- Понимаешь, у меня ведь, кроме тебя, никого не было... Ну, в смысле по-настоящему... Не смотри так, пожалуйста, я собьюсь...
- Ну что ты, Олежка, - Вера ободрительно улыбнулась. - Я просто слушаю внимательно...
- Скажи мне, - только честно, ладно? - что делает из меня неудачника, а?
- Ты что, рехнулся? - рассмеялась Толстова. - Неудачник нашелся...
- Ты понимаешь, о чем я... - Олег помолчал, опустив голову. - Ты стала женой моего друга. Прошло много времени, и мне показалось, что я встретил девушку, которую... ну ты понимаешь... - Он поднял взгляд, и в его глазах она прочла обиду, недоумение, почти отчаяние. - Что во мне такое спрятано, Вера? Что со мной?
- Глупый ты мой, милый Олежка... - Потянувшись через стол, она ласково взъерошила парню волосы. - А ты что, не замечаешь того количества девушек, которые заглядываются на тебя на улице, а? Да так, что шеи сворачивают. Это - показатель, поверь мне, опытной барышне, - Вера помолчала немного. - Знаешь, Олег, ты, по-моему, слишком серьезно относишься к жизни. Правда...
- Разве это плохо?
- Не знаю... Тяжело - так точно. Жизнь - она ведь сама по себе счастье. Со всеми ужасами, страхами, потерями... Улыбайся ей чаще, Олежка, если хочешь, чтобы она улыбалась тебе в ответ.
- Как у тебя все просто получается... - пробурчал Пожарский.
- У меня? - Вера подперла голову ладонью и улыбнулась не без горечи. - Ты, кажется, забыл, как я жила раньше. До тебя, до Буржуя, до Толстого...
- А я этого и не хочу помнить.
- Я тоже, - Вера вздохнула. - Не хочу и не помню. Просто одно могу тебе сказать: если долго в чем-то не везет - значит, судьба готовит тебе что-то очень большое и хорошее.
И она улыбнулась - подкупающе искренне, ясно, заразительно. Пожарский просто не мог не улыбнуться в ответ.
- Ты действительно так думаешь?- совсем по-детски уточнил он.
- Я не думаю. Я просто знаю. Так что не вспоминай ты всякие гадости, Олежка. И больше улыбайся: у тебя шикарная улыбка!
- Хорошо. Буду все время улыбаться, как идиот, - Пожарский встал из-за стола.
- У тебя не получится, ты слишком умный. Уезжаешь?
- Да. Мне действительно нужно. Буржуй там один. Пока.
- Пока.
Вера поцеловала Пожарского в щеку, и он направился к выходу.
- Олежка... - окликнула она его.
- Что? - оглянулся Пожарский.
- Неужели ты правда думаешь, я бы позволила, чтобы моего ребенка крестил неудачник?..
Выезжай с узкой просеки на дорогу, Олег решил применить прописанное лекарство и широко, во весь рот улыбнулся. Эту чуть глуповатую его улыбку и зафиксировал объектив фотоаппарата.
От напряжения и от духоты перенаселенной камеры Костя взмок и тяжело дышал, но продолжал совершать таинственные энергетические пассы над головой лежащего на нарах человека с голым, расписанным затейливыми татуировками торсом.
- Ну-с, больной, что скажете? - поинтересовался он, закончив сеанс.
Человек на нарах присел, прислушался к своим ощущениям, обвел удивленным взглядом сокамерников и, блеснув фиксами, расплылся в довольной улыбке:
- Полегчало... Гадом буду - полегчало! - Камера словно ждала этого приговора и тут же наполнилась одобрительным гулом: пахан пустой базар гнать не будет.
- А я что говорил! - костлявый мужичок свесился с верхнего яруса и победно оглядел соседей. - Не фуфло лепит!
- Эх, кореш, - пахан по-приятельски облапил доктора татуированной ручищей, - жаль, тебя при мне в Томске, на пересылке не было. В восемьдесят пятом... Ломило - думал, кранты...
