Повысился спрос на инженерную деятельность, которая раньше еще могла удовлетворяться случайными предложениями. Теперь же эпоха требовала массовой подготовки инженерно-технических специалистов. В 1746 г. в Париже открывается политехническая школа с новой организацией учебного процесса, сочетающего теоретическую подготовку с технической. Позже такие вузы, действующие на новой основе обучения – на базе теоретического и прикладного естествознания, открываются в США и во многих странах Европы.

9.4. Основные направления формирования философии техники

Впервые мысль о создании философии техники, точнее – философии механики, была высказана английским химиком и физиком Робертом Бойлем (1627–1691). В своей книге «Механические качества» (1675) он попытался сформулировать механистическую философскую концепцию, превратив механику в основу всего сущего. Имела хождение и другая идея: мысль создать философию промышленности принадлежала немецкому экономисту Иоганну Бекманну (1739–1811). В Шотландии вышла книга экономиста и инженера Эндрю Юра (1778–1857) «Философия мануфактур» (1835), в которой автор рассматривал некоторые философские аспекты мануфактурного производства. Как видим, европейская философская мысль подошла весьма близко к созданию подлинно научной философии техники. И все же на Западе подлинным основоположником этой научной дисциплины считается немецкий философ Эрнест Капп. Рассмотрим его концепцию более подробно.
Основные положения философии техники Эрнеста Каппа
Эрнест Капп (1808–1896) известен как один из глубоких мыслителей в области философии техники. Он совместил географическую концепцию в философии Карла Риттера с философией Карла Маркса, предварительно «перелицевав» гегелевский идеализм в материализм. В итоге получился солидный труд «Общая и сравнительная география». Исторический процесс в его книге был представлен как результат активного взаимодействия человека и окружающей его среды. При этом взаимодействии в течение веков человек обретает способность адекватно реагировать на вызовы природы, преодолевать свою зависимость от нее. Научившись у Людвига Фейербаха (1804–1872) его антропологическому подходу к природе и человеку, свои наблюдения Капп изложил в очередной книге «Узаконенный деспотизм и конституционные свободы», которая вызвала бурное негодование властей в Германии. Состоялся суд, автора обвинили в клевете и выслали из страны. Он разделил судьбу К. Маркса с той, однако, разницей, что уехал не в Англию, а в далекую Америку. Поселился там среди своих, в немецкой колонии в Техасе, где прожил, фермерствуя, долгих двадцать лет, соединяя физический труд с трудом умственным: продолжал исследования, начатые в Германии. Труд на земле давал ему практическую возможность философского осмысления связи человека с предметом труда через посредство орудий труда. Эти наблюдения воплотились в его новую книгу «Основания философии техники», которую он опубликовал уже по возвращении в Германию. Читающая публика увидела в этом научном труде отчетливые следы влияния фейербаховской антропологической концепции. Связь с этой концепцией позволяла автору ближе рассмотреть сущность соединения человеческих рук (антропологии) с орудиями труда – исходный пункт для философских размышлений о технике и ее сущности. Приехав на родину «на побывку», он остался в Германии теперь уже навсегда, поскольку состояние здоровья не позволяло ему предпринимать долгую дорогу назад. Да и предмет исследования поглотил его будни в полном объеме.
Вдохновленный идей древнего грека Протагора о том, что человек есть мера всех вещей, Капп увлекся тайной связи человеческого тела, рук с деятельность мозга. Дистанцируясь от гегелевского «Я», он акцентирует свое внимание на всем телесном организме – на его ближайших связях с «Я», которое только в связи с телесностью и осуществляет процесс мышления; как соучастник, мыслит, существуя. При этом воедино сливаются и психология, и физиология. И этот процесс, как верно отмечает Капп, происходит на ниве созданной человеком искусственной среды: «То, что вне человека, состоит из созданий природы и человека».
Человек не удовлетворен тем, что ему предоставила природа. Ему свойственно самотворчество. Он «реформирует» окружение в угоду своей сущности, словно природа, создавая его, не все предусмотрела именно полагаясь на это его самотворчество: «доделаешь сам», проецируя свое видение вовне. Капп пишет: «Исходящий от человека внешний мир механической работы может быть понят лишь как реальное продолжение организма, как перенесение вовне внутреннего мира представлений». «Внутренний мир» Капп понимает как человеческое тело. Из этого следует вывод, что внешнее – это продолжение человеческого тела, точнее – механическое подражание его различным органам. Именно в этом и состоит его концепция, называемая органопроекцией. Капп подчеркивает: «Все средства культуры, будут ли они грубо материальной или самой тонкой конструкции, являются не чем иным, как проекциями органов».
