Глория всегда была неотразимой на вечеринках, в особенности, – на своей собственной.
Настала пора вскрывать рождественские конфеты-хлопушки. Их доставили вместе с сыром «Стилтон» из магазина «Харродз», одного из самых фешенебельных и дорогих в Лондоне. Внезапно комната расцвела, словно на головы слегка подвыпивших смеющихся гостей вдруг надвинули огромные пестрые шляпы.
– Рождество – не Рождество без детей, как я люблю всегда повторять.
Майкл повернулся, отыскивая источник, откуда прозвучали эти слова, и его взор наткнулся на сидевшую слева от него даму.
– А вы, Майкл, разве не согласны? – госпожа Гринбаум расчувствовалась от избытка впечатлений и выпитого вина.
– Нет. Я так не считаю. Терпеть не могу детей.
– Неужели вы думаете и впрямь так, как говорите?
– Именно так. Причем, если вы спросите любого мужчину в тот момент, когда поблизости от него нет женщин, он ответит вам то же самое. Большинство мужчин не хочет иметь детей. Дети плачут, сопливятся и стоят уйму денег. И ко всему прочему, они ужасно старят своих мам.
– Ладно, надеюсь, что вы измените свое представление, молодой человек, потому что обязательно наступит день, когда вы захотите жениться. Как будет себя чувствовать ваша супруга, если ей придется отказаться от детей?
– Я уже почти что обручен, и уже решено – никаких детей.
Госпожа Гринбаум вытаращила глаза.
– Ясно, а Глория ничего мне не говорила о вашей помолвке. Как замечательно! Кто же ваша избранница?
Майкл понял, что допустил непоправимую ошибку, но было уже поздно что-либо предпринимать. Госпожа Гринбаум была одной из очень состоятельных приятельниц матери. Она тоже овдовела и обычно проводила Рождество вместе с ними, где бы они ни были. Ему обычно удавалось держаться от нее подальше, но сегодня…
– Слушайте все… Тишину, пожалуйста, – госпожа Гринбаум поднялась и стучала ножом по бокалу, призывая всех успокоиться. В комнате все смолкли. – У меня есть тост, – сказала она, поднимая бокал. Гости замерли в нетерпеливом ожидании. По традиции полагалось поднять тост за здоровье Королевы Англии перед тем, как произносить все остальные тосты. Но госпожу Гринбаум просто распирало от нетерпения поделиться столь неожиданной новостью с остальными. – «Посмотрим, как ее воспримет старая лиса Глория», – подумала про себя госпожа Гринбаум. – Выпьем за замечательную весть о помолвке Майкла Сванна и… Как, говоришь, ее имя, дорогой?
– Клэр Бэлфор Джеймс, – промямлил Майкл.
– Клэр Бэлфор Джеймс.
Все встали и подняли бокалы.
– За Майкла и Клэр, – единодушно закричали гости.
Майкл взглянул на мать. Она просто потрясающе держится. И бровью не повела. Выглядит так, словно это самое счастливое событие за последние годы.
– Разумеется, я знала, – доносился до него голос Глории, говорившей с сидевшими поблизости от нее гостями. – Мы с Майклом решили держать это в тайне до наступления Нового года. – Она посмотрела в его сторону. – Но он не утерпел, так, дорогой? Ничего. От этого праздник получился еще лучше.
Когда гости разошлись, было уже очень поздно. Последней уходила госпожа Гринбаум.
– Мне пора. Майкл, проводи меня, пожалуйста, до машины.
Снег был глубокий, идти по сугробам оказалось непросто. Майкл поддерживал госпожу Гринбаум. Он едва сдерживался от острого желания сунуть ее головой в сугроб. – Я так рада за тебя, мой мальчик. Ты обязательно изменишь свое отношение к детям… Что без тебя будет делать твоя мама? – И она чмокнула его, обдав ароматом цветочной пудры.