- Слушай, друг, а мне со спиной вспоможение не сделаешь? просительно поглядел на Константина здоровенный урка с изуродованной шрамом щекой и оторванной мочкой уха. - Ментяра, гад, дубиной...
- Посмотрим... - доктор подошел к пациенту. - Так, рубашечку приподняли... Ой-ой-ой, что делается... Тут бы настоечку... Ну ничего, боль сейчас попробуем снять... А вот опухоль без препаратов - извините, не получится...
- Хрен с ней, - прокряхтел здоровяк, - болит - кончаюсь...
- Терпим, больной. Сейчас будет легче, - уверенно пообещал Константин, приступая к сеансу.
- Эй, фраерок, а колбаску мне не подлечишь? - донеслось откуда-то из темного угла. - На предмет облегчения?
Пахан даже привстал на нарах и уставился в темноту, пытаясь разглядеть наглеца. Потом процедил угрожающе:
- Я сейчас подлечу тебе, падла, колбаску - до небес закукарекаешь! Поэл? Человек - от Бога лепила, а ты на него свой хавальник вонючий открывать?!
- Отпускает! - восторженно запричитал здоровяк, над которым трудился доктор. - Братва, век воли не видать, отпускает!
- Не боись, док, - пахан цыкнул зубом. - На зоне из первых будешь! В авторитете! Я ответил.
- Спасибо большое, - не слишком радостно ответил истинно народный лекарь.
Проходя через приемную, Пожарский говорил в телефонную трубку:
- А где ты, я не понял... Да нет, я просто спрашиваю. Думал, ты давно здесь, в офисе... Конечно, жду!.. Слушай, голова заработала. Мы, по-моему, сами себя путаем. Точно говорю! Во всяком случае, если сядем, как раньше бывало, друг напротив друга и напряжемся - многое раскрутим! - Проходя мимо Аллы, Пожарский кивнул ей и, увлеченный разговором, не заметил, как жадно она к нему прислушивается. - Давай, Буржуй, жду тебя... Что делать буду? В компьютере покопаюсь...
- Ну что, на трицепс переходим? Гиви склонился над Толстым, который, лежа на скамье, качал мышцы брюшного пресса.
- Как скажешь... - ответил тот. В этот момент открылась дверь, и в зал вошел хмуро-сосредоточенный Борихин. - О, Борисыч! - обрадовался Толстый и тут же насторожился. - А чего доктора не привел?
Борихин в ответ только виновато развел руками. Толстый сел, вытер взмокшее лицо скомканным полотенцем и жестко сказал:
- Ну, чтоб потом без обид, Борисыч, договорились? Говорю сразу: накажу я твоего мента. Мало того, что он Буржуя мытарил, как неродного... Это хоть понять можно: он за твою смерть мстил. Так теперь доктор на параше ночует. А он, сам знаешь, натура тонкая. В общем, честно предупреждаю: министру наябедничаю. Потом не обижайся!
- Вообще-то формально он прав... - Борихин просто не мог не вступиться за друга. - Доктор сбежал из спецзаведения...
- Все равно наябедничаю, - по-детски сжал губы Толстый.
- Ну что, трицепс все-таки поработаем? - Гиви в такие споры не вмешивался, он знал свое дело.
- А как же! - Толстый потянулся к мобилке. - Подожди, только Верку наберу, узнаю, как они там без кормильца...
Пожарский и Буржуй уже не первый час сидели друг против друга в кабинете Олега. Стол между ними был уставлен пустыми чашками, а секретарша Алла регулярно подносила новые, с горячим кофе. Буржуй с досадой скомкал лист бумаги, исчерченный очередной схемой, и зашвырнул его в корзину.
- Нет, так тоже не вычисляется, - потер он уставшие глаза.
- Да, не вычисляется, - Олег зло раздавил в пепельнице окурок. Давай от простого...
- Например? - вскинул на него глаза Буржуй. - Что у нас еще есть?
Пожарский, сцепив руки на затылке и откинувшись на спинку стула, несколько минут напряженно глядел в стену, затем щелкнул пальцами.
- Копии дискет! - воскликнул он радостно.
