения без просвещения иверов и агван. Ведь эти народы входили в одну церковную общину, обособленную и от греков и от сирийцев, посягавших на их церковную независимость. Иверы и агваны, по мыслям Маштоца, должны приобрести точно такое же "оружие", что и армяне. А потому он едет в Агванк и Иверию и содействует изобретению их письменности, открытию школ и т. д.
Маштоц с сотрудниками51"взял и бросил их и горнило учения и всей силой духовной любви соскреб с них ржавчину и грязь суеверного поклонения идолам и столь отдалил их от преданий предков. что позабыли они все свое прошлое и стали говорить: "Позабыл я свой народ и отчий дом".
И вот тех, которые были собраны из отдельных и разрозненных племен, он (Маштоц) связал божественными заветами и сделал их единым народом"52.
Вот с какой прозорливостью провидец Маштоц определил силу письменности в процессе формирования народов, в период разложения и распада родовых и племенных отношений!
По завершении просветительской деятельности и Иверии и Агванке, Маштоц "стал заботиться и о другой половине армянского народа, находившейся под властью императоров ромеев"53. Он едет со своими учениками в Константинополь, представляется императорам, получает разрешение и приезжает в Западную Армению, где он "осуществляет на деле свое учительство, услаждая собравшихся детей". Там же он искореняет секту барбарианов.
Вторично побывал он в странах иверов и агванов, был и в Гардманадзоре, в Баласакане, у таширцев и всюду он по своему обыкновению учил и наставлял.
Обобщая всю кипучую просветительскую деятельность Маштоца, Корюн пишет: "Так во всех краях Армении, Иверии и Агванка в течение всей своей жизни, летом и зимой, днем и ночью, отважно и безотлагательно, своим евангельским и праведным поведением нес он на себе имя всеспасителя Христа перед царями и князьями, перед всеми язычниками и противниками, которые не осмеливались выступить против него... Многих узников и заключенных и трепещущих перед лицом насильников он вызволил всесильной властью Христа. Он разорвал много несправедливых долговых обязательств"54...
Биограф Маштоца не забыл рассказать и о литературной деятельности своего Вардапета. Маштон. помимо переводов из Священного писания, писал и собственные произведения-проповеди "вдохновенные, полные прелести истинной евангельской веры". Он же описал последние дни и кончину обоих просветителей - Саака и Маштоца.
В конце книжки Корюн дает хронологию Сасанидских царей периода деятельности Саака и Маштоца, исходя из которой можно датировать те или иные этапы жизни и труда их.
Когда же Корюн исполнил просьбу своих однокашников по учебе, когда он написал "Житие Маштоца"?
8
Все исследователи возникновения армянской письменности и произведения Корюна, а также историки армянской литературы касались этого вопроса. Мнения ученых за малым исключением сводились к тому, что Корюн свое произведение написал в промежутке времени от 441 по 450 гг. Здесь и кончается их единогласие. Для краткости мы нс будем рассматривать отдельно мнение каждого исследователя, лишь приведем сводку их по книге Н. Акиняна55: "Впервые этим вопросом занялся,-говорит он, - А. Гатырчян и пришел к выводу, что "время создания этого произведения точно падает на 445-450 гг.56А. Торосян первоначально был склонен отнести время написания к 447-449 гг., но затем остановился на 442-445 гг.57, Норайр Бюзандаци относит к 443-444 гг.58. Г. Фынтыглян относит то "к 446-447", то к "443-445". (то к 443-444)59по М. Абегяну "оно (произведение Корюна) написано было в промежутке между 443-451 гг., а в другом месте он пишет: "если Корюн даже до того начал свой труд, то закончил его не раньше 143 года"60: см. также его "Корюн", стр. 8.): по P.Vetter-y "время создания этого произведения падает на 445- 451 гг."61.
