Рано или поздно это произойдет, но надо играть, играть до тех пор, пока не окажешься погребенным под нею, низвергнешься в объятия пославшего тебя, чтобы воплотиться вновь, в иное время и в ином поколении. Лозовский, прекрасный математик, аналитически просчитывал все варианты. В своей жизни он практически никогда не делал ошибочных ходов. Взять хотя бы Спорова, которого он метил двинуть на место председателя ФСБ. Или Аршилова. Это уже не пешки, но еще и не фигуры, хотя и разыгрывают свои самостоятельные маленькие партии. Пусть. Но в них заложена та же вязкая энергетическая суть, что и в нем. И здесь нет национальности: еврей, русский, татарин, они идут вместе. Идут на штурм, играют ва-банк. Ну, что же. Коли в обществе начинается прояснение умов, пора сделать неожиданный ход. И Лозовский решил убрать с шахматной доски одну из застарелых фигур, которая своим «выпадением» могла бы сплотить тающие ряды и позволила бы обвинить оппозицию во всех смертных грехах. Это будет всего лишь одна из «акций» в серии предвыборных проектов, но наиболее остро разящая, будоражащая общественное сознание. И далеко не первая в Большой Игре Марка Лозовского.
Так какую все-таки фигуру «снять»? В его аналитическом центре для этой роли предложили бывшего помощника Президента, одного из первых демократов. Мелковат Тогда бывший толстощекий премьер-министр? Все равно, это уже отработанный материал. Нет, не годится. К нему испытывают такую ненависть в каждом отдаленном уголке России, что мало кто опечалится его трагической гибелью. Нужен свой, но который еще пользуется каким-то влиянием. Смерть которого не вызовет ни смеха, ни радости. Представьте, что для этой цели мы выберем Новобарскую? Достигнем только того, что при известии об этом тяжелобольные в госпиталях начнут резко поправляться. Эмоции понятны. Но идея о жертве-женщине превосходна.
В Большой игре переплетается все и вся: политика, правоохранительные органы, преступность, искусство, религия, кумиры и идолы, большие и маленькие интересы хозяев и их слуг. Тонкие связи рвутся, налаживаются другие, паутина оплетает случайно попавшихся в сеть людей-мух, но и сами пауки находятся в постоянной опасности. Все крутится в броуновском движении. Вот почему не было ничего удивительного в том, что в этот день в известном особняке Лозовского можно было одновременно застать и самого хозяина, и заместителя министра МВД Аршилова, и того же полковника Спорова, и двух криминальных авторитетов кавказской национальности, и представителя президентской администрации, и крупного нефтяного магната, и каких-то деятелей из зарубежного посольства, и самого посла, похожего на резидента, и еще черт-те знает кого, кого и называть не хочется. А некоторые лидеры политических партий так просто шныряли в этот особняк через черный ход, как к себе домой. Все тайное рано или поздно становится явным: так написано в Евангелии. Но, очевидно, люди, творящие Тайну, не очень-то и надеются на ее абсолютное сокрытие. Они надеются на другое. Выиграть в этой жизни. Любой ценой!
6
Статью Корочкина о своей скромной персоне Игорь просмотрел вечером, на досуге. Называлась она несколько претенциозно: «Щупальца затаившегося осьминога». И подзаголовок — «Свет и тени в среде обитания». Удивило, что автор так скрупулезно изучил его биографию, хотя она и была изложена отрывочно, фрагментами. Откуда родом, чем занимался, как проходило его становление в криминальном мире. Эпизоды, конечно, тщательно подретушированы, смазаны, но кто знает — поймет. Откуда информация? Два варианта: или из соседних бригад, или кто-то из своих встречался с этим журналистом, и тот его очень умело «раскрутил». Это они могут, сыграть на тщеславии, развязать язык. Если так, то почему этот «кто-то» сам не пришел потом к Игорю и не признался, что сболтнул лишнего? Либо боится, либо уже крепко сидит на крючке у Романа Корочкина. Ладно, это еще полбеды. Тревожнее другое: статья носит явно провокационный характер. Его не только намеренно выдвигают против кавказцев, но высвечивают и мировоззренческие позиции, те идеи, которые он высказывал только в кругу своих близких. Сокровенные мысли о России, о ситуации в стране, прогнозы. Взгляд на криминальную обстановку изнутри. Что надо делать, чтобы навести порядок. Еще не пришло время, чтобы говорить об этом открыто. Чужие об этом еще не догадываются, а Корочкин уже знает. И выносит на обсуждение. Милое дело. Это уже — как оголение тыла. Словно ты держишь фронт, а к тебе забросили диверсионную группу. Самое неприятное то, что журналист вскользь упомянул о Движении «Единство — в согласии», которое было создано и официально зарегистрировано Минюстом в конце июня. В программных документах воссоединение славянских народов России, Украины и Белоруссии, цели как нельзя более благородные. Кононов, оставаясь все время в тени, принимал самое непосредственное участие в формировании этого политического Движения. И финансово, и организационно, как мог. Потому что это было не только его идеей, но и любимым детищем. И здесь не было абсолютно никакого криминала. Эта структура должна была быть одной из многих подпорок в будущем государственном устройстве. Не нынешней власти, а той, которая придет ей на смену. Но Корочкин пронюхал и об этом. Правда, его участие в Движении он как бы ставил под знак вопроса, лишь намекая. Хитрый журналист, ничего не скажешь. Не ухватишь и не припрешь к стенке. Профессионал. А профессионалов Кононов уважал в любом деле.
