Это был отважный поступок, которым Бронуин не могла не восхититься. Сама она была готова бежать, несмотря на булавки, куски ткани и прочее, когда он двинулся на нее из другого конца комнаты, пыхтя, как рассерженный бык. Нужно будет спросить короля, нельзя ли ей взять Мириам с собой в Карадок… если, конечно, девушка сама захочет поехать с нею.
– Конечно, поеду! – ответила служанка, когда на следующее утро Бронуин спросила ее об этом. – Для меня большая честь служить такой замечательной леди, как вы. К удивлению Бронуин девушка рухнула на колени и припала к рукам госпожи.
– У нас много общего, миледи, хоть мы и неравны по положению, но обе мы жертвы двуличия мужчин.
– Встань, Мириам! Мне не нужна раболепствующая служанка. Когда кто-то заискивает и подлизывается, всегда возникает мысль, что у этого человека нечиста совесть и какая-то тайная вина гложет душу.
Бронуин помогла Мириам подняться. Сердечная улыбка играла на ее устах, как первый лучик надежды, забрезживший в, смутной судьбе, унесшей ее вдаль от любимого Карадока.
Служанка робко ответила:
– Если у меня и есть тайная мысль, миледи, то только мысль стать лучше.
– В этом нет ничего постыдного, Мириам. Все мы должны стремиться стать лучше, хоть я и сделала шаг назад, надев на себя вот это, – Бронуин кивком указала на мальчишеские одежды, которые она швырнула вчера в заколоченные ставни. – Думаю, все же придется попросить тебя одолжить мне платье.
– О, нет, миледи! – воскликнула служанка с радостно заблестевшими глазами. – Совсем забыла сказать вам! Я побывала в комнате швей – забрала одно ваше платье. Они работали всю ночь, но зато теперь у вас есть приличный наряд для сегодняшнего пира, во время которого милорд представит вас своим родным.
Бронуин побледнела. Ульрик же – седьмой сын!
– Черт побери, сколько же у него родных – прошептала она, словно говорила о демонах, а не о будущих родственниках.
– О, Кенты – это целый семейный клан, но они не смогут не полюбить вас… если, конечно, вы будете держать себя в руках.
– Могу себе представить!
В самом деле, Бронуин могла представить себе, что подумают родные Ульрика о ней, уэльском тельце на заклание, которого приносят в жертву их сыну – рыцарю, приобретающему во владение ее земли. Понимая, насколько ценен совет, данный Мириам, Бронуин с запинкой проговорила:
– Я сделаю все возможное, чтобы произвести на них благоприятное впечатление.
– А я постараюсь, чтобы вы выглядели как ангел с волосами цвета воронова крыла.
Несколько часов спустя Бронуин была еще больше, чем прежде, поражена ловкостью рук служанки. Девушка просто сотворила чудеса с ее непослушными кудрями, и Бронуин не стала надевать вуаль и шапочку, присланные вместе с новым платьем. Нижнее платье было так красиво, что не хотелось прикрывать его верхним – из бледно-голубого шелка, отороченным белым мехом с вкраплениями серого вокруг выреза и на узких разрезах рукавов. Честное слово, в этом платье она выглядела бы принцессой даже с не уложенными в прическу короткими волосами! Англичанки знают, как преподнести свою красоту наилучшим образом и скрыть отсутствие оной! Если бы мать могла ее сейчас видеть!
Хотя Бронуин и была довольна старанием служанки и плодами ее усилий, но волновалась она нею вторую половину дня. Если бы на полу лежал ковер, она истерла б его, потому как без устали расхаживала по комнате в мягких туфлях из козловой кожи, которые Мириам раздобыла у одной из мастериц, больше всех стремившихся угодить будущей леди Карадок своим рукоделием. Пребывая в таком возбужденном состоянии, Бронуин боялась испортить платье дурным запахом пота, несмотря на душистый тальк и прохладный воздух и комнате. Опасаясь помять платье, она ни разу не присела… да и не смогла бы усидеть на месте.
Наконец, вся, сияя, появилась Мириам.
– Леди Кент прислала меня за вами, миледи!
Бронуин показалось, будто все внутри из нее вдруг выпало на холодный пол, и сердце в том числе.
– Как я выгляжу?.. То есть, конечно, до матери Вольфа… Ульрика… мне дела нет… но что подумают обо мне придворные?
– Вы похожи на обворожительную черную птицу, миледи, – уверила ее служанка, наклоняясь, чтобы ущипнуть щеки молодой дамы, сделав их румяными.
«Обворожительная черная птица», – с надеждой повторила про себя Бронуин, проходя по коридорам, освещенным факелами. Она предполагала, что девушке известно уэльское значение ее имени, раз та жила на границе с Уэльсом. Бронуин улыбнулась, еще раз порадовавшись, что нашелся для нее хоть один друг в этом чуждом мире.
