- Где тут можно найти телефон? - встретил вопросом мое появление Уэйнрайт.
- Прошлый раз я звонил с местной почты. Но это не дело, связь идет через массу коммутаторов. Давай отправимся к Йеву Шалому. До Лахора всего несколько часов автобусом и поездом.
Джеймс молча кивнул. Дела явно шли на лад. За последние три дня мы ещё ни разу не выясняли отношения.
Йев встретил нас во внутреннем дворе, пробежал глазами по нашим физиономиям и без единого вопроса отправил на гостевые квартиры. Никогда не забуду блаженную негу горячей ванны. Но его щедрость на этом не кончилась, пара пуштунов-африди отвела нас в хаммам - турецкую баню в её первозданном виде, не испорченную похотливыми вкусами современного Запада. Температуру в ней довели буквально до убийственной, сунули нас под ледяной душ, а затем вернули в сухой пар, повторили эту операцию раз шесть, сделали из нас отбивную и с ног до головы укутали в мягкие турецкие полотенца. Перед тем, как плюхнуться в постель, у меня хватило воли позвонить в Калькутту, мне ответили, что перезвонят, и я заснул.
Через три часа меня разбудил звонок телефона. Правда, мне показалось, что прошло всего минут десять, не больше. Звонил Гаффер. Я что-то промямлил про заблудшую овцу, которую мне удалось вернуть в стадо. Он не стал требовать подробностей, а только рявкнул, чтобы мы оставались на месте. Я заснул раньше, чем положил трубку, и уже не просыпался до следующего утра.
Тогда я сразу направился в комнату Уэйнрайта. Уж его-то ночью никто не беспокоил, хотя на его руке красовалась свежая повязка.
Мое пробуждение не осталось незамеченным. Когда я вернулся к себе, двое слуг уже вносили обильный завтрак: громадный стейк прямо на решетке жаровни с раскаленными углями, яйца, теплые круассаны, мед, фрукты, кофе и неизменную бутылку скотча в чаше со льдом. Уже только ради этого стоило одолеть все превратности горной дороги. Затем появился цирюльник и привел меня в порядок. Я принял душ и переоделся в чистый наряд пенджабского мусульманина.
Тут меня снова стали мучить угрызения совести, и я опять отправился проведать Уэйнрайта, но тот по-прежнему валялся в постели, и мне не захотелось его тревожить. Я вернулся на балкон и растянулся в кресле с громадной кубинской сигарой, взятой из заботливо поставленной на столик коробки. Мне ещё никогда не приходилось ощущать себя столь отдохнувшим и умиротворенным. Но все хорошее скоротечно: не успел первый дюйм моей великолепной сигары превратиться в пепел, как на пороге появился Гаффер.
Он саркастически ухмыльнулся, глядя на меня сверху вниз, затем достал из коробки сигару, откусил кончик и прикурил от вонючей бензиновой зажигалки. Меня даже в дрожь кинуло.
- В чем дело? - поинтересовался он. - Подцепил лихорадку?
- Нет, - буркнул я и закрыл глаза. - Просто смотрю, как ты обращаешься с этой сигарой. В Лондоне она обошлась бы тебе в пару фунтов, если, конечно, ты смог бы её достать.
- А чего ты от меня ждал? Мне нужно было позвать старого Йева, чтобы он сделал ей обрезание? От ваших дилетантских замечаний у меня задница болит.
Он произнес "дилли-тантских", что явно было позой. Его французский, как впрочем, немецкий, русский, китайский и полдюжины других восточных языков можно было считать почти эталоном. Очевидно, начинался формальный допрос, а значит Гаффер неизбежно следовал сложившейся процедуре и начинал действовать на нервы будущей жертве.
- Мне почти нечего тебе рассказывать.
- Блажен тот, кто не ждет ничего и получит все. В тот день, когда один из вас вернется с задания с кучей новостей и отправится на доклад, не набив предварительно жратвой свое брюхо, солнце взойдет на западе, - он выдохнул клубы сигарного дыма, глухо кашлянул и добавил: - Ну, давай, выкладывай.
- Уэйнрайт снова с нами.
- Его место в заднице. Я собираюсь вышвырнуть этого ублюдка раз и навсегда.
- Твое дело...
- Чертовски здорово с твоей стороны это признать, но боюсь, у тебя на этот счет есть собственное мнение.
- Если бы не Уэйнрайт, в этом деле для меня не нашлось бы ни одной зацепки. Он что-то разнюхал и пошел по следу. У него не было времени на доклады.
- Чушь. На этот случай есть особая процедура связи, и она ему известна. Как, впрочем, и тебе.
- Но в этом случае у него действительно не было времени. Я же знаю, как обстояли дела, а ты - нет.
- И никогда не узнаю, если ты не прекратишь препираться. Лучше приступим к делу. К чему ты клонишь? Хочешь создать общество взаимной помощи?
- Я привез его назад, и, следовательно, мой контракт выполнен. Деньги по счету обычным путем, - сказал я и снова прикрыл глаза.