Таким образом, Эрнест Капп разработал целостную картину органопроекции, где он развернуто обосновывает и формулирует эту концепцию в качестве основного принципа технической деятельности человека и всего его культурного творчества в целом. Среди человеческих органов Капп особое место отводит руке. Она имеет тройное назначение: во-первых, является природным орудием; во-вторых, служит образцом для механических орудий и, в-третьих, играет главную роль при изготовлении вещественных подражателей, т.е. является «орудием орудий». Именно из этого естественного орудия возникают орудия искусственные: молот как продолжение кулака, чаша для питья вместо ладони и т.д. В концепции органопроекции нашлось место и для подобия человеческих глаз, начиная с увеличительного стекла, оптических приборов; акустическая техника стала подобием органа слуха, например эхолот, улавливающий шум винтов приближающейся подводной лодки, и т.д. Но человеческая рука выделяется среди всех этих органов: она, как считает Капп, – «орган всех органов».
В описании концепции органопроекции выделяется три важных признака[21]. Во-первых, по своей природе органопроекция является процессом непрерывного, по большей части бессознательного самообнаружения, отдельные акты которого не подлежат одновременно протекающему процессу осознания. Во-вторых, она носит необходимый характер, поскольку связь между механической функцией и данным органическим образованием строго предопределена. Так «узнают» себя друг в друге лупа и человеческий глаз, насос и сердце, труба и горло, ручное орудие и рука и т.д. Подобная связь в технике используется самым разнообразным образом в сознательном перенесении за пределы первоначальных отношений. В-третьих, органопроекция по своему богатому содержанию реализуется как процесс активного взаимодействия между естественными орудиями (всеми органами человека) и орудиями искусственными, в ходе которого они взаимно совершенствуют друг друга. «В процессе взаимодействия, – пишет Капп, – орудие поддерживало развитие естественного органа, а в последний, в свою очередь, достигая более высокой степени ловкости, приводил к усовершенствованию и развитию орудия» (цит. по: Аль-Ани Н.М. Указ соч.).
Человек делает свое тело «масштабом» для природы и с юности привыкает пользоваться этим мерилом. Например, пять пальцев руки, десять пальцев обеих рук дают соответственно пятеричную и десятичную системы исчисления. Наблюдения и выводы Эрнеста Каппа подтверждаются исследованиями других авторов. В частности, Ю. Р. Майер (1814–1878), Г. Л. Ф. Гельмгольц (1821–1894) приводили сравнения между машиной и человеком, указывая на их сходства.
Технология и праксиология как философия действия Альфреда Эспинаса
Французский социолог, автор книги «Происхождение технологии» (1890) Альфред Эспинас (1844–1922) был озабочен отсутствием в системе философского знания «философии действия». Эспинас мог себя считать учеником или последователем философии органопроекции. У него не было возражений против уже достаточно известного в Европе учения Эрнеста Каппа. Об этом свидетельствует его изречение: «Орудие составляет целое с работником; оно есть продолжение органа, его проекция вовне». Эспинас полностью согласен с Каппом в том, что первоначально органопроекция носила бессознательный характер. Ее проявления он усматривает в греческих мерах длины: палец, ладонь, пядь, стопа, локоть – для Эспинаса они имеют божественное происхождение, дар божий. Медицина, прежде чем стать светской, тоже прошла долгий путь существования под эгидой религии. Болезнь считалась божьей карой, а потому медицина практиковалась в храмах как отрасль искусства. Эпидемии считались проявлением божьего гнева, и больных лечили обрядами. Кардинальным образом ситуация меняется лишь благодаря деятельности Гиппократа, когда болезни стали объяснять естественными причинами.
Эспинас рассматривает человека как продукт психологической и социологической проекции, которые его персонифицируют. Прикладные искусства не передаются по наследству вместе с особенностями организма. Как продукт опыта и размышления они «прививаются» индивиду «примером и воспитанием»; тем самым они дают начало науке. Именно этот процесс передачи навыков автор называет предметом технологии.
