Дальше провал... Еще помню, как сижу в какой-то странной комнате где очень жарко, и Таня перевязывает мне голову.
- Какая Таня?
- Ну, эта, официантка
. - Да, да.. На кухне ресторана?
- Возможно. Помню, как мы с ней идем куда-то под дождем...
- Вы говорили ей, что едете в Приморск?
- Наверное.
По-видимому, женщина, которая провожала его и которую видели браконьеры, и была та самая Нина-Надя-Таня.
- Помню, как стою на каких-то ступеньках и кто-то громко кричит, что пьяного он не повезет. Я разворачиваюсь, чтобы ударить его... И снова провал. И последнее видение. Мне очень плохо. Я хочу выйти на воздух. Чувствую, откуда-то свежим воздухом тянет. Встаю. Иду по какому-то длинному и узкому проходу. Спотыкаюсь обо что-то и падаю, падаю, падаю...
- Вы встали с сиденья автобуса, в котором ехали, шли по проходу салона, споткнулись о чемодан и выпали в открытую дверь, - сказал Зенич. - Хорошо, что это случилось на остановке. А вообще, третий штурман теплохода "Кустанай" Таранок Сергей Иванович, хочу дать вам один банальный совет:
не пейте! Можете выпить немного в праздник. В день рождения матери. Бокал шампанского на собственной свадьбе вам не повредит. Но чтоб так, вдрызг, как скотина... - Он не жалел его. - Кончается это... Ну, да вы сами видите, чем это кончается. Кстати, я не уверен, что сегодня все закончилось наихудшим образом.
Он действительно не был в этом уверен.
ШЕСТНАДЦАТЬ ЧАСОВ ТРИДЦАТЬ МИНУТ
Пока вертолет набирал высоту и разворачивался над Холмами, Зенич вызвал Южное. Киреев находился в кабинете дежурного и сразу же подошел к микрофону.
- Зенич, - сказал капитан. - Как успехи, Александр Иванович?
- Пока ничего существенного.
- Кассирша?
- Не выходила из дому.
- Пограничник?
- Выясняем.
- Есть ещё несколько просьб.
- Слушаю.
- Сообщите на "Кустанай", что их третий штурман Таранок находится в Холмах, в больнице. Застрял он там недели на две.
- Он был в автобусе?
- Да. И еще. По вчерашней драке в "Волне" у вас должен проходить некий Николай - он работает грузчиком в порту.
Проследите, чтоб этот Николай получил все, что ему положено.
Кроме того, в этой же компании должен находиться тот, кто избил штурмана. Разберитесь.
- Хорошо.
- И наконец, пограничник. С ним очень важно и срочно.
- Мы стараемся, - виноватым голосом сказал Киреев. - Но дело непростое.
"Мы все стараемся сегодня, - думал капитан, глядя на проплывающую внизу дорогу. - Мы все очень стараемся и идем в хорошем темпе. Истины пока нет. Она закрыта домыслами, как небо тучами. Но мы найдем то, что ищем, - после самого долгого дождя обязательно бывает хорошая погода". Все это нравилось Зеничу. "Все это по мне, - сказал он себе. - Так точнее. И ночь без сна, и свистопляска под облаками, то, что счет километрам ведешь на сотни, а времени - на минуты, и встречи, и помощь людей, о которых вчера ещё не имел никакого представления, и сознание собственной значимости, а порой такой же остроты чувство собственного бессилия.
Плох только повод, вызвавший к жизни все это стремительное нагромождение впечатлений и поступков..."
- Степное, - прерывая раздумья капитана, прокричал пилот.
Зенич посмотрел вниз - село было маленьким, несколько десятков одинаковых аккуратных домиков вдоль дороги.
- Садимся, - крикнул он и для убедительности ткнул вниз рукой.
- Понял, - кивнул пилот.
Сели в том месте, где прерывалась посадка, отделяющая дома от дороги, здесь был въезд в село. Это было шумное зрелище, но никто не вышел на него поглядеть. Убаюканное мерным шумом дождя, лежало перед ними село Степное, и гдето здесь, если верить документам рейса, жила одна из пассажиров. Симпатичная блондинка. Четвертая.
