Выбирай здесь сайт Wodolei.ru
Да даже в обороне нелегко. Вот почему мне позарез нужен сколоченный, работоспособный штаб. Пока же...
Майор не договорил. Но мне и без слов уже была понятна обстановка в полку. Даже в момент нашего разговора командиру полка то и дело звонили. Причем телефонные звонки раздавались как по поводу, так и без всякого повода. Наряду с важными докладами из подразделений, например, шел поток и мелкой информации. Конечно, в этом в первую очередь повинен штаб. Подумалось: в первую очередь надо завести такой порядок, чтобы ротные докладывали командиру полка только о главных, не терпящих отлагательства вопросах. А все остальные сведения обязан собирать штаб.
Высказал свои мысли вслух. Воинков согласно кивнул:
- Вот и наведите этот порядок.
Наш разговор с командиром полка затянулся допоздна. И только мы уж было собрались расходиться, как в комнату вошел комиссар полка батальонный комиссар И. М. Свиридов, ездивший в политотдел дивизии на совещание. Познакомились. Иван Макарович проинформировал нас, что совещание проводил полковой комиссар М. М. Карпов, который довел до сведения его участников указание политотдела фронта о начале подготовки к наступлению. Когда оно планируется, еще точно неизвестно. Но, думается, ждать осталось недолго. На полуострове заканчивается сосредоточение 47-й армии генерал-майора К. С. Колганова, так что...
В ночь иа 12 февраля 1942 года мы действительно получили боевое распоряжение. В соответствии с ним полк вышел в новый район сосредоточения. На карте он значился как высота 32,4. Отсюда в скором будущем нам предстояло повести наступление на Киеты (Победное).
* * *
В конце февраля обстановка в полосе Крымского фронта резко усложнилась. Начавшееся здесь с большим опозданием наступление наших войск не дало ожидаемых результатов. Правда, некоторые соединения и части фронта несколько продвинулись вперед, но полностью прорвать оборону противника и открыть дорогу в Крым они не смогли.
Как же случилось, что наши войска, имевшие в общем-то немалые силы, тем не менее не выполнили стоявшую перед ними задачу? Мне, в то время штабному работнику полкового звена, были не совсем понятны причины наших неудач на Керченском полуострове. И лишь позднее, когда Ставка Верховного Главнокомандования со всей принципиальностью проанализировала ход этой операции, они обозначились четко. В частности, командованию фронта указывалось на слабое знание оборонительной системы противника, на плохую организацию наступательной операции и нетвердое руководство ею со стороны как фронтового, так и армейских командований. Говорилось и об отсутствии должного артиллерийского обеспечения, неумелом взаимодействии различных родов войск. Да, это было суровым уроком. Но именно он многому научил советское командование, что и сказалось на последующей подготовке и проведении других наступательных операций.
За период февральских боев наша дивизия тоже не добилась каких-либо значительных успехов. Ее части лишь несколько продвинулись вперед и закрепились на новых рубежах. 11-й горнострелковый полк оборонял теперь участок, над которым буквально нависала высота 25,3, занятая противником. Более того, она господствовала над всем правым флангом 51-й армии. Нужно было во что бы то ни стало овладеть этой высотой. С ее захватом не только значительно улучшалось положение нашей дивизии, но и создавалась возможность для ликвидации войсками 51-й армии всего Кой-Асанского оборонительного района противника. В конечном счете для нас открывалась перспектива захвата Владиславовки - важного узла железных дорог на Керченском перешейке.
11 марта в штаб полка прибыли командир дивизии М. В. Волков и ее комиссар М. М. Карпов. Их сопровождал начальник оперативного отделения майор Б. В. Корнев. До приезда дивизионного начальства у нас уже находился командир 105-го горнострелкового полка. Кстати, им теперь командовал майор П. Т. Онуфриенко, бывший до этого начальником штаба нашей дивизии.
Полковник Волков без лишних слов довел до нас приказ командарма взять высоту 25,3. Первым в атаку должен был пойти полк Онуфриенко. Его задача атаковать высоту с фланга. Это отвлекающий удар. А наш 11-й горнострелковый, подождав, пока гитлеровцы, образно выражаясь, "завязнут" в бою со 105-м, нанесет удар по центру высоты.
