Реабилитационный и обучающий центр Сач
Это центр, куда приходят женщины, которых будут переселять. Кто-то говорит, что им везет. Их выбрали, потому что они подверглись серьезным сексуальным оскорблениям и потому, что у них нет мужей.
Они получают медицинскую помощь в течение 24 часов. Этот центр охраняется охранной компанией Бринкс.
Женщины, ведущие эти программы, очень сильные. В них кидали камни, когда они предлагали построить школу. Комнаты очень маленькие. На одной маленькой кровати могут поместиться двое или трое детей со своими матерями, одна женщина, с которой я встретилась, получает психиатрическую помощь. Она была изнасилована и жестоко избита талибами. Она всего не помнит. У нее трое детей.
Я заметила на стене постер о проституции, на котором были изображены пропавшие женщины и дети.
В ЮЖНОЙ АЗИИ НА ТЕРРИТОРИИ ИНДИИ, ПАКИСТАНА И ФИЛИППИН ПРОПАЛО 74 МИЛЛИОНА ЖЕНЩИН
На другом постере Организации сестер Камбоджи написано:
ЖЕНЩИНАМ НЕ МЕСТО В ТЮРЬМАХ
Восемьдесят процентов заключенных женщин сидят в тюрьме из-за преступлений, совершенных из-за бедности. Девяносто процентов коренных жительниц и 82 процента всех женщин, находящихся в тюрьмах — это оставшиеся живых после инцеста, насилия или физических нападок.
Фраза, написанная на доске: ЕСЛИ КАЖДЫЙ ИЗ НАС СДЕЛАЕТ НЕМНОГО, ТО ВСЕ ВМЕСТЕ МЫ СМОЖЕМ СДЕЛАТЬ МНОГОЕ.
Некоторые из этих семей переселят в США, но мы должны попытаться сделать их ожидания более реалистичными, прежде чем они попытаются начать новую жизнь. Я смотрю на маленькие детские лица. Будут ли им рады? Как их будут называть? Если вы или я увидим их в следующем месяце на улицах США, подумаем ли мы хоть на секунду, поймем ли мы, через что им, возможно, довелось пройти?
7 вечера
Мы ужинали дома у Монсеррат. Там было около пятнадцати людей из УВКБ ООН, американского посольства, министерства Пакистана и женщина из ВВС. Когда я присутствую на ужинах, подобных этому, они не перестают меня удивлять. Они всегда вдохновляющие. Все, о чем все говорят ночь напролет, это о глобальных проблемах, гуманитарных нуждах и т. д. Они делятся информацией, обсуждают возможные решения и планируют способы совместного сотрудничества. Они собрались вместе с одним желанием — помочь нуждающимся, положить конец их страданиям. Были и тяжелые моменты в разговоре, и моменты, когда все смеялись. Иногда я была напугана, когда все говорили о политике, а я молчала. Я сегодня узнала, что официальные данные и личный опыт каждого, кто пытается понять, одинаково важны. Также я осознала, что во время разговора я научилась гораздо большему, чем думала. Но осмыслить все это никто не сможет:
• что не со всеми людьми обращаются одинаково;
• что люди вынуждены ложиться спать голодными;
• что миллионы людей испытывают гонения, нарушаются права человека и происходят конфликты.
Никто не может осмыслить этого, потому что это не имеет никакого смысла.
Вторник, 21 августа — 6 утра. По дороге в лагерь Джалозай
Мне сказали, что я могу поехать вместе с американской делегацией. Зачем они приехали сюда? Они сами хотят все увидеть и принять решение, что необходимо сделать и какие программы нужно продолжать.
Мне сказали, что, вероятно, их визит связан с оценкой ситуации для принятия решения о предоставлении части беженцев возможности переезда в США. На сегодняшний день ежегодная квота составляет 1 000 человек. Это число может быть удвоено, по крайней мере, на это надеются. Возможно, многие из моих сограждан считают, что 1000 человек — это слишком много, но это практически ничто, если говорить о миллионах, находящихся в опасности.
Каков ответ?
Где их родина?
Ответ всегда таков: необходим мир дома, на их родной земле. Иногда это кажется невозможным. Пакистан и Иран, очень бедные страны, в которых миллионы беженцев живут уже в течение двадцати лет.
Мне объяснили, что необходимо сделать две вещи, чтобы помочь людям.
1. Увеличить разрешенное число депортируемых лиц в страны, предоставляющие убежище.
2. Сотрудникам необходимо финансирование, поддержка, рабочая сила для оказания помощи и оформления документов беженцев.
Из окна я вижу мечети. Они стоят посреди развалин, самодельных палаток и грязных зданий.
Быки и коровы вдоль дороги относительно толстые по сравнению с теми, которых я видела в других странах.
Разрисованные автобусы ездят по улицам. Я по другому представляла себе одежду мужчин и женщин. В ней есть что-то элегантное. Некоторые одежды имеют очень живые цвета, с маленькими вшитыми зеркальцами для украшения. Однако некоторые выглядят все-таки, как униформа.
