Логично?
- Логично! - нетерпеливо согласился Том: - А какое?
Доктор Бромс осторожно, чтобы не причинять лишних страданий, задрал рубаху на волке. Взгляду мальчика предстало мускулистое человеческое тело, сплошь покрытое рубцами и кровоподтеками.
- Каждую рану для лучшего заживления надо смазывать свинцовой мазью трижды на дню, - стал объяснять доктор. - Это - во-первых. Второе: для остановки кровотечений очень полезен крапивный отвар... - Он достал из саквояжа полотняный мешочек с вышитым на нем вензелем. - Одна столовая ложка на стакан воды. Ну, и третье лекарство, - продолжил доктор, - это эвкалиптовое масло, чтобы не было воспалений. - Он протянул Тому пузырек с густой прозрачной жидкостью. - Кроме того, чтобы понизился жар, больному необходимо часто менять холодные компрессы на лбу, гм-гм!.. на морде... Самое главное для него сейчас - это покой и строжайший режим. - Мистер Бромс оттянул звериное веко, глянул в мутный зрачок и покачал головой: Негодяи!.. Его били по голове, и будет удивительно, если хомо люпус не потерял память...
Доктор поспешил откланяться и уехал, сославшись ещё на один срочный ночной вызов. Он даже отказался от традиционного чая, чем очень обидел Чарльза, который всегда его заваривал сам.
Было уже далеко заполночь, когда Том, следуя медицинским советам, сам обработал волку раны свинцовой мазью, не подпуская к нему никого.
- Поздний час, сынок! - напомнила ему мать. - Пора в постель.
Пожелав друг другу "спокойной ночи", они разошлись по своим спальням. И уже засыпая, Том прошептал:
- Набирайся силы, зверь!..
...Наступила осенняя холодная ночь. Особняк спал, погасив свечи.
Смешно причмокивал во сне кучер Герберт, словно понукал лошадей, мчась по бесконечной дороге.
Храпел Чарльз - главный хранитель дома: ему снился табачный лес, где на деревьях росли огромные табачные листья, а под ногами вместо песка лежал толстый слой табака. От шагов Дворецкого табачная пыль поднялась над землей, и Чарльз, так же, как и наяву, стал чихать бесконечное число раз, пока не проснулся. А проснувшись, тут же повернулся на другой бок и сразу заснул в надежде вновь попасть в сказочную страну!
Спала миссис Мэй: ей снилось море и её муж у штурвального круга сильный и веселый.
Тому виделся летящий по небу корабль, а на нем, обнявшись, как братья, - его отец и Человековолк. Оба машут ему рукой, и что-то кричат, и весело смеются. Но отчего так страшно Тому? И нет в том сне покоя и веселья.
В беспокойное забытье провалился Человековолк...
Глава седьмая.
"НЕ СКУПИТЕСЬ НА УЧЕНЬЕ, СЭР!.."
Раны на теле зверя давно уже зажили, но сам он все ещё находился в бредовых снах. Если и пробуждался на миг, то ничего не понимал и никого не узнавал вокруг.
Том сделался его главной нянькой: он кормил и поил зверя, расчесывал шерсть на его холке, вставал по ночам, когда тот вскрикивал или рыдал.
Промчался месяц. Или два... Уже пожухлая трава давно покрылась первым снегом. А полузверь все бредил Джеком...
Капитан был дико зол. Во-первых, ему помешали отобедать, а во-вторых (и это было главной причиной скверного настроения) мальчишка вновь сбежал со шхуны. В течение одного года - третий побег!
На этот раз Джека нашли на берегу, в грязной таверне. Как с ухмылкой было доложено Атаману пиратов, он мыл посуду и чистил гнилой картофель. Хозяин таверны тут же получил по заслугам, таверна сожжена, а сын Рыжебородого Джона теперь стоял перед ним, как загнанный в угол зверек.
Для своих двенадцати лет он выглядел хилым и щуплым, лет на девять, не больше.