Утром 13 марта, как и намечалось, в наступление перешел полк П. Т. Онуфриенко. Он довольно быстро потеснил фашистов с южных скатов высоты, но вскоре был остановлен вражеской контратакой. Подошло и наше время. 239-й артиллерийский полк майора Г. В. Козлова нанес по высоте сокрушительный огневой удар. В атаку устремились стрелковые роты старшего лейтенанта И. Ю. Быковского и лейтенанта М. А. Дубинина, автоматчики лейтенанта Н. Г. Тихомирова и другие подразделения. Они сразу же начали теснить противника.
Находясь вместе с командиром полка на наблюдательном пункте, я во всех деталях видел этот бой. Сблизившись с гитлеровцами, наши бойцы смело вступили в рукопашную схватку. В ход пошли приклады, саперные лопатки, ножи. Враг был выбит из первой траншеи. Бросок ко второй. Но в это время по наступающим ударили фашистские орудия и минометы с окраины Киет (Победное). Роты залегли, но ненадолго. Вот встал политрук одного из подразделений И. П. Терменцев. С возгласом "За Родину, вперед!" он смело ринулся на врага. За ним поднялись все роты.
И гитлеровцы не выдержали, обратились в паническое бегство. Минометная рота И. Ф. Сливченко беглым огнем разила бегущих. Ей вторили артиллеристы дивизиона И. Н. Шонина. Меткими выстрелами они, например, уничтожили вражескую батарею, снова открывшую было огонь по нашим наступающим подразделениям.
Итак, высота 25,3 взята! В этом бою мы не только уничтожили сотни фашистских солдат и офицеров, но и захватили у него богатые трофеи. Так, в наши руки попали 10 шестиствольных минометов врага. Их многие из нас увидели тогда впервые. На нашем фронте они появились сравнительно недавно как противовес замечательным советским реактивным установкам, которые бойцы любовно называли "катюшами". Однако и шестиствольные минометы не могли с ними соперничать.
* * *
Наступившая вскоре весна не очень-то нас обрадовала. Весь март и в начале апреля шел мокрый снег, переходящий в проливные холодные дожди. В окопах - по колено грязевое месиво. И все-таки полк все глубже зарывался в землю. Оборудовались противотанковые опорные пункты, устанавливались минные поля и проволочные заграждения. В ротах создавались группы истребителей танков, вооруженные связками гранат, бутылками с горючей смесью, дымовыми шашками. Занятия с ними проводил мой помощник младший лейтенант М. М. Диков.
На участке полка к круговой обороне были подготовлены населенные пункты Тулумчак и Огуз-Тобе. Их дома с прорубленными на чердаках и в подвалах амбразурами стали огневыми точками. А многие постройки вообще были разобраны на блиндажи, землянки, баррикады и завалы. Словом, мы готовились встретить врага во всеоружии.
В начале мая на Керченском полуострове установилась наконец хорошая погода. Сухой, прогретый на солнце воздух проникал в блиндажи и дзоты, изгоняя из них сырость, плесень и устоявшиеся запахи осадного жилья.
С наступлением тепла войска Крымского фронта, сосредоточенные на полуострове восточнее Ак-Монайского перешейка, начали готовиться к повторной попытке деблокирования осажденного Севастополя, к изгнанию противника из Крыма. Но затянувшейся передышкой поспешило воспользоваться и гитлеровское командование. К маю оно сумело создать на керченском направлении довольно крупную группировку своих войск, тем самым сведя на нет все наши усилия. Для защитников полуострова снова наступила пора тяжелейших испытаний.
Части нашей дивизии, готовясь к наступлению, к тому времени уже были сосредоточены в новом районе - южнее Арабата, то есть находились в непосредственной близости от Ак-Монайских позиций противника. Но вместо наступления...
