Управлять частями корпуса стало очень трудно.
Я повел 5-ю кавдивизию на юг, прикрывая правый фланг 18-й армии. Мы разыскали инженерные парки своего корпуса. Саперы быстро навели мост. Конники, эскадрон за эскадроном, переправились через реку. Вслед за нами начали переправу разрозненные части 18-й армии.
На правом берегу Буга остался 136-й кавалерийский полк 9-й Крымской кавдивизии. Он оторвался от дивизии и вел бой километрах в пятнадцати севернее Вознесенска. Сведений из этого полка не поступало, и я тревожился за его судьбу. Начальник политотдела корпуса полковой комиссар Новиков поехал в полк, чтобы выяснить обстановку и принять необходимые меры. Он отправился туда на «пикапе» вместе со своим помощником по комсомолу политруком Севериным и несколькими красноармейцами. «Пикап» влетел в деревню, которая оказалась занятой немцами. Фашисты открыли огонь. Новиков и сопровождавшие его люди выпрыгнули из машины, залегли в огороде и отбили атаку фашистов. Тогда немцы начали стрелять по ним из миномета. Несколько осколков сразили комиссара. Тяжело раненного политрука Северина вынесли с поля боя красноармейцы. Новикова спасти не удалось. Погиб дорогой нам всем человек, прекрасный политработник.
В многочисленных боях мы понесли значительные потери, а пополнение долго не поступало. И только в первой половине августа в корпус влились наконец свежие силы. Командующий фронтом генерал армии И. В. Тюленев прислал нам конный полк, сформированный Николаевским обкомом партии из добровольцев, главным образом коммунистов и комсомольцев. Среди бойцов было много участников гражданской войны. Люди отличные, но полк не был сколочен как боевая единица. Пришлось использовать его для пополнения разных частей. За счет этого полка были созданы нештатный разведывательный дивизион корпуса и разведывательные эскадроны дивизий. А танкистов у нас забрали на формирование новых частей.
Корпус снова собран в кулак. Мы преградили немцам путь на Николаев. 9 августа фашисты выступили из Вознесенска на юг, но было уже поздно. Советские войска успели переправиться через Буг.
Нам было приказано прикрыть город Кривой Рог со стороны села Новый Буг. Корпус двинулся к Новому Бугу.
Сведений о противнике я не имел. Знал только, что танковые и моторизованные части фашистов подходят к Днепру где-то севернее, не встречая сопротивления советских войск.
12 августа в середине дня 96-й кавалерийский полк - передовой отряд 5-й кавалерийской дивизии - прошел через Новый Буг с юга на север, не обнаружив противника. Следом за полком, на удалении нескольких километров, двигался штаб дивизии, сопровождаемый броневиками. В это время с запада в Новый Буг вступили моторизованные колонны гитлеровцев.
Полковник Баранов приказал броневикам ударить по немцам из пулеметов. Артиллерийский дивизион стремительно развернулся в двух километрах южнее села и открыл беглый огонь по дороге между Новым Бугом и рекой Ингул. Ничего не подозревавшие немцы были застигнуты врасплох. Их грузовики, танки и мотоциклы двигались по дороге в два ряда, впритирку друг к другу. На эту колонну и обрушился огонь трех наших батарей.
Ушедший вперед 96-й полк, услышав стрельбу позади, быстро развернулся фронтом на юг и тоже открыл огонь из 76-миллиметровых пушек. 131-й кавалерийский полк, находившийся на западном берегу Ингула, в тылу немцев, ударил из своих орудий по мосту. Отдельные машины гитлеровцев пытались повернуть и уйти назад, но подбитые грузовики и танки загораживали дорогу. В довершение всего откуда-то появились наши штурмовики и начали бомбить переправу. Уцелевшие гитлеровцы, бросив машины, устремились на запад, навстречу своим главным силам. А на дороге на протяжении двух километров остались разбитые, горящие машины, сотни трупов. Преследуя бегущих немцев, наши конники вышли к реке и захватили переправу.
Бойцы и командиры радовались победе. Тревожило нас только положение 131-го полка. Он был отрезан крупными силами врага, и связь с ним поддерживалась лишь по радио.
Немцы несколько раз пытались атаковать нас и отбить переправу. Но неудачно. На следующий день они начали переправляться в другом месте, у села Привольное. Колонны противника двинулись на юго-восток, по левому берегу Ингула, намереваясь, по-видимому, отрезать от Николаева наши 18-ю и 9-ю армии. У меня было мало сил, чтобы сорвать этот замысел.
Из Новой Полтавки, где находился командный пункт корпуса, были хорошо видны вражеские колонны. Они появились ранним утром и казались бесконечными. Артиллерия 9-й кавалерийской дивизии без перерыва вела огонь по ним и наносила фашистам значительный урон. В ответ немцы обстреливали из пушек и минометов район Новой Полтавки.