Когда машина отъехала, Майкл взглянул на луну. Она сияла, огромная и полная, отбрасывая серебристые тени вокруг домика. Он стоял в задумчивости, выигрывая время в предстоящей схватке с матерью. Интересно, какую тактику она изберет? Но к тому моменту, как он вновь вошел в домик, Глория уже удалилась в свою комнату. Он слышал, как она плакала. Очень скоро, если она в хорошей форме, плач превратится в настоящую истерику. Впервые в жизни Майкл перед сном оставил свою мать плачущей в одиночестве. Глория долго ждала, прежде чем осознала, что успокаивать ее он не придет. Майкл заснул, прижав к каждому уху по подушке.
Утро второго рождественского дня, Дня подарков, выдалось ясным и солнечным. Глория съежилась у камина в гостиной, когда Майкл вышел на кухню за чашечкой кофе. Понятно, что мать сердилась. Он привык к этой ее особенной позе, которая напоминала натянутый лук, готовый вот-вот выпустить стрелу.
– Как ты посмел? – вскочила она, едва только Майкл показался в комнате. – Как ты посмел выставить меня дурой на такое посмешище!
– Я хотел обсудить это с тобой, но у нас совершенно не было времени поговорить по душам.
– И когда же ты без моего ведома обручился с этим маленьким ничтожеством… расчетливой маленькой сучкой? Что она с тобой только творит, раз ты сгораешь от нетерпения жениться на ней?
– Я не хочу ее потерять.
– А как же я? Ты перестал любить меня? Разве не я всегда была для тебя на первом месте? Я даже не оказалась первой, кто удостоился чести узнать о твоей помолвке.
– Мама, – Майкл попытался оправдаться перед ней. – Я собирался тебе все рассказать. Мне все равно, рано или поздно пришлось бы это сделать, но госпожа Гринбаум застала меня врасплох. Я ведь никогда от тебя ничего не утаивал.
– Хорошо, ладно. Если ты от меня ничего не утаиваешь, тогда скажи, почему тебе приспичило жениться на ней? Маленькое ничтожество! Почему ты не можешь с ней просто удовлетворять свои физиологические потребности, как ты делал это с остальными? Я никогда не препятствовала тебе – уже с четырнадцати лет ты имел в постели девочек. Кто из матерей позволяет такое? Скажи мне. – Она начинала заводиться. – Чем тебе не подходит моя любовь? Жизнь, которую мы делим с тобой вдвоем? Что эта пресловутая Клэр имеет такого, чего нет у меня?
Глория перешла на крик.
– Смотри, Майкл. – Она сорвала с себя халатик. – Взгляни на меня, Майкл. Я все еще красива. На моем теле – ни одного изъяна. – Она, обнаженная, сцепив на затылке руки, стояла перед камином. – Неужели же я не прекрасна? – Глория медленно поворачивалась, незаметно наблюдая за ним из-под опущенных ресниц. Ее кожа была белой, как мрамор. Заветное местечко скрывалось под густыми белокурыми завитками.
– Да, мама, ты – красавица, – послушно ответил Майкл, а про себя подумал, что вот именно этим всегда и заканчивалось. Еще десять минут, и спектакль подойдет к финалу.
– Вставай на колени в знак обожания! – приказала она. Он опустился на колени и наклонился, чтобы поцеловать выставленную ножку. – Ты, Майкл, принадлежишь только мне и никому больше. Если ты хочешь иметь эту ничтожную маленькую тварь, ты получишь ее. Но сама она никогда не будет властительницей Твоей души. Обещай мне, Майкл.
– Моей властительницей останешься ты, мама, – Майкл подполз к ее ногам и обнял их.
Глория торжествовала.
– Ладно, так тому и быть, – улыбнулась она. – Пойду приму ванну, и мы решим, где устроим вечер по случаю помолвки.
– Мама!
Глория направилась в ванную комнату, волоча за собой халат.
– Да, дорогой?
– Могу я получить семейное обручальное кольцо?