- Там, на Тибете, местами сохранилась полиандрия, - усмехнулся он, но я не знал, что этот обычай уже перешагнул границы Кашмира.
- Понятия не имею, о чем ты.
- Полиандрия - это обычай женщине одновременно иметь несколько мужей; впрочем, то же можно встретить в Лондоне или Калифорнии, правда, в нелегальной форме.
- Что ты хочешь сказать? - возмутился я.
- Раз ты с ним на дружеской ноге, значит можно предположить, что вы уладили ваши разногласия и спите на пару с одной бабой.
Сначала я просто лишился дара речи, потом во мне разлилась адская смесь из льда с расплавленным свинцом. Но все же мне казалось, что я ослышался.
- Я не пойму, о чему ты?
- Клер Калвертон... - начал он, и меня словно катапультой подбросило со стула. Мои кулаки оказались под самым его носом, но Гаффер и бровью не повел, лишь с дьявольской ухмылкой скривил толстые губы.
- Грязный подонок! Пошел вон отсюда!
- Ну-ну, давай еще, - процедил он, не двигаясь с места. - А ты считал это своей тайной, да? Прекрасная девушка, к тому же благоразумная. Как бы то ни было, тебя она быстро отшила, затем пару лет назад ей на удочку попался Уэйнрайт. Именно это я считал причиной вашей неприязни. Послушай, хватит торчать передо мной как Кассиус Клей. Надеюсь, у тебя хватит ума не ввязываться в драку с пожилым человеком, у которого ещё достанет сил проучить любого дурака. Ладно, извини за глупую шутку. Перейдем к делу.
- Убирайся вон, Гаффни, - рявкнул я и опустился на место, - ноги явно отказывались мне служить. Нет, дело не в наигранном негодовании уязвленного поклонника. Его слова меня просто шокировали. Трудно было представить, что хоть одна живая душа за пределами очень узкого круга - самой Клер, её отца, Мирай Хана, Уэйнрайта и меня - о чем-то догадывалась. А этот старый грязный козел отважился комментировать самую сокровенную сторону моей личной жизни!
- Оставим это, - бросил он. - Риз, Бога ради, такой реакции я мог ожидать от Уэйнрайта, но никак не от тебя. Приношу свои извинения. А теперь продолжим наш разговор. Из твоих слов можно понять, что Уэйнрайт получил наводку от этой ба... от мисс Калвертон и ринулся туда, даже не известив контору, чтобы мы могли обеспечить прикрытие. Я правильно понял?
- Более или менее, - уныло пробурчал я. - Но у него не было выбора. Письмо пришло поздно вечером, и времени едва хватило, чтобы успеть в аэропорт.
- Ладно, не в том дело. Мне интересно, почему она ему написала? Неужели он говорил с ней о своих делах?
- Нет, - солгал я. - Она просто обмолвилась о двух европейцах, появившихся в госпитале: немецком враче, знавшем урду, но не говорившем по-английски, и его тяжелораненом пациенте. Немец просил не сообщать о них властям, поскольку у них не было разрешения на въезд в зону. Предполагалось, что они работают над телевизионным документальным фильмом.
- Ясно... И Уэйнрайт отправился...
- В Рамабаю, к её отцу. Тот сообщил ей о его приезде - Клер как-то приглашала его погостить у них. Она примчалась из госпиталя и хотела отговорить Уэйнрайта от его затеи, но к тому времени у неё самой появились подозрения насчет гостей. Немец пытался её задержать, но Клер сумела улизнуть. За ней следили и однажды утром устроили им с Уэйнрайтом засаду. Клер не хотела посвящать в это дело отца и увезла Уэйнрайта с собой. Ведь старик...
- Всех нас на дух не переносит, знаю. Давай дальше.
- Во время стычки Уэйнрайта ранили в руку, и когда я нашел его, он был в ужасном состоянии...
- Это можно понять, - перебил Гаффер, - но как Уэйнрайту удалось с тобой связаться?
- Никак. Помощник старика, индийский отставник, заподозрил неладное.
- Мирай Хан?
Ничто не могло укрыться от этого человека, и теперь меня уже ничего не удивляло.
- Да, Мирай Хан. Он кое-что знал о моих занятиях, поскольку однажды им Стариком довелось оказать мне неоценимую услугу. Его тревожило...
- И меня тоже, - дружелюбно усмехнулся Гаффер. - Я думал, дело получило нежелательную огласку. Ты здесь, конечно, ни при чем, - поспешил добавить он и больше не перебивал.
- Тебе не о чем беспокоиться, - закончил я. - Ни Калвертон, ни Мирай Хан болтать не станут.
- Кто бы мог подумать? - язвительно хмыкнул он. - Да я сотни раз пытался заполучить их в нашу контору. Уж очень удачно они там обосновались. Ладно, хватит об этом. Так наши друзья расположились в Ситло?
- Хотелось бы думать. Они уже могли оттуда сняться.
- Все равно нужно проверить. Пешком идти не придется. Если Йев не достанет вертолет, я проиграю пари.