В первых числах мая в небе над нами начали все чаще появляться фашистские "рамы". Активизировалась и наземная разведка противника. Чувствовалось, что гитлеровцы готовятся к чему-то серьезному. Это подтвердил в своих показаниях и пленный, захваченный в полосе 302-й стрелковой дивизии. Ее командир полковник М. К. Зубков еще 5 мая доложил командарму генералу В. Н. Львову о намерении противника в ближайшие дни атаковать наши позиции.
Наступление немецко-фашистских войск началось утром 8 мая ударом по левому крылу Крымского фронта, где оборонялась 44-я армия генерала С. И. Черняка. Основные силы гитлеровцев продвигались вдоль Феодосийского залива и на Арма-Эли. Одновременно восточнее горы Ас-Чалуле противник высадил на шлюпках десант. После упорного боя врагу удалось прорвать оборону 68-й дивизии и выйти к Ак-Монайским позициям. Участок прорыва угрожающе расширялся. Не помогли и танковые батальоны, брошенные из резерва фронта. Фашистские части устремились в глубину нашей обороны. Однако в центре Ак-Монайского перешейка они встретили упорное сопротивление полков и дивизий 51-й армии (справа включительно до Сиваша и Арабатского залива оборонялась 47-я армия) и были вынуждены остановиться.
В тот период нашему полку пришлось действовать на киетском направлении. Здесь наступали части фашистской 170-й пехотной дивизии. С их передовыми подразделениями первой вступила в бой стрелковая рота старшего лейтенанта И. Ю. Быковского. Оседлав участок дороги между курганами, ее бойцы достойно встретили врага. В ожесточенном бою они сожгли несколько неприятельских танков, уничтожили десятки гитлеровских солдат 0 офицеров. И лишь после этого, выполняя приказ, отошли к главным силам полка.
А между тем другие наши подразделения уже изготовились к бою. Мы с командиром полка находимся на наблюдательном пункте. Вдруг - звонок. Из штаба дивизии запрашивают обстановку. Докладываю, что держимся. Прошу начальника штаба дивизии майора Ф. Н. Калиниченко (сменившего на этом посту Онуфриенко) помочь танками. Он обещает удовлетворить просьбу, выделить в наше распоряжение 229-й отдельный танковый батальон. Ну, а пока... Пока на позиции полка тоже идут танки, но только с крестами на бортах. Связываюсь с начальником штаба приданного артполка старшим лейтенантом Е. В. Мелехановым, даю ему координаты цели. Буквально через минуту перед фашистскими броневыми машинами встает стена заградительного огня. Гитлеровцы пытаются прорваться через нее, но несут потери. И - о радость! - появляются наши тридцатьчетверки. Вовремя подоспели! Вот теперь-то фашистам несдобровать.
Ожесточеннейший бой кипел до глубоких сумерек. И лишь тогда, потеряв до 20 своих танков и много живой силы, противник вынужден был отойти. Мы выстояли!
Однако обстановка в прибрежном районе Феодосийского залива продолжала с каждым часом ухудшаться. Вскоре создалась угроза глубокого охвата противником с юга войск фронта. Утром следующего дня он силами двух пехотных и танковой дивизий нанес удар в стык между 51-й и 44-й армиями. На левом фланге нашей армии ему удалось потеснить 236-ю и 390-ю стрелковые дивизии полковников П. И. Немерцалова и А. Г. Бабаяна.
...9 мая 11-й горнострелковый полк продолжал вести ожесточенный бой на прежних позициях. Правда, вместо убывшей на юг немецкой против нас теперь действовала румынская 19-я пехотная дивизия. Ее атаки следовали одна за другой. Противник настойчиво искал уязвимые места в нашей обороне, но всякий раз с большими потерями откатывался назад.
Поздно вечером меня неожиданно вызвали в штаб дивизии. Примчался туда на трофейном мотоцикле. В землянке у комдива полно людей. У всех серые, утомленные лица. Начальник оперативного отделения майор Б. В. Корнев подозвал меня, вручил какой-то пакет и коротко пояснил:
- Здесь карта с новой обстановкой. Разберешься сам. Сейчас зайди к комдиву. Вызывал!