- Ты сделал их пятнадцатого... - тут же подхватил Коваленко.
- Да. Настоящие. Шестнадцатого я все исказил.
- На этой же машине? - уточнил Буржуй.
- Да. Но в базу уже не входил.
- Включай. Идем дальше...
Пожарский подошел к компьютеру, включил его и защелкал "мышью".
- Так, - задумчиво проговорил он. - Был только один вход...
- И если верить Воскресенскому...
- Верить, - не колеблясь сказал Олег.
- Точно знаешь?
- Точно. Он аккуратный до дурки.
- А если спешил?
Пожарский вгляделся в дисплей.
- Все равно не его стиль. Даже порядок входа другой.
- А на кого похоже? - спросил Буржуй.
- Неважно. Ключи от кабинета только у меня и у Толстого, - тут брови у Пожарского поползли вверх: - Стоп. Есть еще один, страховочный.
- Где хранится? - оживился Буржуй.
- У Аллы. У секретаря. Но она никогда никому его не давала. Проверяли и опрашивали всех сотрудников. Значит, остается... Остается... Только одна...
- Алла?
- Да нет, ерунда... - Пожарский не поверил сам себе.
- Все равно стоит проверить, - решил Буржуй. - Где она?
- Я здесь.
Голос был негромким и совершенно спокойным, даже ледяным, но и Буржуй, и Пожарский почему-то вздрогнули. Оба подняли глаза. Алла стояла перед ними - очень красивая, очень акуратная и собранная. Пистолет в ее руке, изящной, наманикюренной, смотрелся чужеродным предметом. Но рука эта держала оружие очень уверенно. И не дрожала.
Буржуй отнесся к происходящему достаточно спокойно - Аллу он не знал. Он просто положил обе руки на стол и откинулся на спинку кресла. А вот Пожарский явно был потрясен.
- Но... зачем, не пойму? - голос Олега дрогнул. - Алла... Ради чего?
- Не ради чего, а ради кого, - холодно улыбнулась девушка, и голос ее зазвенел: - Ради единственного настоящего мужчины на свете. Мужчины, которого я люблю. Неужели непонятно? Это же так просто...
- Я очень многое могу рассказать тебе о твоем настоящем мужчине... - начал Буржуй. Но Алла не дала ему договорить.
- Заткнись, ничтожество. Это я могла бы многое рассказать тебе, но у меня нет ни времени, ни желания. - В ее тоне послышались вибрирующие нотки волнения. - Господи, сколько же нужно было узнать таких серых неудачников, как вы, прежде чем встретить его! А ты что выпучил глазёнки, Олежка, а? Тебя что-то удивляет?
- Нет... - Пожарский покривился. - Теперь меня уже никогда в жизни не удивит женщина.
- Тебя - нет, - презрительно проговорила Алла. - Женщине хочется удивлять того, кому она преклоняется. А вас обоих можно только жалеть. - Она вдруг заметила, что рука Буржуя лежит на настольном пульте селектора, и резко скомандовала: - Быстро убери руку! Не сомневайся, я очень легко вышибу тебе мозги и, наверное, даже получу от этого удовольствие.
- Не имеет смысла, - совершенно спокойно сказал Буржуй. - Я все это время держал нажатой кнопку внешней связи. Охрана внизу слышала все - от первого до последнего слова.
- Ты врешь, - недоверчиво улыбнулась Алла.
- Первый этаж, скажите что-нибудь, - негромко проговорил Коваленко, даже не повернув головы к микрофону.
- Пост на связи, - прозвучало в динамике. - Все слышали. Выходы под контролем. К вам поднимаются.
- Так что не будь полной дурой, ты, любовница зверя, - Буржуй взглянул Алле прямо в глаза. - Опусти пистолет и, начинай каяться! Слышишь?!
Девушка ответила ему полным презрения взглядом и брезгливо скривила губы.
- Действительно, маленькое чумазое ничто, - проговорила она, затем спокойно достала мобильный телефон и нажала одну из кнопок памяти. На вызов ответили, и Алла с удивительным для нее жаром проговорила в трубку: - Это я, любимый. Прости, я ошиблась. Спасибо, что разрешил быть рядом с тобой. Я люблю тебя.