Кожей ощущая отцовскую ненависть, будто обволакивающую его, втянув голову в щуплые плечи и опустив глаза в грязный дощатый пол, мальчишка не ждал для себя ничего хорошего. Перед глазами Джека до сих пор стояла жуткая картина: распростертое на земле тело хозяина таверны с полотенцем в одной руке и осколком разбитой тарелки - в другой.
- Ну, что, Огрызок, - обратился к нему Джон после долгого молчания, придет ли когда-нибудь конец твоим дурацким выходкам?!
Джек нервно покусывал губы.
- Я хочу учиться, - тихо ответил он.
- Что-что?!.. - расхохотался Рыжебородый атаман. - Повтори-ка ещё раз.
- Я вырос, отец, - твердо произнес Джек. - На берегу есть джентельмены чуть постарше меня, которые уже давно учатся... У них хорошие манеры и много денег в карманах.
Джон внимательно поглядел на сына и, пододвинув табурет, уселся напротив.
- Денег, говоришь?.. Верное наблюдение!! Но ты будешь иметь их куда больше, если научишься моему ремеслу. Тогда уж тебя непременно назовут "джентельменом удачи"! - Он расхохотался, потом закашлялся и кашлял до тех пор, покуда не закурил трубку: - Ученье на моем корабле не стоит ни гроша, мало того - за полученые уроки ты будешь иметь свою долю! А там, - он кивнул в окно каюты, - тебе придется платить за все самому! Например, чтобы снять комнату или выпить кружку пива.
- Я заработаю, - поднял глаза на отца Джек.
- Да ну?! - с любопытством усмехнулся тот. - И как же, позвольте узнать?
- Как все, - ответил сын. - Своим трудом.
- Браво! - захлопал огромными ручищами Джон, а глаза его вспыхнули злым блеском. - Зарабатывать, прислуживая в вонючих тавернах! Врешь!!! Чтобы мой сын!.. сын Рыжебородого Джона!.. стал чьим-то холуем?!..
Он с размаху ударил мальчишку по щеке.
Джек упал на пол, но тут же поднялся, ибо знал, что лежащий - вызовет у отца ещё большее раздражение.
- С этой минуты я сам буду следить за тобой! - проскрипел зубами рыжебородый Атаман. - А во время стоянок в портах ты будешь сидеть запертым в трюме! Хватит делать из меня посмешище! Ишь, герой выискался! - Он налил полный стакан рома, залпом его выпил, отдышался и, пуская дым под низкий потолок каюты, добавил: - Будут тебе и подвиги, и слава!
Он вгляделся в непримиримые глаза сына, потом вдруг уронил голову на грудь и прослезился:
- Если бы ты знал, Огрызок, как я одинок!.. Как трудно мне среди этих скотов, которые пока ещё боятся меня! Каждую ночь я жду своей смерти. Не от Закона, не от врагов - от них!.. - Он с ненавистью ткнул пальцем куда-то в стену. - Все хотят занять мое место. Но я держу его для тебя. А их - в упряжке! Пока держу... Хотя силы, сынок, уже не те... Вот почему я хотел видеть тебя на атаманском мостике, чтобы самому уйти на отдых и покой. - Он налил ещё стакан и криво усмехнулся.
Джек с волнением слушал отца. Признанье Рыжебородого Джона прозвучало для него громом средь ясного неба. Как?! Его отец, которого боялись все на свете - трясется сам?!..
Нет-нет! Словам бы он не поверил, ибо знал их цену, но Джек впервые увидел слезы на обветренном, суровом, всегда пугавшем его лице. Взяв отца за руку, он тихо сказал:
- Я постараюсь быть рядом, отец... Но если ты ввяжешься в неправедный бой, снова сбегу! И тогда уже насовсем!.. - Он легонько смахнул со щек Рыжебородого Джона соленые, как брызги моря, капли и добавил: - Убивать это же смертный грех...
Джон мрачно насупился и резко оттолкнул сына.
- Ступай. Позови боцмана!..