— … дядя Игорь, а вам уже говорили, что вы очень похожи на Джека Николсона? — прервала его размышления Лера. Она чистила возле раковины картошку и искоса поглядывала на него. Теперь его «воспитанница» была одета более скромно, в простом ситцевом халатике и тапочках на босу ногу. Аккуратно причесана, без косметики. Всем видом показывала, что исправилась: с подругами порвала, не курила, вечерами уходила в свою комнату, читала или слушала музыку. Правда, за последнюю неделю Кононов появлялся в квартире раза три, не больше. С экзаменами в институт Лера уже опоздала, теперь надо ждать следующего года, а пока она высказала пожелание посещать компьютерные курсы и серьезно взяться за изучение иностранных языков. Игорь одобрил ее намерения — в жизни все пригодится. Творец, видно, не обделил ее не только привлекательной внешностью, но и умом. Таким же был и Валера. Вспомнив о нем, Игорь слегка поморщился: теперь не воротишь. Не уследил, не спас, так хоть ее не просмотреть. «Просмотреть?» Странно, что об этом подумалось именно так, словно он и не видел ее, глядя на нее, будто она была самопередвигающейся вещью, а не молодой девушкой. Предметом, который нужно для чего-то сохранить, оберечь, а после передать в надежные руки. Чьи же? Больше всего Игорю хотелось бы, чтобы она повнимательнее присмотрелась к Гене Большакову — идеальная бы получилась пара, через полгода можно и свадьбу сыграть, и парню она нравится, но сама Лера почему-то относилась к помощнику Кононова равнодушно. Даже слегка враждебно. Что ж, сердцу не прикажешь, лучше и не вмешиваться.
— Опять какой-нибудь американский киногерой? — усмехнулся Игорь. Смотри лучше наши, отечественные фильмы. И не ищи ни в ком сходства. И знаешь, что я тебе скажу? — он чуть помедлил, иронично посмотрев на нее: Ты даже моих советов особенно не слушай. Живи своим умом. Потому что каждый советник поневоле советует в свою пользу. Может быть и я тоже, хотя сам об этом не знаю. Держись своего сердца. А когда сильный приглашает тебя уклоняйся, и никогда ничего не проси — сами придут и принесут все. Не верь словам, долгие разговоры искушают и расслабляют. Видишь, сам говорил, и сам же советы даю? Но это я тебе из книги премудрости Иисуса, сына Сирахова. Там еще так сказано: душа человека иногда больше скажет, нежели семь наблюдателей, сидящих на самом высоком месте для наблюдения… Мысль понятна?
— Ну вы, дядя Игорь, даете! — с восхищением произнесла Лера. Даже на стул опустилась, с ножом в одной руке, и с картофелиной — в другой. — И где это столько набралось? В какой трапезной?
— Мне ведь не двадцать лет, — отозвался Игорь. — Мы чай будем пить?
— Будем! — весело сказала Лера, бросая картошку в раковину. — Надоела мне эта мышиная возня с очистками.
— Тем более, она у тебя не особенно получается. В армии за такую работу я бы от старшины получил по шее.
— Но меня-то вы наказывать не будете?
— Поздно, — подумав, ответил он. Эта девушка ему почему-то нисколько не мешала, напротив, вносила в дом какое-то безтяготное оживление, словно легкий ветерок играл занавесками на окнах, а потом в его воздушные потоки попадал и он сам, хозяин квартиры и удивлялся: откуда вдруг потянуло этой свежей прохладой?
— Дядя Игорь, а я сегодня была на кладбище, — спустя некоторое время произнесла Лера. — Там у Валеры ограда сломана и гранитная плита — набок. Я даже расстроилась. Хулиганы какие-то, что ли? Аж бесит.
— Мы съездим, исправим, — пообещал Кононов. Потом, немного смущенно добавил: — Знаешь, как-то неловко, что ты меня так зовешь. Можешь просто по имени. Или — Игорь Валентинович. Как удобней. Смотри.
— Ладно, дядя Игорь, — ответила девушка. — Это я так, в шутку. А вот в вашей книге премудростей что-нибудь сказано про исполнение желаний? Как с этим?