Дороги очень гладкие. Мне сказали, что здесь хорошая инфраструктура. Мы едем мимо запряженных лошадьми телег. Лошади кажутся маленькими и тощими. Интересно, расстроятся ли борцы за права животных, скорее всего, просто огорчатся. Вообще, это странно, что некоторые люди больше заботятся о животных, чем о бедной семье, живущей по соседству.
Я пишу это, сидя одна в машине. Остальные едут позади в грузовике УВКБ ООН. Нас остановила полиция и сказала, что мы превысили скорость, хотя не было никаких знаков, ограничивающих скорость, и все машины, которые проезжают мимо нас, едут куда быстрее.
Здесь полиция не останавливается позади тебя на обочине. Они стоят на краю дороги и просто жезлом приказывают остановиться. Я не хотела делать заметки, пока они разговаривали с водителями. Другие полицейские внимательно наблюдали за нами. Я не знаю, чего они хотели. Напугать нас? Или они хотели денег? Был длинный тяжелый разговор, который, кажется, ни к чему не привел. Двадцать минут спустя мы снова были в пути. По мере приближения к лагерю беженцев Шэмшату я вижу много женщин, закрытых одеждой полностью с ног до головы с одной лишь открытой полоской для глаз.
Мы остановились около небольшого рынка в «маленьком Кабуле» (уголок Афганистана). Предприимчивые люди торгуют здесь уже в течение двадцати лет.
Что- то волшебное есть в этих людях. У меня такое впечатление, что я перенеслась в прошлое, это напоминает библейские времена, только с пыльными кучами стеклянных бутылок и с грузовиками на современных колесах и с клаксонами.
Лагерь Джалозай. Инструктаж на месте
УВКБ ООН основало и финансировало этот лагерь.
Организация «Врачи без границ» находится здесь, чтобы оказывать медицинскую помощь.
Служба католической помощи (CRS), неправительственная организация, которая также находится здесь для оказания медицинской помощи и улучшения санитарных условий (они построили здесь более 1000 туалетных комнат). Они также предоставляют беженцам шерстяные стеганые одеяла и матрацы.
Существует две главных причины, почему афганцы бегут из своей страны:
1. На севере Афганистана идет война между Талибаном и Северным Альянсом.
2. Трехлетняя засуха.
Мы едем через лагерь туда, где мы сможем поговорить с людьми.
Только что мы проехали мимо нескольких маленьких мальчиков. Они улыбаются и приветственно машут нашим грузовикам. Все они узнают ООН, которая здесь уже в течение двадцати лет.
Многие женщины полностью скрыты одеждами. Они могут тебя видеть, а ты их нет. Так одеты даже маленькие девочки, у них тоже только маленькая полоска для глаз. Это заставляет меня сосредоточиться на их взглядах. Во многих глазах читается любопытство, но остальные просто пристально смотрят. Я немного побаиваюсь этих людей, даже детей. Они умные, борющиеся за существование, с сильной верой.
Мы проезжаем маленькие глиняные дома, которым десять — пятнадцать лет.
Внезапно взору открывается море палаток, тряпичных, брезентовых и пластмассовых. Я думаю о цыганах.
Вся площадь ужасно грязная, и здесь очень жарко.
Практически негде укрыться от солнца. Грузовики здесь просто жизненно необходимы. Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) активно работает здесь. Но 18 июля от жажды (125 градусов по Фаренгейту) и обезвоживания здесь погибло много людей.
У маленького мальчика в очереди красные пятна и болячки по всему лицу. Сегодня день вакцинации от полиомиелита. Многие дети ждут в палатках. По краям большой палатки стоят старые военные раскладушки, облепленные мухами. В этом районе у местных больниц не так уж много возможностей. Они не берутся за лечение серьезных болезней. Но центр здоровья открыт двадцать четыре часа в сутки.
«За последнее время ситуация с поставками воды улучшилась. Стало меньше случаев диареи и дизентерии. Установлен контроль за туберкулезом. Но даже когда все кажется под контролем, всегда происходит что-то непредвиденное».
Здесь начала распространяться болезнь, называемая: лейшманиоз, которая приводит к разрушению тела. К счастью, они вовремя получили лекарства из Женевы.
Больница существует в лагере уже девять месяцев, но только в прошлом месяце они получили генератор.
Были введены ограничения рождаемости и практика планирования семьи. Контроль рождаемости практически невозможен даже в городах. Удивительно, что они добились успеха в лагерях.
Я встретила ребенка, чья мать мне сказала, что ему четыре года, но выглядел он совсем как младенец. Я вижу, что он совсем мальчик. Но черты его лица совсем не детские. Он стал таким из-за долгих лет недоедания. Его лечат. Я оглядываюсь вокруг и вижу так много детей, которым необходим медицинский уход.