В этом общем хоре исследователей иного мнения придерживаются такие солидные ученые, как А. М. Гарагашян, Н. Г. Адонц и Н. Акинян. По мнению А. Гарагашяна, "Корюн свою "Историю Маштоца" написал после воины Варданидов (451 г.), ибо он знает гонение на священников в Тизбоне и смерть Ваана Аматуни"62, а и другом месте, противореча своему же мнению, он говорит: "Корюн написал свою книжку, если не после, то за много лет до войны Варданидов"63. Н. Адонц аргументирует следующим образом: "Так как Корюн не упоминается в событиях V века, вероятнее всего, что он умер еще до собора в Арташате, в 12-ом году Язкерта (450). Следовательно, биографию Маштоца он написал в течение 440-450 гг."64Для обоснования своего мнения Н. Адонц рассматривает три лаконичных эпизода , которые не вяжутся с предыдущими событиями, а потому время окончательного оформления произведения Корюна он переносит в 60-ые годы V века
Первый из эпизодов относится к .честной характеристике марзпана Васака, изменника во время войны Варданидов. Отсюда Н. Адонц склонен заключить, что Корюн являлся сторонником "злосчастного марзпана и его партии, а потому остался непричастным к этому движению"65...
Второй эпизод касается Ваана Аматун и "Корюн знает Ваана Аматуни в должности хазарапета, знает и о его смерти"66
Третий эпизод обративший на себя внимание Н. Адонца и представляющий прочную основу для довольно веских выводов, сводится к следующему Ученик Саака и Маштоца по имени Иоанн, после кончины своих учителей, был в Тизбоне (Ктезифо не), "претерпел всевозможные и разнообразные испытания и страдания в кандалах, в одиночку борясь против двойного насилия, удостоился славы исповедника, затем вернулся в Армению на ту же должность настоятеля"67.
На основании вышеприведенных строк Н. Адонц спрашивает: "Кто же этот Иоанн?.. - И тут же отвечает:- Кто бы ни был он... его возвращение (в Армению) не могло произойти ранее, чем освобождение Абраама и нахараров в пятом году правления царя Пероза, т. е. в (462 г.), следовательно, имеются кое-какие приметы, что Корюн вступил во вторую половину V века"68.
Доводы Н. Адонца о мученичестве армянского духовенства и смерти Ваана Аматуни, как о фактах. подтверждающих время написания "Жития" после войны Варданидов, весьма походят на аргументацию Гарагашяна, но они не подтверждаются историческими и отчасти текстологическими соображениями.
Во-первых, Корюн не повествует о мученичестве армянского духовенства, взятого в плен после войны 451 года и подвергшегося тяжелым гонениям и казни в 454 г. Кое-кто из них спасся (Абраам и др.) и вернулся на родину в 5-м году царствования Пероза, т. е. в 462 г.
У Корюна речь идет лишь об Иоанне, сотоварище Иосепа по учебе у Маштоца, который по смерти учителя был отправлен в Тизбон, видимо, для того, чтобы испросить у царя царей разрешение на занятие патриаршего престола в Армении Иосепом. Быть может, на этой почве произошло столкновение Иоанна с царем и покровительствуемым им главой христианском церкви, порвавшим свои иерархические связи с антиохийским патриархом и требующим безусловного подчинения армянской церкви69? Не следует ли понимать в этом аспекте выражение Корюна - "двойное насилие" *** "телесное и духовное насилие"), как насилие со стороны царя и митрополита всех христиан Ирана. Видимо, Иоанн вернулся в Армению -без ощутительного результата, ибо иерей Иосеп до конца своей жизни остался на посту "главы собора", местоблюстителя армянского като.шкоса, ;i Иоанн был соправителем его и принимал участие в Шаапиванском соборе в 444 г.
Во-вторых, о смерти хазарапета Ваана Аматуни у Корюна нет никаких сведений. Доводы А. Гарагашяна и Н. Адонца покоятся на неправильной трактовке текста нашего автора, в частности придаточного предлжения ***, которое они и другие поняли, как намек на смерть этого видного нахарара, между тем как оно в точном переводе означает "который (т. е. хазарапет Ваан Аматуни) неожиданно поспевал на помощь всем (нуждающимся)"70. Корюн лестно отзывается о Ваане Аматуни, называя его "добродетельным", ибо он поспевал на помощь всем. О хазарапете (с 432 г. в этой должности состоял Ваан Аматуни) хорошо отзывается и Егише. По свидетельству его, Деншапух, проводник политики Язкерта, уволил "хазарапета страны", "считавшегося отцом-надзирателем христиан-мирян"71.А это могло произойти не ранее 448 г., когда Деншапух прибыл в Армению; во всяком случае, Ваан Аматуни принимал участие и Шаапиванском соборе, еще будучи хазарапетом.