— Интересные у тебя вопросы. Я тебе так отвечу, по собственному опыту. Человека делает человеком свобода воли, если ты силен духом, то можешь влиять на ход событий, на судьбу, и, в частности, на исполнение желаний. Ведь любое желание, кроме сверх чудесного, может быть выполнено при трех условиях. Первое — оно должно быть основным, главным на данном отрезке жизни, от всех прочих следует отказаться. Второе — ты должен сам для себя доказать необходимость этого желания, оправдать его проявление. И третье, это — время, терпение, приложение всех собственных сил.
— Мысль понятна, — вздохнув, сказала Лера. — Долго ждать.
— Но есть одно дополнение, — продолжил Игорь. — За все в этом мире надо платить. Ты расплачиваешься жизненной энергией, а порою тебе назначают высшую цену. Так что прежде хорошенько подумай, прежде чем выбрать самое главное желание. Многие ведь просто зачастую не знают, что же они на самом деле хотят, не так ли? Тебе не интересно? — Игорь остановился, заметив, что девушка украдкой зевнула.
— А я думала, вы волшебник, — сказала она. Он усмехнулся.
— Ладно, спокойной ночи. Постой, а о каком желании ты вела речь? Чтобы оно исполнилось?
На ее лице появилась загадочная улыбка сфинкса.
— Не скажу, — ответила Лера.
7
Корочкин в этот вечер оказался «безлошадным» — машина в ремонте, пришлось добираться из редакции до дома своим ходом. Время было позднее. Уже свернув в родной переулок, журналист почувствовал неладное. Мало того что прохожих ни хрена нет, так еще какой-то автомобиль за ним движется. Медленно этак, словно издеваясь, темно-вишневая «тойота». «Блин! Надо было остаться на ночь у Бенедиктова, как он приглашал», — подумалось Корочкину. «Или поехать к Катьке!» Впрочем, со своими врагами журналист умел договариваться к обоюдной выгоде, никогда не доводя их до крайности. Это только самые глупые репортеры лезут напролом, как отморозки, за что и получают промеж глаз пулю.
«Тойота» остановилась чуть впереди Корочкина, из нее легко выпрыгнул моложавый человек приятной наружности, в штатском. Но профессиональный журналист наметанным глазом определил в нем спецуру.
«Еще неизвестно — что лучше? — снова подумал он. — Братки или органы?» Но вида не подал.
В машине сидел Споров, наблюдая, как его заместитель по Управлению, подполковник Литовский, разговаривает с «золотым пером» «Свежей газеты». Сама газета лежала у него на коленях, свернутая в трубочку.
— Роман Витальевич, можно вас на минутку?
— А это обязательно?
— Садитесь-садитесь, надо поговорить.
— У меня не приемные часы.
— Зачем же упрямиться? Все равно будет по-нашему.
— Ну, извольте… Пару минут я вам уделю.
— Веселый вы человек, люблю таких!
Они сели в «тойоту»: Литовский на переднее сиденье, Корочкин — сзади, рядом со Споровым. Полковник чуть подвинулся и, без долгих предисловий, начал:
— Читал. Знаю. Ценю. И много у нас накопилось материала на этого Хмурого?
«Вот, Бенедиктов, сволочь, он продал!» — подумал Корочкин, а вслух ответил:
— Не знаю, о ком вы. Все мои знакомые очень улыбчивые люди.
— Ему хочется ваньку повалять, — пояснил Литовский. — Такой вот он человек — Жванецкий!
— Это я знаю, — сказал Споров. — Переходим ко второму вопросу. Информацию на Хмурого вам кто поставляет? С кем там у вас связь из его бригады? Мне это почему любопытно? Я к нему давно подходы ищу, а никак не получается? А вы взяли — и в миг кого-то оседлали. И как это у вас все так ловко выходит, Роман Витальевич, поясните?
— Работать надо, — грубовато отозвался Корочкин.
— Понял. Слышишь, Леонид? Прими к сведению.
— Слушаюсь, товарищ генерал! — дурачась, козырнул Литовский.
Обстановка в «тойоте» все больше напоминала дешевый балаган. Но то, что это было одной видимостью, все прекрасно понимали.
— Короче! — Споров взглянул на часы. — Нам нужен этот человек. Да и вы тоже, Роман Витальевич, потому что интересы наши уже давно пересекаются. Я достаточно ясно излагаю?
— Геннадий Анатольевич, а почему это он вдруг стал таким молчаливым? тревожно спросил Литовский.
— Я думаю, — отозвался Корочкин. — А вообще то, мне пора, извините.
Он потянулся к дверце, но Литовский оказался гораздо проворнее: перегнувшись через спинку сиденья, подполковник ловко ухватил железной дланью его причинное место и сжал так, что журналист взвыл от боли.
— Да не вопи ты так, Рома, всех перебудишь! — посоветовал Литовский, глядя на зажмурившегося Корочкина. — Мы же твои лучшие друзья, чего ты так? — но руку не отпускал.
— Хватит, он согласен, — произнес Споров. — Сдай нам этого человека. И ты свободен.
— До поры — до времени, — мрачновато добавил Литовский.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1
В воинской части Кононовым был устроен оптовый склад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33