Джек пулей вылетел на палубу и тут же за дверью нос к носу столкнулся с Одноруким Диком.
Тот отпрянул в сторону.
- Вас хочет видеть отец...
Джек уже точно знал, что Боцман все подслушал.
Ах, если бы Джек тогда поступил так же, как и Боцман - может быть, судьба его была бы совсем иной. Но он не любил подслушивать, а все, о чем говорили в то утро Дик и Атаман, - узнал много позже...
Однорукий Дик с хитрой улыбкой поклонился мальчику и тенью проскользнул в каюту. Джон притворно удивился:
- Так ты уже здесь?!..
Дик кисло улыбнулся: эта шутка была с бородой - подлиннее, чем у Джона.
- Садись!
Дик послушно сел.
- Все слышал?! - спросил Атаман.
Дик обиженно поднял брови.
- Было бы хорошо, если бы мне не пришлось повторяться, - хмуро пояснил Джон.
- В таком случае - да, сэр! - честно признался Однорукий Дик.
- Отлично! - сказал Атаман и налил два стакана рома. - Что же тогда прикажешь делать с Огрызком?
Дик отпил глоток, от которого его передернуло, и ответил:
- Я возьмусь за его ученье. Только вам, Атаман, придется раскошелиться.
- Мне?! - угрожающе воскликнул Рыжебородый Джон.
- Для успеха дела, сэр! - пояснил Однорукий.
Джон поставил стакан и с любопытством уставился на Боцмана:
- Ну-ка, ну-ка!..
- Соврет - пенни. Схитрит - шиллинг. Пальнет по чайке - фунт! А уж если по человеку - соверен, не меньше!..
Ни даль надежд, ни бред любви, - нас деньги делают людьми.
Вот тогда-то и наступит час, когда он всем покажет свои крепкие клыки! А пока - мой вам совет: не скупитесь, сэр!
И тут же ловко поймал единственной рукой звонкий мешочек, брошенный атаманом...
- Запомни, Дик: с минуты этой ты отвечаешь за него. Учи жестокости его и поощряй за зло - монетой.
Глава восьмая.
ТРЕВОЖНОЕ РОЖДЕСТВО
Наступила зима.
И вот в город на четверке белоснежных коней въехала хозяйка метелей и морозов - сама миссис Winter!
На побережье и на город свой наложила белый грим, и к небу заструился дым, и вьюги завертелся ворот.
По улицам пронеслись стаи белоснежных птиц, стуча и заглядывая в каждое окно.
А когда зима ударила в холодный бубен луны, на площади появился в синем цилиндре и голубом плаще страшный мистер Frost.
Пришли большие холода. Трещал мороз шутом в трещотки. В лед вмерзли рыбы и суда, и перевернутые лодки. А на рассыпчатых снегах - вороны в черных сюртуках.
Иногда они громко возмущались, когда мальчишки бросали в них палками. А те - спозаранку и до поздней ночи - на санках или кувырком с горы!..
Том тоже зиму обожал, как все мы в отдаленном Детстве. Весь год он, словно зритель, ждал её чарующего действа: таинственного торжества на ночь Святого Рождества! От чердака и до подвалов дом пахнул хвоей. Он дарил декабрьский запах мандарин и предвкушенье карнавала! Том, как безумный, в эти дни любил с утра сновать по дому, где свечек праздничных огни уже светили по-другому, ловить домашних нежный взгляд, вдыхая кухни дым и чад. У очага, средь тайн поварских смотреть, как повар дичь палит, бормочет что-то из молитв - библейских или кулинарских.
Их повар был мастер варить чесночный соус или жарить бараньи котлеты, или сочинять снежно-сладкие кремы для ромовых бабок, украшая их цукатами и орехами!
И уж конечно Том любил морозить щеки на прогулке, взамен зубрежки и чернил - гулять по тихим переулкам. При свете ранних фонарей лепить снеговиков и фей.
Изредка согревая дыханием замерзшие руки, чувствуешь себя при этом сродни Создателю!.. Так было и в прошлую зиму, так было всегда...