– Разумеется, Майкл. Я возьму его из банковского сейфа сразу по возвращении домой.
– Спасибо, душа моя. – Майкл, переполненный любовью и благодарностью, опустился в кресло. Все получилось гораздо проще, чем он предполагал.
Рейчел читала за завтраком «Дейли Мейл».
– Смотрите, тетушка Эмили, – сказала она. – Взгляните в колонку Уильяма Хики. Здесь есть несколько строк, посвященных помолвке Майкла и Клэр. – Пока тетушка Эмили возилась со своими очками, Рейчел бросилась к телефону.
– Клэр? Ты видела утреннюю «Дейли Мейл»?
– Нет. Мы не получаем газет. А что?
– Там есть немного про тебя и Майкла.
– Что? Я ничего не знаю про это. Прочти мне, пожалуйста.
– Помолвка Майкла Сванна, сына майора и госпожи Сванн из поместья в Эксминстере, и Клэр Бэлфор Джеймс была объявлена на рождественском ужине в фешенебельном Кицбуле. «Я просто трепещу от восторга», – сказала госпожа Сванн. Майкл Сванн всегда был одним из самых респектабельных женихов западной части страны. От семьи Бэлфор Джеймс нет никаких отзывов.
– А, так это вот по какому поводу мой папаша накричал в телефонную трубку, отвечая на раздавшийся вчера вскоре после твоего отъезда звонок. Слава Богу, что они не напечатали того, что он им сказал. Он был настолько пьян, что совершенно не помнит, о чем спрашивали.
– Что-нибудь слышно от Майкла?
– Да, он звонил вчера вечером. Все продолжается. Он получил кольцо.
– Клэр, ты сейчас должна была бы думать о любви к нему, а не о каких-то кольцах.
– Я не могу позволить себе думать ни о чем другом, кроме того, чтобы выбраться отсюда. Рейчел, мы с Майклом уже решили, что расставаться не будем и начнем вместе жить в Лондоне после его экзаменов.
– Так ты бросаешь университет?
– Да. Когда я поехала туда, мне нужен был только Майкл, и, если я не буду с ним рядом, то потеряю его. Он думает то же самое в отношении меня.
– Мне будет ужасно тебя не хватать, – сказала Рейчел. – И все-таки у нас еще есть время до мая. А потом я приеду в Лондон повидаться с вами.
– И я часто буду навещать тебя. Не волнуйся. Глория захочет видеться с Майклом довольно часто, поэтому я буду бывать в Эксминстере. Мы не потеряем связи друг с другом. Если нам повезет, у нас получится две свадьбы сразу.
– Не думаю, ведь семейство Майкла гораздо богаче нас, и нам не угнаться за их шиком. Но все равно – идея прекрасная.
– Увидишь, все будет хорошо. Майкл уже получил приглашение на работу в Министерство иностранных дел. Пока, Рейчел, и передай привет тетушке Эмили.
Рейчел вернулась к столу.
– Тетя Эмили, Клэр собирается жить в грехе с Майклом.
Очки тетушки Эмили удивленно поползли вверх.
– В самом деле? Как же на это смотрят ее родители?
– Думаю, вряд ли они это заметят. Они почти все время не просыхают от пьянства.
– Бедняжка. Подумать только, я слышу, что теперь совместная жизнь молодых людей до брака стала не редкостью. Тебе хочется жить с Чарльзом?
– Иногда – да, но я обещала тете Беа, что получу университетский диплом. И мне хотелось бы устроить свадьбу в церкви, чтобы я была одета в белое платье. Как же я стану чувствовать, если начну жить с Чарльзом, а затем надену белое свадебное платье? Было бы чудесно, если бы на свадьбе у меня был отец, – сказала она, с обожанием глядя на свою тетушку. – И все же, когда я смотрю на другие семьи, даже Чарльза, то считаю себя гораздо счастливее любой из них.