"С чего начать? - прикидывал капитан. - Зайти в один из домов и спросить? Когда ближайшие соседи - всего лишь несколько десятков семейств, должны же они знать, кто, куда и зачем отсюда уезжает".
Распахнув дверку кабины, он спрыгнул и обнаружил, что стоит на асфальте Въезд в село был асфальтирован и дорожка вдоль домов тоже. Зенич пересек дорожку и открыл калитку ближайшего дома. Метрах в пяти от аллеи, соединяющей калитку с домом, стояла большая будка. Пес, если он был в будке, наверное, дремал, и капитан беспрепятственно прошел к дому. Постучал.
Появилась сумрачная баба. Спросила:
- Чего?
- Извините, это Степное?
- Степное, - сказала баба, с подозрением глядя на Зенича.
- Я ищу женщину, которая уезжала в Южное и сегодня ночью вернулась, изложил капитан свое дело.
- А фамилия как?
- Не знаю.
- Тогда и я не знаю, - сказала она, всем своим видом давая понять, что не намерена продолжать разговор.
"Безнадежно, - решил Зенич. - Интересно, они тут всегда такие или только по дождливым субботам?"
- Ну, а власть у вас есть? - спросил он.
- Какая власть?
- Сельсовет.
- Второй дом налево.
Возвращаясь к калитке, он чувствовал на себе её взгляд.
"Крутая женщина, - думал он. - А вдруг собаку спустит?"
На фасаде второго дома слева не было никакой вывески, и капитан решил, что ошибся. Но вывески не было ни на соседнем доме, ни на доме рядом, и он вернулся к тому, на который указала женщина. Дверь дома неожиданно распахнулась, навстречу шагнул невысокий, плотного сложения мужчина с висячими в пол-лица усами, в дождевике и спросил в точности как баба:
- Чего?
- Здесь сельсовет?
- Здесь, - сказал мужчина. - А вы кто будете?
Зенич назвался.
- Извините, товарищ капитан, - сразу подобрел мужчина. - Не ждали мы гостей. Ваш вертолет?
- Наш.
- Отлично стала милиция работать! Председатель здешнего сельсовета Марыганов, - наконец догадался представиться мужчина. - Прошу в дом.
- Я спешу, товарищ Марыганов, - сказал капитан. - Поговорим здесь. Меня интересует молодая симпатичная женщина. Блондинка.
- Блондинка? - хитро улыбнувшись, переспросил председатель. - Так бы сразу и говорили Симпатичных блондинок в наличии имеется три. Учительница, жена агронома, тоже агроном, и заведующая магазином, она же продавец. Заведующая как с утра укатила продукты получать, так ещё не вернулась. Учительница в школе, агрономша в поле...
"Что ты мелешь?" - подумал капитан, а вслух спросил:
- Какое поле?
- Это я так, для рифмы, - пояснил председатель. - Грешен. Люблю другой раз в разговор рифму вставить. Вообще-то агрономша теперь дома. И учительница тоже.
- Женщина, о которой идет речь, приехала сегодня ночью на автобусе из Южного, часа в три. Мог её кто-нибудь видеть?
- В такое время вряд ли. Вот разве что сторож
- Какой сторож?
- Дед Марк. Магазин сторожит. Магазин - вон он... - Председатель показал. - А напротив как раз остановка автобуса.
- Где сейчас сторож?
- В магазине, где ж ему быть. Он там и живет, при магазине.
- Проводите, пожалуйста.
Магазин находился метрах в двухстах от сельсовета - традиционный сельский магазин, где продавалось все. На двери висел большой замок.
- Нам не сюда, - сказал председатель. - Нам с другой стороны.
Они обошли дом и, перешагивая через разбитые деревянные ящики, валявшиеся повсюду, приблизились к обитой железом двери, которую пересекал по диагонали массивный железный брус.
- Закрыто, - констатировал Зенич.