Третий основной довод Н. Г. Адонца сводится к тому, что Корюн настроен доброжелательно к Васаку Сюни, хвалит его за помощь, оказанную Маштоцу в деле просвещения Сюника, называя его "мужем рассудительным, даровитым, прозорливым. наделенным мудростью Божьей"72. Эта похвальная характеристика Васака наводит проф. Н. Г. Адонца на скептическое отношение к данным Егише и Лазара Парпеци, этих "историков Мамиконянов". и он спрашивает: "Не следует ли предположить, что Корюн был единомышленником злосчастного марзпета и его партии, а потому и не принял участия в событиях? Приписывая Васаку дар прозорливости, (Корюн) дает попять, что он (Васак), предвидя и взвесив тяжелые последствия восстания для страны, стал противником этого движения"73.
Если "похвальные слова" о Васаке считать признаком одобрения политики его в 451 г. или чуть. ли не приверженностью нашего автора к партия сторонников марзпана, то какое же объяснение можно дать таким же "похвальным словам" Корюна и в адрес противников этого "предателя", жертв его политики, напр., Иосепа, Ваана Аматуни, Вардана Мамиконяна, Гевонда и др.?
Трудно согласиться с противоречивыми выводами Н. Адонца, который на основании вышеприведенных аргументов заключает, что труд Корюна написан после войны 451 года и даже после 462 года, когда уцелевшие армянские пастыри и нахарары вернулись на родину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
7
Доказав в предисловии правоту желания написать житие Маштоца, Корюн вплотную приступает к осуществлению поставленной перед собой задачи, которая ему представляется весьма тяжелой. трудоемкой, непосильной.
Он заверяет читателя, что повествует лишь подлинную историю, то, что достоверно происходило. Так, например, о кончине Саака и Маштоца он пишет: "написали (мы) не по стародавней молве. а лишь то, что сами мы воочию видели их облики, присутствовали при исполнении духовных деяний, слушали вдохновенное учение их, (были) прислужниками их, согласно евангельским повелениям"44. Чуть ниже приведенной цитаты Корюн снова касается своего modus ecrivendi, говоря: "Мы не в состоянии были терпеливо, доподлинно изложить все деяния каждого из них... Мы прошли мимо многочисленных заслуг, дабы, подробно исследуя, рассказать лишь важнейшие обстоятельства"45.
И Корюн в самом деле весьма добросовестно выполнил свое обещание, описав важнейшие события в жизни "отцов", в частности Маштоца, и в истории изобретения письменности для армян, иверов и агван.
Сжато изложить сжатое повествование Корюна в рамках настоящего Предисловия не представляется целесообразным. Читатель с особым интересом прочтет эту книжку. Это же обстоятельство не разрешает нам детально рассмотреть вопросы. связанные с анализом графического происхождения этих письмен, а также с хронологическими датами того или иного периода в "истории" изобретения алфавитов и зачатков письменности упомянутых трех народов. Мы здесь постараемся дать лишь перечень главнейших этапов деятельности Маштоца.
Маштоц - сын Вардана, родом из с. Хацекац Таронской области (Запад. Армении); завершив учение в греческой школе, он поступил в царский диван исполнять царские приказы. При дворе он предался изучению божественных писаний, вскоре отрекся от светской жизни, вступил в ряды отшельников и пошел в народ проповедовать и просвещать его. Темнота и невежество царила в стране. "Осаждаемый печальными заботами, как бы в западне, находился он (Маштоц) в пучине размышлений о том, какой бы найти выход из (создавшегося) положения"46. Маштоц поехал к католикосу Сааку, поделился с ним своими думами. Решили обратиться к царю Врамшапуху, которому было известно, что у сирийского епископа Даниэла имеются армянские письмена: отправил" за ними, привезли, подвергли испытанию их, но они оказались недостаточными, чтобы выразить силабы-слоги армянского языка.