Через открытые ставни окон коридора проникал свет, но от ледяных сквозняков, причиной которых и были открытые ставни, пробирала дрожь. Из-за дыма факелов было трудно дышать. Сердце отозвалось на стук Мириам в двустворчатую дверь комнаты, явно большего размера, чем та, которую отвели ей. Мысль об оскорбительном пренебрежении не пришла Бронуин в голову, волновала ее лишь предстоящая встреча с матерью златовласого рыцаря, который вскоре должен был стать лордом Карадока.
– Войдите!
Это не был голос чудовища, но теплоты в нем было не больше, чем в переходах дворца, полных сквозняков. Мириам вошла в комнату первой, чтобы объявить о приходе своей госпожи.
– Леди Бронуин Карадокская пришла навестить вас, миледи!
– Хорошо, войдите же, дитя мое! Нам не терпится взглянуть на вас!
«Нам», – рассердилась Бронуин, удивляясь самонадеянности женщины, требующей королевского обожествления своей персоны. Однако молодая дама подавила возмущение, взметнувшееся в душе, и вошла с таким величественным видом, какой только смогла принять. «Нам» произнесенное леди, находящейся в комнате, получило свое объяснение: здесь собралось не менее двенадцати женщин, одетых так же богато, как и она, и воззрившихся на нее, словно на голове у вошедшей росли рога.
Даму, перед которой Бронуин присела в вежливом реверансе, не требовалось представлять. На этот раз Бронуин порадовалась, что мать настояла на том, чтобы она обучилась самым изысканным манерам. Чем больше Бронуин всматривалась в мать Ульрика, тем больше проникалась необыкновенной силой ее натуры. Величественной даме недоставало лишь копья и щита, чтобы посрамить легендарную Боудику, отважную кельтскую женщину, сражавшуюся с римлянами во времена их вторжения.
Гладкий лоб с тонкими золотистыми бровями, сейчас задумчиво выгнутыми, статная фигура – все выдавало в ней мать Ульрика Кентского. Головная повязка, прикрывавшая золотистые волосы, обрамляла лицо с заостренным подбородком. Серьезный вид дамы приводил в смущение Бронуин и мешал обратиться к ней с приветствием.
– Ей-богу, она совсем малышка! А язык есть у тебя, девочка?
Именно снисходительного тона и не хватало Бронуин, чтобы избавиться от молчаливости!
– Да, миледи, хотя и не такой отточенный годами, как ваш.
– Какая наглость! – нахмурилась одна из дам, сделавшая шаг вперед, чтобы получше рассмотреть Бронуин. – Однако чего же еще можно ожидать от уэльской девчонки!
– Да, – решила дать отпор Бронуин, – мы славимся тем, что в долгу не остаемся, платим той же монетой.
На мгновение ей показалось, что каменное лицо матери Кента дрогнуло, оживилось весельем.
– Это тетя моего Ульрика, леди Мейв. Остальные, здесь присутствующие – мои невестки Элизабет, Анна, Каролина, Элионор, Мэри…
Имена назывались так быстро, что ряд женщин, приседавших при упоминании их имен, напоминал перекатывающуюся волну. Из этого перечисления Бронуин сделала вывод, что из семерых братьев Ульрик женится шестым. В комнате были и другие женщины, родственницы леди Кент, но Бронуин не могла запомнить ни их имен, ни имен невесток. Только леди Кент и леди Мейв притягивали ее взгляд.
– Можете раздеться за этой ширмой, миледи, – предложила леди Кент и обратилась к Мириам: – Помоги своей госпоже, а потом удались.
Бронуин готова была бурно возразить, но Мириам увлекла ее за разрисованную ширму, прежде чем ее госпожа успела прийти в себя от потрясения.
– Что это значит? – спросила она у девушки, принявшейся расшнуровывать платье, которое Бронуин со столь необычным для нее усердием старалась сохранить в безупречном виде.
– Ничего особенного, миледи! Неужто вы думаете выйти замуж за лорда Ульрика, не подвергнувшись осмотру его матери и родственников?
– Не будет этого!
– Миледи, – прошептала Мириам, стараясь увещевать свою хозяйку, – это обычное дело! Вполне естественно, что ее милость хочет быть уверена в вашем здоровье и, соответственно, здоровье наследников ее сына.
Проклятье! Бронуин вспылила, гнев охватывал ее все больше, несмотря на мягкие увещевания Мириам. Вольфу не потребовалось, чтобы мать осмотрела ее, прежде чем он заключит ее в объятия! Собачья смерть, какие еще унижения придется ей перенести?
Бронуин потребовалась вся сила воли, чтобы выйти из-за ширмы под приободряющие уговоры служанки и направиться к матери Ульрика так, будто ей не пришлось раздеться донага. Плохо скрытые смешки со стороны будущих родственниц-невесток, которые, по словам Мириам в свое время подверглись такому же осмотру, не способствовали умиротворению Бронуин. Она вздрогнула, когда тетка Ульрика ущипнула ее за талию.
– Какая тоненькая! Тебя, наверное, совсем недавно отняли от груди, а, девочка?