Эспинас вводит понятия праксиологии (от греч. praktikos – деятельный) и технологии (от греч. techne – искусство, мастерство, умение и logos – слово, учение). Первая, по его мнению, отражает коллективные проявления воли, продуманные и произвольные, самые общие формы действий. Что касается технологии, то это понятие он относит к «зрелым искусствам», дающим начало науке и «порождающим технологию». В технологии Эспинас видит три существенных особенности, которые следует рассматривать с трех точек зрения. Во-первых, предполагается производить аналитическое описание явления с учетом конкретных условий его существования (времени, места, социума). Во-вторых, закономерности, условия, причины, предшествовавшие явлению, следует изучать с динамической точки зрения. В-третьих, необходимо применять комбинацию статических и динамических точек зрения, дающих возможность изучать явление во времени: его рождение, апогей и упадок, которые составляют ритм его существования. Совокупность этих трех измерений и образует общую технологию.
Философия техники П. К. Энгельмейера: техника как «реальное творчество»
Сын русского дворянина немецкого происхождения Петр Климентьевич Энгельмейер (1855–1941) также был последователем традиций Эрнеста Каппа. Его занятия философией техники приобрели известность после выхода в свет нескольких статей в немецких изданиях, а настоящую популярность он обрел после выступления с докладом на IV Международном конгрессе по философии, состоявшемся в Болонье в 1911 г. Основной тезис его доклада заключался в том, что философии техники должна получить право на существование. В России в 1912–1913 гг. отдельными изданиями появляются несколько его работ под общим заглавием «Философия техники». Исторический обзор развития философии техники в трактовке Энгельмейера стал возможен благодаря работам Б. Франклина, Э. Гартига, Ф. Рело, Л. Нуаре, Ж. Кювье, К. Линнея, М. Мюллера, Ф. Энгельса, К. Маркса и других его предшественников. С учетом достижений европейской научной мысли П. К. Энгельмейер последовательно изложил свои взгляды на философию техники и ее предмет. Обобщенно их можно свести к следующему.
1. Опыт и наблюдение являются источником наших знаний о природе, и поэтому именно они служат свидетельством истинности законов науки.
2. Опыт и наблюдения использования техники для борьбы с природой показывают, что природу надо побеждать природой.
3. Если без техники человек потерян, то без науки нет техники.
4. Определение человека как «мыслящего животного» (Ж. Кювье и К. Линней) нуждается в уточнении с учетом положения о том, что ум человека развивался параллельно с развитием языка и орудий труда (Л. Нуаре и М. Мюллер).
5. Способность человека к созданию орудий заложена в самой его природе, в его творческой натуре.
6. Наука рождается из практических, т.е. технических, нужд обыденной жизни.
Последнее положение многократно подтверждалось практикой. Так, например, египтяне пришли к изобретению геометрии из необходимости землемерного межевания после каждого разлива Нила, алхимия превратилась в химию, из астрологии сформировалась астрономия и т.д.
Энгельмейер положительно оценивал прагматическую теорию австрийского физика и философа Эрнеста Маха (1838–1916), ограничивающего антропоморфизм техники. По мнению Маха, человек иной раз выстраивает мышление, исходя не из принципа антропомофности, а из технической аналогии. По мысли Энгельмейера, это положение не отменяет идеи Каппа, а лишь дополняет их. Но принцип экономии мышления, сформулированный Махом, существует, и об этом необходимо помнить, чтобы не изобретать лишний раз велосипед. Принцип экономии мышления – важнейший в теории познания Маха; это то, в чем проявляется его прагматизм. Жизнь сама диктует технике необходимые знания и задает цели. Для жизни ценно лишь то знание, которое ведет к практическим результатам. По существу, прагматизм – это тот мостик, который ведет к философии техники. Таким образом, философия техники не может стоять «спиной» к жизни, она должна помогать строить жизнь.
Энегельмейер, рассматривая вопрос о сущности техники, выстраивает демаркационную линию между наукой и техникой. На вопрос, в чем между ними разница, он отвечает так: наука преследует истину, техника – стремится к пользе. Техник приходит тогда, когда ученый уже сказал, в чем истина: наука знает, а техника – делает. Хотя, разумеется, это не означает прекращение их взаимосвязи. Энгельмейер выстраивает свод требований к технике, которые она обязана соблюдать, будучи фундаментом культуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32