Полковник Волков располагался в соседней землянке. Он заметно осунулся; лихорадочно блестят усталые глаза. Оно и понятно: особых причин для радости нет.
- Как дела? - не дожидаясь моего доклада, спросил комдив.
- Хорошего мало, товарищ полковник. Беспрерывно отбиваем атаки противника. Трудно.
- Ты прав, Штыков, трудно. Ну да ничего, выдержим! Передай Воинкову: перед полком стоит серьезная задача - ни в коем случае не допустить прорыва противника со стороны кургана Кара-Оба. Продержитесь! Это нужно Для подготовки дивизии к контрудару...
Наступила ночь на 10 мая. Двое суток непрерывных боев, конечно, сказались на состоянии полка. Бойцы заметно устали. Необходимо было пополниться боеприпасами и отправить в тыл многочисленных раненых. В их эвакуации большую помощь нам оказал начмед дивизии П. М. Лисянский. Энергично включился в это дело и помощник командира по материальному обеспечению Ф. А. Трофимов. Ему удалось даже достать где-то несколько машин.
А утром наш полк по приказу комдива неожиданно сдал свои позиции одной из частей 271-й стрелковой дивизии и получил новую задачу - начать выдвижение в район Огуз-Тобе (Красноармейское). Только начали сниматься с места, как налетела вражеская авиация. Правда, особого вреда эта бомбежка не принесла: ранило всего лишь нескольких красноармейцев и командиров. Но самое досадное заключалось в том, что в их числе оказался и Григорий Васильевич Воинков. Мне пришлось принять командование полком. Только приступил к исполнению этих обязанностей - новая горестная весть: ранен комиссар полка И. М. Свиридов. Выходит, теперь я остался един в трех лицах. Но делать нечего, нужно выполнять стоящую перед полком задачу.
Отправив Воинкова и Свиридова в тыл, я доложил полковнику Волкову о вступлении в должность командира полка. Тот коротко бросил в трубку:
- Добро. - И тут же добавил: - Кстати, поздравляю. Только что сообщили о присвоении вам очередного воинского звания капитан. Так что подберите себе замену на должность начальника штаба. Позднее утвердим. Комиссара тоже пришлем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Майор не договорил. Но мне и без слов уже была понятна обстановка в полку. Даже в момент нашего разговора командиру полка то и дело звонили. Причем телефонные звонки раздавались как по поводу, так и без всякого повода. Наряду с важными докладами из подразделений, например, шел поток и мелкой информации. Конечно, в этом в первую очередь повинен штаб. Подумалось: в первую очередь надо завести такой порядок, чтобы ротные докладывали командиру полка только о главных, не терпящих отлагательства вопросах. А все остальные сведения обязан собирать штаб.
Высказал свои мысли вслух. Воинков согласно кивнул:
- Вот и наведите этот порядок.
Наш разговор с командиром полка затянулся допоздна. И только мы уж было собрались расходиться, как в комнату вошел комиссар полка батальонный комиссар И. М. Свиридов, ездивший в политотдел дивизии на совещание. Познакомились. Иван Макарович проинформировал нас, что совещание проводил полковой комиссар М. М. Карпов, который довел до сведения его участников указание политотдела фронта о начале подготовки к наступлению. Когда оно планируется, еще точно неизвестно. Но, думается, ждать осталось недолго. На полуострове заканчивается сосредоточение 47-й армии генерал-майора К. С. Колганова, так что...
В ночь иа 12 февраля 1942 года мы действительно получили боевое распоряжение. В соответствии с ним полк вышел в новый район сосредоточения. На карте он значился как высота 32,4. Отсюда в скором будущем нам предстояло повести наступление на Киеты (Победное).
* * *
В конце февраля обстановка в полосе Крымского фронта резко усложнилась. Начавшееся здесь с большим опозданием наступление наших войск не дало ожидаемых результатов. Правда, некоторые соединения и части фронта несколько продвинулись вперед, но полностью прорвать оборону противника и открыть дорогу в Крым они не смогли.