– Я предпочитаю, чтобы ко мне обращались, как к «миледи», потому что занимаю я положение не ниже вашего, леди Мейв, – будучи раздетой, Бронуин испытывала странную потребность в уважении, особенно по той причине, что окружившие ее женщины были закутаны в зимние шубы и плащи.
Она удивлялась, как это они не падают в обморок от тепла, исходящего от огня, пылавшего в очаге. Сама она, привыкшая к суровым зимам Уэльса, чувствовала неудобство только от повышенного внимания к своей персоне, но никак не из-за холодного воздуха.
– Думаю, мой сын будет доволен, – леди Кент сделала Бронуин знак повернуться. – Дай мне посмотреть на тебя сзади, девочка.
Сжав зубы, Бронуин повиновалась, устремив пылающий взгляд на ряд молодых женщин, мстительно высматривая ту, что хихикнула. Прикосновение ледяных рук заставило ее отскочить. «Собачья душа, да эта женщина просто ходячий труп», – подумала Бронуин, возмущенно уставившись на леди Кент.
– Твои бедра достаточно широки. Тебе легко будет рожать детей.
– Это хорошо и с учетом мужской стати Ульрика, – одобрительно заметила леди Мейв.
– Все мои мальчики были крупными детьми.
Бронуин прикусила язык, чтобы не бросить язвительное «неудивительно!», хотя едкое словцо так и вертелось на кончике языка.
– Но они становились все больше с каждыми родами, Диана, – напомнила тетка Ульрика.
– Т-с-с, Мейв! Ты понапрасну пугаешь малышку. Всем ясно, что она просто создана для деторождения. Как вы считаете, дочки?
К величайшему смущению Бронуин, она была подвергнута дальнейшим ощупываниям, осмотру и замечаниям, пока ее вспыльчивая натура не дала о себе знать.
– Довольно! – крикнула она, отшвыривая двух женщин, оказавшихся у нее на пути. – Удовлетворены вы или нет, с меня хватит этой чепухи!
Без помощи Мириам, покинувшей комнату, Бронуин оделась за ширмой, как смогла, вне себя от возмущения произошедшим. Черт бы побрал Ульрика Кентского, его родственниц и их ожидаемых гигантских детей! Все равно у нее есть зеленый камень с Англси, и он сведет на нет все их старания. Сейчас камень надежно спрятан среди ее немногочисленных пожитков вместе с бесполезным оранжево-голубым плащом, который, как она надеялась, послужит правосудию. Если бы правосудие свершилось, тогда все повернулось бы иначе, но теперь она зависела от Ульрика Кентского и его матери-амазонки.
После рассказа леди Кент о своей первой встрече с Бронуин жених, поджидавший свою будущую молодую жену в большом зале дворца, вздохнул с облегчением. Он вполне мог бы и сам рассказать своим родственникам, что леди Карадок сложена пропорционально во всех отношениях, но решил избавить невесту от неловкого положения, в которое она попала бы, если б стало известно об их близости. Его мать чуть не задохнулась от смеха, рассказывая, как эта язвительная уэльская девица огрызалась, оказавшись лицом к лицу с его многочисленными невестками и тетушками. Но даже если бы мать высказалась неодобрительно, он все равно женился бы на Бронуин, хотя Ульрику было приятно, что леди Кент сочла девушку достойной ее сына, как по характеру, так и в отношении здоровья. Его отцу, покойному эрлу Кента, она тоже понравилась бы, думал Ульрик, не говоря уже о братьях, которые найдут ее такой же привлекательной, как…
– Леди Бронуин Карадокская! – возвестил герольд о приходе невесты. Ульрик вскочил, неожиданно почувствовав волнение и устремив взор на вход в зал. Сначала он закрыл глаза, не решаясь поверить в ту очевидную причину, которая заставила удивленно вскрикнуть и лордов, и леди, собравшихся за длинными рядами столов. «Этого следовало ожидать», – сурово выругал он себя. У входа остановилась, чтобы сполоснуть руки из предложенной слугой серебряной чаше, его нареченная. Одета она была лишь в рубашку тонкого полотна, бесстыдно облегавшую фигуру. Схваченная в талии пояском, рубашка обтягивала полные груди с гордо оттопыривавшими ткань сосками, затвердевшими от холодного воздуха. С грацией королевы Бронуин жестом отпустила слугу и с высоко поднятой головой направилась к королевскому возвышению так, словно на ней был самый роскошный наряд. Даже в мерцающем свете факелов и свечей ее одеяние оставляло мало простора для игры воображения, подчеркивая идеальные формы ее совершенного тела.
– Ну, скажу я тебе, какая награда достается тебе, Ульрик! – насмешливо заметил его старший брат, сидевший рядом.
– Ты с ума сошла? – обрушился на Бронуин жених, поспешивший ей навстречу.
Он сдернул с себя богато отороченный мехом плащ и набросил на молочно-белые плечи. Ругательства, неподходящие для ушей дам, уже и без того пришедших в ужас, срывались с его уст вперемешку с прочими неподходящими словами, сливавшимися в неразборчивое бормотание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55