Прежде чем Буржуй и Олег успели опомниться, она была уже у окна и бросилась вниз сквозь разлетевшееся со звоном стекло.
На лес опускались сумерки. Солнце давно зашло за верхушки сосен, и из лесной чащи выползала темнота. Как всегда перед наступлением ночи, резче стали запахи - прогретой за день земли, сосновой живицы, прелой листвы. Вера почему-то очень любила этот смешанный горьковато-пряный аромат, и сейчас, накрывая стол для ужина, вдыхала его полной грудью, прислушивалась к несмелому угуканью какой-то ночной птицы.
- Иван! - позвала Вера. - Вань, слышь? - Охранник тут же вырос на пороге.
- Я здесь. Что случилось?
- Не уходи далеко. Сейчас ужинать будем.
- Спасибо, я не хочу.
- Слушай, хоть со мной-то терминатора не изображай, ладно? Ты что, на батарейках работаешь?
- Спасибо, - повторил Иван, - я действительно...
- Ладно, - прикрикнула на него Вера, - ты меня слышал. Сейчас накрою - позову.
- Что вы! Давайте я... - бросился помогать Иван.
- Нет уж, - отстранила его хозяйка. - Это не мужское дело! А вот мужчина, который не хочет есть, - это подозрительно.
...В кустарник у съезда на просеку беззвучно вползли две машины без огней. Из них выскользнули темные фигуры и совершенно бесшумно двинулись к даче. Уютные огни ее окон вскоре отчетливо проступили сквозь листву подлеска...
Иван, послушным школьником сидевший на стуле, вдруг насторожился и встал.
- Ты чего? - спросила Вера.
- Нет, ничего.
Охранник потоптался немного на месте, прислушиваясь. Вроде бы ни одного постороннего звука. Разве что птица, непрерывно стонавшая где-то над крышей, вдруг умолкла. Но профессионалы верят инстинктам. А Иван был профессионалом. Он решительно направился к двери.
- Здрасьте, ты куда? - бросила ему в спину Вера. - У меня уже все готово.
- Я сейчас.
Иван спустился со ступенек крыльца и остановился у границы светлой полосы, лежавшей на земле вокруг окон. Настороженно, как овчарка, вслушался. Ничего подозрительного. Но что-то было не так, что-то там, за краем светового пятна. И охранник решительно шагнул в темноту. Вера, поглядывавшая на Ивана с веранды, пожала плечами. Куда он денется - сейчас вернется. Она вынула и положила на салфетку вилки, затем достала ножи и залюбовалась безукоризненным блеском их лезвий.
...Лезвие другого ножа чуть блеснуло в неярком свете луны, рука в черной перчатке зажала рот Ивану, и нож легко и глубоко вонзился в горло, перерезав шею почти до позвоночника...
На столе зазвонил телефон, и Вера взяла трубку.
- Алло... Привет, любимый. Тягаешь железяки?.. У нас? Отлично!.. Ой, что я говорю! Конечно, без кормильца плохо... Пацан? Какой пацан?... Толстый, прекрати, пожалуйста, ты же там не один, наверное...
Краем глаза Вера заметила бесшумно промелькнувший силуэт за окнами. Несколько фигур в черном крались к крыльцу. Девушка вскрикнула и уронила телефон. Метнулась с веранды в комнату. Тяжелые ботинки загрохотали по ступенькам, потом по половицам веранды. Под каблуком жалобно треснула раздавленная мобилка. Вера успела запереть дверь комнаты изнутри за мгновение до того, как она задрожала под ударами. И тут же, не мешкая ни секунды, девушка побежала по лестнице наверх, на второй этаж. Щелкнул еще один замок. Теперь от нападавших Веру отделяли уже две, но не слишком надежные двери...
- А что такого! Мне стесняться нечего! - вещал в трубку Толстый. У кого пацаны не намечаются - пусть подражают и завидуют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52