Как же случилось, что наши войска, имевшие в общем-то немалые силы, тем не менее не выполнили стоявшую перед ними задачу? Мне, в то время штабному работнику полкового звена, были не совсем понятны причины наших неудач на Керченском полуострове. И лишь позднее, когда Ставка Верховного Главнокомандования со всей принципиальностью проанализировала ход этой операции, они обозначились четко. В частности, командованию фронта указывалось на слабое знание оборонительной системы противника, на плохую организацию наступательной операции и нетвердое руководство ею со стороны как фронтового, так и армейских командований. Говорилось и об отсутствии должного артиллерийского обеспечения, неумелом взаимодействии различных родов войск. Да, это было суровым уроком. Но именно он многому научил советское командование, что и сказалось на последующей подготовке и проведении других наступательных операций.
За период февральских боев наша дивизия тоже не добилась каких-либо значительных успехов. Ее части лишь несколько продвинулись вперед и закрепились на новых рубежах. 11-й горнострелковый полк оборонял теперь участок, над которым буквально нависала высота 25,3, занятая противником. Более того, она господствовала над всем правым флангом 51-й армии. Нужно было во что бы то ни стало овладеть этой высотой. С ее захватом не только значительно улучшалось положение нашей дивизии, но и создавалась возможность для ликвидации войсками 51-й армии всего Кой-Асанского оборонительного района противника. В конечном счете для нас открывалась перспектива захвата Владиславовки - важного узла железных дорог на Керченском перешейке.
11 марта в штаб полка прибыли командир дивизии М. В. Волков и ее комиссар М. М. Карпов. Их сопровождал начальник оперативного отделения майор Б. В. Корнев. До приезда дивизионного начальства у нас уже находился командир 105-го горнострелкового полка. Кстати, им теперь командовал майор П. Т. Онуфриенко, бывший до этого начальником штаба нашей дивизии.
Полковник Волков без лишних слов довел до нас приказ командарма взять высоту 25,3. Первым в атаку должен был пойти полк Онуфриенко. Его задача атаковать высоту с фланга. Это отвлекающий удар. А наш 11-й горнострелковый, подождав, пока гитлеровцы, образно выражаясь, "завязнут" в бою со 105-м, нанесет удар по центру высоты.
Утром 13 марта, как и намечалось, в наступление перешел полк П. Т. Онуфриенко. Он довольно быстро потеснил фашистов с южных скатов высоты, но вскоре был остановлен вражеской контратакой. Подошло и наше время. 239-й артиллерийский полк майора Г. В. Козлова нанес по высоте сокрушительный огневой удар. В атаку устремились стрелковые роты старшего лейтенанта И. Ю. Быковского и лейтенанта М. А. Дубинина, автоматчики лейтенанта Н. Г. Тихомирова и другие подразделения. Они сразу же начали теснить противника.
Находясь вместе с командиром полка на наблюдательном пункте, я во всех деталях видел этот бой. Сблизившись с гитлеровцами, наши бойцы смело вступили в рукопашную схватку. В ход пошли приклады, саперные лопатки, ножи. Враг был выбит из первой траншеи. Бросок ко второй. Но в это время по наступающим ударили фашистские орудия и минометы с окраины Киет (Победное). Роты залегли, но ненадолго. Вот встал политрук одного из подразделений И. П. Терменцев. С возгласом "За Родину, вперед!" он смело ринулся на врага. За ним поднялись все роты.
И гитлеровцы не выдержали, обратились в паническое бегство. Минометная рота И. Ф. Сливченко беглым огнем разила бегущих. Ей вторили артиллеристы дивизиона И. Н. Шонина. Меткими выстрелами они, например, уничтожили вражескую батарею, снова открывшую было огонь по нашим наступающим подразделениям.
Итак, высота 25,3 взята! В этом бою мы не только уничтожили сотни фашистских солдат и офицеров, но и захватили у него богатые трофеи. Так, в наши руки попали 10 шестиствольных минометов врага. Их многие из нас увидели тогда впервые. На нашем фронте они появились сравнительно недавно как противовес замечательным советским реактивным установкам, которые бойцы любовно называли "катюшами". Однако и шестиствольные минометы не могли с ними соперничать.