В этот раз все происходило иначе. Миссис Winter не согрела сердце Тома (как ни парадоксально это звучит). Ее белый праздник не коснулся его души. Новый год пришел скучно и печально.
Все чаще Том видел заплаканные глаза матери: по-прежнему не было вестей от отца. А однажды днем, стоя у окна в гостиной и сквозь затейливые морозные узоры взирая на пустынный двор, Том услышал, как в очередной раз приехал доктор Бромс.
Он появился с улыбкой, примерзшей к покрасневшему от ветра лицу. Протерев шелковым платком очки, заходил по гостиной, изредка останавливаясь у камина и вороша кочергой раскаленные угли.
- Чаю, сэр? - заглянул в гостиную дворецкий.
- Лучше кофе, - бросил через плечо доктор, думая о чем-то своем.
На невозмутимом лице Чарльза мелькнуло разочарование. Он поклонился и исчез в дверях.
Том вошел в гостиную.
Доктор сразу оторвался от своих мыслей, и глаза его заблестели - как всегда при встрече с мальчиком.
- Добрый день, молодой джентельмен!
- Здравствуйте, мистер Бромс, - ответил Том.
- Как наш пациент? - поинтересовался доктор. Хотя на этот раз вопрос был задан более чем формально.
- Все в порядке, сэр.
- Он что-нибудь вспомнил?
- Нет, сэр. Волк не помнит даже того, как мы забрали его от лорда. А в основном, он совсем здоров... Благодаря вашим рецептам, сэр! - не преминул добавить Том.
Доктор улыбнулся: он любил, когда его хвалили. Но тут в дверях появилась графиня Мэй, и улыбка Бромса тут же досталась ей.
- Еще раз, добрый день, миссис! - поклонился доктор.
- Что-нибудь случилось? - замерла на мгновенье графиня. - Вы уехали утром и...
Он не дал ей договорить:
- Есть одна новость...
Графиня вздрогнула и повернулась к сыну:
- Ступай к себе, Том! Нам с мистером Бромсом нужно поговорить.
- Да-да! - добавил доктор. - К твоему волку я зайду позже.
Сын послушно вышел, столкнувшись в дверях с дворецким.
- Ваш кофе, сэр, - не глядя на доктора, произнес Чарльз и поставил расписную чашку из мейсонского фарфора на круглый столик у камина.
- Я разве просил кофе?.. - рассеянно спросил доктор. - Я всегда пью чай.
Лицо дворецкого тут же расцвело в улыбке.
- Простите, сэр, сейчас принесу. - И великодушно добавил, - Это моя вина. Я знаю, что вы любите чай...
- А кофе оставьте мне, Чарльз! - попросила миссис Мэй.
Дождавшись, когда дворецкий плотно закроет за собой дверь и спустится по лестнице на кухню, Том из другого конца коридора на цыпочках подбежал к гостиной и прильнул ухом к двери. Он знал, что так делать нехорошо, но какая-то непреодолимая сила тянула его услышать разговор взрослых.
- Что-нибудь случилось?.. - повторила свой вопрос графиня.
В комнате повисла напряженная пауза. Затем донесся хрипловатый голос доктора, звуча то глуше, то громче.
- Я получил ответ из Управления Британского флота.
У Тома екнуло сердце. Мать молчала. Том представил, каково ей сейчас. Он словно увидел её напряженное лицо, её сцепленные руки, как она делала всегда, если бывала в сильном душевном волнении.
И тут вновь раздался голос мистера Бромса:
- Новости неутешительные. Целый месяц поисков и разбирательств ни к чему не привели. Управление склоняется к тому, что мистер Гулль...
Том рванул дверь и ворвался в комнату.
- Как жить дальше?.. - еле слышно промолвила Мей, отрешенно взглянув на сына и слабо погладив его по голове.
Доктор Бромс впервые в жизни ничем не мог помочь. Он ругал себя последними словами, что не сумел подготовить графиню к страшному известию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10