Маштоц с группой учеников поехал в Сирию, где продолжал свои исследования. "Так претерпел он много лишений в (деле) оказания доброи помощи своему народу... Святой десницей своей он, как отец, породил новое и чудесное дитя - письмена армянского языка"47. Затем с помощью каллиграфа Ропаноса письмена окончательно были изображены; он же написал первые слова, переведенные Маштоцем на армянский язык: "Познать мудрость и наставление, понять изречение разума"48Эти слова выражали действительно мудрую сентенцию, открывающую дверь в мир света, разума и просвещения. Выбором и переводом этой сентенции Маштоц поставил свою чудесную печать на развивающуюся культуру армянского народа на .вечные времена.
Маштоц с письменами возвращается на родину. Страна ликует. Начинается педагогическая, просветительская и литературно-общественная деятельность Маштоца.
"В то время, - торжествуя, продолжает свое повествование Корюн, несомненно, стала чудесной наша49желанная и благодатная Армения, куда внезапно, благодаря двум равным мужам, прибыли и стали говорить по-армянски законоучитель Моисей вместе с сонмом пророков и шествующий впереди Павел со всем отрядом апостолов...
И какая была там радость сердцам и какое зрелище, ласкающее глаз! Ибо страна, которая (раньше) ничего не знала о тех краях, где были сотворены все божественные чудеса, вскоре, за короткое время, была осведомлена обо всех совершившихся событиях... о том, что было до того и после того п вечности, о начале и о конце"50...
Внедрение письменности было подлинной культурной революцией в стране. Это вооружило жителей родной страны нержавеющим оружием в роковой схватке народа с поработителями и захватчиками, внешними и внутренними.
Маштоц ясно сознает необходимость и значение культурного возрождения народов. Просвещение армян не имело бы большого значения без просвещения иверов и агван. Ведь эти народы входили в одну церковную общину, обособленную и от греков и от сирийцев, посягавших на их церковную независимость. Иверы и агваны, по мыслям Маштоца, должны приобрести точно такое же "оружие", что и армяне. А потому он едет в Агванк и Иверию и содействует изобретению их письменности, открытию школ и т. д.
Маштоц с сотрудниками51"взял и бросил их и горнило учения и всей силой духовной любви соскреб с них ржавчину и грязь суеверного поклонения идолам и столь отдалил их от преданий предков. что позабыли они все свое прошлое и стали говорить: "Позабыл я свой народ и отчий дом".
И вот тех, которые были собраны из отдельных и разрозненных племен, он (Маштоц) связал божественными заветами и сделал их единым народом"52.
Вот с какой прозорливостью провидец Маштоц определил силу письменности в процессе формирования народов, в период разложения и распада родовых и племенных отношений!
По завершении просветительской деятельности и Иверии и Агванке, Маштоц "стал заботиться и о другой половине армянского народа, находившейся под властью императоров ромеев"53. Он едет со своими учениками в Константинополь, представляется императорам, получает разрешение и приезжает в Западную Армению, где он "осуществляет на деле свое учительство, услаждая собравшихся детей". Там же он искореняет секту барбарианов.
Вторично побывал он в странах иверов и агванов, был и в Гардманадзоре, в Баласакане, у таширцев и всюду он по своему обыкновению учил и наставлял.
Обобщая всю кипучую просветительскую деятельность Маштоца, Корюн пишет: "Так во всех краях Армении, Иверии и Агванка в течение всей своей жизни, летом и зимой, днем и ночью, отважно и безотлагательно, своим евангельским и праведным поведением нес он на себе имя всеспасителя Христа перед царями и князьями, перед всеми язычниками и противниками, которые не осмеливались выступить против него... Многих узников и заключенных и трепещущих перед лицом насильников он вызволил всесильной властью Христа. Он разорвал много несправедливых долговых обязательств"54...