* * *
Наступившая вскоре весна не очень-то нас обрадовала. Весь март и в начале апреля шел мокрый снег, переходящий в проливные холодные дожди. В окопах - по колено грязевое месиво. И все-таки полк все глубже зарывался в землю. Оборудовались противотанковые опорные пункты, устанавливались минные поля и проволочные заграждения. В ротах создавались группы истребителей танков, вооруженные связками гранат, бутылками с горючей смесью, дымовыми шашками. Занятия с ними проводил мой помощник младший лейтенант М. М. Диков.
На участке полка к круговой обороне были подготовлены населенные пункты Тулумчак и Огуз-Тобе. Их дома с прорубленными на чердаках и в подвалах амбразурами стали огневыми точками. А многие постройки вообще были разобраны на блиндажи, землянки, баррикады и завалы. Словом, мы готовились встретить врага во всеоружии.
В начале мая на Керченском полуострове установилась наконец хорошая погода. Сухой, прогретый на солнце воздух проникал в блиндажи и дзоты, изгоняя из них сырость, плесень и устоявшиеся запахи осадного жилья.
С наступлением тепла войска Крымского фронта, сосредоточенные на полуострове восточнее Ак-Монайского перешейка, начали готовиться к повторной попытке деблокирования осажденного Севастополя, к изгнанию противника из Крыма. Но затянувшейся передышкой поспешило воспользоваться и гитлеровское командование. К маю оно сумело создать на керченском направлении довольно крупную группировку своих войск, тем самым сведя на нет все наши усилия. Для защитников полуострова снова наступила пора тяжелейших испытаний.
Части нашей дивизии, готовясь к наступлению, к тому времени уже были сосредоточены в новом районе - южнее Арабата, то есть находились в непосредственной близости от Ак-Монайских позиций противника. Но вместо наступления...
В первых числах мая в небе над нами начали все чаще появляться фашистские "рамы". Активизировалась и наземная разведка противника. Чувствовалось, что гитлеровцы готовятся к чему-то серьезному. Это подтвердил в своих показаниях и пленный, захваченный в полосе 302-й стрелковой дивизии. Ее командир полковник М. К. Зубков еще 5 мая доложил командарму генералу В. Н. Львову о намерении противника в ближайшие дни атаковать наши позиции.
Наступление немецко-фашистских войск началось утром 8 мая ударом по левому крылу Крымского фронта, где оборонялась 44-я армия генерала С. И. Черняка. Основные силы гитлеровцев продвигались вдоль Феодосийского залива и на Арма-Эли. Одновременно восточнее горы Ас-Чалуле противник высадил на шлюпках десант. После упорного боя врагу удалось прорвать оборону 68-й дивизии и выйти к Ак-Монайским позициям. Участок прорыва угрожающе расширялся. Не помогли и танковые батальоны, брошенные из резерва фронта. Фашистские части устремились в глубину нашей обороны. Однако в центре Ак-Монайского перешейка они встретили упорное сопротивление полков и дивизий 51-й армии (справа включительно до Сиваша и Арабатского залива оборонялась 47-я армия) и были вынуждены остановиться.
В тот период нашему полку пришлось действовать на киетском направлении. Здесь наступали части фашистской 170-й пехотной дивизии. С их передовыми подразделениями первой вступила в бой стрелковая рота старшего лейтенанта И. Ю. Быковского. Оседлав участок дороги между курганами, ее бойцы достойно встретили врага. В ожесточенном бою они сожгли несколько неприятельских танков, уничтожили десятки гитлеровских солдат 0 офицеров. И лишь после этого, выполняя приказ, отошли к главным силам полка.
