https://wodolei.ru/catalog/mebel/nedorogo/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


– Держи, тебе это понравится. С помощью этого приспособления отсюда можно увидеть даже бородавку на носу императора.
Валдис взглянула сквозь трубочку и изумленно отшатнулась. Император оказался так близко, будто сидел с ними рядом. Это хитрое устройство приблизило к ней византийского правителя настолько, что ей казалось, она может протянуть руку и выдернуть драгоценный камешек из его одежды.
– У него на носу нет бородавки, – заметила Валдис, рассматривая хозяина Византийской империи. Хотя его лицо было неподвижным, в его быстрых глазах, казалось, скрывалась какая-то грустная тайна. – Но на нем ужасно смешные красные сапоги.
Услышав, как Дамиан что-то произнес, она оглянулась и увидела, что он наконец обратил свой взгляд на арену, где лучники демонстрировали свое искусство с пылающими стрелами.
– Евнух хочет, чтобы ты взглянула на портик, украшенный пурпуром, на северной части ипподрома, и рассказала о том, что видишь, – пояснил Эрик.
Валдис направила устройство в указанном направлении.
– Там сидит молодой мужчина, одетый в белое льняное одеяние с краями пурпурного цвета. Он темноволосый, и у него аккуратно подстриженная бородка. Он смеется и пьет из чаши с драгоценными камнями.
– Опиши людей, которых ты видишь поблизости, – перевел ей Эрик следующее приказание Дамиана.
– Я вижу привлекательную женщину с оголенной грудью, – отозвалась Валдис, чувствуя, как у нее краснеет шея. – Должно быть, она подкрашивает свои соски. Они такие же красные, как сапоги у императора. Кажется, ее совсем не смущает собственная нагота, но, честно говоря, мужчина более интересуется тем, что говорит ему человек постарше, сидящий рядом.
– Дамиан говорит, что молодой человек – это Лео Порфирогенито, племянник императора. Женщина – критская принцесса. Женщины с этого острова носят паллы, которые оголяют их прелести. Хороший обычай, – заметил Эрик. – Зато потом никаких разочарований.
Валдис повернулась и показала ему язык.
– А что насчет другого мужчины? – поинтересовался он. Казалось, ее дерзкий жест нисколько его не задел.
– У него более темная кожа. Хотя в его бороде уже имеется несколько серебряных нитей, он все еще достаточно привлекателен. Одет в богатую одежду свободного покроя. По тому, как ниспадают складки его платья, можно судить, что это шелк очень высокого качества, – за то короткое время пока она находилась в покоях Дамиана, Валдис научилась ценить ощущение этого блестящего материала на своей коже. – У него кольца на всех пальцах рук.
– Шелковый магнат, – кивнул Дамиан, будто информация, переведенная Эриком, только подтвердила его догадки. После этого он передал ему следующее приказание.
Эрик забрал из рук Валдис увеличительное стекло.
– Евнух говорит, что пока достаточно. Он хочет, чтобы ты наслаждалась представлением.
Внизу происходило настоящее подобие битвы, которая демонстрировала, как Болгаробойца отгоняет полчища разных племен от границ своего государства. Гунны были побеждены без каких-либо существенных потерь со стороны византийских легионов.
– Держу пари, что это было не так легко, – Эрик придирчиво смотрел на происходящее глазами воина.
Валдис искоса взглянула на него. Его рот сжался, придавая лицу твердое выражение, а лоб стал подобен граниту. По его напряженному телу пробежала мелкая дрожь. Даже вне поля боя Эрик внушал опасение. Валдис представила, каким страшным он может быть в ярости берсеркера.
– О! – вскрикнула она, почувствовав, как что-то пушистое прижалось к ее ногам, и кто-то лизнул ее. Это была маленькая собачка. Валдис нагнулась и схватила ее в охапку, прежде чем та смогла ускользнуть. – Что ты здесь делаешь?
– Должно быть, надеется, что ты опять что-нибудь уронишь, – Эрик не попытался погладить собачку, но на его лице заиграла улыбка. – Кажется, в этом городе у тебя появился один друг.
– Только один? – многозначительно спросила она. – Вот уже несколько недель, как мы живем бок о бок и встречаемся каждый день. Ты рисковал жизнью, пытаясь спасти меня сегодня от этих больших кошек. Так значит, я до сих пор не могу считать тебя другом?
Он наклонился к ней, положив свои мускулистые руки на мраморные перила. Что скрывалось за его ледяными серыми глазами? Без сомнения, боль, но было и что-то еще. Осмотрительность, осторожность дикого зверя, держащегося на расстоянии от опасности.
С видимым усилием он отвернулся и уставился на овальную арену.
– Поверь мне, Валдис. Тебе не нужен такой друг, как я.
От его отказа в груди что-то сжалось. Ей следовало понимать: хотя он и говорил на ее языке, ей не стоило доверять этому викингу. Неужели он сам не намекал ей об этом тысячу раз, с тех пор как начал обучать ее греческому языку? Она не могла полагаться ни на кого, кроме себя самой.