Тетя Эмили растрогалась, и ее глаза увлажнились.
– Счастливый дом тот, где живет любовь, Рейчел.
– Думаю, мне удастся создать такой для Чарльза.
– Конечно, голубушка.
Чувство благодарности и довольства внезапно переполнило сердце Рейчел.
«Мне так повезло, – подумалось ей. – Каким-то чудесным образом удалось отыскать свое будущее, где я буду счастлива и защищена. Чарльз настолько добр ко мне, и я действительно попытаюсь стать для него прекрасной доброй супругой. Только представить себе, что нашла такого мужчину, в то время как столько людей страдают от одиночества всю жизнь». – Она вспомнила об Анне. Она хотела ей позвонить, но так была поглощена собственными заботами с Чарльзом и университетом, упиваясь собственным счастьем, что напрочь забыла о дружбе с Анной. Она быстро набрала ее номер, чтобы извиниться.
Оказалось, Анна уже умудрилась закончить курсы секретарей за девять месяцев вместо обычного целого года.
– Не стоит извиняться, Рейчел. Честно тебе говорю. Здесь есть и моя доля вины. Я по уши увязла в делопроизводстве – такая неблагодарная работа. Но зато я уже получила диплом и работу в Лондоне в Королевском обществе предотвращения жестокости к животным. Как раз то, что я хотела. Я буду работать там инспектором и спасать животных из плохих домов.
– Отлично. Я так за тебя рада. Ты слышала о моей помолвке с Чарльзом Хантером?
– Да.
– Это все, что ты можешь сказать по такому поводу? – засмеялась Рейчел. – Не буду такой ханжой. Я и впрямь счастлива. Порадуйся за меня.
– Ладно, если ты станешь еще счастливее от этого… Мне кажется, ты – идиотка, привязывающая себя к мужчине.
– Я хочу иметь семью.
– Рейчел, чего тебе хочется больше, Чарльза или семью?
– Не знаю. Я никогда не задумывалась над этим всерьез.
– Только помни, Рейчел. Ты часто идеализируешь то, чего ты хочешь. У тебя нет ни малейшего представления о том, какова настоящая супружеская жизнь.
– Верно. Но все будет хорошо. Я знаю, что это будет именно так, потому что мы будем стараться с ним вместе. Увидишь.
– Что собирается делать Чарльз?
– Он надеется получить высшую степень по литературе и истории. Говорит, что хочет стать журналистом, поэтому будет искать работу в местной газете. Нужно начинать именно с этого, чтобы потом работать в крупных изданиях. Я останусь в Эксетере до тех пор, пока не получу свой диплом, а затем мы поженимся.
– Ты должна приехать и погостить у меня в Лондоне перед тем, как произойдет это жуткое событие.
Рейчел засмеялась.
– Ты, Анна, неисправима.
– Знаю. Здесь мне об этом говорят все девушки. Все мысли их заняты только мужчинами. Это похоже на какое-то заразное заболевание.
– Ты такая забавная, Анна. И до тебя дойдет очередь.
– Никогда. Уж лучше я буду жить с лошадью.
– Ладно, ладно. Скоро увидимся. – Рейчел повесила трубку, думая о том, как она будет скучать без Клэр и Анны, но у меня впереди целых два года на то, чтобы собрать все силы и получить хороший диплом.

КНИГА ВТОРАЯ
НАСТОЯЩЕЕ
Глава 20
ЛОНДОН, 1970
Рейчел лежала в ванне, глядя на безобразную складку живота.
«До чего отвратительно», – подумала она. – Ее второму ребенку, девочке, было всего восемь недель, и Рейчел упорно боролась за грудное вскармливание малышки. Ее груди истекали молоком в горячей ванне. Чарльз, пожалуй, оставался единственным в семье, у кого не было никаких проблем из-за ее кормления грудью. И после первых, и после вторых родов он получал огромное наслаждение, впадая в детское пристрастие смаковать ее соски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76