- Это для виду, - успокоил председатель. - И для продавщицыного спокойствия, чтоб дед не сбежал. Он изнутри дверь открыть никак не может.
- Ну, а замок?
- Днем это бутафория, - пояснил Марыганов. И добавил весело: - Кому надо, тот знает. - Он открыл замок, выдернул нижний конец бруса из паза, отвел брус в сторону, распахнул дверь и пригласил: - Прошу!
Они вошли и попали в затхло-темный мир. Прямоугольник двери был единственным источником света в помещении, служившим, по-видимому, складом.
- Где же ваш дед? - спросил капитан.
- Здесь, - ответил председатель. - Никуда не делся.
В дальнем углу кто-то зашевелился, и сиплый голос спросил:
- Тебе чего, Ермолаич, бутылку?
- Брось свои шутки, дед, - мрачно сказал председатель. - А ну выдь-ка, дело есть.
В углу ещё долго кряхтели, потом, осторожно ступая, из темноты возник и приблизился ветхий безбородый старичок лет восьмидесяти, в фуфайке, в валенках, но без шапки.
- Ружье где? - пугнул его председатель. - Почему без ружья?
- Есть ружье, - сказал дед. - Есть. Возьму, если потребуется. Что-то тебя, сынок, не признаю, - сказал он Зеничу. - Ты наш, степновский?
- Я из милиции, дедушка, - сказал капитан. - Я к вам по делу.
- Зачем из милиции? - не понял дед. - Службу несем исправно. Никогда ничего не пропадало.
- Товарищ тебя, дед, не проверять приехал, - объяснил председатель. - Он тебя кое о чем порасспросить хочет.
- Пусть спрашивает, - разрешил сторож.
- Спрашивайте, пока он в настроении, - шепнул председатель Зеничу. Старик крутой. Сдвинется винтик - слова из него не вытяните.
- Вы сегодня ночью дежурили? - спросил капитан.
- Дежурил. Я, сынок, всегда по ночам дежурю.
- Где вы находитесь ночью?
- В магазине. У двери ящик пристрою и сижу до утра.
- Можно взглянуть?
- Чего ж нельзя? Можно.
Дед отошел к стене, нашарил и распахнул дверь в магазин. Капитан с председателем шли следом.
Из двух больших окон магазина отлично просматривались и посадка, и дорога, и то место, где стоял вертолет.
- Ух ты, ветрогон! - увидев его, сказал дед.
- Не ветрогон, а вертолет, - поправил председатель.
- Ну, вертолет. Твой, сынок, ветрогон?
- Мой, дедушка, - сказал Зенич.
- Да ты, я вижу, большой начальник! - удивился дед. - Ты давай спрашивай, я тебе все расскажу.
- Вы всю ночь здесь сидите?
- Дежурю, - уточнил дед.
- Дежурите. Если кто под окнами ходит, видите?
- Вижу. Только редко кто теперь ходит. В такую пвгоду по домам все больше сидят. А если и ходят куда, так это к нам, в магазин.
- По ночам улица освещается?
- Освещается, - сказал председатель.
- Когда освещается, когда нет, - уточнил дед. - На столбе, что у магазина, лампочка не всегда горит.
- Вчера горела?
- Горела.
- И вы видите все, что происходит на улице?
- Все! - с гордостью сказал дед.
- Он у нас на спор пять пустых консервных банок с пятидесяти метров из дробовика сшибает, - вставил председатель. - Все с первого выстрела. Есть такие, которые не верят.
Так потом им это дорого обходится.
"Лихой дед", - подумал Зенич.
- Значит, автобусы, которые проходят по шоссе, видите? - спросил он.
- Если останавливаются, вижу.
- Сегодня ночью останавливался?
- Было.
- Приехал кто-нибудь?
- Учительша наша. А с ней мужчина. Представительный такой, в светлое одетый. Он её под ручку держал. До дому проводил да там, видать, и остался. А чего? - отреагировал дед на предостерегающий жест председателя. - Девка интересная, молодая, да одинокая к тому ж. Мне б годков тридцать скостить...