Несколько раз пытались мы выручить 131-й Таманский кавалерийский полк, дравшийся в окружении в деревне Усьяновке по ту сторону реки, но не смогли. Войска противника начали обтекать нас с юга и севера. Корпус получил приказ двигаться в сторону Кривого Рога. Мы двинулись.
Вдруг ночью ко мне в Новую Одессу приезжают командир 131-го полка подполковник Синицкий и комиссар Милославский с радостной вестью: полк вырвался из окружения! Школьный сторож, хорошо знавший местность, провел кавалеристов к реке и показал им брод. Ночью они выскользнули из кольца.
17 августа командующий Южным фронтом приказал нам идти к Днепру и переправиться на восточный берег: корпус выводился в резерв.
Через два дня штаб корпуса вышел к реке против населенного пункта Большая Лопатиха. Надо было изыскать средства для переправы. Если людей и лошадей еще можно кое-как переправить вплавь, то что делать с артиллерией, тракторами, автомашинами?
Сабельные эскадроны двух полков, выделенных для прикрытия переправы, заняли оборону в степи. Командиры штаба искали паромы, баржи, лодки. Полковник Грецов остановил небольшой шедший по реке пароход. На противоположном берегу обнаружили старую баржу, заменявшую пристань. С помощью этих средств и начали переправляться.
Над рекой, над голой степью в знойном белесом небе рыскали немецкие самолеты. Я поехал в полки, прикрывавшие переправу. Фашистский летчик, обнаружив наш маленький отряд, начал обстреливать его. Мы поскакали в разные стороны. Вокруг - никаких укрытий. Летчик полчаса гонялся за отдельными всадниками до наступления сумерек.
А с запада приближались вражеские танки. Они торопились, намереваясь прижать конницу к реке и уничтожить. 21 августа немецкие танки атаковали с тыла 5-ю кавалерийскую дивизию. Спешенный полк, прикрывавший переправу, подпустил атакующих на близкое расстояние. Потом разом ударили пушки. Часть немецких машин прорвалась к нашим окопам, но красноармейцы встретили их гранатами и бутылками с горючей жидкостью.
Девятнадцать танков и бронеавтомобилей потеряли гитлеровцы в этом бою. Черные стальные коробки долго чадили потом в степи. Немцы не решались больше атаковать.
За ночь главные силы корпуса переправились через Днепр. Утром в небе появились десятки фашистских самолетов. Опоздали! Между нами и противником легла широкая водная преграда. Корпус получил возможность немного отдохнуть, привести себя в порядок.
Меня вызвали в штаб Юго-Западного направления. Военный совет предложил вступить в должность командующего 6-й армией. Но мне не хотелось уходить из корпуса, покидать дружный, сплотившийся в боях коллектив, и меня оставили на прежней должности.
В середине сентября обстановка на фронте стала чрезвычайно напряженной, особенно в районе Киева. С юга, в обход города, наступала 1-я немецкая танковая группа. С севера, навстречу ей, вел свои танковые дивизии Гудериан. Танковые клещи сомкнулись восточнее Киева. Противнику удалось окружить большое количество советских войск [1] . Фронт оказался разорванным. На многих участках у нас почти не было сил, чтобы задержать продвижение врага в глубь страны. Наше командование спешно подтягивало новые дивизии.
По приказу Ставки 2-й кавалерийский корпус совершил 400-километровый марш на север. Хорошо запомнилось, как проходили эскадроны через Полтаву. Война приблизилась и сюда. По дорогам двигались массы беженцев, отступающие части и подразделения. Немцы бросали листовки, уверявшие, что Красная Армия разбита. Жителями овладела тревога.
Утром 13 сентября в город вступила 5-я Ставропольская имени Блинова дивизия. Конники двигались в колонне по три, строго выдерживая равнение. Полковые оркестры, сверкая начищенными трубами, исполняли марши. Эскадроны шли с песнями. Загорелые подтянутые бойцы привычно покачивались в седлах. Кое-где белели повязки раненых.
Жители, и старые и малые, выбежали на улицу. Рядом со мной остановился, опираясь на палку, старик.
- Ишь ты! - восторженно сказал он. - Добрые хлопцы! Казаки небось?!
- Советские кавалеристы, дедушка, - ответил я.
- С такими хлопцами самый раз Гитлеру шею свернуть. Всыпьте ему, как в давние годы у нас тут шведам всыпали.
- Обязательно, дедушка, - пообещал я. - Рано или поздно, а верх все равно будет наш.
Громыхали по улице пулеметные тачанки и пушки. Полки проходили через город не останавливаясь, спешили на новый участок фронта.