Биограф Маштоца не забыл рассказать и о литературной деятельности своего Вардапета. Маштон. помимо переводов из Священного писания, писал и собственные произведения-проповеди "вдохновенные, полные прелести истинной евангельской веры". Он же описал последние дни и кончину обоих просветителей - Саака и Маштоца.
В конце книжки Корюн дает хронологию Сасанидских царей периода деятельности Саака и Маштоца, исходя из которой можно датировать те или иные этапы жизни и труда их.
Когда же Корюн исполнил просьбу своих однокашников по учебе, когда он написал "Житие Маштоца"?
8
Все исследователи возникновения армянской письменности и произведения Корюна, а также историки армянской литературы касались этого вопроса. Мнения ученых за малым исключением сводились к тому, что Корюн свое произведение написал в промежутке времени от 441 по 450 гг. Здесь и кончается их единогласие. Для краткости мы нс будем рассматривать отдельно мнение каждого исследователя, лишь приведем сводку их по книге Н. Акиняна55: "Впервые этим вопросом занялся,-говорит он, - А. Гатырчян и пришел к выводу, что "время создания этого произведения точно падает на 445-450 гг.56А. Торосян первоначально был склонен отнести время написания к 447-449 гг., но затем остановился на 442-445 гг.57, Норайр Бюзандаци относит к 443-444 гг.58. Г. Фынтыглян относит то "к 446-447", то к "443-445". (то к 443-444)59по М. Абегяну "оно (произведение Корюна) написано было в промежутке между 443-451 гг., а в другом месте он пишет: "если Корюн даже до того начал свой труд, то закончил его не раньше 143 года"60: см. также его "Корюн", стр. 8.): по P.Vetter-y "время создания этого произведения падает на 445- 451 гг."61.
В этом общем хоре исследователей иного мнения придерживаются такие солидные ученые, как А. М. Гарагашян, Н. Г. Адонц и Н. Акинян. По мнению А. Гарагашяна, "Корюн свою "Историю Маштоца" написал после воины Варданидов (451 г.), ибо он знает гонение на священников в Тизбоне и смерть Ваана Аматуни"62, а и другом месте, противореча своему же мнению, он говорит: "Корюн написал свою книжку, если не после, то за много лет до войны Варданидов"63. Н. Адонц аргументирует следующим образом: "Так как Корюн не упоминается в событиях V века, вероятнее всего, что он умер еще до собора в Арташате, в 12-ом году Язкерта (450). Следовательно, биографию Маштоца он написал в течение 440-450 гг."64Для обоснования своего мнения Н. Адонц рассматривает три лаконичных эпизода , которые не вяжутся с предыдущими событиями, а потому время окончательного оформления произведения Корюна он переносит в 60-ые годы V века
Первый из эпизодов относится к .честной характеристике марзпана Васака, изменника во время войны Варданидов. Отсюда Н. Адонц склонен заключить, что Корюн являлся сторонником "злосчастного марзпана и его партии, а потому остался непричастным к этому движению"65...
Второй эпизод касается Ваана Аматун и "Корюн знает Ваана Аматуни в должности хазарапета, знает и о его смерти"66
Третий эпизод обративший на себя внимание Н. Адонца и представляющий прочную основу для довольно веских выводов, сводится к следующему Ученик Саака и Маштоца по имени Иоанн, после кончины своих учителей, был в Тизбоне (Ктезифо не), "претерпел всевозможные и разнообразные испытания и страдания в кандалах, в одиночку борясь против двойного насилия, удостоился славы исповедника, затем вернулся в Армению на ту же должность настоятеля"67.
На основании вышеприведенных строк Н. Адонц спрашивает: "Кто же этот Иоанн?.. - И тут же отвечает:- Кто бы ни был он... его возвращение (в Армению) не могло произойти ранее, чем освобождение Абраама и нахараров в пятом году правления царя Пероза, т. е. в (462 г.), следовательно, имеются кое-какие приметы, что Корюн вступил во вторую половину V века"68.