А между тем другие наши подразделения уже изготовились к бою. Мы с командиром полка находимся на наблюдательном пункте. Вдруг - звонок. Из штаба дивизии запрашивают обстановку. Докладываю, что держимся. Прошу начальника штаба дивизии майора Ф. Н. Калиниченко (сменившего на этом посту Онуфриенко) помочь танками. Он обещает удовлетворить просьбу, выделить в наше распоряжение 229-й отдельный танковый батальон. Ну, а пока... Пока на позиции полка тоже идут танки, но только с крестами на бортах. Связываюсь с начальником штаба приданного артполка старшим лейтенантом Е. В. Мелехановым, даю ему координаты цели. Буквально через минуту перед фашистскими броневыми машинами встает стена заградительного огня. Гитлеровцы пытаются прорваться через нее, но несут потери. И - о радость! - появляются наши тридцатьчетверки. Вовремя подоспели! Вот теперь-то фашистам несдобровать.
Ожесточеннейший бой кипел до глубоких сумерек. И лишь тогда, потеряв до 20 своих танков и много живой силы, противник вынужден был отойти. Мы выстояли!
Однако обстановка в прибрежном районе Феодосийского залива продолжала с каждым часом ухудшаться. Вскоре создалась угроза глубокого охвата противником с юга войск фронта. Утром следующего дня он силами двух пехотных и танковой дивизий нанес удар в стык между 51-й и 44-й армиями. На левом фланге нашей армии ему удалось потеснить 236-ю и 390-ю стрелковые дивизии полковников П. И. Немерцалова и А. Г. Бабаяна.
...9 мая 11-й горнострелковый полк продолжал вести ожесточенный бой на прежних позициях. Правда, вместо убывшей на юг немецкой против нас теперь действовала румынская 19-я пехотная дивизия. Ее атаки следовали одна за другой. Противник настойчиво искал уязвимые места в нашей обороне, но всякий раз с большими потерями откатывался назад.
Поздно вечером меня неожиданно вызвали в штаб дивизии. Примчался туда на трофейном мотоцикле. В землянке у комдива полно людей. У всех серые, утомленные лица. Начальник оперативного отделения майор Б. В. Корнев подозвал меня, вручил какой-то пакет и коротко пояснил:
- Здесь карта с новой обстановкой. Разберешься сам. Сейчас зайди к комдиву. Вызывал!
Полковник Волков располагался в соседней землянке. Он заметно осунулся; лихорадочно блестят усталые глаза. Оно и понятно: особых причин для радости нет.
- Как дела? - не дожидаясь моего доклада, спросил комдив.
- Хорошего мало, товарищ полковник. Беспрерывно отбиваем атаки противника. Трудно.
- Ты прав, Штыков, трудно. Ну да ничего, выдержим! Передай Воинкову: перед полком стоит серьезная задача - ни в коем случае не допустить прорыва противника со стороны кургана Кара-Оба. Продержитесь! Это нужно Для подготовки дивизии к контрудару...
Наступила ночь на 10 мая. Двое суток непрерывных боев, конечно, сказались на состоянии полка. Бойцы заметно устали. Необходимо было пополниться боеприпасами и отправить в тыл многочисленных раненых. В их эвакуации большую помощь нам оказал начмед дивизии П. М. Лисянский. Энергично включился в это дело и помощник командира по материальному обеспечению Ф. А. Трофимов. Ему удалось даже достать где-то несколько машин.
А утром наш полк по приказу комдива неожиданно сдал свои позиции одной из частей 271-й стрелковой дивизии и получил новую задачу - начать выдвижение в район Огуз-Тобе (Красноармейское). Только начали сниматься с места, как налетела вражеская авиация. Правда, особого вреда эта бомбежка не принесла: ранило всего лишь нескольких красноармейцев и командиров. Но самое досадное заключалось в том, что в их числе оказался и Григорий Васильевич Воинков. Мне пришлось принять командование полком. Только приступил к исполнению этих обязанностей - новая горестная весть: ранен комиссар полка И. М. Свиридов. Выходит, теперь я остался един в трех лицах. Но делать нечего, нужно выполнять стоящую перед полком задачу.
Отправив Воинкова и Свиридова в тыл, я доложил полковнику Волкову о вступлении в должность командира полка. Тот коротко бросил в трубку:
- Добро. - И тут же добавил: - Кстати, поздравляю. Только что сообщили о присвоении вам очередного воинского звания капитан. Так что подберите себе замену на должность начальника штаба. Позднее утвердим. Комиссара тоже пришлем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23