Маленькая собачка заерзала на ее руках, пытаясь освободиться. Валдис стала нашептывать ей ласковые слова и прижала ее к себе. Животное перестало сопротивляться и уткнулось носом в ее руку. Очевидно, собачка решила, что ей можно доверять. Валдис чувствовала себя очень одинокой после того, как лишилась родины, так что теперь было очень приятно сознавать, что рядом с ней бьется чье-то сердце, пусть даже и сердце грязного бездомного пса.
С низших рядов, где забитый пылью воздух не позволял зрителями видеть происходящее на арене, донесся протяжный звук. Даже верхние ряды подхватили этот крик. Толпа устала от разогревающих представлений. Люди ждали главного события.
Из дальнего конца арены под палящее солнце выехали четыре колесницы. Лошади, по четыре в каждой, были наряжены в пестрые шелковые попоны, а из-под их остроконечных ушей торчали перья из головных уборов. Наездники были одеты в летящие одежды основных цветов забега. Соревнующиеся объезжали арену, наслаждаясь восхищением толпы. Сделав круг, колесницы остановились перед ложей императора, чтобы засвидетельствовать свое почтение правителю мира. Конюхи сорвали с лошадей богатое одеяние, оставив животных гарцевать. Наездники скинули с себя костюмы и сияющие доспехи. Мужчины, на которых были только шелковые набедренные повязки – зеленого, синего, белого и черного цветов, – вскочили на колесницы.
– Каждая гильдия и группа в городе поддерживает ту или иную команду, – объяснил Эрик. – Конкуренция здесь так же сильна в спорте, как и на рынке. В отличие от севера, где человек может заняться чем угодно, торговля здесь строго регулируется. Продавец льна не может торговать шерстью. Кузнецу могут отрубить руку, если он займется золотом. Торговцу очень трудно преуспеть, если он занимает низкое положение в гильдии. И все же торговец хлопком никогда не поднимется выше продавца шелка.
– А при чем тут колесничные бега? – поинтересовалась Валдис, наблюдая за колесницами с лошадьми, которые выстроились в один ряд.
– Арена, которую ты видишь, является местом совершения всех дел в империи. Возможно, человек не преуспел на рынке, но в колесничных боях он может побить даже зеленых, за которыми стоит сам император, – ответил Эрик. – Уборщик улиц будет расхаживать с важным видом целую неделю, если победит его команда.
– Это смешно, – заявила Валдис.
– А когда это люди не были смешными? Я не пытаюсь тебе это объяснить. Я рассказываю тебе, как обстоят дела. Имей в виду, греки думают, что мы такие же странные. Полагаю, что так оно и есть.
Тут неожиданно заиграли горны, и толпа вновь взревела. Кони пустились в галоп по овальной арене, напрягая сильные мышцы на своих крупных боках. Держа в своих мощных руках поводья, наездники пытались направить свои повозки на нужную дорожку. На втором заезде белая команда взяла слишком крутой поворот, и колесница со свистом проехала по концу барьера на одном жужжащем колесе.
Валдис наблюдала за скачками с бьющимся сердцем, полностью погрузившись в созерцание соревнования. Бешено вращающиеся золотые спицы колес мелькали перед ее глазами. По спине пробежала дрожь, и маленькая собачка на ее руках заерзала, стараясь высвободиться. Она опустила животное на землю, не отрывая своего взгляда от арены и пытаясь не пропустить ни малейшей детали. Все шестнадцать скакунов держались почти на одной линии, борясь за первенство и стараясь обойти друг друга на все более узких поворотах. Одна из колесниц вырвалась вперед. Валдис следила за зеленым наездником, завороженная повторяющимися вспышками света на колесах повозки. Вдруг она почувствовала, что этот свет в ее глазах стал темнеть, и перед ней неожиданно разверзнулся черный туннель. Ей вдруг стало трудно дышать.
Маленькая собачка тявкала у ее ног и дергала Валдис на платье, пытаясь привлечь ее внимание. В ее неистовом лае таилась нотка предупреждения.
«О нет, боги», – попыталась сказать Валдис, но не сумела издать ни звука.
Сверкающие мелькания усилились, и она застыла, в то время как неизвестно откуда на нее с хриплым карканьем налетел темный ворон, закрыв все небо. Его когти крепко вцепились ей в голову, и она провалилась в пустоту своего черного проклятия.
Глава 5
Случайное слово может сказать больше о мыслях человека, чем тысяча заготовленных речей.
Из тайного дневника Дамиана Аристархуса
«Моя драгоценная, – хриплый мужской голос пробился к ней через удушающий туман. – Мое счастье, моя прелесть…»
Кто-то звал ее, окликая ласковыми именами. Она не узнавала голоса. Но разве могла она не откликнуться на такой нежный призыв? Валдис боролась со сном, как тонущий пловец, который изо всех сил пытается добраться до берега.