Доводы Н. Адонца о мученичестве армянского духовенства и смерти Ваана Аматуни, как о фактах. подтверждающих время написания "Жития" после войны Варданидов, весьма походят на аргументацию Гарагашяна, но они не подтверждаются историческими и отчасти текстологическими соображениями.
Во-первых, Корюн не повествует о мученичестве армянского духовенства, взятого в плен после войны 451 года и подвергшегося тяжелым гонениям и казни в 454 г. Кое-кто из них спасся (Абраам и др.) и вернулся на родину в 5-м году царствования Пероза, т. е. в 462 г.
У Корюна речь идет лишь об Иоанне, сотоварище Иосепа по учебе у Маштоца, который по смерти учителя был отправлен в Тизбон, видимо, для того, чтобы испросить у царя царей разрешение на занятие патриаршего престола в Армении Иосепом. Быть может, на этой почве произошло столкновение Иоанна с царем и покровительствуемым им главой христианском церкви, порвавшим свои иерархические связи с антиохийским патриархом и требующим безусловного подчинения армянской церкви69? Не следует ли понимать в этом аспекте выражение Корюна - "двойное насилие" *** "телесное и духовное насилие"), как насилие со стороны царя и митрополита всех христиан Ирана. Видимо, Иоанн вернулся в Армению -без ощутительного результата, ибо иерей Иосеп до конца своей жизни остался на посту "главы собора", местоблюстителя армянского като.шкоса, ;i Иоанн был соправителем его и принимал участие в Шаапиванском соборе в 444 г.
Во-вторых, о смерти хазарапета Ваана Аматуни у Корюна нет никаких сведений. Доводы А. Гарагашяна и Н. Адонца покоятся на неправильной трактовке текста нашего автора, в частности придаточного предлжения ***, которое они и другие поняли, как намек на смерть этого видного нахарара, между тем как оно в точном переводе означает "который (т. е. хазарапет Ваан Аматуни) неожиданно поспевал на помощь всем (нуждающимся)"70. Корюн лестно отзывается о Ваане Аматуни, называя его "добродетельным", ибо он поспевал на помощь всем. О хазарапете (с 432 г. в этой должности состоял Ваан Аматуни) хорошо отзывается и Егише. По свидетельству его, Деншапух, проводник политики Язкерта, уволил "хазарапета страны", "считавшегося отцом-надзирателем христиан-мирян"71.А это могло произойти не ранее 448 г., когда Деншапух прибыл в Армению; во всяком случае, Ваан Аматуни принимал участие и Шаапиванском соборе, еще будучи хазарапетом.
Третий основной довод Н. Г. Адонца сводится к тому, что Корюн настроен доброжелательно к Васаку Сюни, хвалит его за помощь, оказанную Маштоцу в деле просвещения Сюника, называя его "мужем рассудительным, даровитым, прозорливым. наделенным мудростью Божьей"72. Эта похвальная характеристика Васака наводит проф. Н. Г. Адонца на скептическое отношение к данным Егише и Лазара Парпеци, этих "историков Мамиконянов". и он спрашивает: "Не следует ли предположить, что Корюн был единомышленником злосчастного марзпета и его партии, а потому и не принял участия в событиях? Приписывая Васаку дар прозорливости, (Корюн) дает попять, что он (Васак), предвидя и взвесив тяжелые последствия восстания для страны, стал противником этого движения"73.
Если "похвальные слова" о Васаке считать признаком одобрения политики его в 451 г. или чуть. ли не приверженностью нашего автора к партия сторонников марзпана, то какое же объяснение можно дать таким же "похвальным словам" Корюна и в адрес противников этого "предателя", жертв его политики, напр., Иосепа, Ваана Аматуни, Вардана Мамиконяна, Гевонда и др.?
Трудно согласиться с противоречивыми выводами Н. Адонца, который на основании вышеприведенных аргументов заключает, что труд Корюна написан после войны 451 года и даже после 462 года, когда уцелевшие армянские пастыри и нахарары вернулись на родину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13