У меня вырвался вздох облегчения.
- А как насчет Уэйнрайта? Ты хочешь ещё поработать с ним в паре?
Я поколебался и кивнул. Но даже тут он не оставил меня в покое, отпустив пару едких замечаний по поводу моего нежелания стать штатным сотрудником. Пришлось в очередной раз выругаться, вернуться в комнату и захлопнуть дверь у него перед носом.
Глава четырнадцатая.
Гаффер переключился на Уэйнрайта, а я остаток утра провел в постели, просматривая вчерашние лондонские и нью-йоркские газеты, которые он захватил с собой. Заголовки первых страниц сообщали о наводнении в Восточном Пакистане, унесшем жизни полумиллиона человек, и ожидаемом вторжении португальской армии в Юго-Западную Африку, но дело Поляновского также не было предано забвению. Путанные догадки и ссылки на "конфиденциальные сообщения информированных источников" в общих чертах сводились к двум утверждениям. Во-первых, он все ещё жив, и во-вторых, его похитители подняли ставки, пытаясь за его благополучное возвращение выставить русских на пятнадцать миллионов долларов.
Пара газет намекала на интерес американской стороны, а одна даже утверждала, что он готовил побег, в связи с чем американцам тоже выставили аналогичный счет за его выдачу. Естественно, получить его первый, кто выложит деньги. Доказательством, что заложник пока остается в живых, служил старый трюк с рассылкой обеим сторонам его собственноручных записок на свежих номерах газет.
Вполне естественно, что русские от комментариев воздерживались, а американцы с негодованием отрицали всякую заинтересованность в деле. Записки показали разным людям, знавшим Поляновского, и все утверждали, что они написаны его рукой. Таким образом, по-крайней мере на момент выхода газеты он оставался в живых, а последняя такая записка поступила дней десять назад.
В самый разгар моих газетных экскурсов вернулся Гаффер.
- Что ты на это скажешь? - бросил он с порога.
- В досужей лжи нехватки не бывает.
- Естественно, но как всегда в словесной шелухе можно отыскать зерна правды.
- Так найди их.
- Для начала можно утверждать, что Поляновский жив. Мне знаком его почерк. Я не эксперт, но на мой взгляд все выглядит убедительно.
- Где ты мог его видеть?
- Мы работали рука об руку с ЦРУ.
- А как насчет денег?
- Все верно, только речь идет не о пятнадцати, а о двадцати миллионах.
- Боже праведный! Пожалуй, они несколько переоценивают свою добычу.
- Знаешь, пожалуй, нет. Наши союзнички готовы выложить эту сумму до последнего цента.
- Тогда в чем дело?
- Русские тоже готовы пойти на это, - ухмыльнулся Гаффер. - По крайней мере, им не хочется, чтобы его заполучили янки.
- А почему они не платят?
- В этом проклятом аукционе каждая сторона постоянно повышает цену, и одному Богу известно, чем это кончится.
- Но почему за него дают такие деньги?
- По той простой причине, что он курировал систему связи и шифровки КГБ.
- Что это означает? - недоверчиво спросил я.
- Все сливки агентуры. Уэйнрайт бы сразу понял. Поляновский был вроде внутреннего аудитора. Он мог войти в русское посольство, консульство или торгпредство в любой части света и потребовать ознакомить его с хозяйством связников и криптографов. Мог проверить каналы связи с любым агентом, информатором, курьером, связником и киллером из их системы, охватывающей весь мир.
- Ни один человек не в состоянии переварить столько информации, заметил я.
- Ему этого и не требовалось. Даже малая её часть ценилась бы на вес золота. К тому же он фиксировал её специальным кодом.
- Где же он её хранил? - поинтересовался я и заметил на себе его сочувствующий взгляд.
- Тебе много пришлось пережить за последнее время, - хмыкнул Гаффер, но даже это не оправдывает столь идиотские вопросы. Ты думаешь, мы так охотились бы за Поляновским, если бы знали, где он все прячет?
- Значит, вам нужен Поляновский собственной персоной.
Он улыбнулся улыбкой отца, чей малыш нашел, наконец, ответ на трудный вопрос.
- Вот именно. Нам нужен Поляновский собственной персоной, и чем скорее тем лучше, потому что русские землю роют, меняя свою систему связи, - он откинулся на спинку стула и выдохнул. - Господи! Ты ещё можешь надеяться его обнаружить? - Гаффер вытянул руку и сжал пальцы. - Сейчас вот так. У них просто не будет системы. Им придется забросить все, на что ушло двадцать пять лет кропотливого труда, и начать заново. На это уйдет ещё столько же. Двадцать пять лет без стройной системы разведки. Риз, неужели тебе не понятно, что они его уничтожат?
- Чего уж тут не понять? - процедил я. Чертовски глупо доверять столько информации одному человеку.
- Великолепно! - просиял он. - Наконец-то до тебя дошло! Подумай об этом в следующий раз, когда примешься ныть про скудность информации об очередном задании. "Знать лишь необходимое" - вот наша Библия, другой у нас нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29