Через час я вернулась в машину. Те же люди, которые собрались вокруг нас, когда мы въезжали в лагерь, сейчас смотрели, как мы уезжаем. Там так много больных детей. Я вижу маленького мальчика около пяти лет с нарывами на лице, четыре из которых размером в мяч для гольфа. Доктор, который собирался ехать с нами в следующий район, остался здесь, чтобы немедленно его прооперировать.
Правительство Пакистана не разрешает строительство никаких капитальных сооружений. Они говорят, что уже сыты по горло всеми этими трудностями. Я посетила школу. Дети выкрикивают алфавит. Все ученики — мальчики. Девочки занимаются на других циновках. Они выкрикивают числа.
Многие дети кашляют, у многих детей потница. Я встретила маленькую девочку в старом розовом потрепанном платьице. Мне перевели, что она сказала. Она говорила с мудростью сорокалетней женщины.
«Они обстреляли мой дом. Они напали на мой дом с пистолетами и гранатами. Они отрезали ноги моему дяде и убили двух моих кузенов».
Думаю, что это Талибан, но не спрашиваю об этом.
Вместо этого я спрашиваю, чего она хочет. Какие у нее нужды?
«Я хочу мира. Я хочу вернуться в Афганистан. Я хочу домой».
Я спросила, сколько она уже здесь.
«Девять месяцев. Живу под пластиковой крышей».
Меня отвезли в отборочный центр регистрации. Здесь много детей, лежащих на земле и пытающихся найти тень. Мужчины в беретах с винтовками в руках охраняют местность. Мы находимся в пограничной области прямо на афгано-пакистанской границе. Я встретила очень милую ирландскую женщину, она работает с УВКБ ООН адвокатом беженцев.
Какую-то женщину привели в комнату во время нашего совещания. Она потеряла идентификационные документы. Единственным документом, подтверждавшим ее личность, была карточка на еду. У нее нет семьи. Мне сказали, что УВКБ ООН попытается получить дополнительную информацию, чтобы восстановить идентификационную карточку. Регистрация идет уже третью неделю. Это очень организованная программа. Они уже проверили 7000 семей из общего числа 42 000. Всех беженцев спрашивают, хотели бы они быть репатриированы. Если да, та им окажут помощь в возвращении в Афганистан, дадут мешок с 150 килограммами пшеницы, а также деньги в сумме 90 долларов.
Хотя я до сих пар не понимаю, как можно предлагать репатриацию, когда существует Талибан, идет война на севере, а земля усеяна противопехотными минами. Афганистан — одна из двух самых опасных стран мира па количеству противопехотных мин.
Сейчас я нахожусь в комнате, где консультируют одну из женщин. Она очень хочет вернуться в Афганистан, куда уже вернулись ее родственники. Она знает, что там идет война, но все же она говорит: «Что я буду здесь делать одна?»
Ее паранджа поднята, но я думаю, эта не страшно, ведь она находится среди женщин.
Из зарегистрированных 7000 за последние три недели толька шесть семей решили вернуться в Афганистан.
Новоприбывших проверяют ежедневно. Если их признают беженцами, то отправят в следующий лагерь. Этот лагерь, Шэмшату, был основан в 1998 году, и тогда в нем была около 300 семей. Сейчас в нем живет около 3000 семей.
Когда мы возвращались, к нам подошел ребенок без сопровождения. Ему около десяти лет; ан сказал, что у него еще есть младшие сестра и брат. В новом Джалозае очень много вдов и сирот.
Здесь очень жарко. Я хочу снять все свае снаряжение. Мне предложили маленький бумажный стаканчик воды.
Я не прошу еще. Мы выезжаем через небольшую толпу людей, человек восемьдесят, которые собрались посмотреть, как мы уезжаем. Их лица красные от жары.
Организация «Международное убежище» (МУ)
Это та организация, 24 сотрудника которой были взяты в плен па обвинению в распространении христианства: шестнадцать местных афганцев и восемь международных гуманитарных работников.
МУ обеспечивает беженцев питанием.
Я видела медцентр, центр отдыха и центр раздачи пищи. У них также есть детская группа, в которой дети учат детей.
Я встретила Питера, сотрудника МТ в этом лагере. Он австралиец. Он представил меня своим подопечным, мальчикам и девочкам.
Также я встретилась с Шайфулахом — эта десятилетний мальчик с красивым лицам, чистым и добрым. Я задала ему несколько вопросов.
«Ты учишь своих братьев и сестер?»
«Да, семья на первом месте».
«У тебя есть что, сказать миру?»
Он застеснялся и, прежде чем ответить, хихикнул, пряча улыбку. Затем он поднял глаза и сказал: «Мир а Афганистане».
Мировая продовольственная программа (МПП) раздает сегодня в лагере муку, чечевицу и масло. Беженцы получают это раз в месяц. Я нахожусь в офисе медцентра, это основной пункт медицинской помощи в лагере.
Дни вакцинации от полиомиелита с 21 по 23 для всех детей младше пяти лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24