Корпусу были приданы 1-я гвардейская стрелковая дивизия генерала И. Н. Руссиянова, 1-я и 129-я танковые бригады. 19 сентября наша конно-механизированная группа начала наступление главными силами в районе города Ромны, чтобы пробить брешь в кольце вражеских войск, окруживших киевскую группировку, или хотя бы отвлечь на себя часть сил противника от окруженных советских войск.
Но направление наступления было выбрано неудачно. Конно-механизированной группе приходилось наносить удар туда, где сосредоточивались крупные силы 2-й танковой группы Гудериана - 24-й и 48-й танковые корпуса.
Город обороняла моторизованная дивизия и пехотные подразделения немцев. Ночью спешенным кавалеристам 9-й Крымской дивизии удалось ворваться в пригород Ромн - Засулье. Завязался жестокий бой. К утру фашисты перебросили сюда еще и танковую дивизию, насчитывавшую несколько сотен боевых машин. Под нажимом противника наши войска отошли от города и стали закрепляться на новом рубеже.
Немцы имели подавляющее превосходство в силах и средствах. Через несколько дней две танковые дивизии гитлеровцев атаковали 5-ю кавалерийскую дивизию, форсировавшую реку Сулу, и прорвали нашу оборону у населенного пункта Крамаренки. Начальник разведки капитан Кулемин успел позвонить мне по телефону и доложить, что немецкие танки ворвались в деревню, где находится штаб дивизии, завязался бой, до шестидесяти вражеских танков двигаются по дороге к селу Васильевка, в котором расположился штаб корпуса. Связь тут же прервалась.
Я помчался на машине в танковую бригаду, которую держал в резерве, и поднял ее по тревоге. Когда возвратился в Васильевку, гитлеровские танки уже ворвались в село. Работники штаба отбивались от мотоциклистов. Дом, в котором я жил, горел ярким пламенем. Несколько штабных грузовиков было разбито снарядами. Из-за заборов и плетней по гитлеровцам стреляли спешенные кавалеристы. По дороге из Васильевки двигались автомобили, повозки, коноводы с лошадьми в поводу. В бой вступила наша танковая бригада. Несколько вражеских танков было подбито, а остальные двинулись по направлению к селу Штеповка. Вскоре передовой отряд фашистов захватил Штеповку. К вечеру немцы подтянули туда крупные силы.
Я поехал в Михайловну и по телеграфу связался с командующим армией. Командующий резко высказал недовольство тем, что я без разрешения перевел свой штаб из Васильевки в Михайловку. Но ведь иначе штаб корпуса оказался бы в окружении!..
Мне было приказано принять все меры, чтобы вернуть Штеповку - важный узел дорог.
К этому времени 9-я кавалерийская дивизия была отброшена вражескими танками на северо-восток и оказалась в полуокружении. Однако, получив по радио мое распоряжение, командир дивизии сумел оторваться от противника и вывести свои полки в указанный ему лесной район, где я решил сосредоточить силы. Без серьезных потерь отошла и 5-я кавалерийская дивизия.
Пока полки приводили себя в порядок, я обдумывал, как восстановить положение.
В последние дни сентября погода стояла дождливая. Это было на руку нам. Разведка донесла, что немецкая танковая группировка, прорвавшаяся в район Штеповки, не может двигаться вперед из-за нехватки горючего. А подвезти горючее по размытым дорогам было не так-то просто. Такой выгодный момент нельзя было упускать. Я решил атаковать немцев и отрезать прорвавшиеся части от их главных сил.
Гитлеровцы, видимо, полагали, что мы не скоро оправимся от полученного удара, и не ожидали нашего наступления.
А тем временем в шестнадцати километрах севернее Штеповки сосредоточивалась 1-я гвардейская моторизованная дивизия полковника А. И. Лизюкова, которая должна была войти в состав соседней 40-й армии. Лизюков согласился принять участие в нашем наступлении, побывал у меня в штабе и уточнил обстановку. Его дивизия занимала район, удобный для удара во фланг вражеской группировке. Мы быстро договорились с Лизюковым о взаимодействии.
Наступление началось ранним дождливым утром 30 сентября. С востока двинулась 9-я кавалерийская дивизия. Ее поддерживала 1-я танковая бригада. На правом фланге, заходя в тыл противнику, поднялась в атаку пехота Лизюкова. Наша 5-я кавалерийская дивизия наступала на крайнем левом фланге.
Мы с комиссаром Щелаковским выехали верхом на высоту 219,4 у селения Гостробуров и наблюдали в бинокли за ходом боя.
Сначала наши войска наступали довольно медленно. Враг оказывал упорное сопротивление, используя в качестве неподвижных огневых точек танки, которыми располагал в большом количестве. В середине дня ему удалось задержать нашу пехоту у реки на подступах к Штеповке.
1 октября, введя в бой все свои силы, я остался без резервов. Кавалеристы 9-й Крымской дивизии, поддержанные танками, прорвали оборону немцев на северовосточной окраине села и устремились к центру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46