Из окружающей ее темноты вдруг выплыло чье-то незнакомое лицо. Глаза этого человека выражали крайнее беспокойство. Потом зазвучал чей-то отрывистый голос, в котором сквозило сильное возбуждение. Она не поняла ни слова и почувствовала, как по спирали падает вниз, с судорогами проваливаясь в пустоту.
Свет разрезал темноту на пульсирующие лоскутки. Она перестала видеть лицо держащего ее человека, но думала, что он был рядом, защищая ее от сверкающих крыльев черного ворона.
Наконец гадкая птица-фантом отступила, и Валдис почувствовала, как качается на черной глади моря, на ровной поверхности которого не было ни единой вспышки света. Корабль растворился в темных водах, и она опустилась на дно забытья.
Без света, без желаний, без времени и пространства. Она исчезла из существующего мира, как огонь догоревшей свечи.
– Валдис, – вновь услышала она тот же голос, который окутал ее туманом и темнотой и вновь зажег угасающую свечу души, выводя ее за собой на свет. Когда Валдис наконец пришла в себя, то осознала, что уже не на ипподроме. Она все еще слышала вдалеке шум толпы – тысячи сердец, бьющихся в унисон. Огромное ревущее животное, слишком большое, чтобы его мог обуздать простой смертный.
– Валдис, вернись.
По ее телу вновь прошла судорога, и она глубоко вздохнула, ощутив запах лошадиного пота и человеческой кожи. Странно успокаивающий мужской запах. Сильные руки обнимали Валдис, а ее голова покоилась на чьей-то широкой груди. Сердце ее защитника билось, как бег колесницы. Он пытался обуздать охватившее его беспокойство.
– Валдис.
Ее ресницы задрожали, и она открыла глаза, почувствовав, как прохладные травинки холодят ее ноги. Маленькая собачка скулила и тыкалась в нее носом. Валдис обнаружила, что лежит между чьими-то ногами и ее качают на руках, как ребенка. Потом кто-то поцеловал ее в макушку, будто даруя благословение.
Она вздохнула, вновь возвращаясь к жизни, потихоньку приходя в себя. Где бы она ни была, в каком бы из девяти миров ни побывала, все стерлось безвозвратно из ее памяти. Остались только легкая головная боль и странная успокоительная тяжесть, как будто бы она беспробудно проспала целую неделю.
Вдруг она снова услышала толпу на ипподроме и поняла, что соревнования еще не закончились. Прошло не так много времени, пока она путешествовала по раскинутым ветвям Иггдрасиля. По крайней мере, она смогла найти путь по широкому стволу и корням мирового дерева к Мидгарду – миру, населенному людьми. Она могла бы проснуться в Нифльхейме, самом холодном месте Хеля.
Возможно, божество этого города уберегло ее от напасти. В любом случае, она чувствовала глубокую благодарность тому, кто вывел ее из темноты на свет.
Она взглянула на человека, который так крепко ее держал. Глаза Эрика были закрыты, и она поняла, что он молится тому богу, который внял бы его мольбам.
– Я здесь, – сказала она. Ее горло саднило, а голос был неестественно грубым. Должно быть, она кричала в муках судорог. Ее сестра Яна рассказывала ей о многих ужасных вещах, которые, происходили с ней в то время, когда ворон посетил ее в Бьёркё: она кричала и дергала себя за волосы, исходила слюнями, катаясь по земле. Едва ли она могла винить свою семью, ярла и его сына за тот ужас, который они испытали, глядя на нее. Колдовство – тяжкое бремя. К тому же проклятие могло распространиться на любого человека, посмевшего подойти слишком близко.
Однако этот человек, Эрик, крепко держал ее в своих руках, пока она боролась с приступом. Ее исступление не испугало его. Он остался с ней и защищал ее, даже от себя.
Конечно, не стоит обращать внимание на те ласковые олова, которыми он ее называл, но, возможно, в Миклогорде у нее все-таки был еще один друг, помимо маленькой бродячей собачки.
– Это даже лучше, чем я мог себе представить, – говорил Дамиан, меряя шагами свою комнату во дворце. – Конечно, я слышал о падучей болезни, но никогда не видел ее проявления в такой полной силе… Ни одна драматическая игра не сравнится с этим. Теперь нам надо научить ее, как использовать эти приступы.
Эрик наблюдал, как поднимается и опускается грудь Валдис, радуясь, что она вне опасности. Она уже пришла в себя, когда они с Дамианом посадили ее в носилки и поспешили отвезти во дворец, прежде чем толпа хлынула с ипподрома. Она даже смогла настоять, чтобы они взяли с собой грязную собачку. По ее словам, пес пытался предупредить ее о наступлении этого ужасного приступа. Один из надушенных слуг евнуха искупал и подстриг животное, и теперь разморенная собачка разлеглась около дивана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35


А-П

П-Я