"Их уже пятеро, - отметил капитан. - Пятеро из шести, чье отсутствие на месте аварии объяснено. Только вот пусть мне кто-нибудь скажет, хорошо это или нет".
- Домой, говорите? - переспросил он. - А где дом-то?
- Да вон он, - показал дед в окно.
ШЕСТНАДЦАТЬ ЧАСОВ ПЯТЬДЕСЯТ СЕМЬ МИНУТ
Председатель сельсовета довел капитана до самого дома.
- Спасибо, - поблагодарил Зенич. - Теперь я найду сам.
- Хорошо, - сухо сказал председатель. - - Если что, так я в сельсовете. Повернулся и ушел не оглядываясь.
"Странно и страшно вот так лезть в чужую жизнь, - думал капитан, пересекая дворик. - Нас волнует, все ли у неё в порядке, а ей, может, вовсе не надо, чтобы кто-нибудь об этом беспокоился. Я её никогда не видел и даже не знаю, как она выглядит, и вообще ничего о ней не знаю. Но это даже лучше, потому что, когда знаешь о человеке многое, всегда труднее обосновать моральную сторону подобного визита. Нам далеко не все равно, что будет в доме после того, как в нем уже не будет нас. Даже если пришли мы с архиблагородными целями.
Да, гостей здесь не ждут и им не обрадуются".
Он коротко и сильно постучал. Потом постучал ещё раз.
Вышла женщина лет двадцати пяти. Стояла за стеклянной дверью, но не открывала и смотрела на Зенича.
"Действительно красивая и действительно блондинка, - отметил капитан. Никогда бы не подумал, что в этой глуши могут отыскаться такие хорошенькие учительницы".
- Я из милиции, - сказал он, не дождавшись вопроса.
- Из милиции? - удивилась женщина. - Ко мне?
- К вам, если вы Кузьменко.
- Хорошо. - Она растерянно оглянулась и, не обнаружив никого у себя за спиной, щелкнула задвижкой. - Входите.
Зенич вошел и протянул ей свое удостоверение. Повертев удостоверение в руках, она, так и не раскрыв, вернула его.
- Слушаю вас.
Приглашать его в комнату она не собиралась. Дверь в комнату была приоткрыта, но простенькие, в два цвета, гардины не позволяли увидеть, что происходит внутри и кто там есть.
Затевать объяснение в таких условиях капитану было невыгодно. То, о чем они станут говорить, наверняка услышат в комнате. Кроме того, им обязательно надо побеседовать втроем. Вряд ли это устраивало Кузьменко, но тут уж Зенич ничего не мог поделать.
- Пойдемте в комнату, - предложил он. - Разговор предстоит долгий.
- Да, - смутилась она. - Конечно, пойдемте. - И вошла первая.
Раз, два, три, четыре... Она сделала семь шагов - он машинально посчитал и остановилась у окна, прислонившись к стене.
Комната была небольшой и уютной, с двумя окнами, выходившими в сад. Стол был накрыт к обеду: парил котелок с картошкой, помидоры, огурцы и лук выглядели очень впечатляюще - хоть натюрморт пиши. Но того, кого рассчитывал, капитан за столом не увидел, хотя приборов было два и две рюмки и стояла бутылка вина.
"Он здесь, - подумал Зенич. - Он определенно где-то здесь".
Прерывая затянувшуюся паузу, из соседней комнаты появился мужчина. Красным мохнатым полотенцем он вытирал лицо и что-то напевал. А потом отнял полотенце от лица, замер в недоумении, и капитан увидел, что он красив и что ему не больше сорока.
- Товарищ из милиции, - коротко пояснила женщина.
- Из милиции? - переспросил мужчина, изобразив веселое недоумение. - Чем это мы, скромные граждане, могли заинтересовать милицию?
Он держался этаким бодрячком, но было видно, что он смущен происходящим. Капитан не дал ему возможности прийти в себя.
- Капитан Зенич из уголовного розыска, - представился он, подавая мужчине удостоверение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14